Офицер окинул быстрым взглядом перекресток, превратившийся в «поле боя»: извозчика все-таки стянули с козел и пинали ногами хозяин тележки и какой-то оборванец, а из-за угла выскочили еще трое парией. У одного из них в руках был нож. Федор Андреевич интуитивно закрыл грудь саквояжем и тут же почувствовал резкий толчок, как будто в него угодили камнем. Скосив глаза, он с ужасом увидел, что в саквояже, войдя по самую рукоять, торчал нож, умело брошенный с расстояния в десяток шагов. Клинок пропорол толстую кожу с такой легкостью, словно саквояж был картонный. Лишь счастливый случай спас капитана, иначе сталь пронзила бы его грудь, достав до сердца. И если Кутергин не хотел стать трупом, или, в лучшем случае, остаться калекой, нужно было немедленно отступать. Нападавших стало слишком много, а драться с ними пришлось бы одному русскому: извозчик уже не боец — он даже стонать перестал и лишь вздрагивал, когда его пинали грубыми башмаками.
Федор Андреевич спрыгнул с коляски, намереваясь пуститься наутек, но тут в его ногу вцепился молодец, пытавшийся было завладеть саквояжем, — он обхватил сапог капитана обеими руками и старался вывернуть стопу, чтобы повалить русского на мостовую. Офицер сильно лягнул его свободной ногой в лоб. Цеплявшиеся за сапог руки тут же разжались, и Кутергин сломя голову кинулся прочь от места побоища. Сейчас уже не до кареты, увозившей Мирта и слепого шейха. Самому бы остаться живым и невредимым, чтобы потом помочь Мансур-Халиму.
С балконов, прилепившихся под крышами, и из окон на драку смотрели любопытные. Сбившиеся в стайки вездесущие мальчишки из подворотен подбадривали бегущих гортанными выкриками, улюлюканьем и пронзительным свистом. Несколько дородных матрон открыли двери и встали на пороге, как часовые, охраняющие свои жилища, но никто не подумал позвать полицию или вмешаться.
Какой-то шустрый малый бросился наперерез русскому и успел схватить его за плечо. Капитан крутнулся волчком и сбил противника подсечкой, бросив его на камни мостовой. Сзади уже слышался громкий топот преследователей, и Федор Андреевич, не долго думая, свернул в первый попавшийся переулок, надеясь на быстроту ног и удачу, которой при расставании пожелал ему черноусый Сулейман.
Плохо, когда город совершенно незнаком. Кутергин не мог даже приблизительно ориентироваться в лабиринте улочек и переулков, маленьких площадей и предательских тупичков. Ах, если бы угадать, как застраивали Геную? Седая Москва, где капитан появился на свет испокон веку строилась кольцами вокруг Кремля, а между укреплениями-кольцами, соединяя их, пролегали кривые улочки и переулочки. Сановный Петербург — как каре солдат, застывших на параде: сплошные прямоугольники кварталов и пересекающиеся под прямым углом стрелы широких проспектов. Но его и строили позже, спустя шесть веков после матушки-Москвы. Варшава собирала свои улицы к центру, как лучи звезды, а что здесь, в Генуе? Куда бежать? Искать полицейского? В любом случае из полиции быстро не выбраться, даже при самом благоприятном отношении — полицейские всех стран мира одинаково подозрительны и недоверчивы…
Едва русский скрылся за углом, извозчик, как ни в чем не бывало, поднялся и начал отряхиваться, недовольно бурча:
— Вы разорвали мне куртку. Неужели нельзя было потише?
— Заткнись, — рявкнул хозяин тележки и развернул извозчика лицом к себе. — Что он говорил?
— Сейчас. — Возница наморщил лоб. — Хотя… Спрашивал, где старая площадь с фонтаном.
— Все?
— Да.
— Садись. — Хозяин тележки сорвал с головы платок и вытер им потный лоб. — Нехорошо получилось, ах, как нехорошо получилось. Надо было все закончить здесь.
— Ничего, нагоним, — заверил извозчик, взбираясь на козлы. Успевшие оклематься молодцы, которым досталось от русского, быстро оттащили осла и сели в коляску рядом с хозяином повозки.
— Так. — Хозяин тележки сунул скомканный платок в карман. — Сейчас едем по параллельной улице. Ты, Сантино, спрыгнешь и скажешь нашим парням, куда эта свинья может бежать, если, конечно, они его еще не догнали. А мы гоним на площадь и ждем его там. В любом случае выдавливайте его с улиц к фонтану. Поехали!..
Может быть, Генуя красива, даже прекрасна, но Кутергину она казалась жуткой и мрачной западней. Сколько он сможет как угорелый бегать по улицам, не зная, где спрятаться? Остановиться и разрядить и преследователей оба ствола пистолета? Наверняка это охладит их пыл, но тогда непременно познакомишься с местной полицией или жандармами. И все же если не останется иного выхода, он так и поступит. На бегу он выдернул из саквояжа нож — клинок не уступал по остроте хорошей бритве. Куда его, сунуть в карман? На глаза попалась куча строительного мусора около ремонтируемого здания, и капитан швырнул нож в горку опилок и обломков кирпича — ну его к дьяволу!
Преследователи не отставали, и Федор Андреевич забеспокоился: у него складывалось впечатление, что они настойчиво и целеустремленно гонят его в нужное им место. Если так, то стычка на перекрестке не случайный эпизод — видимо, с ним собирались покончить, но все сорвалось.
«Пока сорвалось, — мысленно поправил он себя. — Их много, они знают город и рано или поздно убьют меня».
Почему его должны убить совершенно незнакомые люди? Ответ лишь один — на набережной Мирт увидел Федора Андреевича и узнал его. Все остальное — уже производные, а главное решилось, когда непримиримые враги встретились глазами — пусть на секунду или даже долю секунды, но и того достаточно. Все оборачивалось хуже некуда, Кутергин уже чувствовал усталость, а затягивать агонию было не в его правилах. Он всегда предпочитал расчет, но иногда можно сыграть с Судьбой в орлянку и узнать: пан ты или пропал?
Русский свернул на малолюдную улицу. Следом, как магнитом, потянуло преследовавших его бандитов — их было трое и один из них умел метать нож. Поэтому именно его Федор Андреевич обрек на заклание первым: око за око! Он замедлил шаг, позволил погоне немного приблизиться, неожиданно остановился и выхватил пистолет. Бандиты даже не успели понять, что происходит, когда один за другим грохнули два выстрела. Метатель ножей словно споткнулся на бегу, ничком ткнулся в камни мостовой и застыл страшным бесформенным бугорком — пуля угодила ему точно в сердце. Вторая пуля пробила лоб его приятеля, а третий бандит с перекошенным от ужаса лицом начал медленно пятиться, не сводя глаз с русского, словно тот гипнотизировал его, как василиск. Федор Андреевич шевельнулся, бандит жутко вскрикнул и метнулся в подворотню. Одинокий прохожий, нечаянно угодивший в перестрелку, прижался к стене и замер, боясь пошевелиться. Поблизости раздались громкие, визгливые голоса женщин и детский плач, как будто выстрелы разбудили сонное царство. Кутергин поспешил к перекрестку и свернул на первую попавшуюся улочку — все равно он давно перестал ориентироваться и теперь не знал, в какой стороне море и куда показывал извозчик, объясняя, где старая площадь с фонтаном.
Капитан спрятал разряженный пистолет в саквояж и взял его так, чтобы разрезанный бок не бросался в глаза. Остановив пожилого тучного синьора, он вежливо поинтересовался, как пройти к старой площади с фонтаном. Одышливо отдуваясь, толстяк объяснил. Оказалось, она почти рядом и оставалось миновать несколько кварталов. Поблагодарив, Кутергин ускорил шаг.
Площадь открылась неожиданно — окруженная красивыми домами с увитыми диким виноградом балконами, расцвеченная яркими цветами на клумбах, с большим фонтаном посередине, она радовала глаз и привлекала праздную публику. Многолюдье только обрадовало капитана: в толпе легче затеряться. Он огляделся и почти сразу заметил стоявшего у фонаря старика со скрипкой. Длинные седые волосы, попугай на плече, широкополая шляпа у ног — наверное, это и есть Карло?
Несколько минут Кутергин стоял в сторонке и делал вид, что слушает скрипку. Не заметив ничего подозрительного, он подошел ближе, бросил в шляпу старика мелкую монетку и тихо спросил:
— Вы Карло?
Не переставая играть, скрипач утвердительно моргнул и вопросительно посмотрел на Кутергина, как бы предлагая ему высказаться до конца.
— Вам привет от Сулеймана. Мне нужна помощь, за мной гонятся.
Карло удивленно поднял брови и выдал в конце пьесы неожиданный пассаж. Раскланявшись в ответ на жидкие хлопки нескольких прохожих, он высыпал монеты из шляпы в карман и нахлобучил ее на голову. Почесав попугая кончиком смычка, старик хрипло спросил:
— Кто вы?
— Друг Сулеймана. Сегодня он высадил меня в порту со своего «Кайсума».
— Он еще здесь?
— Нет.
— Кто за вами гонится? — Старик убрал скрипку в футляр и обернулся к русскому.
Федор Андреевич вертел головой: ему показалось, что среди прохожих мелькнуло знакомое лицо. Да, так и есть! На другом конце площади он заметил коляску «своего» извозчика. Как ни в чем не бывало тот сидел на козлах, поигрывая кнутом, а в экипаже расположились хозяин тележки и два молодца. Только теперь корзинщик застегнул рубаху, а голову покрыл шляпой.
— За фонтаном стоит коляска. Это они, — шепнул капитан скрипачу. — Я подожду за углом. Не задерживайтесь, ради Бога!
Федор Андреевич бегом покинул площадь, свернул за угол и остановился. Следом появился Карло: одной рукой он держал футляр со скрипкой, а другой прижимал к груди попугая, пытавшегося схватить клювом пуговицу его старого сюртука.
— Идите за мной, — поравнявшись с капитаном, бросил скрипач и нырнул в узкую щель между домами.
Кутергин с трудом протиснулся за ним и очутился в длинном и сумрачном проходном дворе. Они миновали несколько подворотен-туннелей и вышли в переулок, потом через калитку проникли в густой сад при старом храме, а из него попали на узкую горбатую улочку со множеством лестниц, спускавшихся к морю. Дома на ней стояли тесно, на веревках сушилось белье, пахло рыбой, прокисшим вином и чесноком. Федор Андреевич ощутил голодные спазмы в желудке — с утра не было и маковой росинки во рту, а ведь уже начали ложиться лиловые предвечерние тени, обещая скорое наступление сумерек. Ладно, сейчас не до разносолов: как говорят в России — не до жиру, быть бы живу!
Старик прекрасно ориентировался в хаосе трущоб. Он спустился в полуподвал одного из домов, постучал в обшарпанную дверь и крикнул:
— Пьетро! Это я, Карло!
Послышались тяжелые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял рослый мужчина с коротко остриженными седыми волосами. Он молча пропустил гостей в свое жилище, не выказав никакого удивления при виде Кутергина.
— Моя жена. — Пьетро показал на такую же высокую, костистую женщину, возившуюся с горшками у очага и пригласил гостей к столу.
Появились глиняные кружки, кувшин с вином, краюха хлеба и похлебка из рыбы. Ухой или супом Федор Андреевич назвать это варево не мог: слишком много перца, помидоров и чеснока. Молча выпили и принялись за похлебку. Хозяин ел быстро и первым очистил миску. Положив ложку, он налил всем еще вина и выжидательно посмотрел на скрипача.
— За ним гонятся люди антиквара. — Карло показал на капитана. — Спрячь его до завтра. А там решим, как быть дальше.
— Здесь нельзя, — покачал головой Пьетро. — Слишком много глаз и ушей.
— Тогда отвези. — Скрипач заговорщически подмигнул и обернулся к Федору Андреевичу. — У вас есть деньги?
— Сколько нужно?
Пьетро показал три пальца. Кутергин достал шесть золотых и положил на стол. Хозяин разделил монеты поровну со скрипачом.
— Ждите. — Он поднялся и вышел.
Медленно потянулись минуты ожидания. Федора Андреевича удивило, что Карло не обмолвился с хозяйкой ни словом, и, словно догадавшись об этом, скрипач сообщил, что она глухая. После рыбной похлебки в желудке горел огонь, и Кутергин выпил несколько кружек кисловатого легкого вина, пытаясь залить им пожар перца и чеснока, но помогло мало. Старый скрипач гладил попугая и шептал ему ласковые слова. Птица косила на него желтоватым глазом и топорщила гребень. Капитану жутко хотелось курить, но он стеснялся спросить разрешения. Да и как спрашивать, если хозяйка глухая?
— Кто эти люди антиквара? — поинтересовался он у Карло.
— Бандиты, — лаконично объяснил тот.
Вскоре вернулся Пьетро и позвал их на улицу. Там стоял запряженный чалым мерином темный фургон, напоминавший полицейские кареты для арестантов.
— До завтра. — Скрипач похлопал капитана по плечу. — Пьетро отвезет вас за город, в больницу. Там вас никто не додумается искать. А утром все обсудим.
«В больницу так в больницу, — решил Кутергин забираясь в фургон. — Все лучше, чем на кладбище».
— Можете курить, — разрешил Пьетро и захлопнул дверцу. Федор Андреевич достал сигару и с удовольствием задымил, удобно устроившись на жестком сиденье.
Фургон тронулся. Капитан раскрыл саквояж и вытащил пистолет. Зарядил его и сунул в карман. Теперь стоило подумать: как отыскать следы Мирта и слепого Шейха? Задача не из самых простых и легких, но может быть, ему помогут старый скрипач или молчаливый Пьетро?
Дорога заняла больше часа. Наконец, фургон остановился. Щелкнул замок, дверца распахнулась, и повеяло свежестью ночи. В отдалении слышался мерный рокот волн.