14
Это был один из лучших уик-эндов года, дни стояли теплые, а ночи бодряще морозные. Лес был полон чудесных красок, и в воздухе висел легкий аромат горящих березовых поленьев.
– Листья еще не спадут, по крайней мере, неделю. Может быть, две, – сказала Карла. Клены на северном берегу озера полыхали оранжевым заревом. – Жаль, что у тебя здесь не растут клены.
– Когда я покупал этот дом, я думал об этом, – отозвался Лукас. – Я не хотел, чтобы были клены. Конечно, они красивые, но мне хотелось, чтобы были сосны. Они придают месту вид северного леса. Чуть дальше к югу, там, где растут клены и дубы, чувствуешь себя уже совершенно не так.
Они медленно плыли вдоль берега, забрасывая удочку у зарослей осоки, огибая причалы и затонувшие бревна.
– Некоторые рыбаки считают, что сейчас уже слишком поздно удить на искусственную мушку, но я с этим не согласен, – заметил Дэвенпорт.
За три часа рыбной ловли они поймали пять щук и еще двух маскинонгов.
– На маскинонгов нам сегодня не повезло, правда? – сказала Карла, когда они возвращались к своему причалу.
– Ну, ты не права! Сегодня, наоборот, удачный день. Два подряд – это же здорово! Они здесь ловятся крайне редко.
– Ну!
– Зато чем меньше улов, тем меньше возни с чисткой рыбы, – улыбнулся Лукас.
– Когда я должна буду отсюда уехать? – спросила Карла.
– Что значит «должна буду уехать»?
– Полагаю, вся эта шумиха, поднятая телевидением, теперь уже сошла на нет. Я могла бы вернуться. Но ты знаешь, я живу у себя в студии, как в норе, и мне страшно не хочется туда возвращаться.
– Послушай, да живи здесь хоть месяц, если хочешь, – предложил Лукас. – Мне нужно будет приехать сюда недели через две-три, чтобы убрать лодку. После этого ничего особенного делать не надо до самых морозов, пока не выпадет снег.
– Принимаю твое предложение, – рассмеялась Карла. – Ну, наверное, не на месяц, но на пару недель я здесь задержусь. Ты даже себе не представляешь, какая это для меня разрядка. Я привезла с собой пачку рисовальной бумаги и несколько пастельных карандашей и теперь благоденствую.
– Вот и отлично. Это как раз подходящее место.
Она подняла на него глаза.
– Я рада, что ты смог задержаться здесь на денек. Обычно здесь тихо, но в субботу и в воскресенье приезжают люди. Сегодня мы здесь одни. В будние дни чувствуешь себя как-то по-особенному.
После обеда Лукас принес березовые поленья, заготовленные прошлой осенью, развел в камине огонь. Когда дрова разгорелись, он и Карла уселись на диван и долго разговаривали, смотрели телевизор, а потом поставили на видеомагнитофон взятый напрокат фильм.
К концу фильма Лукас начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Когда зазвонил телефон, он уже снял с нее блузку, а Карла сидела у него на коленях и щекотала его. Лукас посмотрел на нее и совершенно твердым голосом заявил:
– Я не хочу подходить к телефону. Он еще кого-то убил.
Карла перестала смеяться, она полуобернулась, сняла трубку и сунула ее ему в руку. Он какое-то время молча смотрел на трубку, а потом приложил ее к уху.
– Дэвенпорт, – произнес он.
– Лукас, – проговорил Андерсон, – у нас еще одно убийство.
– Черт!
Он посмотрел на Карлу и утвердительно кивнул головой.
– Приезжай.
– Кого на этот раз?
– Проститутку. Мы знаем только, как ее звали на улице, и больше ничего. Хизер Браун. Лет пятнадцати. Ножом, как и всех остальных. И записка есть.
– Я ее не знаю. А Смайза вы проверяли?
– Да, он на ферме, где живет его семья. Мы определили, что ее прикончили около семи часов. Телевизионщики ехали за ним до самой фермы. В шесть часов они делали кое-какие съемки. Он все еще там. Это не он.
– Может быть, это ее сутенер.
– Мы его разыскиваем. И это еще одна из причин, по которой ты нужен нам здесь. Ты должен посмотреть на нее, может быть, ты ее знаешь, потряси там ее приятелей.
– Наши уже этим занимаются?
– Да. Они ее знают, но ничего конкретного они пока не нашли.
– Где это произошло?
– В Южном Хеннепине.
– Да. Я знаю это место. Хорошо, скоро буду.
* * *Лукас повесил трубку и повернулся к Карле, она уже надевала блузку. Он протянул руку и дотронулся до ее груди.
– Мне надо ехать, – сказал он.
– Кого убили? – Ее голос звучал глухо, она была расстроена.
– Проститутку. В мотеле, где сдают номера на несколько часов. Это тот самый человек, но все как-то… странно. Как будто он это сделал абсолютно спонтанно. И это первый случай, когда он взялся за проституток. – Он поколебался, а потом сказал: – Я хочу тебя кое о чем попросить, но я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла.
Она наморщила лоб и пожала плечами.
– Давай.
– Не могла бы ты на несколько минут выйти и прогуляться до причала?
– Да…
– Мне надо позвонить по телефону и… – Он сделал неопределенный жест. – Это не значит, что я тебе не доверяю, но будет лучше, если я буду говорить без свидетелей. Иногда я совершаю поступки, которые выходят за рамки закона. И если надо будет давать показания перед судом присяжных… словом, я не хотел бы, чтобы тебе пришлось давать ложные показания под присягой или хотя бы думать о том, что такое возможно.
Она неопределенно улыбнулась.
– Конечно. Я пойду. Нет проблем.
– Похоже, проблема все-таки есть, – сказал Лукас, проводя рукой по волосам. – Каждый раз, когда такая ситуация возникает с женщиной, она считает, что я ей не доверяю.
– И часто такие ситуации возникали? – спросила она.
– Пару раз было. Это выводит меня из себя.
– Ладно. Ты ведь полицейский. – Она взяла одну из его фланелевых рубашек с длинными рукавами, которую обычно надевала холодными вечерами, и улыбнулась. – Ради бога, не беспокойся из-за этого. Я буду на причале, когда закончишь звонить, позови меня.
Он проследил взглядом, как она спустилась по ступенькам, прошла по тропинке через двор, и буквально через минуту увидел ее силуэт на причале на фоне темной воды. Лукас взял трубку и набрал номер.
– Мне нужно немедленно переговорить с Энни Макгаун. Это срочно.
– Как ей передать, кто ее спрашивает?
– Скажите ей, что это Гнедой Конь.
Через минуту Макгаун была уже у телефона.
– Гнедой Конь?
– Энни, совершено еще одно убийство. Ты об этом уже слышала?
– Нет.
Она говорила коротко, голос ее звучал возбужденно.
– Где это произошло?
– Она проститутка, все произошло в мотеле у Ренди на Хеннепин. Молодая девчонка. На улице ее звали Хизер Браун. Там сейчас работают полицейские, тебе стоит съездить туда со своей командой. Я хочу еще кое-что тебе сказать насчет убийцы, это мнение наших специалистов. Наш шеф и другие детективы, возможно, попытаются это отрицать, потому что они не хотят, чтобы эта интимная подробность выплыла наружу. Так вот, мы предполагали, что он убьет проститутку.
– Господи, почему?
– Наши психоаналитики считают, что, вероятно, этот человек настолько безобразен, настолько непривлекателен для женщин, что у него от этого не просто не встает, но он даже не может познакомиться с женщиной. Одно ведет к другому. Мы не знаем, связано ли это с его внешностью. Возможно, это связано со специфическими реакциями организма, или что-то в этом роде. Может быть, от него воняет чем-нибудь, понимаешь?
– Ну и ну!
– Да, ну ты поняла. Действительно, отталкивающий тип, вроде человека-ящерицы. Я не стал бы об этом никому рассказывать, но мне понравилось, как ты вплела в свое сообщение ту информацию, которую я тебе сообщил. Теперь, когда он убил проститутку, я думаю, что, возможно, эти последние данные позволят зрителям вашей передачи заглянуть во внутренний мир этого убийцы-маньяка… ну, ты меня понимаешь.
– Это же настоящая сенсация, Лу… э-э. Гнедой Конь. Я сейчас же займусь всем этим, а потом позвоню тебе. Ты дома?
– Нет. Я нахожусь в трех часах езды к северу от города. Но я уже выезжаю и приеду где-то около полуночи. Дома буду, вероятно, после часа ночи. Но спать не лягу часов до трех. Если тебе нужно будет позвонить, то звони в это время.
– Ладно. Спасибо тебе, Гнедой Конь.
Карла сидела на причале, кутаясь во фланелевую рубашку.
– Ты уже едешь?
– Да.
– Я провожу тебя до машины.
– Я хотел задержаться здесь подольше, – сказал он.
– Так возвращайся.
– Если смогу.
Он обнял и поцеловал ее. Она прижалась к нему на минутку, потом отпрянула и пошла к дому. Лукас уселся в «порше», развернулся и поехал в город.
* * *Быстрая езда по узким дорогам возбуждала его, но обычно он ездил с такой скоростью в дневное время. Ночью же создавалось впечатление, что деревья, стоявшие по обе стороны от дороги, сделали шаг вперед и прижались к самой кромке. Он ехал так быстро, что, казалось, обгоняет свет своих фар. Рекламные щиты и телефоны, укрепленные на столбах, внезапно возникали в поле его зрения, но у него не оставалось времени, чтобы осознать это.
Когда через тридцать миль он добрался до границы Миннесоты и проезжал маленький придорожный ресторанчик, у него за спиной замелькали красные огни машины дорожной полиции.
Лукас притормозил у обочины и, держа в руке свой полицейский значок, вылез из машины. Патрульный полицейский тоже вышел из машины, одну руку он держал на пистолете, а в другой у него был длинный металлический фонарь.
– Я полицейский из Миннеаполиса. Возвращаюсь в город по срочному вызову, – сказал Лукас, приближаясь к патрулю и предъявляя значок. – Лейтенант Лукас Дэвенпорт. Убийца по кличке Бешеный только что прирезал проститутку, совсем девчонку. Мне надо туда.
– Ага, – неопределенно хмыкнул полицейский.
Он посмотрел на значок, посветил фонариком на служебное удостоверение, потом Лукасу в лицо.
– Вы можете связаться со своим диспетчером, а он позвонит нашему дис…
– Я тебя видел по телевизору, – произнес патрульный, возвращая Лукасу значок. – Я не буду выписывать тебе штраф, но дам один совет, ладно? Я засек тебя, когда ты ехал со скоростью восемьдесят три мили в час. Если ты будешь ехать отсюда со скоростью пятьдесят пять миль в час вместо восьмидесяти трех, ты доберешься до автострады всего на пару минут позже. Но если ты будешь ехать со скоростью восемьдесят три мили и врежешься в оленя или медведя, тебе каюк. Твое счастье, что ты еще не встретил ни одного. Они сейчас часто выходят на дорогу. Столкнуться с матерой медведицей – это то же самое, что врезаться в кирпичную стену.
– Ты прав. Я просто немного возбужден.
– Ну ты поостынь, – сказал полицейский. – Я передам ребятам по трассе, что ты очень торопишься. Когда доберешься до автострады, постарайся не делать больше ста миль в час, и они не станут тебя останавливать.
– Спасибо.
Лукас направился к своей машине.
– Эй! Дэвенпорт!
Лукас остановился, держась за приоткрытую дверь.
– Что?
– Поймай этого ублюдка.
* * *Мотель представлял собой ветхое одноэтажное здание в виде буквы L, здесь постоянно висела написанная от руки табличка о наличии свободных номеров. Когда Лукас приехал, там уже стояло с полдюжины полицейских машин и четыре фургона с телевидения. Он увидел Дженнифер и чуть дальше Энни Макгаун, обе были с операторами. Лукас втиснул свой «порше» между двумя полицейскими машинами, вылез, запер дверцу и направился к желтой ленточке, которой был перегорожен подъезд к мотелю.
– Лукас!
– А, Дженнифер…
– Ты просто сукин сын, ты опять передал ей информацию.
– Кому?
– Сам знаешь кому. Макгаун.
Дженнифер мотнула головой в ту сторону, где стояла Энни Макгаун.
– Это не я, – солгал Лукас. – Я был у себя в загородном домике на севере.
– Ну, значит, кто-то подкинул ей материал. Она теперь ходит и посмеивается над нами.
– Вот, значит, как делаются дела у вас в новостях?
Он нагнулся и пролез под лентой.
– Позвони мне завтра, посмотрим, может быть, я смогу что-нибудь для тебя узнать.
– Эй, Лукас, ты уже не сердишься? Ну, насчет Смайза?
– Нам с тобой нужно поговорить, – сказал он. – Нам нужно заключить что-то вроде соглашения. Ты свободна завтра вечером?
– Да, конечно.
– Я приглашаю тебя поужинать где-нибудь в тихом месте вдвоем. Мы что-нибудь придумаем.
– Отлично.
Она улыбнулась ему, а он повернулся и увидел Андерсона, стоявшего среди других у комнаты управляющего мотелем.
– Так что здесь? – спросил он, беря Андерсона под руку.
– Пойдем, посмотришь.
Он повел его к входу.
– Кто ее нашел?
– Ночной портье, – ответил Андерсон. – Приходя и уходя, девушка обычно стучала ему в окно. Так вот она постучала, что пришла, но все никак не уходила. Через некоторое время он высунулся и увидел свет из ее двери, так он говорит. Очевидно, убийца не захлопнул дверь, когда уходил. Портье стало любопытно, и он подошел к двери и постучал. Вот так он ее и нашел.
– Он видел убийцу? Этот портье?
– А-а. Говорит, что никого не видел.
– Как его зовут, Винни Шорт?
– Я не знаю его фамилии, – ответил Андерсон. – Но ростом он маленький[4].
Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.
– Я ее не знаю, – сказал Лукас.
Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.
– А ты ее знаешь? – спросил Дэвенпорт.
– Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, – ответил тот. – Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.
– Ты это про Белого Луиса?
– Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.
– Но он же умер, – заметил Лукас.
– Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана… Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.
– А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?
– Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, – сказал полицейский.
– Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, – сообщил Андерсон. – Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.
– Сколько она платила за комнату?
– Не знаю, – ответил полицейский, – можно выяснить.
– Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.
– Ну этот-то знал, – сказал полицейский.
– Винни Шорт?
– Да.
– Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, – сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. – Больше ничего?
– Ничего особенного. Записка.
– Что там написано?
– "Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им".
– Сукин сын! Почти никаких следов.
Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.
– У нее здесь две упаковки по четверти грамма, – сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. – Вы уже составили опись содержимого сумочки?