Бедному Богарне не повезло, через четыре дня к нему могло бы прийти спасение. В то время как Роза плакала, и слезы ее могли бы растопить камень, в то время как многие смиренно ждали неминуемой смерти, одна женщина помогла положить конец террору и выступила в роли всеобщей спасительницы.
Давняя подруга Розы, красавица Терезия Кабаррюс, маркиза де Фонтене, заключенная в тюрьму Ла Форс, сумела передать своему возлюбленному записку, где коротко написала, что ему предстоит сделать выбор между прелестной головкой Терезии и головой Робеспьера. Тальен обожал свою любовницу – 9 термидора Робеспьер был повержен. Двери тюрем распахнулись, тяжкий кошмар рассеялся…
Лазар Гош не погиб. Конвент, вполне возможно опасаясь народного возмущения, не решился отправить предводителя победных войск на эшафот на площади Поверженного трона, и это позволило госпоже Истории сделать еще несколько шагов вперед. 4 августа Гош вышел на свободу и, обезумев от радости, взял перо и написал своей молодой жене:
«Я свободен, Аделаида! Возблагодарим небеса! Я отправляюсь в Тионвиль пешком, как и подобает республиканцу…»
Намерение было благородным, обещание героическим, но возможное не стало действительным. Не то чтобы великий Гош побоялся трудностей долгого пути под августовским солнцем, дело было в том, что 6 августа из тюрьмы Карме вышла обольстительная Роза. Она вышла на свободу несказанно счастливая и радостно вернулась в свою квартирку на улице Сен-Доминик, где нашла своих детей. Дети находились в добром здравии. Соседка с любящим сердцем заботилась о них. И Лазар направил свои стопы в сторону улицы Сен-Доминик.
Любовники с восторгом возобновили прерванную связь, и длили ее так долго, что у юной госпожи Гош возникли сомнения по поводу причин, которые задерживают в пути ее супруга. С неопровержимой логикой молодости Аделаида заключила, что даже пешком и даже в разгар нестерпимой летней жары любому республиканцу не понадобится двух недель для того, чтобы преодолеть расстояние от Парижа до Тионвиля. Она тоже взяла в руки перо и написала письмо, сообщая о своем скором приезде. Она пешком идти не собиралась.
Ответ она получила скоро. Немного сбивчивый, тревожный, невнятный, категорически запрещающий по неведомым причинам ее приезд, обещающий в самом ближайшем времени возвращение мужа к семейному очагу.
Но человек предполагает, а бог войны располагает. Гоша назначают главнокомандующим Северной армии в Шербуре, и вот он уже от пяток и до макушки принадлежит только армии, и вот он уже по необходимости верный муж.
Заезжать в Тионвиль уже не было никакой возможности, и Гош пишет своей юной жене очередное письмо, объясняя, что дым военных костров влечет его вдаль от мирного огня домашнего очага.
«Как только получишь мое письмо, покидай Тионвиль и лети в Париж! Приезжай, милый друг, обнять своего несчастного мужа. Привези с собой мое обмундирование, за исключением того, что я оставил, уезжая в Ниццу. Привези саблю, пистолеты, ружье со сломанной спусковой собачкой. Пусть приедет тоже Перье. Если у меня есть еще лошадь, то пусть он заберет ее в Париж. Ты остановишься у моего кузена, улица Нёв-Сен-Эсташ, дом номер 2. Садись в дилижанс!»
Послушная жена солдата, юная госпожа Гош вооружается, собираясь на войну, саблей, пистолетами и ружьем со сломанной собачкой и «марширует» по направлению к Парижу, куда ее призвали. На улице Нёв-Сен-Эсташ Аделаида успела только положить вещи, потому что квартира стала своего рода будуаром Розы Богарне и в то же время личными апартаментами генерала, поэтому муж счел за лучшее предложить жене поездку за город. Он повез ее в Сен-Жермен, где она никак не могла повстречать Розу и где они могли подарить себе медовые сутки. Нужно сказать, что Гош, увидев свою Аделаиду, чье очарование успело поблекнуть в его памяти, вновь почувствовал к ней любовную страсть. Она была удивительно хороша и к тому же так молода! Он подумал, что такая жена – настоящий дар небес и было бы очень глупо развестись с ней, как умоляла его Роза.
После нежного и трогательного прощания с Аделаидой, которую Гош оставил в Париже, он отправился прощаться с Розой. Роза рыдала, всхлипывала, клялась красавцу генералу, что вечное ожидание не страшит ее, так что генерал с весьма приятным чувством 1 сентября отправился в путь по направлению к Кану.
Но до того как покинуть Париж, Гош пообещал Розе, что возьмет с собой ее сына Эжена. Мальчику исполнилось тринадцать, и он горел желанием начать обучение солдатскому ремеслу.
22 августа Эжен де Богарне поцеловал на прощанье мать и вместе с родственником Гоша Франсуа, который должен был присоединиться к великому Лазару, отправился в Нормандию, счастливый, как только может быть счастлив юный, отважный и умный мальчик, понимающий, что вступает на широкую дорогу жизни.
Оставшись в Париже одна, без своего прекрасного генерала, Роза задумалась. Они любили друг друга все жарче, если верить пламенным письмам, которые он регулярно посылал ей, сообщая новости об Эжене, но в первую очередь уверяя свою дорогую Розу в неизменности своей чистой и горячей любви. На берегах Нормандии Гош опять покрыл себя славой. Он был тем самым героем, о котором Роза всегда мечтала, и мало-помалу в головке беспечной креолки все отчетливее укоренялась одна очень соблазнительная мысль. Почему бы ей не отказаться от приятной ей свободы? Почему не выйти замуж за Лазара? Ее жизнь будет согрета не только теплом взаимной любви, но и лучами славы. Да, конечно, он женат. Но он так мало прожил со своей женой. И потом, его жена совсем еще ребенок. Она не способна удержать возле себя такого мужчину.
И вот в январе 1795 года, когда Гош прислал к Розе своего адъютанта за табаком лучшего сорта, который он любил и который покупала ему Роза, она послала с ним письмо, в котором, может быть, и не настаивала на своей идее, но уж точно на нее намекала. Роза печалилась о его долгом отсутствии, советовала своему возлюбленному приехать и навестить ее и выражала готовность самой совершить путешествие в дальнюю страну, чтобы встретиться с ним.
Гош любил Розу, но не имел ни малейшего желания начинать неприятную процедуру развода. Во-первых, потому что юная милая Аделаида ничем ему не досадила, а, наоборот, очень нравилась. А во-вторых, потому что он считал, исходя из неколебимой мужской логики, что мужчине, помимо прелестной жены, совсем не вредно иметь замечательную любовницу. А поскольку он также считал, что виноват скорее перед Аделаидой, чем перед Розой, то и пригласил Аделаиду, а вовсе не Розу провести с ним вместе какое-то время, приехав в Ренн.
24 марта 1795 года молодая женщина приехала, и Гош увидел перед собой совсем не ту Аделаиду, которую оставил 1 сентября. Пребывание в Париже пошло Аделаиде на пользу, она побывала в модных магазинах и знала теперь обо всех модных мелочах. Неловкая девчонка исчезла, появилась обворожительная молодая женщина, одетая с большим вкусом и элегантностью, сознающая силу своих чар. Гош был ослеплен и выразил свой восторг в письме к тестю.
«Моя жена повзрослела. Она очаровательна. Я люблю ее, мой добрый друг, еще больше, чем прежде».
На протяжении двух месяцев генерал и генеральша жили душа в душу, давая всем вокруг возможность любоваться любящей семейной парой. Что не помешало Гошу всерьез и не краснея написать незабвенной Розе следующее письмо:
«Нет для меня на земле больше счастья. Я не могу приехать в Париж и увидеться с женщиной, из-за которой страдаю…»
Если к этому еще прибавить несколько любовных связей с местными прекрасными дамами, среди которых самой красивой была Луиза де Понбеланже, предавшая ради Гоша своих друзей-роялистов, то приходится признать, что между нашим героем и господином Доном Жуаном было некоторое сходство.
Но Роза была не из тех женщин, которые позволяют себя дурачить. Когда она узнала, что мадам Гош ждет ребенка, она пережила один из редчайших в ее жизни приступов ярости и вызвала Эжена в Париж.
Гоша отдаление Розы не порадовало. По известному закону, отдалившись, она стала для него еще дороже. Общие друзья сообщали Гошу о Розе самые тревожные новости. При директории она стала одной из самых заметных женщин Парижа. Она знакома со всеми самыми знаменитыми и самыми богатыми людьми. Вместе с двумя своими подругами Фортюнэ Амлен и Терезией Тальен она считается королевой Парижа, правда, все это не без содействия консула Барраса и некоторых других влиятельных лиц. Берега вокруг Шербура стали казаться главнокомандующему весьма унылыми.
Когда Гош наконец вернулся в Париж и навестил Розу в небольшом особняке на улице Шантерен, где она теперь жила, встреча очень скоро превратилась в бурную ссору. Роза упрекала героя в том, что он предпочел ей Аделаиду, Лазар корил ее за «беспутство».
– Неужели ты не могла остаться верной одному мужчине?! – кричал он. – Ты что, не понимаешь, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты принадлежала только мне?!
– Только тебе? Это не трудно сделать. Если ты хочешь, чтобы я принадлежала тебе безраздельно, женись на мне.
– Ты прекрасно знаешь, что я женат. Моя жена не заслуживает от меня подобного оскорбления. Она молода, она меня любит, она ждет ребенка.
– Если бы ты не пригласил ее, когда я просила тебя позвать меня, она бы не ждала ребенка. И теперь у меня нет причины вести монашескую жизнь в ожидании, когда у тебя найдется для меня время.
– Монашескую жизнь?! – возмутился Гош. – О чем ты говоришь?! Да у тебя целый полк поклонников! На последнем вечере у Тальенов ты не побрезговала прихватить в свою коллекцию даже коротышку генерала, нищего корсиканца, который по-французски-то говорит с акцентом!
– Оставь в покое маленького Бонапарта! Он меня любит, и ему не нужен гарем! Если я соглашусь подарить ему любовь, он будет самым счастливым человеком в мире!
– Ну и люби его! Вы составите вместе чудесную пару!
Не стоит бросать вызов женщине. Как только Лазар пренебрежительно отозвался о Бонапарте, Роза сразу же нашла в нем «некий шарм». Страстная любовь, которую странный мальчик выражал Розе, льстила ей и трогала ее. К тому же такие проницательные люди, как Баррас и Талейран, предсказывали, что мальчик очень далеко пойдет. А потом, какая женщина останется бесчувственной к искреннему обожанию? Маленький генерал-корсиканец со спокойной властностью объявил ей на одном из вечеров, что ему не нравится имя Роза, оно ей не идет.
– У вас нет ничего общего с розой, вы экзотический, таинственный волнующий цветок. Я буду звать вас… Жозефина! Моего брата зовут Жозеф, и мне нравится это имя.
Странное дело, ни сама Роза, ни ее друзья не возразили Бонапарту. Очень скоро мадам де Богарне стала для всех Жозефиной.
И вот Жозефина жила теперь в некоторой неопределенности. Она колебалась между двумя генералами. Гош, видя, что она от него ускользает, пришел в настоящее отчаяние и не показывался в Тионвиле, несмотря на беременность Аделаиды. Он писал ей нежные письма, но не мог решиться покинуть Париж, где жила жестокая Жозефина, которая, само собой разумеется, отказалась возобновить с ним любовную связь. Кокетство молодой женщины доводило Гоша до неистовства, но оставить молодую жену он тоже не мог. Рождение ребенка ускорило события.
Узнав, что 15 января Аделаида родила девочку, Гош, претерпев очередной отказ, смягченный нежной улыбкой, взял перо и, томимый жаждой отмщения, написал жене:
«Милая Аделаида, благодарю тебя тысячу раз за то, что я стал отцом. Больше всего на свете я жаждал этого счастья. Наш ребенок – девочка, береги ее, через год у нее будет братик…»
На этот раз Гош не собирался откладывать свое намерение в долгий ящик, он отправился в Тионвиль. И прибавим, что не пешком!
Жозефина поняла, что Гош сделал свой выбор, и не замедлила ответить. 8 марта в присутствии метра Рагидо, нотариуса, она подписала брачный контракт с генералом Бонапартом, с которым сочеталась гражданским браком. Торжественная церемония пронеслась со скоростью кавалерийской скачки. Бонапарт не мог терять время: через два дня он уехал, чтобы принять командование над Итальянской армией. На протяжении 1795 года Гош и Бонапарт одерживали победы, покрывая себя славой во имя родины. А может быть, ради той женщины, которую оба любили?
В то время как Бонапарт берет Миллезимо, Монтенотте, Лоди и входит в Милан, Гош берет Стоффле, и вандейский герой Шаретт, запоздалый средневековый рыцарь, умирает под выстрелами расстрельной команды.
Чувства Гоша к Жозефине – причудливая смесь гнева и любви. Через своего друга он требует, чтобы она вернула ему его любовные письма. «Меня не волнует, что ее муж ознакомится с моим любовным стилем, обращенным к этой женщине. Она дарила своей благосклонностью многих “героев нашего времени”, и я ее презираю…» Он ревностно привязан и к Эжену Богарне, чья судьба отныне связана с Бонапартом, к которому Эжен будет питать действительно сыновние чувства. Гош сожалеет, что лишен возможности руководить им и дальше и что он не разделит его славы.
А Жозефина? Она забыла Гоша и Бонапарта в объятиях красавца Ипполита Шарля и пишет с обезоруживающей любезностью о том, кто теперь ее поносит: «Я с радостью узнала, что Гош завершил войну, которую только он один и мог завершить. Он как никто достоин благодарности нашего народа! Он написал Бонапарту и поздравил его с успехами Итальянской армии…»
Гош в самом деле написал Бонапарту, считая его по-прежнему подмастерьем и думая порадовать его поздравлением. Он плохо представлял себе, что будет в будущем. Пока мало кто мог сравниться в славе с ним, Гошем.
Однако история пустилась вскачь, она сметет все влюбленности Жозефины. Орел расправил крылья и взмыл в воздух. Крылья славы Гоша поникли.
Жозефина приехала к мужу в Пассериано, и туда к генералу и генеральше Бонапарт пришло печальное известие: 19 сентября 1797 года главнокомандующий армии Самбр-э-Мёз Лазар Гош умер в Ветцларе от приступа кровохарканья. Быть может, перед смертью он вспоминил предсказание Бонапарта, который как-то на вечере у Тальенов посмотрел руку Гоша и произнес:
– Вы умрете в постели, генерал…
Странное предсказание запомнила крайне суеверная Жозефина. Но она не проронила ни одной слезы в память о человеке, которого любила и который во времена великого страха сумел сделать радостным ее пребывание в мрачной тюрьме.
Глава 16
Жертва Мари Морен
Невеста погибшего
Ночь 24 июля 1799 года была теплой, безоблачной, но безлунной и темной. Только светящиеся точки звезд мерцали где-то высоко-высоко в небе. Не было и ветра, и вокруг фермы Оберош, которая стояла – и стоит до сих пор! – неподалеку от Авранша, царила мертвая тишина.
Где-то в полулье находилась деревенька Сен-Жам, но Оберош одиноко приютилась на краю плато с вьющейся речушкой Беврон. Высокая каменная ограда, казалось, хотела еще надежней отделить ее от мира живых, и, когда в доме гасли свечи, можно было подумать, что ферма заброшена, потому что оттуда не доносилось ни единого звука, даже успокоительного лая собак. Республиканец Фаруш презирал лохматых сторожей.
И вот, поди ж ты! Когда в заснувшем доме большие часы пробили одиннадцать, несколько теней, карабкаясь по выступам камней, перебрались через ограду и направились к риге, что стояла поодаль.
Хорошо смазанная дверь открылась без малейшего скрипа, и как только последняя тень проскользнула внутрь, так же бесшумно закрылась. Чиркнула спичка, зажглась свеча и осветила с десяток обветренных лиц с грубыми чертами в широкополых фетровых шляпах. Собравшиеся крестьяне молча кивками поздоровались и расселись на деревянных чурбаках под свисавшей с балок паутиной. Расселись и застыли в неподвижности, шевелились только пальцы, перебирая по привычке четки. Один из них встал и вышел наружу, желая осмотреться. Другой подошел к двери и застыл в карауле. Тишина. Слышались только таинственные странные звуки ночного леса и еще шуршанье дальнего моря.
Внезапно зловещий совиный крик нарушил тишину. Караульный у дверей сразу же распахнул дверь, и две тени в широких черных плащах, несмотря на жару, проскользнули в ригу. Одна казалась поменьше и потоньше, чем другая, видимо, это была женщина.
Войдя, мужчина сбросил плащ и оказался двадцатилетним юношей, стройным, крепким, с тонким лицом. Он сильно отличался от всех, кто сидел вокруг, сразу было заметно, что он дворянин. Темные длинные волосы скромно перехвачены черным бантом на затылке, за поясом два пистолета, блеснувшие в скудном свете свечи серебряной насечкой.