— Я забыл спросить вас об этом раньше, но вы, кажется, глава агентства?
Виллит отрицательно покачал головой:
— Не совсем, — ответил он. — Но мистер Стормер большую часть времени проводит в нью-йоркском отделении агентства. В Америке мы занимаем лучшее положение: Стормер исполняет поручения правительства, оберегает некоторых людей, играющих видную роль в обществе. Здесь же…
— Вот какое поручение я вам дам, — сухо сказал Лэси, — вы слышали когда-нибудь о Малпасе?
— Это старик, который живет в соседнем доме? Да, я слышал о нем. Нам поручили узнать, кто он такой, — наши клиенты хотят иметь его фотографию.
— Кто они? — быстро спросил Лэси. Мистер Виллит улыбнулся.
— Боюсь, что не смогу сказать вам, — ответил он. — Одна из наших обязанностей — сохранять секреты наших клиентов.
Лэси достал из кармана всегда лежавшую там пачку денег, отделил две бумажки и, положив их на стол, пододвинул сыщику, который, смущенно улыбаясь, взял их.
— Я думаю, что нет особой нужды держать в секрете такое дело. Это по поводу некоего Лекера, который исчез некоторое время тому назад.
— Лекер? Это имя мне незнакомо! Так вы могли бы разузнать что-нибудь о старике?
Виллит покачал головой:
— Нет, сэр, он недосягаем, как устрица в своей скорлупе.
Лэси долго раздумывал, прежде чем заговорил снова:
— Я хочу, чтобы вы назначили смены сыщиков, которые беспрерывно следили бы за Малпасом. Я хочу, чтобы и днем и ночью велось наблюдение за всеми входами его дома, а также, чтобы вы послали одного из людей на крышу моего дома.
— Для этого нужно, в общей сложности, шесть человек, — сказал Виллит, делая заметку в своей записной книжке. — Что вы еще желаете?
— Вы должны следить за ним, опознать его и дать мне знать, кто он. Если возможно, достаньте фотографию.
Виллит записал и эти распоряжения.
— Теперь, надо полагать, нам будет легче, — сказал он. — До сих пор это дело не требовало стольких людей и все расследование вел один сыщик. Когда мы приступим?
— Сейчас же, — энергично заявил Лэси. — Я отдам распоряжение, чтобы назначенного вами человека пропустили на крышу. Тонгер позаботится о том, чтобы создать ему удобства.
Он отпустил сыщика, и сейчас же вслед за этим раздался телефонный звонок из Парижа. Больше десяти минут Лэси Маршалт отдавал по телефону приказания на прекрасном французском языке.
Глава 26. Женщина в парке
Бывали моменты, когда Одри с некоторым сожалением вспоминала о днях, проведенных ею на птицеферме в обществе надоедливой миссис Граффит. Птицеводство имело свои недостатки, но все же разведение кур, несмотря на все трудности, связанные с этим делом, было более приятным занятием, чем служба у отталкивающего старика, жившего в доме на Портмен-сквер. Последние два дня она не видела Дика Шеннона и за это дулась на него, хотя он сообщил ей номер своего телефона и явился бы к ней по первому ее зову. Раз или два она подходила к телефону, брала трубку и снова вешала ее. Наконец она приняла бесповоротное решение. Сегодня вечером должно было состояться ее второе свидание с мистером Малпасом, и она решила прекратить с ним всякие отношения. Каждое утро она получала его корреспонденцию, которую переписывала и возвращала ему. Однажды она даже сама отнесла письма на Портмен-сквер, надеясь увидеть Малпаса до назначенного срока. Но, хотя она стучала несколько раз, ответа не последовало, и ей пришлось бросить письма в узкую щель ящика для писем, куда они упали с глухим стуком.
В тот день, когда Тонгер нехотя отправился в путешествие в Париж, она предприняла свою любимую прогулку.
Грин-парк был совершенно пуст в это холодное январское утро. Пруды замерзли, и только по краям сторожа разбили лед для птиц, обитающих на маленьких островках в густых зарослях кустарника. Ветки деревьев были голы, и только лавровые и миртовые кусты сохранили свою вечнозеленую листву, оправдывая этим название парка.
Одри направилась по ведущей вокруг сквера аллее и подошла к мостику, перекинутому через него. Дул холодный северный ветер, По небу стремительно неслись белые облака, предвещавшие снег. Одри чувствовала его в воздухе. Она успела дойти до середины моста, когда сильный порыв ветра заставил ее повернуть обратно; она решила, что погода сегодня не подходит для прогулки.
Ветер раздувал полы пальто и срывал шляпу. Она придерживала ее руками и шла обратно той же дорогой. Впереди себя она увидела гуляющего приземистого человечка, который шел, размахивая палкой. Еще издали, до того, как она нагнала его, она почувствовала запах его сигары. Размахивая своей тростью, он чуть не задел ее. Оглянувшись в испуге, он остановился, и от смущения сигара чуть не выпала из его рта.
— Простите, сударыня! — сказал он.
Одри улыбнулась и, произнеся несколько слов, поспешила вперед. На одной из скамеек у пруда она заметила женщину, и ее поза, даже на таком расстоянии, показалась ей странной. Женщина откинулась назад, подняв лицо к небу; ее широко раскинутые руки ухватились за скамейку. Девушкой невольно овладел страх. Поза женщины была такая неестественная, такая странная, что Одри замедлила шаг, боясь пройти мимо неподвижной фигуры, и гуляющий незнакомец быстро нагнал ее.
— Как странно! — сказал он. Одри обрадовалась его обществу.
— Что случилось с этой женщиной? Хотелось бы это выяснить, — сказала она.
Он ускорил шаги, и она последовала за ним, боясь остаться одна. Женщине, сидевшей на скамье, было лет тридцать-сорок. Ее глаза были наполовину закрыты, лицо и руки посинели от холода. Рядом с ней лежал маленький серебряный флакон без пробки и его содержимое вылилось на скамью. Одри смотрела с содроганием. Это ужасное лицо показалось ей странно знакомым, и она напрягла память, чтобы вспомнить, где она видела эту женщину. Она видела ее где-то, может быть, проходя по улицам. Нет, она видела ее где-то совсем близко.
Толстяк бросил свою сигару и бережно поднял голову женщины.
— Вы не могли бы пройти вперед и позвать полисмена, — мягко сказал он, но в этот момент невдалеке показался полисмен, и его предложение оказалось излишним.
— Она больна? — спросил полисмен, нагибаясь над женщиной.
— По-видимому, тяжело больна, — спокойно сказал толстяк. — Мисс Бедфорд, вам лучше уйти.
Одри вздрогнула, услышав свое имя, произнесенное незнакомым ей человеком. Она внимательно посмотрела на него, но, насколько она помнила, она никогда не видела его. Его взгляд, указывавший на дорогу, был яснее слов: он просил ее уйти.
— На другом конце аллеи вы увидите констебля, мисс, — сказал полисмен. — Не будете ли вы так добры прислать его ко мне и сказать ему, чтобы он вызвал санитарную машину?
Чувствуя облегчение оттого, что она может уйти от этого зрелища, Одри удалилась так быстро, что полисмен не успел выполнить все необходимые полицейские формальности.
— Я забыл спросить ее имя. Но вы, кажется, знаете ее? Мисс…
— Да, это мисс Брэдфилд. Я немного знаю ее: мы когда-то работали в одной конторе, — быстро проговорил Слик Смит.
Он поднял серебряный флакон, старательно заткнул его пробкой и передал полисмену.
— Вам, может быть, нужно будет узнать содержимое бутылочки, — сказал он и затем добавил тоном предостережения: — Никому не позволяйте сделать хоть один глоток из этой бутылочки, пока вы не узнаете, что в ней!
— Почему? — спросил пораженный полисмен. — Вы думаете, что это яд?
Смит не сразу ответил:
— Разве вы не чувствуете запаха? — Он нагнулся над лицом женщины и понюхал ее губы: — Запах миндаля!
Полисмен нахмурился и сказал:
— Вы думаете, что она мертва?
— Да, — спокойно ответил Слик.
— Самоубийство? — спросил констебль.
— Не знаю. Запишите лучше мое имя: Ричард Джеймс Смит, известный полиции как Слик Смит. Меня знают в Скотленд-Ярде. Я у них на примете.
Человек в форме подозрительно посмотрел на него.
— Что вы тут делаете? — спросил он. Полисмен был не слишком сообразителен и задавал вопросы почти машинально.
— Помогаю вам, — лаконично ответил Слик.
Появился второй полисмен, и вскоре громко прозвучал гудок санитарной машины, вокруг которой понемногу начала собираться толпа любопытных. Приехавший врач скоро окончил осмотр.
— Да, она мертва. Яд — цианистый калий!
Врач был молодой человек, недавно окончивший университет и очень самоуверенный. Но в данном случае его быстрый диагноз был подтвержден дальнейшим расследованием.
Дик Шеннон узнал эту новость случайно и кроме интереса, который всегда возбуждало в нем имя Слика Смита, не нашел в этом деле ничего необычного, требовавшего его личного вмешательства. К нему явился полицейский чиновник, которому поручено было расследование, и начал расспрашивать его о Слике Смите.
— Да, я знаю его, — отвечал Шеннон. — Это ловкий вор из Америки, но здесь он ни в чем не замешан и в Англии за ним не числится никаких дел. А кто была эта женщина?
— Неизвестно, нам не удалось ничего узнать.
— Ничего не было на ней, в ее платье, в сумочке, что помогло бы опознать ее?
— Ничего. Это, вероятно, самоубийство, уже второе по счету в Грин-парке за последнее время.
В этот вечер Одри Бедфорд, просматривая вечернюю газету, прочла короткое сообщение: «Сегодня в Грин-парке найден труп неизвестной женщины. Предполагается, что она покончила с собой, приняв яд».
Она была мертва! Одри вздрогнула при этом известии, подтверждавшем ее собственное опасение. Какой ужас! Смерть была почти мгновенной, потому что женщины не было на скамье, когда она проходила по дороге за минуту или две до этого. Кто она? Одри была уверена, что где-то видела ее. Потом она вспомнила, и у нее забилось сердце. Это была та женщина, которую она видела неделю тому назад пьяной, стучавшейся в двери дома Маршалта. Одри не закончила свой обед и подошла к телефону. Теперь, по крайней мере, у нее был предлог поговорить с Диком Шенноном. Радость, послышавшаяся в его голосе, когда он ответил ей, согрела и ее.
— Где это вы пропадали? Я все ждал, что вы вызовете меня по телефону. Не случилось ли чего-нибудь?
Последние слова были произнесены с тревогой.
— Нет, ничего. Я узнала из вечерних газет, что в парке найдена мертвая женщина. Я видела ее, капитан Шеннон, я хочу сказать, что я была там, когда ее нашли, и уверена, что знаю ее.
Последовала пауза.
— Я сейчас буду у вас, — сказал Дик. Вскоре он, действительно, был у нее, и она рассказала ему все, что знала.
— Да, я знал, что там был Слик Смит; мне также сообщили, что присутствовала при этом еще какая-то барышня, мисс Брэдфилд. Это, конечно, были вы? Вы говорите, что знаете ее?
Она кивнула головой.
— Вы помните, я рассказывала вам о женщине, стучавшейся в двери дома мистера Лэси Маршалта?
— Скандалистка? — Он свистнул. — Она была нанята Малпасом.
— Но зачем?
— По какой-то таинственной причине, мне совершенно непонятной, он нанимал людей, которые должны были беспокоить Маршалта. Я думаю, что эта несчастная тоже была нанята им. Я наводил о ней справки, когда был на Портмен-сквер. По-видимому, Тонгер вытолкал ее, и это все, что о ней известно. — Он задумчиво посмотрел на девушку. — Я не хочу, чтобы вы были замешаны в этом деле ни как свидетельница, ни как-либо иначе. Лучше оставайтесь «неизвестной свидетельницей», пока не окончится расследование. Смит даст все нужные показания, а я вечером повидаю Тонгера. Между прочим, когда вы собираетесь к мистеру Малпасу?
У нее чуть не сорвалось с языка, что она сейчас же отправляется наверх, чтобы переодеться для предстоящего неприятного свидания. Но вместо этого она сказала:
— Завтра.
Он пристально посмотрел на нее.
— Вы говорите неправду, моя дорогая, — сказал он. — Вы идете к нему сегодня.
Она рассмеялась.
— Да, это верно, — созналась она. — Я только боялась вашего вмешательства.
— Конечно, я должен вмешаться. В котором часу назначено ваше свидание?
— В восемь.
Он посмотрел на часы:
— Я сделаю сразу два дела: отправлюсь теперь к Маршалту и буду ждать вас на северной стороне Портмен-сквер без трех минут восемь.
— Послушайте, нет ни малейшего основания, чтобы вы, капитан Шеннон… — начала она, но он прервал ее.
— Я думаю, что у меня есть все основания, — сказал он, — и сегодня вы должны меня слушаться!
Она колебалась.
— Вы обещаете мне, что не войдете в дом, пока не увидите меня? — настаивал он.
Вначале она не собиралась слушаться, но серьезность его тона заставила ее сделать это.
— Я обещаю, — сказала она, испытывая большое облегчение от мысли, что он будет поблизости во время предстоявшего ей разговора.
Глава 27. Предательство
Мартин Элтон поднял глаза от газеты, которую читал, и в который раз его мрачный взгляд остановился на жене. Дора придвинула свое кресло к огню камина и сидела, задумчиво глядя на красное пламя. Наконец она вздрогнула и обернулась, почувствовав его пристальный взгляд.
— Я думала, что ты куда-то уходишь, — сказала она.
— Ухожу.
Он отложил газету и отодвинул ее от себя. Стрелка часов над камином показывала двадцать минут восьмого.
— Что с тобой, Дора? Ты ничего не ела за обедом.
— Я чувствую себя плохо, — сказала она, покачав головой, и снова обернулась к огню. — В котором часу ты вернешься?
— Не знаю. Около полуночи, вероятно.
— Ты идешь к Стэнфорду?
— Я уже видел сегодня Стэнфорда, он мне больше не нужен.
Последовало долгое молчание.
— Он принес сюда деньги? — спросила она, не глядя на него.
— Нет, — сказал Мартин Элтон.
Она слишком хорошо знала его, чтобы поверить.
— Он принес что-то в чемоданчике. Это были деньги?
Теперь Мартин сказал правду:
— Да, он принес около трех миллионов франков. Дело хорошее и безопасное. Клейн легко избавится от них и получится отличная прибыль.
Она едва заметно пожала плечами:
— Это будет твой конец, Мартин! Если тебе пришла охота рисковать, то я тут ни при чем. Мне все надоело.
— Тут нет никакого риска, — сказал Мартин, снова взяв газету. — Итальянец — гений, а для меня это лишь случайное дело, — он говорил извиняющимся тоном. — Я не собираюсь сделать распространение фальшивых денег своим постоянным занятием.
— Где они? Я хочу знать!
Ее голос против обыкновения звучал властно. Целый день она нервничала, и Мартин постарался успокоить ее.
— В матраце моей кровати, — сказал он. — Но пусть это не беспокоит тебя, Дора! Завтра я велю взять их.
Он вышел из комнаты и тотчас вернулся уже в пальто и перчатках.
— Ты не выйдешь из дому? — спросил он.
— Не знаю, может быть, — ответила она, не оглядываясь.
Она услышала звук запираемой входной двери и снова погрузилась в свои безрадостные мысли. Она боялась Мартина, боялась не из-за себя, а из-за человека, которого любила. Мартин стал для нее невыносимой обузой. Он все время следил за ней и подозревал ее. В последние дни она начала ненавидеть его с такой силой, что сама боялась своего чувства. Это он толкал ее на преступления, это он заставлял ее знакомиться с преступным миром. Он сделал ее подобной себе. Так думала она, забывая все, что он в действительности сделал для нее, забывая жизнь, от которой он ее спас, забывая все его внимание к ней, всю любовь и великодушие.
Только бы избавиться от Мартина!.. Она вздохнула при этой мысли, и все ее помыслы, еще неясно осознанные ею, были направлены к одному, вели к одной цели. Через некоторое время она начала спокойно и хладнокровно обдумывать план, в котором до сих пор боялась сознаться себе самой. Он убьет Лэси Маршалта! Она кивнула головой, думая об этом как о чем-то неизбежном. Он угрожал и ей, и она ненавидела его еще больше за его угрозы. Как избавиться от Мартина, как стряхнуть с себя цепи, в которые он заковал ее? Был лишь один выход. Весь день накануне и всю ночь она старалась примириться, привыкнуть к предстоявшему ей позорному поступку.