— Нет, не к миссис Элтон. Я не знаю, кто такая миссис Элтон, — быстро сказала Одри. Он покачал головой.
— Мы еще поговорим об этом. Я не буду держать вас под руку, вы последуете за мной?
— Я арестована? — задыхаясь, спросила она. Он серьезно кивнул головой.
— Я должен задержать вас, пока не выяснится это маленькое дело. Я убежден, что вы совершенно невиновны, виновница — ваша сестра.
«Дора? Он говорил о Доре?» — в ужасе подумала она.
Резкое осуждение, звучавшее в его голосе, подсказало девушке чего она не подозревала до сих пор и что теперь потрясло ее до глубины души.
Одри сказала с усилием:
— Я охотно поговорю с вами об этом деле и не сделаю попытки убежать. Но я не знаю миссис Элтон, и она не моя сестра. История, которую я вам сегодня рассказала, была неправдой.
— Но почему? — спросил он, когда они вместе направились по каменному коридору к выходу.
— Потому что, — она замялась, — я знала, что вы сыщик.
Капитан подозвал такси, дал шоферу указания и помог девушке сесть.
— Вы лжете, чтобы защитить вашу сестру и Бонни Элтона, — сказал он. — Мне неприятно произносить слово «ложь» по отношению к вам, но это так, и вы лжете, дитя мое.
Она находилась в ужасном смятении и поняла только одно: отнесла от Доры не портрет для передачи какой-то мифической отвергнутой жене, это было кое-что поважнее.
— Что было в свертке? — хрипло спросила она.
— Почти уверен, что там было колье финской королевы. Четыре дня назад ее экипаж остановился в Моле, и драгоценность была похищена прямо у нее с шеи.
Одри выпрямилась с гримасой страдания на лице, словно он ударил ее. Дора!
Одри уже что-то читала об этом событии в газете, да и миссис Граффит рассказывала об этом преступлении. На мгновенье ее охватил ужас.
— Вы, конечно, не знали, что это было, — сказал Шеннон. — Ужасно просить вас об этом, но вы должны сказать мне правду, даже если после этого ваша сестра окажется в том месте, которое по ней давно уже плачет.
Машина, казалось, ехала по кругу, поток огней и машин в окне смешался в расплывчатое пятно.
«Сделай для Доры все, что сможешь…» — прозвучал в ушах Одри настойчивый голос матери, который она уже почти забыла. Она сильно дрожала, мысли у нее путались, и она ничего не могла придумать. Все, что она знала, это то, что она была арестована… она, Одри Бедфорд с птицефермы! Девушка облизала пересохшие губы.
— У меня нет сестры, — сказала она, задыхаясь. — Это я украла колье!
Одри услышала его тихий смешок и готова была убить его.
— Бедная маленькая крошка! — сказал Дик. — Эту работу провернули трое ловких мужчин. А теперь послушайте, что я скажу, — он легко тронул ее за руку. — Я не позволю вам совершить этот сумасшедший донкихотский поступок. Разве вы не знали, что Дора Элтон и ее муж — самые отъявленные негодяи во всем Лондоне?
Девушка плакала, закрыв лицо руками.
— Нет, нет, — всхлипывала она. — Я ничего не знаю… Это не моя сестра.
Дик Шеннон вздохнул и пожал плечами. Ничего не оставалось, как предъявить ей это обвинение.
Пьера уже доставили в управление, и Одри с ужасом увидела, как сержант на столе вскрыл пакет, и его содержимое заблестело и запереливалось разными цветами. Шеннон мягко взял девушку за руку и провел в помещение для арестованных за железной дверью.
— Имя — Одри Бедфорд, — сказал он дежурному. — Адрес — Фонтвил, Западный Суссекс. Обвиняется… — он заколебался, — в том, что владела краденой собственностью, зная, что она была украдена. А теперь скажите мне правду, — прошептал он, переводя дыхание.
Она покачала головой.
Глава 9. Приговор
Одри пробудилась от беспокойного, тяжелого сна и, с трудом встав на подгибающиеся ноги, потерла болевшие плечи. Она спал; на твердой скамье, покрытой лишь тоненьким одеялом, и все ее тело мучительно ныло. Разбудил ее звук ключа в замке камеры. Вошла надзирательница, явившаяся, чтобы отвести Одри в ванную.
Девушка вернулась в камеру немного освеженная и нашла приготовленный завтрак, состоявший из кофе и хлеба с маслом. Она успела позавтракать, когда снова открылась дверь, и она увидела Дика Шеннона, серьезно глядевшего на нее. Он кивнул ей.
— Я пришел за вами, — сказал он. Сердце ее забилось.
— Вы поведете меня к судье? — спросила она.
— Пока еще нет. Но я боюсь, что вам скоро придется отправиться к судье, если только…
Она только махнула рукой в ответ на этот намек. В тишине ночи она пришла к окончательному решению.
Шеннон страдал за нее. Он прекрасно знал, что Одри невиновна и послал человека в Суссекс разузнать о ней подробно, надеясь доказать это.
— Тут есть кое-кто, кого вы знаете, — сказал он и, открыв дверь, вывел ее в комнату, в которой находились Дора Элтон и ее муж.
Одри посмотрела на них. Она сжала пальцы так, что ногти вонзились в тело, но сохранила спокойствие.
— Вы знаете эту девушку? — спросил Шеннон. Дора отрицательно покачала головой.
— Нет, я ее никогда не видела, — спокойно ответила она, — Ты знаешь ее, Мартин?
В бледном лице Мартина было что-то зловещее.
— Никогда в жизни я ее не видел, — сказал он.
— Я думал, что это ваша сестра.
Дора улыбнулась:
— Какая чепуха. Моя единственная сестра в Австралии.
— Разве вы не знали, что ваша мать и сестра жили в Фонтвиле?
— Моя мать никогда не жила в Фонтвиле, — сказала Дора так спокойно, что Одри вздрогнула, несмотря на самообладание. — В Фонтвиле жили люди, — она пожала плечами, — которым я несколько раз оказывала денежную помощь. Если это даже дочь той женщины, я ее совершенно не знаю.
Все время, что она говорила, она не спускала глаза с Одри, и девушке казалось, что в ее взгляде была немая мольба. Одри мгновенно сообразила, что все сказанное Дорой могло показаться правдоподобным.
Дора вышла замуж под своей сценической фамилией, и, вероятнее всего, никто из соседей и не знал о ее родстве с миссис Бефорд, очень необщительной особой, никого не посвящавшей в свои дела.
— Миссис Элтон говорит правду, — спокойно заявила Одри, — я не знаю ее, и она не знает меня.
Дик Шеннон открыл дверь, и девушка вышла в сопровождении ожидавшей ее надзирательницы. Когда она ушла, он обернулся к Элтонам.
— Я не знаю, как долго она будет держаться этих показаний, — сказал он. — Если она не скажет правды, Элтон, она будет сидеть в тюрьме. — И он с ударением продолжал: — Я предупреждаю вас: если эта девушка попадет в тюрьму, и вы допустите, чтобы она пожертвовала собой ради вас, я буду работать день и ночь, не покладая рук, пока не отправлю вас обоих на каторгу.
— Вы, кажется, забываете, с кем вы разговариваете, — сказала Дора с гневным огоньком в глазах.
— Я знаю, что разговариваю с самыми бессовестными, бессердечными и гнусными преступниками, — сказал Дик.
Лэси Маршалт сидел в своей столовой. Перед ним лежала газета. Лицо его было мрачно. Он снова взглянул на фотографию, помещенную в газете ловким журналистом. Это был портрет молодой девушки, выходившей из машины. Позади толпилась кучка любопытных. С одной стороны девушки стоял полисмен, а с другой — широкоплечая тюремная надзирательница. Это была одна из тех фотографий, которые известны всякому, кто читает газеты. На моментальном фото была изображена преступница, отправляющаяся на суд. Маршалту не нужно было сравнивать фотографию в газете с фотографией, лежавшей у него в кармане. Имя арестованной говорило все, даже если бы и не было портрета.
В комнату неслышно вошел Тонгер.
— Вы звонили, Лэси? — спросил он.
— Я звонил десять минут тому назад. И я повторяю вам в последний раз, чтобы вы не называли меня Лэси. Есть предел моему терпению, друг мой!
Маленький человек весело потирал руки.
— Я получил сегодня известие от дочери, — сказал он. — Она в Америке, и ей хорошо живется. Она умница и умеет устраиваться, Лэси.
— Да.
Лэси снова углубился в свою газету.
— У нее есть деньги. Она живет в лучших гостиницах. Я никогда не думал, что ей так повезет.
Лэси сложил газету и бросил ее на пол.
— Через пять минут здесь будет миссис Элтон. Она пройдет по черному ходу. Подождите ее у дверей и проводите через зимний сад в библиотеку. Когда я позвоню, вы проводите ее обратно той же дорогой.
Тонгер ухмыльнулся.
— Как вас любят женщины! — с восхищением сказал он.
Лэси указал ему на дверь. Не прошло и пяти минут, как Дора Элтон открыла тяжелую калитку и, пройдя через двор, поднялась по железным ступенькам в зимний сад — длинное застекленное помещение, пристроенное позади дома над кухней и подвалом здания. Она была вся в черном и под густой вуалью. Тонгер, открывая дверь зимнего сада, заметил, что она нервничает.
— Вы пришли к завтраку? — дружелюбно спросил он. Она слишком привыкла к его фамильярности, чтобы рассердиться.
— Где мистер Маршалт?
— В библиотеке. Читает книгу духовного содержания, — насмешливо ответил он.
Лэси ничего не читал, а просто смотрел на огонь, когда она вошла.
— Сегодня мне было ужасно трудно вырваться к тебе. Пришлось без конца лгать Мартину. Ты даже не поцелуешь меня?
Он нагнулся и слегка дотронулся до ее щеки.
— Что это за поцелуй! — надулась она. — В чем дело?
— Что ты скажешь по поводу кражи бриллиантов? — медленно сказал он. — В ней замешана девушка, и я понял из газет, что полиция считает ее твоей сестрой.
Она промолчала.
— Я знаю, что ты, конечно, замешана в этом деле, — спокойно продолжал он. — Стэнфорд — мой старый приятель, я знал его еще в Южной Африке, и он один из вашей шайки. А эта девушка тоже соучастница?
— Ты прекрасно знаешь, что она ни при чем, — недовольно сказала Дора.
Она пришла на Портмен-сквер не за тем, чтобы говорить об Одри. Она так рисковала, идя сюда.
— Когда я шла по переулку, то видела, что какой-то человек наблюдает за твоим домом. Он стоял у черного хода, но, заметив меня, быстро удалился.
— Он наблюдал за моим домом? — недоверчиво спросил Лэси. — Что же это был за человек?
— Похож на настоящего джентльмена. Я видела его лицо — очень худое и интеллигентное. Он хромал…
Лэси шагнул к Доре и схватил ее за плечи. Его лицо стало совсем серым, губы дрожали. Минуту он совершенно не мог говорить, а придя в себя, закричал:
— Ты лжешь! Ты хочешь испугать меня! — она, смертельно напуганная, старалась высвободиться.
— Лэси, что случилось с тобой?
Он успокоил ее:
— У меня расстроены нервы, а ты напугала меня… Что ты хотела сказать? Эта девушка твоя сестра? Я хочу знать!
— Моя сводная сестра, — тихо сказала Дора. Лэси остановился перед ней:
— Ты хочешь сказать, что у вас разные отцы?
Она кивнула головой.
Он так долго молчал, что она начала волноваться.
— Ей грозит тюрьма, а она выгораживает тебя? — рассмеялся Лэси, но смех его не был веселым. — Это к лучшему… я могу подождать.
Через месяц, в прекрасное мартовское утро, перед судом предстали бледная девушка и широкоплечий бельгиец, которого судили первым.
Выйдя из суда к концу разбора дела, устав и телом и душой от машины правосудия, Шеннон увидел знакомое лицо. Человек, обративший на себя его внимание, сидел на одной из широких скамей, предназначенных для ожидавших свидетелей.
— А, Слик! Вы были на суде?
— Был, — медленно сказал тот. — Но я ушел оттуда, потому что меня возмутило жестокосердие людей. Стэнфорд был среди публики.
Шеннон сел около него.
— Что вы думаете об этом деле?
— О деле? Маленькая мисс ответит за других и попадет в тюрьму.
— Боюсь, что это так, — помолчав, сказал Шеннон и вздохнул.
— Да, она попалась, — задумчиво произнес Слик, — но она выйдет из тюрьмы такой же прекрасной. Такого рода женщины никогда не меняются. Скажите, Шеннон, вы не слышали о человеке по имени Малпас?
Дик, думавший о чем-то своем, вздрогнул.
— Да, это странный старик, живущий на Портмен-сквер. Почему вы спрашиваете?
Слик Смит странно улыбнулся:
— Он каким-то образом замешан в этом деле.
В это время полисмен позвал Шеннона, и тот поспешил в зал, выслушать приговор.
— Сколько вам лет? — спросил судья, держа в руках перо и глядя на девушку поверх очков.
— Девятнадцать, милорд, — ответил за нее Шеннон. — Я хотел сказать, что, несмотря на улики, полиция уверена, что девушка — жертва, страдающая за других непойманных преступников.
Судья покачал головой.
— Но улики противоречат этому. Очень жаль девушку, но я не могу противиться моему долгу перед обществом и обязан строго покарать опасную преступницу. Одри Бедфорд, вы приговорены к заключению в каторжной тюрьме на двенадцать месяцев.
Глава 10. Истина
В пасмурное декабрьское утро тяжелые двери Холлоуэйской тюрьмы открылись, выпустив худенькую, стройную девушку в старом коричневом бархатном пальто. Не глядя по сторонам, она прошла сквозь толпу людей, ожидавших во дворе освобожденных в этот день, и быстро пошла по Холлоуэйской дороге по направлению к Кэмдену. Перейдя дорогу, она села в трамвай и не увидела быстро проехавшего автомобиля Дика Шеннона. Он опоздал всего на три минуты. У девушки в кармане было несколько шиллингов, скопленных в тюрьме за целый год работы. Она вышла на последней остановке трамвая и пошла по широкой улице, пока не увидела маленький ресторанчик. Она заказала себе порцию жареных почек и яйца.
Лицо девушки осунулось, глаза были печальны, но все же это была прежняя Одри. Девять месяцев однообразной тюремной работы в обществе отверженных преступников опустошили ее душу. Но Одри не опустилась до их уровня, но и не испытывала и чувства неизмеримого превосходства над ними. В долгие тоскливые ночи воспоминания о предательстве, жертвой которого она стала, обуревали ее, она закрывала глаза, пытаясь забыть весь этот кошмар. Это были ночи мучений, когда Одри была близка к безумию и сознавала, что жизнь ее разбита. Она не удивлялась, что Дора поступила таким образом. Это так походило на Дору, так соответствовало тому, что она слышала и затем узнала о ней. Хуже всего для Одри было то, — и это больше всего огорчало ее, — что все эти качества сестры были особым достоинством в глазах их матери.
Девушка поднялась со вздохом и, взяв счет, направилась к кассе. Куда ей теперь идти? К Доре, решила она. Одри должна была убедиться, что не напрасно осуждала ее. Но днем она не могла пойти к ней, это было бы нечестно. Утро она провела в поисках комнаты, которую нашла в доме на Грейен-роуд — темное маленькое помещение. Здесь она отдохнула до вечера, набираясь сил для предстоящей встречи. Когда стемнело, Одри отправилась на Керзон-стрит. Горничная, открывшая ей, была та же, что и при первом ее посещении.
— Что вам нужно? — сухо спросила она.
— Мне нужно видеть миссис Элтон, — ответила Одри.
— Это невозможно, — сказала девушка и попыталась закрыть дверь.
Тяжелая работа в течение девяти месяцев не прошла даром для Одри. Без особого усилия она распахнула дверь и вошла в дом.
— Пойдите и скажите вашей госпоже, что я здесь, — сказала она.
Горничная побежала наверх, а Одри не задумываясь последовала за ней. Войдя за горничной в гостиную, она услышала, как Дора сказала:
— Как она смела явиться сюда?
Дора была в бальном платье и казалась еще красивее. Ее светлые волосы отливали золотом. Она посмотрела на Одри, как на привидение, и зрачки ее сузились.
— Как ты смеешь врываться в мой дом? — сердито спросила она.
— Отошли прислугу, — спокойно сказала Одри, и когда горничная удалилась, подошла к двери убедиться, что та не подслушивает. Затем Одри направилась к Доре, заложив руки за спину.
— Я хочу, чтобы ты поблагодарила меня, — просто сказала она. — Я поступила глупо, но я чувствовала, что должна была сделать это ради нашей матери.