Его скрыла от чужих глаз пелена Тьмы — и существа, притаившиеся совсем близко, не могли различить ничего в непроницаемо-черной завесе. А он — видел.
Тенью, неясными силуэтами, частицей извечного Мрака — девять фигур на мгновение предстали перед ним, и он мог бы поклясться: он видел, видел… не бесплотность, не пустоту под капюшонами черных плащей, не мрачное и трагическое, льдисто звенящее ужасом в душах смертных Нечто — но лица с резкими чертами, черные волосы, неровными прядями выбивающиеся из-под высоких шлемов, и неожиданно светлые глаза…
Однажды сделанный выбор — станет твоей жизнью…
…Он уезжал прочь от Колдовского Холма.
Двое, что пришли за ним, оставались позади — и задыхались сейчас от бессильного отчаяния там, на руинах Дол-Гулдура. Отчего? Он не мог понять. Да его и не занимало сейчас это: он ехал очень медленно, пустив коня шагом, и прислушивался к своим ощущениям.
Он не чувствовал ничего необычного. Будто ничего не изменилось. Он не развоплотился, едва надев последнее кольцо; не было ни слепой всепоглощающей ненависти Улаири, ни желания убивать; в конце концов, не было и ощущения всемогущества, которого он неосознанно ожидал… Может быть, дело в том, что он пока еще не принял Силу… а ведь Хранитель говорил ему что-то в этом роде, объяснял! Тогда он, все еще ослепленный неожиданными видениями, поглощенный неведомыми ранее чувствами, старался удержать в памяти мельчайшие подробности ускользающих воспоминаний, — и все, что было сказано ему, казалось абсолютно логичным и естественным… Теперь он не мог вспомнить тех слов, как ни старался, и это рассердило его.
Рано или поздно тебе придется воспользоваться силой Кольца… Ты не понимаешь, что грозит тебе… — интересно, почему он говорил так? Ведь к тому времени Олмер уже знал, что может грозить ему, если он потеряет контроль над преображенной Силой… На мгновение он прикрыл глаза, вызывая в памяти отголосок чувства: смешение опустошенности, боли и ненависти, для которого нет названия ни в одном из существующих в мире языков…
А впрочем… Разве это важно сейчас?..
Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Ему казалось — он покидал Дол-Гулдур тем же человеком, что и приехал сюда. Ничуть не изменившись. Ах да, бессмертие… И — неуязвимость… Олмер прищурился. Эти двое пытались его убить… и у них ничего не вышло. Забавно… Он ведь говорил с ними только что — отчего же они до сих пор не поняли, против кого обратили оружие? Он не убил их, хотя мог сделать это с легкостью. И даже попытался объяснить, что сейчас не время лишать кого-то жизни зря. Поняли они?.. Вряд ли… Мысли обездвиженных леденящим страхом существ не были скрыты от него. Они знали о Кольцах Улаири, но полагали, что его стремление к Дол-Гулдуру было неосознанным…
Что ж… Когда он приехал сюда впервые — да. Его вело к Болотному Замку не знание — нечто большее. Но сейчас…
Олмер усмехнулся и тронул поводья, заставляя вороного коня ускорить шаг. Неосознанное стремление, во имя Великой Тьмы!..
* * *Ночь.
Кончился бой. Но война продолжалась. Завтрашний день должен был решить ее исход.
Грядет Битва Битв…
Человек, сидящий у одного из шатров, казалось, погружен в глубокую задумчивость, из которой его вряд ли могло что-то вывести. Впрочем, так могли рассуждать только те, кто не знал его, — а знающих не обманула бы кажущаяся расслабленность и нарочитая небрежность позы. Он был великим воином, несмотря на свой физический недостаток. Не один человек поплатился жизнью за то, что недооценил его, самонадеянно посчитав калеку-горбуна противником, с которым может справиться и неопытный юнец. Не зря он стал ближайшим помощником, «правой рукой» Вождя…
Вождь изменился, говорили в войске. И верно, зримых перемен в облике Вождя было уже не скрыть… Он, ближайший соратник Олмера, был первым, кто начал подмечать нечто странное в человеке, с которым был знаком уже много лет. Сейчас об этом шептались все. Но никто не подозревал об истинной причине изменений. Кроме него.
Дэйл и Небесный Огонь! — эти слова стали знаком-паролем для посвященных…
Небесный Огонь. Пламя Ородруина, оборвавшее в конце Третьей Эпохи не-жизнь, не-смерть Улаири. Кольца. Девять колец. Древняя сила Мрака.
Вождь изменился…
— Санделло! — негромкий оклик вмиг разбил его отрешенность. Он поднялся — почти незаметным, быстрым и неожиданно ловким движением. И вошел в шатер.
— Вождь…
Он подошел ближе — и внезапно отшатнулся в испуге. Высокая темная фигура медленно повернулась к нему.
…Прошло всего мгновение, — у него перехватило дыхание, и откуда-то из глубины души рванулся беззвучный вопль.
Ужас сковал тело. А в сознании, заглушая стук бешено колотящегося сердца, билась мысль: «Ты слишком часто думал об этом… Ты слишком часто думал о них…»
Они незримы для Смертных…
Выходит — хроники говорили неправду?..
Ты слишком часто думал о них!
Сколько веков не случалось ни с кем таких встреч?
А может быть, и случались… и после этих встреч просто не оставалось в живых никого, кто мог бы о них рассказать?..
Совсем близко друг к другу стояли двое: застывший от ужаса, не в силах пошевелиться, человек — напротив замершего неподвижно… того, кто был совсем недавно человеком, — Улаири?..
Потрясенный, он смотрел на черный силуэт — и не мог отвести глаз.
Внезапно всплыл в сознании услышанный когда-то простой мотив — немудреный медленный перебор струн…
После великих битв в летописях появлялись строки, повествующие об ужасных слугах Врага — Назгулах… О том, как при их появлении слуги Тьмы обретали новую силу и бросались в бой, как безумные, — и о страхе, который охватывал даже самых смелых воинов… А о тех, кто пытался побороть страх и противостоять Тьме, с упорством обреченных сдерживая натиск черных армий, складывали песни…
Конечно, если было кому сложить их.
Очередная песнь о подвигах героев давно ушедших времен — и о Назгулах-Улаири…
Прах же всевластен, прах всем воздаст —
Встань перед ним, неразвенчанный дух!
Странно… Раньше ему казалось, что это — о герое из человеческого рода, готовом принять смерть от порождений Тьмы, но не покориться ей…
Слившийся с бездной, влившийся в Тьму,
Прах начертает тебе приговор,
Новая тварь отдаст силу ему…
…«неразвенчанный дух» — о герое-человеке… безликое «прах» — о Кольценосцах…
Новая тварь отдаст силу ему…
Встань! Подними свой недрогнувший взор!
Сейчас он готов был поклясться: «неразвенчанный дух» — это об одном из них, Великих Павших. Об одном из Улаири. Иначе быть не может…
В Нем чувствовалась нечеловеческая Сила. Может, сила Всевластного Праха… или самой Великой Тьмы?.. Кто знает…
Перед Ним хотелось опуститься на колени.
Прах начертает тебе приговор…
Повинуясь мгновенному порыву, он опустился на колени — и закрыл глаза…
…Он изменился.
Отчего это произошло именно сейчас? Он не знал. Понял одно: что-то заставило его измениться. Что-то произошло в тот момент, когда всех их захватило безумие битвы. Безумием в какой-то мере был и его собственный поступок — когда он властным жестом остановил своих соратников и шагнул навстречу новому странному противнику. На вид тот был из тангаров… но он безошибочно почувствовал в нем Силу.
Победа оказалась неожиданно легкой — теперь он это понимал. И отчего он вышел биться с ним сам? Безрассудность никогда не числилась среди его недостатков…
Как и неумение владеть собой, верно?
Верно… А ведь было мгновение — полыхнула в душе ненависть, на миг поразившая его самого. Ненависть и презрение: этот смертный не понимает, на кого поднял оружие…
Тьма!..
Что произошло? И почему — именно сейчас, перед решающим боем?
— Санделло!
Он окликнул его — неожиданно даже для самого себя. И не знал, что скажет сейчас, когда тот бесшумно войдет в шатер. Но слова не потребовались. Он понял все и так — увидев вдруг исказившееся лицо и страх в глазах своего верного друга-соратника. А потом тот медленно опустился перед ним на колени. Впервые в жизни. И сомнений не осталось…
Не осталось и сомнений в завтрашней победе.
Почему? Почему именно сейчас?! Так хотелось победить — человеком…
Но разве Улаири… не были людьми?..
Он отвернулся. Решение пришло мгновенно.
— Уводи людей, Санделло.
— Мой Вождь… — голос хрипловатый, но твердый, а испуг в глазах — не скрыть, не спрятать… — Наш долг — сражаться за тебя…
— Завтра я поведу в бой только Нелюдь. И ты мне больше не понадобишься…[5]
* * *Время пришло.
Грядет Битва Битв… ее исход решит все. Когда-то Улаири были связаны незримой цепью Девяти Колец… Ты — наследник их древней силы…
«Все решится завтра. Мы должны победить. Если мы победим — нас ждет поистине великое будущее. Если же нет…
Но победа будет за нами!
Если ничего не случится…»
Что значит — «если ничего не случится»? О чем ты?!
«Так хотелось победить — человеком…»
Сохрани в себе человеческое начало! Это — главное…
«Знакомые сомнения…»
— Тебе не хотелось бы вернуться?
— Вернуться?
— Вернуться… в мир. Снова стать человеком. И чтобы все смотрели на тебя не с ужасом, а с радостью…
— Вернись ты сейчас — что ты увидишь? Страдания, войны, кровь, смерть, слезы…
— Но ведь и раньше было все это: войны, страдания…
— Это только доказывает, что с течением веков люди изменились очень мало. Гораздо меньше, чем мир. И ты хотел бы туда вернуться?
— Иногда…
— Но почему?
— Иногда я чувствую, что не могу больше видеть этот страх… ужас в их глазах… а при нашем появлении он вспыхивает в глазах у всех, даже у самых сильных воинов! Только не говори, что тебе это безразлично!
— Не безразлично, ты прав. Но что мы можем сделать? Цена бессмертия. Не в наших силах что-то изменить. Да и вообще… представь себе наш облик — в их глазах он не слишком привлекателен… Так что за страх их винить трудно… Хотя…
— Что?
— Нас называют «воплощенная Смерть» — нас, Бессмертных! Ну что же… Мы убиваем, правильно. Но ведь и сами люди убивают друг друга! Мы даем им быструю смерть. Мгновенную смерть. Многие и не улавливают момент перехода за Черту… А каким страданиям иногда подвергают люди, смертные — себе подобных! Так кто поступает более жестоко? Мы — или они?
— Не в этом дело. Они боятся нас и ненавидят — потому что не понимают…
— Да, они нас не понимают. И трудно, наверное, было бы понять… На самом деле гораздо важнее, что они не понимают другого. Главного.
— Чего же?
— Что мы — такие же, как они. Они — такие же, как мы. Только мы можем больше. Нам подвластна Сила, а им — нет. Вот и все. Небольшое различие…
— Неудивительно. Мы же были людьми…
— Вот именно — были…
«Я помню все… Я понимаю…»
Ты не должен вступать в бой — с такими мыслями… Победа близка. Верни людей! Еще не поздно… Они верны тебе… Не поддавайся сомнениям! Ты не должен…
«Должен. Битва Битв… ее исход решит все!»
Да хранит нас Великая Тьма…
* * *Дагор Дагоррат…
Все замерло. Вокруг — да, вокруг раздавались обычные звуки битвы: звон оружия, стоны и проклятья раненых и умирающих… На площадь же опускалась абсолютная, противоестественная тишина.
Две фигуры на площади — светлая и темная. Появившиеся почти одновременно, они приближались друг к другу… Один шел, чтобы победить. Другой — чтобы умереть.
Взметнулся черный клинок. Навстречу вынеслась светлая сталь.
Частица Изначального Пламени, багровый огонь Удуна — против холодного, мертвенного сияния огня Анора…
…Сила Тьмы была с ним, и он знал, что выиграет этот бой. Уверенности этой не поколебало даже непонятное торжество, промелькнувшее на лице противника. А эльф внезапно прошептал несколько слов на незнакомом ему языке…
Взывает к Высшим? Пусть…
Он понимал, на что тот надеется. Погибнуть самому — и забрать жизнь врага. Все верно… однако эльф не знал одного.
Высшие более не властны над его судьбой. Да, он может уйти — но вернется вновь. И так будет всегда…
…Два тела распростерлись на площади.
Кто придумал, что Бессмертные не могли чувствовать боли?.. Кто сказал — «Не надо искать смерти… но не надо и испытывать страха перед ней»?.. Они не знали, как тяжел уход за Черту для того, кто медленно и мучительно расстается с не-жизнью, не-смертью… Или — знали?..
Ему казалось — это длится целую вечность. Каждый миг он ожидал темноты, которая погасит рвущееся сознание. И каждый миг каким-то образом делал его сильнее — сильнее ровно настолько, чтобы выдержать…
А потом боль ушла. И разум прояснился. Он понимал, что умирает, и — странно — ничуть не боялся того неизвестного, что ждало за Гранью. Он знал, что обязательно вернется назад…
* * *…Теперь он видел себя будто со стороны. Темная фигура, медленно поднимающаяся с земли, излучающая свет, свет, свет…
Дагор Дагоррат!
И только представитель рода человеческого сможет вершить судьбы народов Средиземья…
Наследник древней силы Улаири, вернувшийся из-за Грани Мира… Он — сможет? Он — человек? Да, да, он остается человеком — если приходят такие мысли…
— Ко мне, мое воинство![6]
Нет. Воззвал к безымянным солдатам Моргота — кто-то другой… А он… он — всего лишь человек… В чем — ошибся?.. Неверно оценил предел Силы, которую способен принять — без того, чтобы эта Сила сожгла его самого?.. Не вспомнил в нужный момент слова-предостережение, сказанные ему в Дол-Гулдуре?..
— Ты не понимаешь, что грозит тебе, — словно наяву услышал он знакомый негромкий голос. — Само по себе кольцо — ничто, бесполезная безделушка. Оно не поможет принять решение в трудный момент, не оградит тебя от настоящей опасности — кому, как не мне, знать это… Рано или поздно тебе придется воспользоваться его истинной Силой. А после этого ты неизбежно окажешься во власти Создателя…
Сила и могущество, обретенные им на краткие мгновения… для чего? Стремление помочь народам Эндорэ обрести свободу… для чего? Чтобы в конце концов оказаться во власти… того, кого Улаири назвал Создателем?!
Высшие более не властны и над твоей судьбой… — вспомнил он.
Что ж, остается надеяться на это.
— Убей меня! Твоим кинжалом! Убей же![7]
…Он понимал, что умирает, и — странно — ничуть не боялся того неизвестного, что ждало за Гранью. Хотя знал: совсем немного времени отделяет его от мгновения, когда он должен будет предстать перед Судом…
Путь Кольценосцев. Теперь — и его путь.
…Они могли, если желали, бродить незримо, недоступными глазу существ поднебесного мира, и видеть непостижимое для смертных… И один за другим… стали они навеки невидимы, и сошли в мир теней…[8]
Их было только девять — посмевших уподобиться Высшим… И — он сам. Принявший Силу.
Теперь он понимал, что значит — человеческое начало. Теперь он был уверен — друг для друга они всегда оставались прежними. Прежними — как в те далекие времена, когда они были молоды и властолюбивы. Когда они не испытывали страха перед врагами — и были надежными и верными союзниками. Когда они были облечены силой и властью…
Совсем как в те далекие времена, когда они были людьми.
Наталья Маркелова
ВЛАСТЕЛИН
— Мама, мама, мамочка!!! — плачет, надрывается сестричка. Ей отроду пять зим — глупая, маленькая.
Мать успокаивает её, что-то шепчет, лицо её спокойно, даже светло. Мама хочет, что бы мы, её дети, думали, что всё нормально, всё замечательно. И как в сказках, что она рассказывает нам вечером, перед сном, всё закончится хорошо. Но я нутром чую, что это не так. Она лжёт моя дорогая, любимая мама. Я знаю это, потому что уже взрослый, мне десять зим. Прошлой зимой отец подарил мне меч и плащ, значит, я уже мужчина и меня не проведёшь женскими хитростями. А ещё я не слепой, я вижу, какая непроницаемая тень легла на лица воинов, как торопят они лошадей и оглядываются назад. Я слышу, как разговаривают они, между собой, пытаясь найти выход из положения, в которое попали. И я совершенно не замечаю в их глазах надежды.