Ювелир. Тень Серафима
Глава 1
- Прошу прощения, сэр. Гость, которого вы ожидаете, прибыл.
На полированном письменном столе царил образцовый порядок. Толстые, увесистые связки писем, стопки крепко сшитых листов, разных мастей тетради, книги, описи - здесь имелись бумаги на любой вкус, главное, чтобы он был в достаточной степени извращен педантизмом. Сам стол мог бы служить экспонатом в каком-нибудь музее занимательной бюрократии, коль таковые существовали бы в Ледуме. Он представлялся не просто столом, нет: столь приземленное, оскорбительное слово определенно умалило бы его значение. Он являл собой словно начало системы координат, эпицентр, от которого в разные стороны расплескалась комната.
Сидящий за столом человек также выглядел образцово. Преувеличенно аккуратным жестом он закрыл чернильницу и отложил в сторону только что законченный лист. Не отрывая от своего детища глаз, молча вставил в футляр приметное золотое перо с раздвоенным кончиком. Ализариновые чернила высыхали довольно быстро, переходя из зеленоватого в интенсивный сине-черный цвет, принятый для большинства официальных документов. Когда последний каллиграфически выведенный знак приобрел приятный глазу оттенок индиго, Кристофер, не колеблясь, извлек из ближнего выдвижного ящика револьвер. Удобнее устроив рукоять в ладони, привыкнув к её уверенной тяжести, он жестом велел камердинеру включить люстру.
Сегодня с делами пришлось припоздниться, и массивная, бронзовая с хрусталем конструкция казалась в полумраке тучным телом повешенного, свисающим в петле в неэстетичном посмертном окоченении. Не слишком-то добрый знак, когда повсюду мерещатся покойники, однако, вполне объяснимый. И это лишь легкие, невинные отголоски всеобщей истерии последних дней!
Вздохнув, мужчина перевел взгляд выше, отвлекаясь от мрачных ассоциаций. Узорчатым куполом над ним расцветал потолок - высокий, украшенный мозаикой и сложной художественной росписью, каковым и полагалось быть потолку приличного замка. Что и говорить, во всей Бреонии нашлось бы мало архитектурных сооружений, способных на равных соперничать с резиденцией правителя Ледума. Она производила на посетителей неизгладимое впечатление, и производила, надо сказать, вполне заслуженно. И дело тут не в великолепии замковой стены, не в фасаде, размеренном сложной формы пилястрами и арками, обильно украшенном барельефами и золочеными резными карнизами. Не в изысках декора, деталях и украшениях, вроде междуоконных ниш и величавых скульптур на крыше, которые также находились на своих местах, даже не в богатстве внутреннего убранства, поражающего воображение самых искушенных ценителей красоты.
Конечно, всё это было немаловажно, но самое главное - явленная роскошь, при всей её головокружительности, демонстрировала утонченность и безупречно строгое чувство стиля.
Кристофера это вполне устраивало.
Прохладные весенние сумерки уже заползли в кабинет, но новомодное электричество в проводах без труда выдворило их обратно. Вот она, сила современной науки! Безжалостное искусственное освещение не оставляло теням ни шанса. Оно смело меняло пропорции, делая очертания предметов резкими, бритвенно-острыми, оно играло и не только контурами, но и красками. Комната преображалась, как по волшебству. Кристофер с удовлетворением вгляделся в происходящие вокруг метаморфозы. Холодные цвета темнели и незаметно меняли оттенки: лиловые краснели, голубые казались серебряно-серыми, синие - невыразительными и тусклыми. Теплые тона, наоборот, охлаждались и блекли: алые выглядели значительно более фиолетовыми, оранжевые - коричневатыми, а желтые - зелеными. Конечно, живой свет огня был естественнее и создавал всем знакомое ощущение уюта. По этой причине многие до сих пор предпочитали свечи, но Кристофер не был ретроградом.
Отнюдь.
- Пригласи его, Патрик, - он нервным движением поправил муслиновый шейный платок, хотя сей знак принадлежности к высшему свету и так был завязан безукоризненно, по всем правилам нынешней моды. Белый цвет освежал и удачно завершал продуманный до мелочей образ. Белый цвет - это всегда изыск. Сегодня он добавил тщательно рассчитанную нотку небрежности и мягко подчеркнул тон лица и волос.
Вошедший был невысок и худощав, - остальное скрывали плащ с высоким воротом и броская широкополая шляпа. Вид револьвера в руке хозяина ничуть не смутил пришельца - похоже, он был привычен к подобному специфическому гостеприимству. Человек коротко поклонился и замер, но его бездействие было каким-то нестабильным, текучим… Представлялось, что в любой миг оно может с легкостью перейти в совершенно неожиданную и оттого тем более неприятную активность.
- Разве не предложили тебе оставить верхнюю одежду, Себастьян?
Голос прозвучал хорошо, без опасения и неприязни. Разумеется, это был риторический вопрос: по специальному распоряжению гостя пропустили без обыска, хотя в интригующих складках плаща можно было, при желании, схоронить вход в преисподнюю, не то что какой-то там вполне земной арсенал. Тем не менее, Кристофер не хотел без нужды провоцировать конфликт. Требование разоружиться, неизбежный отказ, препирательства со стражей… вся эта вульгарная суета сорвала бы разговор еще до начала. С другой стороны, оружие, открыто взятое им самим, четко обозначало позицию хозяев и готовность к любому развитию событий. Хотя “развития”, само собой, хотелось бы избежать.
Оставалось надеяться, что и у визави его хватит ума воздерживаться от необдуманных слов и поступков.
Аристократ продолжил придирчивый осмотр человека, которого видел впервые, но о котором был более чем наслышан. Если честно, тот не производил особого впечатления. Не оправдывал, так сказать, подпитанных воображением ожиданий. Допустим, профессиональные качества его и вправду на высоте, но непрезентабельный внешний вид… вот то немногое, чего Кристофер не мог простить. Да хоть бы шляпу свою, невежа, стянуть удосужился!
Впрочем, когда речь идет о людях подобного происхождения, рассчитывать на манеры просто глупо. Кристофер едва удержался от презрительной гримасы, но привычка соблюдать придворный этикет помогла сохранить на лице прохладно-благожелательное выражение.
- Обычно я встречаюсь с клиентами на нейтральной территории, - не отвечая, бесстрастно заметил гость, - но личное письмо правителя Ледума - с определенными гарантиями - заставило меня изменить принципам.
Кристофер сдержанно улыбнулся - ровно столько, сколько того заслуживал простолюдин. О каких принципах может говорить человек, единственный вопрос которого на любой заказ - “Сколько?” И двадцать пять золотых, щедро приложенных к письму, уж наверное сыграли не последнюю роль.
Но вслух он сказал другое.
- И мы не привыкли приглашать лис в курятник, но это дело особой важности.
Себастьян согласно кивнул, приготовившись выслушать суть вопроса. От легкого движения волосы, и без того лежащие без всякого порядка, растрепались еще больше, разметались свободно, недопустимо дерзко. А цвет!.. Светлый-светлый рыжий, отливающий то в золото, то в медь, цвет прозрачного пламени. Вот это уже примечательно. Такие краски действительно стоит скрывать - они не просто символичны, они… выдают многое.
Кристофер нахмурился, внезапно осознав, что не заметил, когда гость успел-таки снять шляпу.
- Речь идет не о рядовом заказе, как ты понимаешь, - аккуратно начал хозяин, не торопясь переходить непосредственно к делу. - Нам нужна информация. Информация о твоих недавних сделках.
Себастьян отрицательно качнул головой, породив новую волну хаоса в прическе, - и новую волну раздражения, тщательно спрятанного под вежливой маской его собеседника.
- К сожалению, такая информация не продается, - просто ответил он. - Никогда. Клиенты должны быть уверены в полной конфиденциальности услуг, которые я предоставляю.
- Мы понимаем, что интересы клиента - дело святое, - холодно согласился Кристофер, хотя тон его весьма красноречиво говорил об обратном. - Но не спеши отказываться от сотрудничества, Себастьян. Лорда Эдварда интересует только самый последний заказ, исполненный не далее двух дней назад. Кто заказал тебе черный турмалин? Достаточно ответить на один-единственный вопрос, и мы щедро вознаградим тебя. Не торопись. Подумай. Ты знаешь, от чьего имени я говорю. Стоит ли делать правителя Ледума своим врагом?
Ожидая реакции, Кристофер внимательно следил за собеседником. Отчего-то тому вовсе не хотелось угрожать, будучи, тем более, один на один. Себастьян не выглядел внушительно или опасно, но было в нем нечто такое, что не давало Кристоферу чувствовать себя в безопасности - даже в собственном охраняемом кабинете, даже с заряженным револьвером в руках. Нарастало какое-то смутное, неуловимо тревожное ощущение… Нарастало, не оставляя теперь и тени сомнений - перед ним Серафим.
Тот самый Серафим.
Палец чуть заметно подрагивал на курке.
- Хорошо, - густо-зелёные глаза Себастьяна глядели безо всякого выражения: они были пусты. Они утягивали внутрь всё, чего касались, - как всякая пустота, стремясь к наполнению, - и как будто набирали свой странный цвет. - Поскольку ответ никому не повредит, я отвечу. Черный турмалин не заказывали у меня последние восемь… пожалуй, даже девять месяцев. Камень этот широко распространен, но при этом прихотлив и капризен. Мало кто хочет с ним возиться.
Подумав, ленивым движением Кристофер отложил револьвер в сторону. Разговор протекал мирно, и он решил, что долго держать под прицелом собеседника, не проявляющего и намека на агрессию, довольно-таки глупо. Хотя иногда подобные скоропостижные выводы могли стоить жизни.
- В таком случае, - аристократ на минуту замолк, раскуривая длинную тонкую сигару, - милорд желает тебя нанять. Мы заплатим тысячу золотых, если сумеешь найти тот черный турмалин, который был заказан у кого-то из твоих коллег. В крайнем случае, выясни имя заказчика. Гонорар тот же, при условии, что факты будут предоставлены неоспоримые.
- Половину суммы сразу.
- Патрик выдаст деньги, - Кристофер глубоко затянулся, и отразившееся на лице удовольствие давало понять, что вовсе не табаком. Электрический свет усиливал благородные контрасты его внешности: черный оникс волос горел ярко и стыло, а кожа сияла, как бледное серебро. - Но предупреждаю: срок исполнения заказа двадцать восемь дней. Это важно. Как только молодая луна родится вновь, наш договор потеряет силу. В этом случае задаток придется вернуть.
Он выжидающе посмотрел на гостя. Тот, однако, был невозмутим. И до ужаса прагматичен.
- За срочность я беру еще десять процентов сверху. Это устраивает?
Не прерывая затяжки, Кристофер без слов кивнул. Как известно, торговаться среди ювелиров не принято. Наёмник называет цену, заказчик соглашается, - либо отказывается и ищет другого специалиста. Всё просто.
- По рукам, - подвел итог Себастьян, хотя это было исключительно условное выражение - рук они не пожали.
- Теперь, когда мы достигли соглашения в главном, осталось лишь обсудить детали, - выдыхая сладковатый опиумный дымок, плавные линии губ сложились особым образом. Кристофер прикрыл глаза и, откинувшись на спинку стула, перекрестил на груди предплечья - расслабленно, даже вальяжно. Стереотипная светская поза, демонстрирующая обособленность и пренебрежение. Может, привычка, а может, аристократ не допускал, чтобы хоть на мгновенье гость позабыл о лежащей между ними непреодолимой социальной пропасти. Как бы то ни было, вопросы неравенства мало заботили ювелира: тот держал себя спокойно и уверенно. Столь спокойно и уверенно, что это казалось почти вызывающим. - Ты узнаешь всё, что необходимо.
- Это обнадеживает, - наёмник не спешил задавать вопросы. Стремясь извлечь из разговора как можно более полную информацию, он выдержал небольшую паузу, обдумывая только что принятое предложение, и взгляд его застыл. Прямота и неподвижность этого взгляда, нацеленного точно на собеседника, заставляли усомниться, что ювелир вообще замечает что-либо вокруг. Но это было обманчивое впечатление. На деле он охватывал картину целиком, фиксируя мельчайшие нюансы, впитывая частности, как губка.
А посмотреть здесь было на что.
Окружающая обстановка далеко выходила за установленные рамки, немногим отличаясь от театральных декораций. Эксперименты с цветом были на грани, - на самой грани. Себастьян неизменно обращал внимание на цвет, и не из одного пустого любопытства: этот выбор говорил о человеке больше, чем глаза или даже руки, которые можно было научить лгать. Здешние сочетания, без сомнений, ошеломили бы обывателя. Но стоило чуть приглядеться, чуть утрудить себя вниманием вместо привычно беглого, поверхностного обзора, и, образованная кажущимися противоречиями, открывалась внутренняя гармония.
Предпочтения хозяина сложно было назвать банальными. Заднюю стену кабинета оформили в плотном вишневом, от коего было совершенно невозможно оторвать глаз: цвет притягивал магнитом, зрительно углубляя и затемняя помещение. Три другие стены, выкрашенные в менее агрессивные серебристо-белые тона, перетекали друг в друга незаметно, исподволь, а затейливые геометрические рисунки проступали и пропадали на них в зависимости от угла зрения. Себастьян по достоинству оценил такое нестандартное - и такое смелое - решение. Рядом с белым, создававшим эффект раздвижения пространства, динамичный цвет вишни выглядел великолепно, приобретая не только насыщенность акцента, но и мягкость. В выступавших фоном поверхностях было что-то гипнотическое, причудливое: они казались собственными непрерывно меняющимися отражениями. И хотелось, и невозможно было уследить за этими изменениями. Словно бездна, они заставляли всматриваться в себя снова и снова, ища в замысловатом переплетении линий нечто неуловимо ускользающее.
Величественные - от пола до потолка - арочные окна нависали над жалкими смертными почти угрожающе, но со временем в них проступала изящность, не позволяющая чрезмерно утяжелить интерьер: многоцветные витражи искрами пронизывали мельчайшие блестки слюды. Недавно вошедший в моду монотонный паркет казался мрачным сгустком тьмы - в него можно было погрузиться, провалившись в саму преисподнюю, или, во всяком случае, разглядеть отсюда её кипящие смолы. Но на поверку выяснялось, что прямые световые лучи заставляют проявиться в черноте благородному красному пигменту. Такой иногда называют - цвет адского пламени, но Себастьян не очень-то любил подобные звучные метафоры.
Передвижная ширма, которая сама по себе являлась произведением современного искусства, легко огораживала небольшую часть кабинета. Декор из стекла и металла во всем своем великолепии! Призрачные узоры, изображавшие стилизованные лепестки жасмина, приглушали яркость задней стены при дневном освещении и, наоборот, усиливали её при искусственном. Сейчас жасминные цветы сверкали и переливались хищно, как их плотоядные сородичи из Лесов Виросы.
Вообще, во всем оформлении проскальзывало что-то неуловимо гастрономическое: сахарные стены, вишня со льдом… Холодно и сладко одновременно.
Столь авангардный стиль официального кабинета выдавал в хозяине человека с весьма оригинальным вкусом. Себастьян, привыкший ничего не оставлять без внимания, и это взял на заметку.
- Как я понял из суммы, - полуутвердительно предположил он, решив не испытывать дольше терпение хозяина многозначительным, но малопродуктивным молчанием, - лорду Ледума требуется не столько сам камень? Правитель владеет множеством разновидностей турмалинов, в том числе и парой великолепных шерлов-близнецов, известных также как “Глаза Дракона”. Более крупных и древних экземпляров я не знаю.
- Ты хорошо осведомлен, ювелир, - сдержанно подтвердил Кристофер. Прозрачно-синие глаза аристократа заглядывали глубоко, в то же время не создавая ощущения назойливости или даже легкого беспокойства. Ценное качество. - Не зря тебя многие считают лучшим. Однако, один из пары “Глаз Дракона” был похищен и… использован для магического нападения. Чуть больше суток назад, в сакральный час новолуния.
Не глядя, он смахнул с обшлага несуществующую пылинку и улыбнулся немного более удовлетворенно, хотя по-прежнему невесело.
- Невероятно, - не смог скрыть удивления Себастьян. Впрочем, и непохоже было, что он пытался его скрывать. Случай-то был - из ряда вон.
- Когда-то шерлы были единым целым, - мягко продолжил Кристофер, тщательно подбирая слова, - и сохранили сильную связь. Похититель воспользовался одним минералом, чтобы нанести удар по второму, а через него - по владельцу. Как специалист, ты, конечно же, помнишь, что турмалины дольше живут в серебре - металле, соответствующем великой луне. Они были вставлены в перстни, один из которых правитель подарил младшему сыну, когда тот появился на свет. Каким-то образом Эдгар перепутал шерлы… по счастливой случайности, в тот роковой день он надел отцовский перстень.