С первого и второго этажей постоянно приходили новости о количестве найденных в гостильных комнатах людей и состоянии их здоровья. Новости закономерно напоминали бред, хотя увы, таковым не являлись:
- В номере 7 полно бабочек. Что хозяева? Ничего, сидят, любуются. Нам бабочки не нужны? Редкий вид, "солнечная капля", парочку обещают подарить бесплатно.
- Номер три не отзывается. Он вроде как пустой по записям, но там что-то такое шуршит и царапается... нет, не проверяли... а вы защиту от змеиссов не покажете? На всякий случай.
- А у нас на втором дверь перекосило так, что не откроешь. А изнутри грозят, что если мы, поганые скелеты, посмеем сунуть свои поганые кости в их комнату, то нам и саваны больше никогда не понадобятся - он, хозяин Михоль, теперь умеет столами кидаться, и мало нам не покажется, поганым... дальше говорить? Какой номер? А там нет номера...
На этом фоне сообщение, что жильцы четвертого этажа видят на крыше соседнего дома дракона, сначала не показалась Пало достойной особого внимания...
Макс.
Празднично украшенное деревце, чем-то смахивающее на ивушку, но с мягкими пушистыми листками. Драконья стая (каждый дракон - сантиметров десять), выпархивающая из-за угла. Связка блестящих копченых колбасок и толстые крупные бублики такая же обманка, как и все остальное. Коридор, две комнаты, почему-то незапертые, кабинет какой-то шишки... Все открыто, все украшено. И все бесполезно.
Думаю, то, что получилось дальше, произошло именно из-за этих праздничных "вложений". То есть из нашей привычки тупо трогать все попадавшееся на глаза, чтобы убедиться - не настоящее.
Под очередным прикосновением - вязка каких-то плодов, похожих на чеснок, но рыжий, цвета лука - руку будто обожгло холодом. Ладонь кольнуло так, будто туда запустила хоботок пчела, причем жало у нее было со встроенным сверлом. Я вскрикнул и отдернул руку.
- Макс, что?
Все "вложения" на стене: чеснок, сухие бугристые стебли, дикий бантик из зеленой ленточки - быстро таяло, словно растворяясь в воздухе. Оставляя очередную деревянную панель в рост человека пустой.
Потом что-то сухо щелкнуло, и панель откинулась назад, открывая темный проход...
Первое, что я почувствовал - тепло.
И замер, удивленный. В этом ненормальном мире мне всегда было холодно, я постоянно мерз от любого ветерка и, если б это было можно, путешествовал бы только в обнимку с печкой. Даже когда влез в драконью шкуру. Мерзнуть перестал, но и тепла особого не чувствовал, просто привык, что ли...
А эта каморка встретила меня волной теплого душистого воздуха. Запах, чем-то очень знакомый, мягко коснулся лица, и почему-то очень захотелось закрыть глаза. Закрыть, про все забыть, вдохнуть, почувствовать...
Здесь очень спокойно, совсем спокойно, так, как не было очень давно, очень - с вечеров у дедушкиной лампы, когда мы вместе читали "Остров сокровищ", с тех зимних утренников, где мама играла Снегурочку, а я маленького снеговичка, и мы были вместе целыми днями, и она никуда не спешила, а была веселая и еще не болела... я очень долго не вспоминал ее такой, я совсем ее не вспоминал... мама...
Спокойно и совсем не больно от проснувшейся памяти, совсем.
Не больно.
Так легко дышится...
- ...ты... - откуда-то издалека доносится голос чародея. - ...ма... ойти...
Я слышу и не слышу. Я вижу другое. Мамино лицо. Ее улыбка - так, которая только для меня - светлая и немножко виноватая. Всякие самоделки в подарок, вместо фирменных игрушек - то, что я когда-то так любил, то, что потом злило, заставляло завидовать. Мол, у всех одноклассников все понтовое, как из рекламы, один я такой неудачник.
Придурок.
Как же я не видел тогда - меня любили. Любили как умели, но по-настоящему. Кому-то в мире было дело до меня, именно до меня, а не до того, что на мне надето и серии моего ай-пада...
Я не могу сейчас даже злиться на себя за ту прошлую тупость - злости нет. Нет холода, нет досады на Славку и недоделанного мага с его дурацкими метаниями, нет страха. Ясно, спокойно и удивительно легко на душе.
Вот бы так и осталось.
- ...неж... э.. ть!
Нормальное зрение вернулось. Точнее, в него вплыло лицо Терхо. А похудел за то время, которое с нами мотается. И на физиономии больше нет того выражения "камикадзе общается с презренными захватчиками, к каковым даже военные хитрости применять недостойно". Совсем другой взгляд, и дело вовсе не в фингале под левым глазом, просто глаза эти по-другому смотрят. И он явно далек от моего спокойствия. Чуть ли не прыгает рядом. И что его так растревожило, интересно?
- Эй! Макс, ты что? Что с тобой, Огненный?
А что со мной? Со мной все хорошо. Кажется...
- Ничего. Что ты сказал?
- Я говорю, что тут все пропахло снежниками. Это неспроста.
Снежники...
Серебристые цветы, растущие прямо на снегу. У того горного поселка. Точно! То-то мне запах знакомым показался! Снежники...мне еще тогда не хотелось с ним расставаться, я так и нес один с собой. Здесь пахнет именно ими! Только... сильнее.
И неудивительно - вот же они, целая оранжерея вдоль стен. Два ряда ящичков кольцом опоясывают комнату, в одной бодро щетинится зелеными листиками рассада, в другом светится, переливается серебром, живым ручьем мерцают они, снежники.
- Почему неспроста? - какой чужой и далекий у меня голос. Как нестерпимо хочется подойти, коснуться... Мне почему-то кажется, что эти лепестки будут теплыми... мягкими... и я помню, как они словно ластятся к пальцам...
Что-то в этом было. Снежники и драконоверы. И то, что в горах эти странные цветы были высажены буквально у каждого жилья. Драконоверы - и цветы, от которых яснеет в голове.
И приходит в себя замордованная девчонка. И мы со Славкой тогда первый раз поговорили нормально, без дури.
Там, в подвале.
Я по-новому всмотрелся в цветущие снежники. Интересные цветы. Может, потому их и сажают у домов? Они проясняют сознание? Или обеспечивают релакс? Только драконам - или людям тоже? Спросить бы у того, кто их посадил, жаль времени нет. Интересно, он обидится, если я прихвачу парочку? Для... ну хотя бы для экспериментов. А может, и не только.
Я тряхнул головой.
Собственная мысль неожиданно показалась дурацкой. Неуместной, как... как клешни у бабочки. В этом странном ощущении спокойной ясности как-то некрасиво выглядит моя собствнная жадность. И почему у меня на все хорошее моментально включаются хватательные рефлексы? И не хомяк вроде...
А кто? - хмыкнул кто-то внутри (видимо, проясненное или нет, мое сознание оставалось тем же ежиком и за неимением других готово было колоть само себя) - Он и есть. Чуть что увидел - сразу цапнуть. А потом либо пригрести себе, либо продать с выгодой. Ты осмотрись, осмотрись вокруг - вдруг еще чего полезного отыщешь?
Цыц ты!
- Сектанты с ними носятся, - не подозревающий о моих внутренних проблемах Терхо честно держал обещание информировать приблудных драконов по всем вопросам. - Драконоверы. Неужели мы натолкнулись на еще одно их логово? И где, в городской ратуше. Любопытно-интересно, кто ж у нас подался в сектанты. Неужели кто-то из правящей верхушки?
Нет, на людей, похоже, снежники так не действуют. Или наоборот, действуют не так. Смотри ты, радостный какой.
- А тебе с ними тоже бороться положено? Как с драконами?
Терхо притормозил. Восторг охотника, обнаружившего дичь, поутих. На круглом лице медленно проступило выражение "мыслю, прошу не мешать".
- Э-э... не совсем. Ими вообще не Нойта-вельхо занимается, а королевские искари.
Этого только не хватало.
- Вот они пусть и ищут. Лучше посмотри, нет ли здесь штанов.
- Да где тут искать? - прошипел Терхо. - Все ж на виду!
- Да хоть на потолке!
Под бурчанье мага (тот послушно занялся поисками, но высказывал явное сомнение в существовании искомого предмета в этом тайнике) я наконец смог осмотреться.
Да, штаны здесь и правда найдутся вряд ли - предполагаемое логово драконоверов было наполнено другими вещами...
Комната-тайник была невелика - метра три в длину и ширину. И напоминала она... пожалуй что и правда, святилище. Три стены - справа, слева, впереди - украшены фигурами драконов. Не одинаковых, разных. Справа - темно-алый силуэт в окружении золотых капель. И он не сидит, не валяется поверженным - неизвестный художник нарисовал дракона в полете. Крылья распахнуты, голова на красивой длинной шее приподнята, словно дракон готовится к набору высоты. А перед ним горит в пять цветов радуга, и отсветы играют на алой чешуе.
Впереди, прямо перед нами, замер в полете второй дракон, золотисто-зеленый, такой счастливый и радостный, будто окружающая его рамка из зеленых листьев - самое прекрасное на свете зрелище.
Третий, справа, был попроще. Он купался в снегу и знакомых серебристых цветах. Снег был нарисованный, дракон с его серебристой, точной выточенной, фигурой - тоже. Бело-серебряная цветочная кайма у подножия фрески смотрелась как продолжение рисунка. Красиво. И странно. Значит, здешняя секта молится драконам. Жаль, жреца (или кто у них тут?) не нашлось. Как бы он отнесся к появлению "богов"? Поделился бы штанами или пристроил на алтарь?
Дурак и мысль дурацкая. Да что со мной? Почему опять хочется вскинуть иголки и зашипеть? Все ведь хорошо. Почти...
Потому и шипишь. Отвык ты, Макс, от "хорошо", вот и ждешь подлянки, правильно тебе когда-то Славка пытался мозги на место проветрить, не вышло. Поэтому он - дракон и человек, а ты... в лучшем случае драконохомяк. Ну и ладно. Ищи свои штаны и потом не рычи, что мир паршивый. Не только от мира все зависит...
- Сектанты, значит? - голос опять прозвучал глухо.
- Вроде того, - Терхо все-таки нашел, где покопаться - единственная стена без рисунков, так, что с дверью, была, оказывается, завешана занавесочками, и за каждой занавеской таилась ниша. - Живут общинами, обычно вблизи гор, цветочки растят, ритуалы свои странные проводят. Их раньше гоняли за такое, потом поняли, что они все равно не действуют, и перестали.
- Ритуалы?
- Ну обряды какие-то, чтоб драконы... - вельхо вдруг замолк, покосился на меня и договорил заметно изменившимся голосом, - чтобы драконы заговорили...
А они возьми и заговори. И в город заявись. И как себя сейчас чувствуют верующие? Жаль, не узнаю.
- Интересно...
И странно. Я почему-то не могу отвести глаз от серебристого дракона. Глаза и чешуя отзываются на свет вельховского огонька переливчатым мерцанием, и оттого кажется, что дракон живой. Блестит изогнутое крыло, замершее в снежном облаке, нежно искрится корона, припорошенная снежинками, и кажется, что сейчас крылья дрогнут и разойдутся в стороны, окончательно погрузив тело в снег, как в теплую воду. И глаза закроются. От удовольствия. Ему нравится купаться в снегу!
Красный - в радуге, золотистый в цветах и травах, этот - в снегу и цветах. Что-то это значит или так просто нарисовано? Что-то это должно значить.
Как это сделано? Обычные деревянные панели, без тайничков вроде бы (я проверил). Потрогал "тело" - теплое, но не по-живому. Это не рисунок, а что-то вроде аппликации, но такая тонкая работа... и правда как живой. Но из чего? На серебро похоже, настоящее.
Дорогое, интересно? - снова шепнул внутри не то "хомяк", не то подкалывающий его "ежик".
Я его проигнорировал.
Нет, трогать это не стоит. За нами и так гоняются, еще не хватало, чтобы к гонкам присоединились эти... сектанты. Хватит и магов с драконоловами. И вообще, нам отсюда не пора? А то загостились. Только... жаль уходить. Из тепла снова в холод, из покоя - в вечный забег непонятно куда.
- С ума сойти! Нет, ты посмотри! - вновь обретший дар речи вельхо трогает зеркало в толстой гладкой раме, почему-то висящее за серебристой занавеской. - Я про такое только читал.
- Чего это? - я сосредоточенно срывал снежники. Три себе. Три Славке. Еще несколько - на всякий случай.
- Это для связи. Представляешь, у нас, чтоб поговорить с кем-то в другом городе, надо по специальному образцу вычертить знак, потом замкнуть его специальным амулетом, да еще формулу специальную вычертить, чтобы попасть к нужному магу, а не к другому. Много времени уходит. И даже при этом можно только голос услышать, а тут собеседника не только услышишь, но и увидишь. По крайней мере, так говорят.
- Ну и сделали бы такие же.
- Да не делают их сейчас почему-то.
- Это потому что для дальвида нужна частица драконьей магии, - послышался из-за наших спин новый голос. - А договориться с драконами в наши времена не так просто... Правда, остай Терхо Этку?
Черт!
Я быстро обернулся. Навеянное цветами спокойствие неохотно потеснилось, уступая место привычной настороженности.