– Значительно большую опасность представляют подводные лодки будущего противника, – включился в объяснения Малышев, – но здесь помогут новые эхолокаторы, с помощью которых подлодка будет обнаружена раньше, чем выйдет на рубеж торпедной атаки.
– То есть, мальчики, вы хотите сказать, что сейчас Советский Союз может вполне обойтись без новых крейсеров и линкоров, – резюмировала Екатерина.
– Точно, – подтвердил директор. – А как вам новый закон об обязательной военной службе?
– Что за закон? – удивился куратор. – Я опять чего-то пропустил?
– А он еще не принят, – ответил Логинов, – но Сталин уже проект подписал. В принципе, почти тоже самое, что у нас было в сентябре тридцать девятого. С мизерными отличиями. Срок службы три года и во флоте пять лет. Призываются теперь с девятнадцати все граждане. – Капитан задумался и продекларировал по памяти: – «Защита СССР с оружием в руках стала правом и обязанностью не только трудящихся, а всех мужчин без различия национальности, вероисповедания, образования, социального происхождения и положения». Теперь даже бывших дворян в армию берут. Из отличий – это то, что возраст считается не на первое января года, а на момент призыва. В военные училища также всех принимать стали. Звания – теперь после техникума и вуза будут давать младшего лейтенанта и летеху, а не лейтенанта и капитана. Ну, и последнее: все, кто подлежит призыву, но призван не будет, обязаны пройти начальную военную подготовку при военкоматах без отрыва от работы или учебы.
– Да, почти на полтора года раньше, чем в нашей истории, – резюмировал Викентьев. – Значит, все, кто сейчас будет призван, к сорок первому будут обучены и слажены. А так как численность армии не на много, но сокращается, то выбирать в военкоматах будут самых здоровых, крепких и грамотных. Хорошо продуманное решение.
– А я где-то читала, – решила высказаться Ольга, – что до той войны, если парень в армии не служил, то его девчонки не уважали.
– Я тоже такое слышала, – подтвердила Зосницкая. – Значит, действительно тогда служба была почетной?
– Правильно говоришь, Катюша, было такое. Вот и предстоит этим мальчикам, которых там сейчас призывают, очень почетное дело – Родину защищать и Берлин брать, – констатировал полковник.
Все замолчали, обдумывая сказанное.
* * *Ох, как я оторвался! Какое удовольствие получил! Прикатили мы вчера поздно вечером с Валеркой в Ижевск. Пока заводскую гостиницу искали, пока корочками трясли, выбивая номер, уже полвторого натикало. Потом ну очень поздний ужин и бутылочка беленькой на двоих. Утром облачился в снова ставший привычным «камок» – и на завод. Немного сонного Злобина отправил по цехам. Свежий взгляд хорошего инженера всегда что-нибудь, да заметит. Нет, мы, работники Спецконтроля, не для того по заводам и воинским частям таскаемся, чтобы саботажников и вредителей искать. Для этого другие отделы в нашем СГБ есть. Хотя, если замечаем что-то явно нехорошее, меры принимаем на месте. Есть у нас такие права. Основной задачей Комиссии Специального контроля при Политбюро ЦК ВКП(б), как сказано в постановлении, опубликованном еще летом в «Правде» и в «Известиях», является выборочный контроль реального положения дел в армии и на военном производстве. А то отчитается какой-нибудь начальник, что его цех к производству готов, а у него какая-то одна, но важная технологическая операция до необходимого качественного уровня не доведена. Директор завода доложит в райком о готовности к серийному изготовлению ну, например, ночных прицелов для истребителей. Райком сведет данные в свой отчет. Обком доложит наверх о полной готовности области к изготовлению всего комплекса РЭСОС[13] для Як-3 (Интересно, что там от нашего оригинала осталось, после «обработки» инженеров Юрки Викентьева?). И что в результате? Срыв планового производства остро необходимого в войсках самолета! Пилоты вовремя не освоят боевую машину. А оно мне, как и всей моей Родине, надо?
Так вот, отправил я Валерку по цехам, а сам на полигон заводской, где первую партию изделий проверяют. Вход туда, как, впрочем, и на сам завод – через отдельную проходную. А там ребята из нашего ведомства. Тщательно проверили мои документы, сличили цветную фотку на них с моей мордой лица и пропустили. А там… У меня чуть руки не затряслись! Он, родименький! Лучший друг спецназовца – «калаш»! Испросив разрешение, беру первый попавшийся из ящика. Вот, как старого друга встретил! Старого, надежного и проверенного. На глазах изумленного техника в темпе, почти не глядя, разбираю на специально для этого предназначенном столе, очищаю от заводской смазки, собираю и двигаю на стрельбище, что в полусотне метрах. Там хватаю пару магазинов. Руки сами, не спрашивая хозяина (то бишь меня) привычно заряжают автомат. Стоя, с трехсот метров даю три коротких, по два патрона, очереди по мишеням. Военприемщик, летеха, посмотрев в подзорную трубу на треноге, выставляет вверх большой палец. Ох, как я оторвался! Отвел душу! Магазинов пять отстрелял из нескольких автоматов. Ни одного промаха! Один автомат самолично вычистил, остальные – восхищенные моей стрельбой техники. А из них там была одна девушка с такой прелестной фигуркой…
* * *Легкий гул мотора чуть изменил свою тональность, самолет немного тряхнуло, и один из членов экипажа, механик что ли, начал возиться с большой, почти квадратной дверью на левом борту. Новинка (ой, как смешно) советской авиации Ан-2 вознес нас на высоту 3000 метров. Наконец люк открылся, и внутрь ощутимо задул ветер. Прыгаю в голубизну неба и лечу. Руки и ноги сами привычно ловят упругие струи воздуха. Там у меня было пятьдесят два прыжка. Здесь всего восьмой. Два с «принудиловкой»[14], еще четыре на обычном десантном парашюте и только потом выбил разрешение на «крыло». Десяток секунд лечу и дергаю за кольцо. Хлопает «медуза»[15], и белый купол вспухает надо мной. Хорошо. Heт того динамического рывка, как на обычных парашютах. Высоко над головой раскрываются купола десантников, к которым я «присоседился». Кто-то радостно орет что-то матерное. Голоса здесь, на высоте, разносятся очень далеко. А как все-таки красиво смотрится сверху и это скошенное поле подо мной, и лес с желтыми пятнами лиственных деревьев, и маленькое озеро, стремящееся ослепить меня отраженным светом осеннего солнца. Внимательно осматриваюсь, вижу маленький белый крестик, прикидываю запас времени и высоты. Подтягивая клеванты[16], пробую сделать S-образный разворот. Получается, но так себе. Ладно, нечего выделываться. Немного увеличиваю скорость и, обходя кругами круглые купола лечу почти горизонтально, дожидаюсь, пока все десантники приземлятся. Еще раз проверяю направление ветра и, с небольшим доворотом, выхожу на глиссаду. «Подушка» – и я стою точно в центре двух белых, положенных крест-накрест, полотнищ.
Вокруг радостные лица молодых солдат, многие из которых сделали сегодня свой первый прыжок. Они уже считают себя настоящими десантниками. А ведь впереди еще столько тяжелых солдатских будней – упорных учебы и труда, чтобы действительно стать настоящими воинами. Очевидно, мысли командира полка странным образом сходятся с моими, так как большинство присутствующих сразу после укладки парашютов отправились в короткий, всего-то десяток километров, марш-бросок до МПД. Я же, уложив свое крыло, немного понаблюдал за работой инструкторов ПДС[17] и, отметив, что отдельные из них, несомненно вольнонаемные, имеют ну очень симпатичные выпуклости в некоторых местах, сел в новенький «козлик», удивительно напоминавший хорошо знакомый мне по прошлой жизни УАЗ-469 и отправился туда же более коротким путем.
Пока я мотался на аэродром со своим баулом с приготовленным еще в Москве девятисекционным «крылом», узнав сразу после приезда, что сегодня в полку последние прыжки на этой, недавно начавшейся неделе, троглодит Валерка, нагло проигнорировав мое начальственное мнение, занял лучшее место у окна в комнатушке щитового домика, выделенной нам для проживания. Ладно, хоть о жратве позаботился. Хорошо в армии и в спецслужбах зарплату подняли. Мне уже удалось приучить Злобина, что после ужина в любой местной столовке мы просто ну никак не можем обойтись без доппайка. Мои разглагольствования о том, что нормальный мужчина может и должен съедать несколько больше, чем остро требуется для удовлетворительной жизнедеятельности организма, были встречены с полным пониманием.
* * *Мы валяемся на койках. В желудке ощущается приятная тяжесть от нашего привычного доппайка. Злобин недовольно бухтит о том, что нас так и не пустили на Дальний Восток, где японцы в очередной раз получили по носу, и жалеет, что там так и не применили первые выпущенные заводами образцы современного оружия.
– Да пойми ты, Валера: главное не то, чем солдат вооружен. Главное – это как солдат обучен и за что он воюет, с какими мыслями в бой идет, – говорю я и продолжаю рассуждать о том, что какой-то эффект от нашей информации уже есть. Если я не ошибаюсь, в том, старом моем мире суммарные потери в боях у озера Хасан были под тысячу человек, а здесь и сейчас сумели удержаться на уровне менее двухсот.
И еще, вспомни-ка приказ о новом вооружении только для переформируемых частей внутри страны. А также о строжайшем соблюдении секретности в отношении структуры и, опять-таки, нового вооружения советской армии, – напоминаю я Валерке в ответ на его непрекращающееся бухтение, а сам думаю о произошедшем почти на неделю раньше, чем там и тогда, мюнхенском сговоре. Франция, в ответ на ультиматум Гитлера не препятствовать Германии в оккупации Судет, мобилизацию так и не объявила. Только сейчас начинаю понимать, как это сложно – балансировать на лезвии ножа в международной политике. С одной стороны, мы вынуждены бряцать оружием, иначе Англия, уже напуганная успехами Советского Союза в науке, набросится на нас немедленно. А мы сейчас никак еще не готовы. С другой стороны, нельзя перестараться. Иначе наглы с французами, вместо того, чтобы продолжать натравливать на нас Гитлера, объединятся с ним и ударят все скопом. Интересно, как тогда Сталин в моем старом мире, не имея теперешних знаний, сумел так долго удержаться без большой войны?
* * *– Чем обрадуешь?
Очередная встреча нового и бывшего начальников отдела ЦРУ происходила все в том же кабинете, но в этот раз Бен сидел уже в своем кресле, а старик в гостевом.
– А ничем хорошим. База этого «Зверя» свернута. Оборудование и люди вывезены неизвестно куда. В то же время финансирование проекта не прекращается. От одного очень дорогостоящего источника удалось выяснить состав руководителей проекта. Твой Арчи хорошо поработал. – Бен достал из стола пластмассовую папку, вытащил из нее лист бумаги и подал его собеседнику. – Директор проекта – подполковник ФСБ Викентьев Юрий Александрович. Тридцать два года. Дата присвоения звания практически совпадает с началом работы «Зверя». Заместитель директора – Александр Александрович Логинов, двадцать семь лет, капитан ФСБ. И целых четыре заместителя по научно-технической работе: Екатерина Романовна Зосницкая, кандидат математических наук, тридцать лет; Ольга Викторовна Шлоссер, кандидат медицинских наук, врач-физиолог, двадцать семь лет. И двое совсем молодых, по двадцать пять лет: Дмитрий Михайлович Горин и Малышев Николай Иванович. – Хозяин кабинета закончил говорить, хотя выглядело это так, словно он читал написанный на бумаге текст, сделал глоток коньяка, посмаковал и продолжил: – Проверили их всех по всевозможным базам, но, судя по всему, поздно. ФСБ успело все зачистить. Будем искать по косвенным, но это очень небыстро.
Старик задумался, глядя на лист со списком, и тоже хлебнул из своего хрустального стакана.
– Подожди-ка, а ведь знаю я немного про одного Логинова Александра Александровича. Работает вроде бы во внешнеэкономическом секторе их правительства. Большими делами там крутит. Но тот почти вдвое старше. Уж не его ли сын? – блеснул памятью Джон.
– А что, – оживился начальник отдела, – очень может быть. Завтра же отдам команду проверить.
* * *– Да, Катька, ну ты и отчудила! Ну как ты могла до такого додуматься? Куратор узнает, так он меня вместе с этим самым съест! – Викентьев был очень недоволен.
Таким Екатерина его еще не видела. Она примирительно погладила директора по руке.
– Юрочка, я тебя своей грудью прикрою. Ты-то ведь не виноват, это чисто моя инициатива. Ну разве что Оленька немного помогла.
Подполковник внимательно посмотрел на то, чем пообещала Зосницкая прикрыть его от начальственного гнева, моментально успокоился и, воровато оглядевшись и проверив, что в кабинете они одни, положил руки прямо на свою будущую защиту.
– Будешь наказана сегодня же ночью![18] – Викентьев только собрался поцеловать потянувшуюся к нему Катю, как раздался стук в дверь.
Екатерина резко отпрянула и, одернув кофточку, стала с большим усердием поправлять так не вовремя перекосившуюся кобуру с пистолетом. В кабинет ввалились Дима с Малышевым. Оба с унылыми лицами. Николай, ни слова не говоря, положил свой ноутбук перед директором и раскрыл его. Любопытная Зосницкая тут же сунула свой нос, но была сильно разочарованна. На экране были одни формулы, какие-то графики и таблицы. Разбираться с этой научной абракадаброй ей прямо сейчас было лень. Тем более что она прекрасно знала: ее Юра отлично сейчас во всем разберется и изложит свои выводы понятным языком. Екатерина окинула удрученным взглядом Викентьева с мальчиками, поняла, что это надолго, и, задумавшись о том, что не пора ли вызывать на помощь подругу с ее разлюбезным, принялась опустошать директорский холодильник и готовить холодные закуски на скорую руку, так как прекрасно понимала, что не только возвышенным жив человек, а эти проглоты сметут сейчас все, не глядя. Чуть оживившиеся Коля с Гориным немедленно принялись за уничтожение Катиной продукции. Появившиеся вскоре Шлоссер с Александром стали помогать присутствующим. Логинов – соответственно ребятам, а Ольга – подруге.
– То есть наполнение канала связи через пробой есть величина изначально ограниченная, и мы сами своими многочисленными экспериментами на животных забили его больше чем наполовину? – спросил директор Малышева, оторвавшись от ноутбука.
– Именно так, – отреагировал первым Дима, так как рот Николая был занят тем, что организовали девушки.
– А вот отсюда поподробней, пожалуйста, – раздался голос Когана от двери. Полковник только что вошел и успел услышать как вопрос, так и ответ на него.
Все посмотрели на куратора, на то, как он аккуратно прикрыл дверь, дошел до кресла, в котором уже привык сидеть в директорском кабинете, устроился в нем, достал свои неизменные «Лаки страйк» и, закурив, вопросительно посмотрел на Викентьева. Тот немедленно опомнился и начал объяснять. Доклад получился коротким.
– Резюмируя все вами сказанное, – полковник обвел взглядом всех присутствующих, хотя в объяснениях принимали участие только директор и молодые ученые, – я могу сделать вывод, что в ближайшие лет пять мы можем послать туда только одного десантника и практически любое количество информации. Причем на реверсивность канала эти ограничения не распространяются, и с той стороны, если бы там была соответствующая аппаратура и наши теоретические знания, с учетом коэффициента разницы скоростей течения времени, могли бы прислать сюда аж чертову дюжину десантников?