Мужчина бросил взгляд на табло огромных электронных часов, которые висели прямо над дверью, и покровительственно кивнул:
– Привет, Арчи. Ты, как всегда, точен.
– Стараюсь соответствовать семейной традиции, – довольно улыбнулся парень.
– Как отец?
– Сэр, папа вчера вернулся из Веллингтона, он отдыхал в тамошних фиордах, как он сам сказал, «в полном отрыве от цивилизации», просил передать вам, что возвращаться в отдел не собирается. Так что, как он сам сказал, «…пусть теперь Бен тащит это ведро с помоями», – Арчибальд посмотрел на тут же хмыкнувшего хозяина кабинета. – Но я сегодня не по этому поводу хотел встретиться с вами.
– Опять что-то интересное накопал? – на лице начальника отдела появилось заинтересованное выражение.
– А как же, – самодовольство из парня так и лезло, – помните, месяц назад в сводке по России была информация по какому-то странному проекту?
– «Зверь»?
– Он самый. Так вот, я прошелся по всем нашим аналитическим выкладкам, прошерстил все доклады от агентуры, даже над спутниковыми съемками пришлось посидеть для подтверждения выводов. Удалось локализовать место базирования проекта и еще кое-что, – Арчибальд сделал паузу, затем по памяти назвал координаты.
Хозяин кабинета тут же вывел на экран компьютера спутниковую карту.
– Знаю я это место, Арчи, со времен Хрущева там закрытая зона, и проникнуть туда толком мы так и не смогли, только потеряли несколько хороших парней еще при твоем отце. А что, кроме того, нарыл?
– Источники финансирования проекта, – на лице парня появилась чуть загадочная улыбка, – личные спецфонды премьера и президента Российской Федерации.
– Даже так? Они что, уже на таком уровне деньги отмывать решили?
– В том-то все и дело, шеф, что нет. Переведены приличные суммы на некий счет, который сразу стал использоваться. Помните того агента в русской фискальной службе?
– Это который прослеживает движение различных финансовых потоков на высшем уровне, порой даже внутри спецслужб? Очень ценный агент, хотя и обходится нам довольно дорого.
– Он самый. Информация от него. И вообще шеф, я чувствую, русские закрутили там что-то серьезное.
Хозяин кабинета задумался.
– Вот что, Арчи, – сказал он через пару минут, – передай все незавершенные дела Квотерсу, а сам вплотную займись этим «Зверем». Вашей семейной интуиции я уже привык доверять.
* * *Тело Воропаева следующим днем похоронили на маленьком поселковом кладбище. Быстро, деловито и, как с удивлением отметил местный рабочий, без особой скорби на лицах пары провожающих.
Веселые поминки совместили с ежевечерними посиделками. Сначала чокнулись и выпили за здоровье усопшего, а затем друг за друга. Логинов, который вместе с директором целый день занимался оформлением, а затем и самими похоронами, прихватил сегодня гитару из своего номера. После первых тостов он начал перебирать струны, тихо наигрывая что-то лирическое,
– Ну как там наш герой? – спросил Викентьев у девушек, которые вдвоем, почти не отрываясь, наблюдали за младшим лейтенантом ГБ, пытаясь визуально диагностировать какие-либо отрицательные последствия десантирования. Задействовать других наблюдателей Коган временно запретил, опасаясь рассекречивания информации о возможности переноса сознания среди сотрудников проекта с меньшим допуском. Ольга, услышав вопрос подполковника, неожиданно смутилась, покраснела и выдала:
– Бляд.н он, этот ваш Синельников! Все расхохотались.
– Наш он, Оленька, наш общий, – весело поправил девушку умудренный жизнью полковник.
Логинов, бросив гитару на диван, принялся успокаивать Шлоссер. Чуть более раскрепощенная Екатерина с улыбкой подтвердила слова младшей подруги:
– Сразу двух девчонок в следующую там ночь замучил. Как темное время суток наступает, тут же начинает отрываться. Откуда только силы берутся?
Все опять расхохотались. Успокоившаяся Ольга довольно быстро пришла в хорошее настроение и, тоже улыбаясь, принялась подробно отвечать на заданный ранее вопрос:
Судя по моторике в первые часы после переноса, Синельников стал обладать лучшей реакцией. У него, похоже, метаболизм несколько ускорился. Женя-Егор все это сам заметил и очень быстро научился контролировать себя. Со стороны теперь никаких отклонений незаметно. Во время очередного сеанса двухсторонней связи Егор сказал, что стал значительно меньше уставать и очень быстро высыпаться. Пожаловался на постоянное чувство голода. Говорит, что достаточно просто может себя сдерживать, но ест все-таки несколько больше, чем обычный человек его комплекции. Еще интересное замечание. У него почти мгновенно зажил случайный порез от бритвы. – Ольга немного задумалась. Все с интересом слушали, не перебивая. – Я могу сделать однозначный вывод, – продолжила девушка, – что значительно улучшившиеся характеристики физиологии Синельникова являются следствием высокого коэффициента выживаемости при переносе в тот мир.
– Очень хорошо, – констатировал куратор, – а что с памятью?
– Ну, вот здесь очень интересно, – оживилась Шлоссер. – Женя говорит, что отлично помнит последние дни реципиента, а все более ранние воспоминания представляют, с его точки зрения, какую-то дикую мешанину. Но если он пытается вспомнить что-то конкретное, то все быстро раскладывается, как по полочкам и в дальнейшем является как бы его собственными, Евгения, воспоминаниями. И вообще, он сказал, что память стала очень хорошей. Мало того, что свое детство подзабытое вспомнил, так еще сейчас с первого раза любой текст запоминает.
– Действительно интересно и в то же время очень хорошо, – констатировал Коган. Он внимательно посмотрел на присутствующих и сказал: – Ох, и устали вы у меня, ребятки. А ведь отпуск пока никому не светит. Давайте-ка, выпьем сегодня чего-нибудь покрепче и устроим себе завтра внеплановый выходной.
– Давно пора! – тут же отреагировал Николай.
– Юрий Александрович, я сбегаю? – предложил Дима Викентьеву.
– Обижаешь, начальник, – с улыбкой ответил тот и, поднявшись, направился к своему бездонному холодильнику.
Они долго сидели в тот вечер в люксе директора, немного пили, много пели песни под гитару. А когда, далеко за полночь, стали расходиться, Катя Зосницкая впервые так демонстративно осталась в номере своего начальника.
* * *– Юрка, а ты женат? – отважилась наконец на давно назревший для нее вопрос Екатерина.
– Был когда-то, – ухмыльнулся Викентьев и взял губами Катин сосок.
Та, уже было успокоившаяся, снова начала чаще дышать. Правая рука мужчины стала нежно поглаживать и перекатывать между пальцами сосок на другой груди женщины, затем медленно, но уверенно, начала путешествие вниз, не оставляя неисследованным ни один изгиб податливого тела. Вот она немного задержалась в углублении пупка и уверенно двинулась к упругому лобку…
Заново отдышаться Екатерина смогла только через полчаса.
– Юра, а ты уверен, что нам действительно не стоит предохраняться? А если я залечу? – Улыбка у девушки стала озабоченно-грустной.
– Не знаю точно, Катенька, но… – Викентьев задумался, продолжая при этом нежно перебирать пальцы девичьей ладони, лежащей у него на груди. Это был тот редкий случай, когда он не знал, как правильно сформулировать свои мысли. – Понимаешь, я не знаю, как тебе это объяснить, но с каждым следующем днем, что мы занимаемся нашим проектом, у меня почему-то возникает все большая уверенность в завтрашнем дне. – Юрий помолчал немного. – Ну, а если мы залетим, то я снова стану официально женатым человеком. И на этот раз, думаю, навсегда.
Екатерина, сразу же заметив разницу между ее словами «я залечу» и «мы» в ответе мужчины, ответила нежным поцелуем.
* * *Я сегодня видел Сталина!!! С пяти метров, буквально! Вот если бы я такое рассказал кому в той, прошлой жизни, посоветовали бы мне меньше пить или в психушку отправили. Но я-то ведь видел! Отпросился у Семина сегодня пораньше, чтобы до закрытия в библиотеку успеть. У нас повышение своего образовательного уровня очень поощряется. Учу немецкий язык. Быстренько сдал документы и решил проскочить через парадный вход в здание. Так быстрее будет. Только через пост прошел, из парадняка выскочил, меня люди Власика в такой же, как у меня, форме аккуратненько так к стеночке отодвинули и приказали стоять и не дергаться. Подъезжает тут «паккард» невъе…, больших, в общем, размеров, и выходит оттуда Сам. Невысокий, скромненький такой. И в то же время чувствуется в нем этакая силища и власть. Скользнул по мне своим цепким взглядом и неторопливо в здание пошел. А я стою навытяжку и ем глазами вождя мирового пролетариата. И порядком уже оттренированная рожа моя выражает восторг и преданность. Потом быстрым шагом двигаюсь к посту на воротах. Бегать здесь запрещается.
Работа моя двигается семимильными шагами. С каждым отчетом делаю все меньше ошибок. Сейчас специально ставлю лишнюю запятую только в одном из трех. Одновременно мимоходом подсовываю аналитические выводы. Юрка Викентьев на последнем сеансе связи сказал, что я должен выдвинуться в аналитики. Надо? Сделаем! Родина и Партия приказали. Въехал я в эту жизнь окончательно. Двигаюсь практически неотличимо от других людей. Нормально понимаю чужие шутки и сам понятно шучу. А какие здесь девушки! Тощих, как в нашем мире, значительно меньше. К прическам и яркой косметике я уже привык.
А тот, первый после десантирования, вечер в гостях у Анечки с Наденькой… Вот сам не знаю, что на меня нашло. Сначала мы спокойно и скромненько так сидели и уничтожали, что бог послал. Точнее, что я в буфете управления на Лубянке надыбал. Старая знакомая Синельникова, буфетчица Мариночка поддалась изощренной лести и поделилась со мной своими запасами строго по государственным ценам, включая пару бутылок трехзвездочного «Арарата». Потом под патефон по очереди танцевали. Тут по изгибу плеча погладишь, там комплиментик шепнешь. А можно ведь и легонько маленькое ушко поцеловать и ручонкой шаловливой чуть ниже талии спуститься и тоже легенько так и нежно провести по этой восхитительной выпуклости девичьего тела. Как целоваться и обнимать друг друга начали, сам не заметил. А как здорово пахнет чистая женская кожа, когда целуешь девушку в ложбинку между высокими грудями, а затем пробуешь достать языком сладкую горошинку соска! Какой небесной музыкой звучит голосок смеющейся девушки. А как они весело наперебой требовали ответить, у какой из них фигура лучше, демонстрируя моему жаждущему взгляду все больше и больше. Как мы втроем в одной постели оказались и лихорадочно раздевали и ласкали друг друга, обмениваясь жаркими поцелуями с беспрерывным звонким девичьим смехом, переходящим в томные стоны, я описывать не буду. Довольные, счастливые и жутко усталые, мы угомонились, наверное, под самое утро.
На работу я, как ни странно, не опоздал. Хотя, если бы мои милые девочки не были бы такими усталыми…
А потом ругал себя самыми крепкими выражениями, какие только мог вспомнить. Козел безрогий! Идиот недоношенный! Ну, надо же было так сорваться! За групповуху, если известно станет, элементарно выпнут из органов с формулировкой «за моральное разложение». Мало ли, что женщины почти два года не касался. И откуда только взялся у меня этот юношеский спермотоксикоз?!
Вот только сейчас я кое-что понял. Мои повышенные «способности» и «чертовская», как говорил Миронов в «Обыкновенном чуде», обаятельность явно являются следствием «коэффициента выживаемости». Сколько еще подобных сюрпризов впереди?
Надюшу с Анечкой я потом увидел дня через три. Мы гуляли по набережной Москвы-реки и болтали ни о чем. Постепенно разговор перешел на ту ночь. Девушки краснели, бледнели, но вдруг дружно потребовали с меня клятву, что я никогда и никому ни полсловечка. И что такого повториться не должно. Клятву дал, но со всей свежеприобретенной обаятельностью потребовал не прерывать знакомства. Бастион пал, и мы договорились встретиться на демонстрации близкого уже Первомая.
* * *– Неожиданное предложение. Обоснуйте, пожалуйста.
– Проект разросся. Люди работают с большим напряжением, не имея нормального культурного отдыха. В соседнем поселке были замечены несколько подозрительных личностей. При попытке проверки недостаточно квалифицированными работниками охраны эти люди вполне профессионально исчезли. Сохранять нормальный режим секретности становится все сложнее. Ну, вы же сами знаете, генерал… – Коган прервался, достал сигареты и закурил, – что драгоценный камень проще спрятать среди стразов, чем в кучке гальки.
– Поэтическое сравнение, – улыбнулся хозяин кабинета, также закуривая.
– Благодарю, – ответной улыбки не последовало, и генерал, тут же понявший свою ошибку, сделал лицо серьезным.
– Сейчас наступило достаточно удобное время для перебазирования. Первый этап программы практически завершен. Вы ведь следите за ходом работ? – поинтересовался полковник.
– И с очень большим интересом! Ведь я же сам был у его истоков, – тут же ответил воодушевленный генерал, не забыв намекнуть о собственных заслугах, – очень перспективный проект.
Коган посмотрел на собеседника. Тот не стушевался, все же замдиректора ФСБ, вызвал секретаря и, дождавшись от полковника положительного кивка, приказал приготовить кофе. Секретарь справился быстро. Коган сделал пару глотков ароматного напитка и продолжил:
– На следующем этапе нам потребуются нормальные каналы связи для работы с помощью интернета. Как вы сами понимаете, осуществить это с нынешней базы невозможно именно из-за вопросов секретности.
– Хорошо. Ваши аргументы вполне понятны. А какие-то конкретные наметки нового места дислокации у вас есть? – Уважение к собеседнику у генерала было заметно.
– Нет. Столица или Санкт-Петербург. Точнее, пригород. Разве мало у нас засекреченных НИИ? Я потому и обратился в первую очередь к вам, – пояснил Коган. – Здесь вам явно видней.
Заместитель директора ФСБ немного подумал, затем нажал клавишу интеркома и, приказав секретарю сделать необходимую выборку объектов к следующему дню, вопросительно посмотрел на полковника.
– И второй вопрос. Хотелось бы задействовать несколько ИТ[8] специалистов вашей службы втемную. – На удивленно поднятые брови генерала Коган впервые в разговоре улыбнулся и стал объяснять: – Хотим попробовать там переиграть войну с белофиннами без использования новых вооружений. – Ударение в предложении было сделано на слове «там». – Для этого надо срочно создать онлайновую стратегическую игру в интернете с реальной обратной связью через наш проект.
Хозяин кабинета расхохотался:
– Оригинально! Завтра вам выделят подходящих людей.
* * *– Удар, удар, еще удар, опять удар и вот Борис Буткеев, Краснодар, проводит апперкот! – Слова из старой песни любимого Высоцкого, которая крутится в голове, пытаюсь совместить с ритмом моих ударов. Натренированное за последние недели тело легко уходит от длинных и тяжелых рук Жени Киреева, прошлогоднего призера чемпионата Союза в тяжелом весе. А я танцую по рингу и распеваю про себя песни. Нет, с боксом пора завязывать. Это я давно уже решил. Стремительный спортивный взлет уже привлек ко мне достаточно внимания. Сам Лаврентий Палыч похвалил и руку пожал. Третий раунд. Пора. Сейчас Женька попробует провести свой коронный. Чуть наклоняюсь и, якобы неудачно, блокирую левую руку Евгения и получаю правой заказанный удар в лоб. Ну, не челюсть же мне подставлять! Еще подпортит мне мою лучезарную улыбку, чем тогда девушек буду очаровывать? Красивое падение, раскинутые руки и прослушивание отсчета рефери. Семь, восемь, девять, аут! «Вот апперкот – я на полу». Разыграно, как по нотам. Итак, победа нокаутом присуждается Евгению Кирееву, спортивное общество «Локомотив». Ну еще бы, по очкам-то я Женьку уделал вдвое. Картинно лупаю глазами и лапами в боксерских перчатках жму руку удивленному Евгению. Он-то профи, понять, может, и не понимает, но чувствует, что я специально сдал этот, уже проигранный им, бой. «И думал Буткеев, мне ребра круша, что жить хорошо, и жизнь хороша!» Уф, карьера боксера прервана на взлете. Из чемпионата страны я вылетел с треском. Ставим на боксе крест. Надо будет врачу пожаловаться на сильные головные боли после тренировок и, особенно, спортивных схваток. Симулянт, блин…