И протянул мне найденный в спальне Нарика кожаный коричневый бумажник – добротную фирменную «лопату». Там лежали американский паспорт на имя Левона Бастаняна и аккуратно сложенная российская виза, истекшая пять дней тому назад.
В том же ящике секретера Любчик нашел четыре кредитных карточки на имя Бастаняна – «Американ экспресс», «Мастер-кард», «Виза» и «Дискавер».
Куклуксклан покрутил их в руках, махнул рукой:
– Мы их, конечно, пробьем сегодня… Но уверен, что на них ветер посвистывает… Бандюганы их давно очистили…
Из ящика, помимо всякого мусора, достали дамский никелированный «браунинг», довольно много денег и связку ключей. Я внимательно рассмотрел связку и показал остальным:
– Вот это ключи Бастаняна. Есть суждения?
– Может быть, – пожал плечами Куклуксклан. – Но вполне они могут быть и Нарика.
– Смотри – здесь четыре ключа. Два – типично квартирные. Один – автомобильный, фирменный, от «лексуса», и какой-то фигурный ключ неизвестного нам применения. Насчет «лексуса» мы сегодня запросим американцев – был ли у Бастаняна этот шикарный «японец». Но наверняка «лексуса» не было ни у кого из нариковской банды. Нет, я уверен, что эти ключи они отняли у почившего Бастаняна…
Известие об убийстве Нарика было для нас совершенной неожиданностью. Почти три дня трупы пролежали в домике на территории лепрозория. Вообще-то говоря, сам факт существования этого заведения был для меня большим откровением.
Как всем заурядным людям, мне не приходят в голову вопросы необычные – где, например, живут прокаженные? Лечат ли их? Куда они вообще деваются? Во всяком случае, даже не задумываясь, я был уверен, что эти заживо гниющие, распадающиеся люди содержатся где-то очень далеко, в полной изоляции, в недостижимых дебрях.
А оказалось – в сотне километров от столицы.
Обслуга и персонал больницы были выдрессированы и запуганы так, что никто никогда не заходил в корпус, который занимал Нарик. Только спустя несколько дней, увидев, что в доме, несмотря на холод, не топятся печи, они решили проверить – а что там происходит? Обнаружили зрелище, постраш-нее привычных прокаженных, вызвали милицию – мы узнали об этом по сводке…
В доме стоял непереносимый смрад. Я вышел с Гордоном на улицу, закурили, и старик сказал задумчиво:
– Жуткие вещи происходят… Мы всю жизнь верили в величие и силу закона…
– Что – перестали верить?
– Нет, не хочу… Но вы посмотрите – зловещие преступления становятся актами возмездия… – Он растерянно развел руками.
– Не усложняйте, Марк Александрович. Балбес Любчик прав – волки от испуга скушали друг друга.
Я не выпускал из руки связку ключей, поскольку три ключа были обычными, встречающимися каждый день, а четвертый – совсем непривычной конфигурации, с фигурной головкой и крупно нарезанной бородкой.
– Взгляните, Марк Александрович, – показал я связку. – Мне почему-то кажется, что это ключ к какой-то большой и интересной тайне…
– Может быть, к большим ценностям, – усмехнулся Гордон. – Но где этот замок, который открывает хитрый ключ? В Нью-Йорке? Или здесь? Что это, ключ к секретному сейфу или банковскому хранилищу?
– Задайте мне вопросы полегче, Марк Александрович, – засмеялся я. – Это знал только Бастанян. Но он умер. И умер Нарик. А мертвым не нужны ценности и не интересны никакие тайны…
73. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ПОЛК. ЗАПАДНЯ
В справке департамента автомобильного учета сообщалось, что автомобиль «корвет» 1990 года выпуска с регистрационным номером «XYI-WAM» принадлежит Вадиму Рын-дину, который живет в штате Нью-Джерси, в городке Клиф-сайд. По просьбе Полка автомобильная полиция передала ему также номер карточки социального страхования Рындина, которая в Штатах сопровождает каждого человека от рождения до смерти.
Время изменило свой привычный объем для Полка – он очень торопился, и часы, набитые его энергичными поисками, заскакали, как минуты. Ждать было некогда, и он не стал запрашивать Службу иммиграции и натурализации, а поехал сам в их нью-йоркский офис. За полчаса ему нашли досье Рынди-на, в котором была собрана вся информация о его жизни до приезда в Америку. Дальше шли несколько пустяковых справок. И все. Пустота.
Но из бумажек, которые Полк с огромным интересом прочитал, он узнал, что Рындин – квалифицированный рейнджер, бывший кагэбэшник, провоевавший в Афганистане с обеих сторон линии фронта. Полку не хватало времени, но он не хотел и не мог привлечь к себе в помощь никого из сотрудников. После сообщения Анжелы о задушевной беседе в машине возможного убийцы Рындина с его коллегой Майком Конолли Полк больше не верил никому и должен был всю работу выполнить сам.
Он знал, что человек должен оставлять множество бюрократических следов, и направил кучу запросов во все мыслимые организации, с которыми Рындин мог вступать в контакт, – от электрической компании «Кон Эдисон» до министерства обороны США. Неведомо, где могли найтись какие-то сведения о Рын-дине, но он старался не пропустить ни одной щели.
Самой большой удачей был ответ из военного Ветеранского госпиталя в Бей-Ридже. В архиве разыскали справку о том, что в 1990 году Рындин проходил у них обследование на предмет установления ему инвалидности. Рындину отказали и сняли с учета в госпитале, как не имеющего статуса американского военнослужащего. Там же была справка о том, что документы о состоянии его здоровья были направлены по месту лечения – в больницу Кони-Айленда.
Вот и замкнулся круг.
Разыскивая убийцу Дриста на кухне кафетерия больницы, Полк и вся полицейская команда совершали одну и ту же ошибку – они искали убийцу среди персонала, а он скрылся в многотысячной ораве пациентов, прошедших через этот огромный госпиталь.
Безусловно, Рындин, регулярно бывавший в госпитале, знал там все. И запертая дверь на кухню была для него смешной преградой – он мог этот замок открыть скрепкой для бумаг.
Ах, как было бы уместно сейчас поговорить с лейтенантом Джорданом – старой полицейской собакой и очень неглупым человеком! Но Полк вспоминал его тяжелое лицо, цвета остывшего чугуна, и сразу же отмахивался от навязчивого желания посоветоваться с ним. Он им никому не верил.
Раздался звонок, Полк схватил трубку – он дожидался ответа из нью-джерсийской полиции.
– Здравствуйте, господин Полк! – услышал он возбужденный женский голос. – Это Анжела Мкртчан. Вы меня помните?
– Да, конечно, помню. Что-нибудь случилось?
– Да! – радостно закричала темного колера блондинка Ангел. – Левон жив! Он жив, слава Богу! Он просто не может связаться с нами!…
Полк замер, осторожно сказал:
– Я очень рад. А откуда вы узнали об этом?
– Сегодня пришли счета по его кредитным картам. Я все сверила – даты, когда он тратил деньги в России. Он в Москве потратил много денег. Я думаю, Левой закупал там картины – значит, он жив. Не знаю, почему он не может позвонить мне, но он наверняка жив!…
Полк сдержанно спросил:
– Анжела, вы где находитесь сейчас?
– В галерее. А что?
– Нет, нет, я просто поинтересовался. А счет перед вами?
– Да, вот он…
– Посмотрите, когда были совершены платежи?
Анжела зашелестела бумажками и радостно продекламировала:
– Вот смотрите – первый платеж 4 сентября, потом весь сентябрь и октябрь, а последний – пять дней назад. И здесь есть уведомление, что Левой снял деньги со счета до лимита. Они пишут, надо подать ходатайство об увеличении ему кредитной линии…
– Хорошо, я рад за вас, Анжела, – тускло сказал Полк. – Может быть, все удачно разрешится. Сейчас у меня к вам есть просьба. Я хочу обстоятельно поговорить с вами. Есть целый ряд важных вопросов, но я бы не хотел это делать в галерее. Тем более – у нас. Вы не возражаете, если в конце дня я приеду к вам домой?
– Конечно, нет! Приезжайте.
– Не говорите, Анжела, никому о нашем свидании. Я буду у вас около шести. Договорились?
– Хорошо… До вечера…
Полк положил трубку, собрал все бумаги в пластиковую папку и бросил ее в сейф. Достал оттуда маленький диктофон «Сони», включил его на запись и воспроизведение – японская вещица работала отменно.
Телефон зазвонил снова. Он взял трубку и услышал голос московского полицейского Ордынцева:
– Здравствуйте, Полк. На этот раз я не сомневаюсь, что не разбудил вас. У меня, наоборот, день кончается.
– Моему дню сегодня, боюсь, конца не будет. Какие-нибудь новости?
– Мы нашли убийц Бастаняна, место, где они его держали, и документы…
– Вы их задержали? Что-нибудь они говорят? – спросил Полк.
Ордынцев на другом конце провода мрачно хмыкнул:
– Они уже никогда ничего никому говорить не станут. Их здесь всех перебили, при этом довольно брутальным способом.
– Какие-то предположения на этот счет? – спросил Полк.
– Да! Это похоже на работу московских вьетнамцев. В справке, которую я вам сегодня отправлю, я изложу свои соображения на этот счет. Думаю, что можно официально объявлять о смерти безвестно пропавшего Бастаняна. У меня здесь его документы и ключи. Какие-то носильные вещи, в общем, всякая чепуха…
– Хорошо. Спасибо вам. Как только у меня появятся какие-то новости, я вас сразу же извещу. Когда вам удобнее, чтобы я вам звонил?
– Звоните мне в любое время.
– И ночью?
– Ночью даже удобнее – телефоны свободны… – Ордынцев замялся на миг, потом быстро сказал:
– Послушайте, Полк… Может быть, это глупость, мои фантазии, но я хочу сказать вам… Мы нашли связку ключей Бастаняна. Там четыре ключа, три от квартиры и машины… А один – необычный. Это должен быть важный ключ, если он носил его всегда с собой… равный по ценности жилищу и дорогой машине… Я не могу послать вам ключ – он приобщен к делу. Но я пошлю вам сканированную копию – присмотритесь, в какую скважину его можно засунуть…
И дал отбой.
Полк посидел, раскачиваясь в кресле, как еврей на молитве, потом взял лист бумаги – не хотел оставлять файл в компьютере – и надписал сверху: «Директору Федерального бюро расследований США господину Ленарду Фрилэнду от старшего специального агента Стивена Полка. Рапорт…»
Коротко изложил ситуацию с золотыми зубами, Лекарем, пропавшим Бастаняном, повешенным Драпкиным, убитым Дристом, все сведения об убийце Рындине и предательстве Майка Конолли. Предупредил, что намерен самостоятельно провести спецоперацию, поскольку из-за срочности не может получить санкцию руководства и необходимую оперативную и силовую поддержку.
Подписался, тщательно заклеил и опечатал конверт и сам отнес его в экспедицию.
– Отправьте это вечерней фельдсвязью в канцелярию директора, – попросил он дежурного.
– Не бери в голову – завтра пакет будет на столе у хозяина, – заверил его канцелярский.
Полк вышел на улицу и пешком отправился в полицейское управление на Полис плаза, 1, – ходьбы минут пять.
В вестибюле управления, под бронзовым идолом павшего полисмена, Полк столкнулся с Конолли.
– Привет, Стив!
– Привет, Майк! Ты куда гонишь?
– В Бей-Ридж, меня там Джордан будет дожидаться. По-моему, мы нашли наконец перспективных фигурантов… Пока неизвестно, как их прижать, но…
Полк взял его за руку, отвел в сторону и нажал в кармане кнопку диктофона «запись».
– Погоди, Майк, не беги. Час назад мне звонили из Москвы. Они нашли останки Бастаняна, его документы, какие-то вещи. А главное – захватили убийцу…
– О! Вот это интересно! – вперился в Полка Конолли. – Что-нибудь вытрясли?
– Кое-что. Они говорят, что неизвестные подельники Бастаняна ищут его тайник, в котором он прятал краденые картины. Сегодня я не успеваю, а завтра, если хочешь, пойдем вместе к этой златокудрой корове… Как ее там зовут?
– По-моему, Анжела, – напомнил Конолли.
– Да-да-да! Ангел Макартур, – усмехнулся Полк. – Давай завтра в середине дня подъедем к ней в галерею и попробуем ее потрясти всерьез. Она может знать, где находится тайник Бастаняна. Я ее расколю во что бы то ни стало!
Конолли хлопнул в ладоши:
– О чем разговор? Я весь твой! На какой час назначаем?
– Так, давай прикинем… С утра у нас совещание, сейчас я еду по делам… Завтра в два – годится? И никому не говори о нашем разговоре…
Конолли легонько обнял Полка, похлопал по спине и побежал к паркингу. Полк смотрел ему вслед и любовался – Майк бежал легко, красиво, и весь он был гибкий, быстрый, мускулисто-упругий, как играющий зверь.
74. МОСКВА. ДЖАНГИРОВ. ЦЕНА ИГРЫ
День начинался хорошо – позвонил Монька:
– Все в порядке… Со вчерашнего дня можем жрать гамбургеры… Послезавтра хотим устроить водные процедуры…
Ага, сообразил Джангиров, значит, трейлер пришел в Гамбург, и послезавтра груз поплывет через океан.
– Поздравляю! Давно пора открыть хорошее предприятие общепита, – сказал с усмешкой Джангиров, потом спросил:
– Ты какой-то озабоченный, у тебя все в порядке?
– Ничего страшного, как всегда. Я уже получил от Хэнка реквизиты компании, которая примет все наши поставки…
– Очень хорошо. Как думаешь, когда они получат товар? – поинтересовался Джангир.
– Не знаю. Вообще-то наши единокровавые братья немцы – люди точные.
Считай, вместе со всей бюрократией, бумажками, растаможкой и прочим займет дней десять – двенадцать.
– Монька, проконтролируй, пожалуйста, встречный поток нашего интереса, – озабоченно сказал Джангир. – Мне здесь уже напоминают…
Монька хмыкнул:
– Раньше срока пирог из печи не вынимают… Недели три надо ждать…
Джангиров говорил правду. Наверху, видимо, тоже происходили какие-то большие события, потому что вопреки обыкновению Джангира разыскал Келарев, избегавший звонить ему в офис, и попросил заехать.
Встретил Келарев его у дверей кабинета, был улыбчив и вероломно-ласков:
– Ну что такое, друже, – опять печать печали и заботы на лице? По-прежнему яришься и горюешь из-за чужебесия российской демократии?
– А радоваться нечему. У меня ощущение, что у обшей нашей мамы – России – сейчас менопауза… Грязная, кровяная, недетородная.
– Ба-ба-ба! – засмеялся Келарев. – Ты не следуешь моему совету и не читаешь историю Государства Российского. Там есть ответы на все твои вопросы…
– Сомневаюсь…
– И зря! Был у нас такой замечательный деятель, несправедливо оклеветанный щелкоперами, – граф Александр Хрис-тофорович Бенкендорф. Когда демократы рыдали об ужасах российской крепостной жизни, он сказал: «Прошлое России было чудесным, настоящее более чем великолепно, что касается будущего, оно выходит за пределы самого смелого воображения. Вот точка зрения, с которой русская история должна быть понята и описана». Все понятно?
– Ага! – разозлился Джангир. – Он писал это лет полтораста тому назад! Посмотрел бы я на него сегодня!
– Ничего не меняется, – твердо сказал Келарев. – И мы с тобой заняты тем, чтобы подтвердить его ожидания. Через полгода выборы – это и есть боевой рубеж. Позади Россия – отступать некуда!…
– Вот это ты дело говоришь, – согласился Джангир.
– Ладно, поговорили. – Келарев сел в кресло и сухо спросил:
– Что-то ничего о результатах твоей деятельности не слышу?
Ясно было, что он спрашивает о деньгах, ибо все остальные элементы операции его не интересовали. Джангиров сказал:
– Это вопрос сложный и требует осторожного и вдумчивого решения…
– Я понимаю. Но попрошу тебя по возможности поторопиться. Новый год на носу. Нужны большие деньги…
Он встал, подошел к Джангиру, положил ему по-товарищески руку на плечо:
– Петро, мы ввязались в очень серьезную игру. Знаешь, как говорят наши клиенты бандиты: за вход – рубль.
– Знаю! А за выход – два…
– Не знаешь, – покачал головой Келарев. – За выход – все…
Федеральное бюро расследований с прискорбием уведомляет народ США, что за прошедший год при исполнении служебных обязанностей были убиты 56 представителей правоохранительных органов. Выстрелами из револьверов были убиты 38 человек, из ружей – 9, из обрезов – 6. Двое были зарезаны, а один скончался от побоев. За это же время от несчастных случаев погибло почти такое же количество полицейских и детективов – 60 человек.