– Когда вы узнали, что она встречается с Туровым?
– Она привела его в дом в день рождения Геннадия Сергеевича. Естественно, муж хотел знать, кто избранник его дочери. Очень доброжелательно стал расспрашивать о семье, о том, чем молодой человек занимается… и… господи, удивляюсь, как обошлось без сердечного приступа. Привести в дом чадовского отпрыска. Бедная девочка не знала, что творит.
– А когда узнала, сразу порвала с Туровым?
– Ничего подобного. Ах, эта молодежь… Софья вообразила себя эдакой Джульеттой, даже бравировала неприличной связью… И вот итог. Меня он не удивил. Вся эта семейка просто скопище монстров… Туров настраивал ее против отца. А еще появились анонимные письма. Я уверена: их писал он. Кто еще?
– Можно об этом поподробнее? – пискнула я.
Раиса Петровна взглянула с сомнением и нахмурилась, видимо решив, что сказала лишнее.
– Подробнее? Мерзкие письма, что о них говорить?
– Туров угрожал вашему мужу? Вы сообщили о письмах в полицию?
– Нет. Муж был против. Он говорил: не стоит обращать внимание на какие-то анонимки. Он даже от меня их скрывал. Я обнаружила этот отвратительный пасквиль случайно. Личную переписку Геннадия Сергеевича я обычно не просматриваю, но конверт выглядел странно, без обратного адреса. До этого я уже несколько раз встречала такие же конверты и решила взглянуть. А там… – она нервно поджала губы, а я спросила:
– Что же все-таки было в письме?
– Гнусные оскорбления. Муж запретил мне упоминать о письмах, но я видела, как он расстроен. Давление подскочило до 180.
– И вы думаете, что письма писал Туров?
– А кто еще? Он начал встречаться с Софьей, и сразу же стали приходить письма.
Лично я прямой связи не видела, но возражать не стала.
– Значит, Софья в конфликте приняла сторону Турова?
– У нее всегда были обиды на отца из-за того, что он развелся с ее матерью. Это не мешало тянуть с отца деньги. Она совсем еще ребенок и не понимала, что является орудием чужой мести. Туров просто ее использовал, нанося удар за ударом. А когда она наконец поняла… он расправился с ней.
– Вы знакомы с кем-то из ее подруг?
– Нет. Геннадий Сергеевич не любит, когда в доме посторонние.
– А мысли, что Софья сбежала от надоевшего ей возлюбленного, вы не допускаете?
– Сбежала, ничего не сообщив отцу? Зная, как это скажется на его здоровье? Если так… если так, она просто сумасшедшая. Нет, я не верю. Конечно, в ней было много упрямства, но… не спятила же она, в конце концов? А потом… там же нашли ее кровь, это совершенно точно ее кровь.
– А если это не более чем инсценировка? – Я тут же пожалела о своих словах, но было поздно. Раиса Петровна нахмурилась, сверля меня взглядом.
– Инсценировка? И кому же она предназначалась?
Отвечать мне не пришлось, мы услышали шаги за дверью, Раиса Петровна вскочила, суетливо огляделась, точно проверяя, все ли на месте, и с неудовольствием взглянула на меня. Дверь между тем распахнулась, и в кухне появился мужчина в вельветовых штанах и светлой рубашке. Благородная седина, тонкий, так и хотелось сказать, аристократический нос, большой рот. И очень светлые глаза. Внимательные, как и положено живому классику. Я, не зная точно, сколько ему лет, щедро отсыпала шестьдесят пять, хотя он должен быть моложе. Супруга старше его, но разница в возрасте между ними не ощущалась.
– Геннадий Сергеевич, – торопливо заговорила Раиса Петровна. – Это Ефимия, дочка Завьяловых…
Я вскочила со стула и полезла в сумку, где у меня лежала книжка Смолина. Сумку я уронила, симулируя волнение. Наверное, переигрывала, но вышло в самый раз. Когда я, протягивая книжку, пробормотала, заикаясь:
– Извините, ради бога, не могли бы вы подписать… – Классик благосклонно кивнул и даже улыбнулся.
– Ефимия? Красивое имя. Мне всегда везло на женщин с редкими именами. – Тут взгляд его упал на обложку, и Смолин спросил: – Еще что-нибудь из моего вы читали?
– Все. Я читала все… и… я так счастлива с вами познакомиться…
Классик вновь улыбнулся и предложил последовать за ним, Раиса Петровна внезапно нахмурилась, переводя взгляд с его физиономии на мою, и отправилась с нами.
Кабинет окнами выходил в яблоневый сад, должно быть, в теплое время года вид из окна неплохой, сейчас же все выглядело довольно уныло. Не только деревья за окном, сам кабинет навевал тоску. Книжные полки вдоль стен, пишущая машинка, которой точно не пользовались, ненужный чернильный прибор на столе – все атрибуты писательской профессии выглядели музейными экспонатами. Над столом и на столе фотографии Смолина с известными лицами, и ни одной с женой или детьми.
Геннадий Сергеевич открыл тумбочку, стоявшую неподалеку от двери, достал книгу, поставил автограф и протянул мне.
– Лучшее, что я написал.
Я взглянула на обложку. Это был недавно вышедший роман, я успела просмотреть его утром и, честно говоря, не впечатлилась, но гению виднее. Прижав книжку к груди, я рассыпалась в благодарностях.
– Спасибо огромное, – должно быть в пятый раз повторила я, пятясь из комнаты. – Извините, что помешала…
Смолин кивнул на прощание, но как-то чувствовалось, что был бы совсем не против, задержись я еще немного, помешав творческому процессу. Против была Раиса Петровна, стоявшая на переднем рубеже и оборонявшая классика от настырных поклонниц.
Закрыв дверь, она вздохнула с облегчением и посмотрела на меня, толком не зная, что со мной делать дальше.
– Я вам так благодарна, – на всякий случай завела я прежнюю песню.
– Ну что вы, дорогая… Извините, мне надо отвечать на письма…
– Да-да, – закивала я. – Уже ухожу.
Все это время о чем-то размышляя, она проводила меня до входной двери и, уже открыв ее, вдруг сказала:
– А что, если она действительно сбежала? Молодежь иногда ведет себя абсолютно иррационально.
– Моя мама того же мнения, – с готовностью кивнула я.
– Если… если вы что-то узнаете, немедленно сообщите мне, – перешла она на шепот и продиктовала номер своего мобильного.
В город я возвращалась, обогащенная историей вражды двух семейств длиной в целый век, подарком от классика и полной неразберихой в мыслях. Говоря попросту, в работе ни на шаг не продвинулась. Вместе с тем обозначились кое-какие нестыковки. По мнению Раисы Петровны, Туров, пылая местью, втерся в доверие к Софье, а по словам подружки, Софья сама просила познакомить ее с Туровым. Допустим, она его где-то увидела, парень ей понравился и она захотела с ним познакомиться. А Туров, узнав, кто перед ним, решил примерить плащ Зорро? Довольно странно, ведь у Дениса нет повода считать Смолина роковым злодеем. Девушку с гением делил дядя Турова, которого сам Денис даже не знал, раз тот исчез лет тридцать назад. Кстати, надо бы выяснить, что там за история. И уж совсем непонятно, зачем Турову писать анонимные письма? Я еще понимаю, отправляй он их по электронной почте. Старый дедовский способ с парнем, который на «ты» с компьютером, как-то не вяжется. И что там было, в этих письмах? Хоть бы одним глазком взглянуть. Вдруг угрозы расправиться с дочерью? Вряд ли. Смолин после исчезновения Софьи сообщил бы о них в полицию. Отношения у отца с дочерью, судя по всему, не были особенно доверительными. Софья пригласила Турова на отцовский день рождения – не знала, кто он такой? Или как раз знала и намеревалась досадить папаше, потому и не предупредила Турова, что о его семействе лучше помалкивать. Раиса хоть и назвала падчерицу «прелестной», особой любви к ней явно не питает. Классик занят самим собой, и девчонка наверняка чувствовала себя в этом доме лишней, вот и возникло желание досадить родственникам, заявившись сюда с семейным врагом. Надо поговорить с Туровым. Однако все это и на шаг не приблизило к отгадке: что случилось с Софьей и где она сейчас?
Я тяжко вздохнула, прикидывая, стоит заглянуть на работу и доложить сестрице о полном отсутствии успехов или затаиться? Если победных фанфар не предвидится, лучше не спешить с докладами.
– Подождет до завтра, – решила я, тут же возникла следующая проблема: чем занять остаток дня? Со всеми, с кем следовало, я уже встретилась и, что делать дальше, попросту не знаю.
Я размышляла над своей незавидной долей, когда у меня зазвонил мобильный. Звонил Берсеньев, оттого я и поспешила ответить.
– Привет, – сказал он. – Отлыниваешь от работы?
– Не угадал. У меня небольшое, но очень ответственное дело.
– Да? Ты плетешься впереди меня. Может, выпьем кофе и ты поведаешь, что у тебя за дело?
– Ничего не желаю так страстно…
Берсеньев засмеялся, а я начала высматривать кафе и вскоре обнаружила совсем неплохое, по крайней мере на первый взгляд.
На парковку мы заехали одновременно. Сергей Львович первым вышел из машины. Полупальто, очки, дорогой костюм. Очень симпатичный парень, ни в жизнь не догадаешься, кто он на самом деле. Кстати, мои собственные догадки были весьма смутными. Одно я знала точно: никакой он не Сергей Львович Берсеньев. Несколько лет назад настоящий Берсеньев, богатый бизнесмен, не отягощенный родней, отправился отдыхать в Венесуэлу, попал там в автомобильную аварию, а назад вернулся тот, кто сейчас весело скалит зубы, ожидая, когда я выйду из машины.
Вопреки всякой логике, я испытывала к нему большую симпатию, едва ли не любовь, правда, братскую. Любопытство – распространенный женский порок, я, само собой, попыталась разузнать о своем нечаянном друге побольше, и очень скоро поняла: делать этого не стоит. Если не он сам оторвет мне голову, то непременно постараются его многочисленные враги, от которых он, судя по всему, и прятался под чужой личиной.
Я выбралась из машины и оказалась в его объятиях. Берсеньев поцеловал меня в нос, слегка отстранился и сказал:
– Ты невыносимо прекрасна.
– Охота смеяться над бедной девушкой.
Я взяла его под руку, и мы направились в кафе. Очень скоро выяснилось: ничем похвастать кафе не могло, но одно достоинство все же было: в небольшом зале мы оказались вдвоем, не считая скучающей официантки. Берсеньев помог мне снять пальто, заказал кофе, протер очки салфеткой, вернул их на нос и весело на меня уставился.
– Валяй, рассказывай.
– Дочь Смолина, – коротко сообщила я, желая проверить его осведомленность.
– Писателя? Девчонку то ли убили, то ли похитили, а подозревают ее бойфренда?
– И нашего клиента, – кивнула я. – Агатка спихнула это дело на меня, ввиду полной его бесперспективности.
– Ага. С такой-то сестрой и враги без надобности.
– Надеюсь, это шутка, – нахмурилась я. – Что ты имеешь против Агатки?
– Ничего. Она прекрасна, а чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, должен появиться труп.
– Чей? – брякнула я.
– Все равно, – отмахнулся Берсеньев. – Кто угодно сойдет: подружка или сам папаша…
– Это у тебя юмор такой? – разозлилась я, Берсеньев продолжал ухмыляться, а я добавила: – У меня две версии: либо Софью убили, чтобы упечь Турова в тюрьму и оттяпать его долю в бизнесе, либо она сама сбежала, чтобы обеспечить парню неприятности.
– Любовь-морковь?
– Ага, Ромео и Джульетта. И нечего скалиться, все так и есть.
Я принялась рассказывать историю вражды, а Берсеньев, попивая кофе, насмешливо ухмылялся.
– Для романа сгодится, – кивнул он, когда я закончила. – В реальной жизни из-за этого не убивают.
– Тебе виднее, – съязвила я.
– Вспомни золотое правило: ищи бабло.
– Тогда остается первая версия, – вздохнула я. – Бабло там точно есть, придется заняться компьютерным клубом.
– Давай для начала посмотрим на место предполагаемого преступления, – взглянув на часы, предложил Сергей Львович. – До темноты успеем.
Готовность Берсеньева по первому зову включиться в расследование меня давно уже не удивляла. Он не раз сетовал: жизнь бизнесмена скучна и однообразна. Вот его и тянуло на подвиги, чему я была очень рада. Сомневаюсь, что мне удалось бы довести до конца хоть одно расследование, не будь рядом Сергея Львовича. Эти мысли я держала при себе, но что есть, то есть. Оттого я с готовностью поднялась, Берсеньев подал мне пальто и зачем-то поцеловал в макушку. Заметив мой удивленный взгляд, усмехнулся:
– Извини, не удержался. У тебя вид брошенного котенка, а я с возрастом становлюсь сентиментальным.
– За котенка отдельная благодарность.
Берсеньев предложил ехать на его машине, а мою оставить на парковке. Не успели мы тронуться с места, как он спросил:
– Стас вернулся?
Я поморщилась, давая понять, что вопрос не к месту, но ему, как обычно, было на это наплевать.
– Помнится, ты была настроена весьма решительно.
– Ага. Наверное, он это почувствовал и укатил подальше. Он вроде бы на Гоа и вроде бы надолго.
– Велика вероятность, что к моменту его возвращения твоя решимость сдуется.
– Велика, – не стала я спорить. – Думаешь, это так просто?
– В вашем случае? Не думаю. У меня уже давно возникает желание взять за шиворот этого идиота…
– Давай мы как-нибудь без тебя разберемся, – предложила я. – Много вас, желающих решать чужие проблемы. Может, вспомнишь о своих?
Я думала, он разозлится, но Берсеньев весело хохотнул:
– У меня нет проблем. Ни одной. Самой захудалой и то нет. Бизнес процветает, личная жизнь бьет ключом, даже друзья появились, что уж вовсе никуда не годится. Не далее как вчера я подумал: может, стоит жениться, нарожать детей?
– На ком жениться? – нахмурилась я. Агатка от этого в восторг не придет. Одно дело, ничейный Берсеньев – обидно, но терпимо, и другое – женатый.
– Какая разница? – удивился он.
– Нормальные люди сначала влюбляются, а потом женятся, – проворчала я.
– Так то нормальные. Боюсь только, что от семейного счастья меня куда-нибудь на Гоа потянет.
– Лучше заведи собаку. Родное существо рядом.
– Зачем мне собака, когда есть ты? Правда, у тебя один существенный минус – полное отсутствие уважения к старшим.
– Зато мне не надо делать прививки… Это где-то здесь, – поглядывая на навигатор, сказала я и перевела взгляд за окно. Пейзаж не радовал. Перелесок, поле с комьями перепаханной осенью земли, кустарник вдоль дороги. – Вот перекресток, от него примерно триста метров…
Берсеньев притормозил, и вскоре мы вышли из его «Мерседеса».
– За последние шесть минут ни одной машины, – сказал Сергей Львович. – Место оживленным не назовешь. Значит, Туров с подружкой выясняли отношение здесь?
– Ага. Ругаться начали еще в городе, а тут ссора достигла кульминации. Софья потребовала, чтобы он остановил машину, он остановил. Она вышла, Туров развернулся и уехал. Кто-то видел их из проезжающей машины и позвонил в полицию из таксофона, что находится в деревне, она в километре дальше по дороге. Неизвестный сообщил, что парень избивал девушку, но Туров это категорически отрицает.
– Звонил мужчина?
– Да.
Берсеньев весело фыркнул.
– Тебя удивляет, что мужчина не вмешался? – нахмурилась я.
– Нет. На фига кому-то лезть в чужие разборки. Меня удивляет, что он потащился в деревню звонить из таксофона во времена, когда мобильный есть даже у бомжей. Деревня, заметь, находится не на дороге, и чтобы в нее попасть, надо свернуть с шоссе и проехать еще восемьсот метров.
– Откуда ты знаешь? – нахмурилась я.
– Взглянул на навигатор. А ты нет?
– Если честно, не обратила внимание…
– Давай проверим, прав я или нет.
Мы вернулись в машину и проехали дальше по шоссе, вскоре появился указатель. К деревне шла проселочная дорога, не то чтобы скверная, но близкая к тому. На джипе Берсеньева мы проехали без проблем, но машине попроще могло и не повезти.
– Что менты говорят? Кто-нибудь из жителей заметил мужчину, разговаривающего по телефону?
– Там в это время года живут полтора человека. Деревня дачная.
– Никто ничего? – В ответ я только вздохнула.
Таксофон обнаружили в центре деревни, возле магазина, который оказался закрыт. Ветерок трепал объявление на двери, прикрепленное скотчем. Выходить из машины не хотелось, и содержание объявления мы так и не узнали.