Она открыла шкаф в гардеробной, посмотрела на свои новые красивые вещи от лучших итальянских дизайнеров и влезла в старые, купленные еще Андреем джинсы и свитер. Краситься не стала. Волосы опять, как раньше, заплела в косичку, стянула резинкой. Села на стул, сжала коленями холодные руки и стала ждать. Без единой мысли. Вздрогнула, когда раздался звонок, сказала «иду» и пошла к воротам.
Глава 13
Светлана постучала в дверь кабинета, но никто не ответил. Внутри раздавались голоса, ее стука просто никто не услышал. Она открыла дверь, остановилась на пороге. За столом сидел довольно молодой человек в обычном темном костюме. Русый, сероглазый, довольно бледный и усталый. Видимо, это и есть тот самый руководитель отдела, который ей звонил. Прямо перед ним, на краешке стола, сидел яркий блондин с синими глазами, вытянув длинные ноги в хороших джинсах. Он, кажется, рассказывал что-то смешное, потому что третий мужчина смеялся, но руководитель отдела смотрел на блондина настороженно, как будто ожидал подвоха. Тот, который смеялся, сидел на диване перед журнальным столиком, где лежали папки с документами. Он докурил одну сигарету и тут же достал другую. У него были длинные тонкие пальцы, как у музыканта, но немного пожелтевшие, как у заядлого курильщика. Он был заметно старше двух других. Худощавый, со впалыми щеками, жестким ртом, очень серьезным, нет, почти мрачным взглядом даже тогда, когда смеялся. «Я их боюсь!» – в ужасе подумала Света. Мужчины ее заметили, поднялись. Руководитель отдела направился ей навстречу, пожал руку, представился.
– Добрый день, Светлана Олеговна, это я вам звонил. Вячеслав Михайлович Земцов. Здесь находятся эксперт-криминалист Александр Васильевич Масленников, – он показал на худощавого человека, – и частный детектив Сергей Александрович Кольцов. Он, собственно, вас и нашел. Присаживайтесь. Давайте попробуем вместе в чем-то разобраться.
Света опустилась на стул, который он ей придвинул, и крепко сжала сумку, чтобы занять руки. Чтобы они не дрожали.
– Вы сказали, что все считают меня убитой. Но я звонила маме. Просто какое-то время действительно не могла дать о себе знать – я болела. Те убийства, которые вы расследуете, произошли, когда меня не было. Совершенно не представляю, чем могу вам помочь.
– Светлана, – подошел к ней Сергей, – вы говорили со своей мамой только по телефону. Номер для нее незнакомый. В общем, необходима такая смешная формальность – окончательно установить вашу личность. Точно ли вы та Светлана Селина, которая исчезла?
– Да вы что! Вы меня мошенницей какой-то считаете?
– Нет, конечно. Мы бюрократы. Такая профессия. Все нужно уточнять. Я же сказал – формальность. Как звали котенка, которого вы принесли, когда были в пятом классе?
– Кузя, – медленно ответила Света. – У него болел живот, он все время мяукал, писал… Через неделю родители сказали, что он убежал. Я его искала и не нашла. Думаю, папа его куда-то завез.
– Ответ верный, – улыбнулся Сергей. – Вот как у нас все хорошо пошло! Это и есть та самая пропавшая, знаменитая Света.
– Почему знаменитая?
– В вашем районе только о вас и говорят. Правда, никто ничего толком не знает. Да и не толком. Но именно в такой ситуации люди любят поговорить. О том, что вы были в Италии, вышли там замуж, знаем только я и ваша мама. Почему вы просили ее никому не рассказывать?
– Не знаю. Просто так. Чтобы не сплетничали.
– И, возможно, из-за бывшего жениха, которого вы оставили ради другого мужчины, нет?
– Ну да…
– Он пытался что-то предпринять, составил список людей, которых подозревал в том, что они с вами что-то сделали. Он считал, что вас убили. На него напали… Кто-то. Возможно, из этого списка. Вы в курсе?
– Да, мама рассказала. Но что я могу изменить? У меня нет желания с ним объясняться.
– А что вы скажете по поводу его подозрений?
– Он подозрительный, вот отсюда и подозрения.
– Без всяких оснований?
– Как видите. Я жива.
– Да. И очень хорошо выглядите. Трудно даже представить, что вы так тяжело болели, что даже не могли никому позвонить… Чем, если не секрет?
– Что?
– Какой диагноз?
– Бронхит, – не задумываясь, выпалила Света. – Почти воспаление легких. У меня слабые легкие. Даже говорить не могла.
– Вот как… – задумчиво произнес Сергей. – Да, бронхит хорошо лечить в Италии. Климат способствует. Вы познакомились с Вадимом Савицким до того, как заболели, или после?
– После… Я хотела сказать – до, конечно. Вышла в наш сад, шел дождь, я промокла и простудилась.
Мужчины переглянулись. Наступила длинная пауза. Света вдруг ощутила слабую, почти безумную надежду, что ее сейчас просто отпустят и все на этом закончится. Она просто уйдет.
– Светлана Олеговна, – ровно произнес Земцов, – подойдите, пожалуйста, к столу. Я обещал вам кое-что показать.
Света встала, подошла на внезапно ослабевших ногах. На столе следователя лежали большие, яркие фотографии. Дом Андрея. Ее кровать. Ее белье, пустые флаконы, тюбики, ампулы, щетка для волос. То самое зеркало, с которым она провела самые страшные минуты своей жизни. Да, именно с ним она решала, жить или не жить.
– Вам это место и эти вещи о чем-нибудь говорят? – спросил Слава.
– Нет, – ответила она, сама понимая, что кровь отлила от лица и она сейчас белая как смерть. – Нет, – она покачала головой, и Сергей чуть придержал ее за плечи, потому что она пошатнулась.
– Светлана, – подошел к ней Масленников, – вам нужна медицинская помощь? Мне кажется, да.
– Я просто хочу отсюда уехать. Позвоню мужу, он меня заберет.
– Разумеется, позвоните, разумеется, заберет. Просто мы сейчас зайдем к лаборантке. Она даст вам сердечные капли и сделает то, что необходимо для экспертизы.
– Что необходимо для экспертизы?
– Группа крови, ДНК и прочее. Займет несколько минут. Экспертиза подтвердит, что это не ваши вещи. Что вы не были в этом доме.
– Я могу отказаться?
– Нет. По версии следствия, вы – первая жертва потенциального убийцы. Вы могли бы отказаться от частного обвинения, но поскольку были и другие возможные жертвы, вы обязаны давать правдивые показания.
– Хорошо. Если я скажу, что я там была и все это мое, – можно не делать эти… анализы?
– Все равно придется сделать, – сочувственно отозвался Александр Васильевич. – Как верно сказал Сергей, мы бюрократы. И все обязаны доказать, подтвердить уликами.
– Но Андрей не может иметь отношения к убийству жены и отца, неужели это не понятно?
– Это просто одна из версий следствия. Экзотическая, соглашусь. Но она будет рассматриваться наряду с остальными.
Светлана долго молчала, потом вдруг повернулась к Сергею. Он был меньше всех похож на «бюрократа», полицейского и вообще серьезного человека.
– Что мне сделать, чтобы не участвовать в этом?
– Светлана, – ответил Сергей доверительно, – не может такого быть, чтобы вы сами не хотели во всем разобраться. История тяжелая, честно скажу, я узнал немало, в курсе вашего обследования в Италии и операции, например. Но без вашего участия факты могут быть истолкованы неверно. Есть вещи, которые знаете только вы. Нужно просто говорить правду.
– Но я ничего не знаю! Это правда! Я ничего не помню. Как я там оказалась, что со мною было. Вот вы говорите про обследование, операцию, а я даже не спрашивала и не читала, что мне делали. Не хотела знать. Понимаете? Я хотела жить без такого знания! Зачем вы меня мучаете?
– Слава, – сказал Александр Васильевич, – на сегодня хватит. Пошли. – Он взял Свету за руку, и они покинули кабинет.
Земцов поймал честный синий взгляд своего товарища. Вздохнул.
– Этот сюрприз ты приготовил для меня или для нее? Откуда тебе известны результаты обследования, что за операция?
– Да просто… Из любопытства. Хакнули архив клиники в Генуе. Но все дубликаты на руках у мужа. Так что мы можем вести переговоры, если нужно, и получить их. Он ее лечит, спасает, заплатил большие деньги. Неужели не хочет, чтобы виновный или виновные были наказаны?
– И что там?
– Лицо было обезображено, скорее всего кастетом. Изнасилование в садистской форме. Разрывы. Зашивали.
– Ничего себе! А я уж было подумал, что Панин тебе заплатил как адвокату. Собственно, может, он так и поступил, не догадываясь, что нож в спину ему воткнешь именно ты?..
– Ты его пожалел?
– Да нет. Но, честно, в шоке. Такая девушка. Цветок. Я даже могу понять насильника. Просто не удержался. Но так… Причинить увечья, боль, страдания… Тебе это понятно?
– Человек – единственное животное, которое причиняет другим боль, не имея при этом никакой иной цели.
– Держите меня, – изумленно произнес Слава. – Ты сам это придумал?
– Почти. Я всегда это понимал, но не мог выразить словами. А тут заходит ко мне старый друг Артур Шопенгауэр и говорит. Именно то, что тебя так восхитило.
– Мошенник, хакер, плагиатор! – оскорбленно сказал Слава. – Так что, ты считаешь, Панин и есть убийца? Ну, раз он такой отморозок, с девушкой так обошелся… Значит, на все способен. Свидетелей точно убирал. Может, даже сына пырнул, если тот что-то пронюхал. Парень больно шустрый…
– У вас, ментов, сейчас прямо мода какая-то – сразу все вешать на родственников! Вот я прочитаю в газете, что женщину убили, а сын нашел. Через час ищу новость, что его взяли по подозрению в убийстве. И нахожу! Я такой халтуры не допущу. Пока ничего не доказано, и может быть доказано лишь то, что Панин держал девушку в своем доме. Который, впрочем, куплен как раз после ее исчезновения. То есть изнасилования. Плохая для него история. О ней и не говорю. Но вот что касается нападения на Игоря, то появился очень реальный кандидат. Бывший муж Карины. Станислав Зорин. Психопат и ревнивец. Она сама сказала, что на него похоже. Он ее бил и до сих пор преследует, выслеживает. Однозначно видел Игоря, выходящего утром из ее дома. Этот муж все о ней знает. А Панин сына точно любит. Тут – мимо. Все остальное действительно под вопросом. У человека, способного на такую больную, извращенную страсть, мозги перевернутые. Что не избавляет от ответственности. Он опасен. Кстати, вдова его покойного отца сказала, что тот был на стороне Надежды, жены. А она собиралась заявлять на мужа. Говорила, что не может подтвердить его алиби в ночь нападения на Арсения. Более того, эта вдова слышала, как Надежда говорила, что алиби нет. Они давно спят в разных комнатах на разных этажах, но Надежда спускалась ночью, видела, что его в комнате нет (она подглядывала в замочную скважину), а во дворе не было машины.
– Елки, ничего себе! Вдова Кирилла Панина все это подтвердит?
– Думаю, да. Я ее за язык не тянул. Она говорит, что Игорь это знает. – Сергей встал, задумчиво и грустно посмотрел на казенную стену, как будто это был туманный горизонт, и добавил: – Никогда не встречал человека, которого бы все в такой степени не любили. Кроме собаки.
– Надо ставить наружку, – заключил Земцов. – Может скрыться. Слушай, но как ты перекинулся! Ты ж вроде защищать его хотел. Что так?
– А я не перекинулся. Просто есть вещи, через которые не переступишь. Потому я никогда не буду адвокатом. Плохие эти медицинские документы. И не помнит она ничего, что он с ней делал в этом доме. Оставление без помощи. Или о таком говорить невозможно? Или запугана до сих пор? Ты понимаешь, он был практически уверен, что она мертва. Как вариант: она сбежала в таком состоянии, что выжила случайно.
Глава 14
Игорь с удовольствием играл в детский сад. Много спал, часто ел, смотрел мультики, капризничал, без конца дергал Карину: «Дай – убери». Она с не меньшим удовольствием вокруг него хлопотала. Беспорядок, который он очень умело вокруг себя создавал, его постоянные желания, босая нога, которая свесилась с кровати, его тепло и запах, прекрасное кареглазое лицо, шапка кудрей, спутанных, хоть целый день их чеши, – все это были частицы чуда, неведомого до сих пор понятия: «ТАКАЯ ДОРОГАЯ МНЕ ЖИЗНЬ». Она реально видела эти слова, написанные огромными буквами. Привычка работать с текстом. Эта жизнь могла оборваться. И она совершенно не видит продолжения собственной жизни после этого. Она временами украдкой смотрит на него, чтобы он не заметил, как она ему благодарна за то, что вернулся. Чтобы не заметил, поскольку его нахальство не знает границ. Это надо понимать трезво.
Игорь вдруг перехватил ее взгляд, зацепил, притянул. Его яркие, выразительные глаза были очень серьезны.
– Кариша, присядь рядом, пожалуйста. Ты крутишься как волчок. Из обзора выпадаешь. Я вспомнил. То есть я давно вспомнил, просто неохота было все это говорить.
– Что?! – она села рядом, сжала его руку.
– Зачем мне понадобился тогда Арсений. Я в тот день проснулся рано, ты сопела. Почему-то вдруг стал вспоминать, когда Светку видел в последний раз. Мы встретились на дорожке, она вышла из его дома. Быстро шла куда-то, поздоровалась со мной, дальше побежала. Я к себе шел. Подумал, что у меня нет ничего пожрать. Повернулся, чтобы в магазин зайти. Вижу, выходят Арсений, Толик и баба Толика, живет он с ней. Она, что очень смешно, тоже Света. Тезки они. Я засмотрелся: уморительная троица. Арсений длинный, как жираф, только рожу всегда так складывает, чтоб на Петра Первого быть похожим. Ну, типа того. Толик, в своей шапчонке с косичками, Арсюхе до груди достает, острым клювиком как будто что-то вынюхивает. Бабища его шагает, как солдат. При таком-то заде. Думаю, позвать, что ли. Постебаться над ними. А они вдруг сами так резко встали. Меня не видят. Смотрят вперед, куда Светка пошла. А она с кем-то остановилась и разговаривает. Вспомнил: с Анькой из нашей школы. А эти трое застыли и вдруг в сторону шарахнулись, за деревья. Они не хотели, чтобы она их видела. Вот я не понял – а почему? Почему они ее не догнали? Почему вообще не вместе вышли?
– Они могли, например, поссориться. Или узнать, что она с кем-то на встречу пошла. Ну, я так, самые банальные ситуации. Я все же допускаю, что Света уехала с мужчиной. Этому что-то предшествовало, конечно… Звонки, встречи.
– Это да.
– Она исчезла в тот же день?
– Нет, дня через два. Просто я ее тогда видел в последний раз. Тогда я на них плюнул и пошел в магазин. Ну, а в то утро, когда все это вспомнил, я подумал: если они за ней следили, то, наверное, узнали, куда шла. А вдруг на самом деле с моим отцом встречалась? Мама так думала. Арсений потом заявление накатал. Папа сам признался, что любовался, типа. Для него такое слово – это как полет под куполом цирка. Невозможное для него слово, понимаешь?
– Конечно. Но почему это тебе показалось таким важным?
– А… Не знаю. Подумал, а вдруг Арсений что-то узнал. А вдруг отец действительно… В смысле – не доставайся никому. Отец странный, жизнь у него странная. Если влюбился в Светку, надежды никакой. Может, мама потому и стала такой ледяной. С застывшим сердцем… Я тогда подумал о застывшем сердце, а теперь так и случилось…
– Ты с кем-то из них встретился в тот день, когда на тебя напали?
– Нет. Они не захотели. Я несколько раз звонил. Последний раз от дома Арсения. Сидел там на скамейке, потому что он перестал брать трубку. Потом Толик перезвонил, сказал, что плохо себя чувствует… Я и девице Толика звонил. Мы как-то с ним были у нее, она мне телефон дала. Че-то не помню, что она сказала. Вроде она занята чем-то. Ну, я и пошел. Зашел в магазин, взял банку пива. Потом, уже у моего дома, кто-то выскочил… Момент. Все. Даже боль почувствовал только в больнице.
– Ты расскажешь это Сергею?
– Могу. Только без того, что я думал про отца, конечно. Просто хотел спросить, почему они за ней следили. И почему он папу вписал в этот свой донос.
Карина уже привычным движением пригладила его завиток, упавший на лоб, ласково провела рукой по щеке, губам, шее. Потом, не торопясь, собрала с тумбочки пустые тарелки и чашки, использованные салфетки, понесла все это на кухню. Там постояла немного, прислушиваясь. Игорь врубил на всю громкость телевизор. Она достала телефон. Сергей должен это знать. Эти люди не хотели встречаться с Игорем. Они не хотели отвечать на его вопросы. Они легко могли предположить, что эти вопросы он озвучит кому-то… Там что-то не то было! Она не успела набрать телефон. Сергей позвонил сам.