– Все работы передали в банк, но пока ни ответа, ни привета, – продолжала Ленка, а Андрей дополнил
– Да и директор Петровский жуткий сноб.
– Почему? – удивился Саша.
– Я пытался встретиться с ним лично, но меня даже близко не подпустили, еле к заместителю прорвался. Наверняка какой-нибудь периферийный. Они, как попадают в Москву, сразу забывают, что вчера лапти на семафоре повесили.
– Ну, если для тебя Питер – периферия, то ты прав, он оттуда, – сухо сказал Саша.
– А ты откуда знаешь? – удивился Андрей.
– Я у него работаю водителем и, кстати, тоже из Петербурга.
– Водителем? – Разочарованно протянула Ленка.
У кого-то запищал мобильник, и все, как по команде полезли за телефонами. Пока все суетились, Саша шепнул мне
– Выйдем на минутку. – Он повел меня в тот уголок, где мы с Наташкой нечаянно подслушали тот ужасный разговор.
Ни слова не говоря, он прижал меня к себе и стал целовать.
Я тут же забыла, что час назад считала это место проклятым, теперь мне казалось это раем. Он целовал меня долго, сказать точнее не могу «счастливые часов не наблюдают», я отвечала ему с пылом. Меня охватила истома, в голове легко, ноги отяжелели.
– Я так соскучился, просто голову потерял – он слегка отстранился от меня. – Ты мне сразу понравилась. С тобой так легко и весело, чувствую себя двадцатилетним юнцом.
Ты удивительная девушка. Удивительная, – повторил он, нежно обнимая. Я прильнула к нему, совершенно счастливая, мечтая о продолжении.
– Светочка! – вдруг начал он – Я должен на несколько дней уехать в Питер. У меня там еще куча дел. «Стоп! И этот уезжает? Эту песенку я слышала недавно. Надеюсь, на хранение ничего не даст», – я расстроилась.
– А какие у тебя дела? А, ты, наверное, с директором едешь. Да? – догадалась я. Он посмотрел на меня непонимающе, потом радостно закивал.
– Ну, конечно, с шефом.
– Кажется, он мне не нравится, – Саша засмеялся. Ему очень шла улыбка, жаль, что он редко смеется, все больше с серьезной миной, как депутат. Ой! Тьфу, тьфу, тьфу. Зачем я вспомнила про них. Не буду о грустном.
– Я тебя обожаю. Кстати, ты принесла свои рисунки? Давай их сюда, как раз в самолете посмотрю, то есть и покажу их Петровскому.
Я отдала ему папку с рисунками и подумала, что-то не так. Не могу пока понять в чем дело, но, кажется, он мне врет. Причем здесь самолет? Первый раз слышу, чтобы директор летел вместе с водителем. Обычно директоров там встречают на машинах. Это как-то странно. Хотя, возможно у него там еще машина есть. Наверное, так. Но все-таки тащить с собой водителя…Только я открыла рот, чтобы спросить, как Саша предложил вернуться в зал, и вопрос так и не был задан.
Когда мы подошли к столику, Ленка встретила меня вопросом – Птичкина! Забыла спросить, что там дома у тебя произошло? Всех соседей затопила?
– Да нет, только нижних – отмахнулась я.
Наташка с Петькой уставились на меня. Я сделала круглые глаза и Наташка, умница, промолчала, а этот дундук тут же влез
– Под тобой вроде мы живем, – пробормотал он, вздрогнул и заткнулся, видимо, Наташка под столом его ущипнула.
– Не вашу квартиру, а которая рядом, как-то вбок пошло. Слесарь объяснял, но я была так расстроена, что не поняла, как это вышло. – Довольно путано объяснила я.
– Теперь не рассчитаешься. Ремонт сейчас очень дорого стоит, – злорадно заметил Андрей и добавил, – конечно, могут помочь богатые покровители. – Я, вспомнив подслушанный разговор, покраснела, и посмотрела на Сашу. Он тоже покраснел, но, кажется, от злости. «По-моему, хочет его ударить», – подумала я.
В это время заиграло мое чудное танго, и я, не дав другим послушать мелодию, схватила телефон. – Ланочка! – услышала я мамин голос. – Давай договоримся на завтра.
– О чем? – тупо спросила я.
– Ты что? Забыла? Мы же завтра на дачу едем к Люсе и Раймондо с нами.
– Ах, с Раймондо! Это замечательно.
– Приезжай ко мне пораньше, поедем на машине, закажем такси.
– Хорошо. Передай привет Раймондо. Целую. – Все смотрели на меня с любопытством. А Саша спросил, глядя с подозрением
– Кто это, Раймондо?
– Это мамин друг.
– Он, что, нерусский? – опять этот Петька. «А тебе-то что, дурак несчастный»
– Светкина мать переводчица, у нее много знакомых иностранцев, – объяснила Наташка. Прозвучало немного двусмысленно, но Саша улыбнулся.
Наконец, время наше истекло. Все встали собираться, я влезла в свои туфли и сразу почувствовала себя увереннее.
– До свидания, Сашенька. Надеюсь, еще увидимся, – Ленка поцеловала его прямо в губы. Я отвернулась. Наташка фыркнула от возмущения, даже Андрея передернуло. Один Петька от души развлекался. Когда эта парочка вампиров, наконец, удалилась. Петька опять пристал
– Так кого ты затопила?
– Никого не затопила! – заорала я. – «Вот пристал, пиявка».
– А чего ж они сказали, что затопила? – не отставал Петька
– Потому, что мне надо было замки поменять, – еле сдерживаясь, объяснила я.
– А чего тебе приспичило замки менять?
«Нет, я его пристукну»
– Потому, что ко мне в квартиру вчера залезли
– Кто? – вытаращился Петька.
– Отстань, идиот! – Мне захотелось его треснуть чем-нибудь тяжелым.
– Это, что? Правда? Правда, что к тебе залезли? – теперь Саша.
– Ну, залезли. Да, что об этом говорить, сегодня замки поменяла, только и дел, вот убраться не успела.
– А ты в милицию заявляла? – Саша внимательно смотрел на меня, и, кажется, нервничал.
– Зачем, Саш, все равно они никого не найдут. Да, и не пропало ничего, только дискеты мои утащили.
– Во, дает! – включился Петька. – Да, кому нужны твои дискеты?
Я умоляюще посмотрела на Наташку, про себя решив, что с Петькой больше никогда и никуда не пойду. Та моментально подцепила его под руку.
– Петенька, пойдем машину ловить, – заворковала она.
Саша дождался пока они отошли.
– Может, расскажешь, что случилось?
– Сашенька, я уже все рассказала.
– Света, я не ребенок и понимаю, что если в квартире ничего не взяли, кроме дискет, значит, на них что-то было. Что?
– В том-то и дело, что на этих дискетах были мои рисунки и всякая ерунда, – я умолкла. В это время подъехала машина. Петька восседал спереди, мы полезли на заднее сиденье к Наташке.
– Хотите анекдот? – Петька обернулся и тут же начал рассказывать. – Два еврея приехали в санаторий отдыхать. Каждый день какие-то работяги их встречали словами «Привет моржи». Те интеллигентно отвечали «Здравствуйте». Через несколько дней евреи их спрашивают:
– Скажите, пожалуйста, почему «моржи»?
– Да, это сокращенно морды жидовские, – закончил Петька, и сам захохотал.
Мне вообще анекдот не понравился, но я подумала, что может быть, завтра на даче вверну. Подожду, когда все за стол сядут и скажу «Привет, моржи», а когда спросят, почему моржи, расскажу анекдот, правда, он дурацкий. Когда подъехали к дому, Саша расплатился, Наташка, попрощавшись, быстро увела Петручио. Мы встали около подъезда.
– Привет, Птичка! – Ленка прошла, стрельнув глазами в Сашу.
– Добрый вечер, Светлана, – это супружеская пара с моего этажа.
– Светочка! – Марья Степановна высунулась в окно:
«Ну, как же без нее-то, без нее не обойдется» – Не простудитесь, стоя здесь? Вон и дождик пошел, – и скрылась. Ну, все, достали. И в самом деле, дождь начался.
– Знаешь что, пойдем ко мне, только не пугайся, у меня там бардак страшный – решилась я, наконец.
– По правилам хорошего тона я должен бы отказаться, – он сжал мою руку. – Но, я не могу. Сердце мое подпрыгнуло и застучало как сумасшедшее. В лифте я вдруг вспомнила, что на мне совсем не сексуальное белье, и я лихорадочно стала соображать, а где же то красивое, на которое ушла почти половина моей зарплаты и как бы мне половчее переодеться, чтобы это выглядело непринужденно.
В квартире царил кавардак, правда, вещи были разложены мной на кучки, и было место для прохода, в общем, не так страшно, но на него это все-таки произвело впечатление. Он застыл на пороге, не зная куда ступить.
– Иди пока на кухню, – предложила я, – там почти все убрано, – а сама метнулась в спальню.
Белье было на виду, правда, из пакетика его вытряхнули. «Две такие крохотные тряпочки и так дорого стоили. Безобразие!» За несколько минут все с себя стянула и одела лифчик. Что он прикрывал не понятно, открыто было все. Ну, а трусики представляли собой скромный треугольничек на тоненьких тесемках. Я сразу погоревала, что не сделала интимную эпиляцию, а ведь собиралась, но пожалела деньги, все равно на горизонте никого не было: «Нельзя откладывать на завтра, то, что можешь сделать сегодня» – как это правильно. Я разглядывала себя в зеркале, на какое-то время, позабыв про Сашу. Случайно оторвавшись от созерцания своей красоты, обнаружила его в дверях. Он шагнул ко мне. – Какая ты красавица, – и стал целовать меня. Быстро снял мое сексуальное белье. «Даже не рассмотрел, как следует, вот и трать после этого сумасшедшие деньги, обидно даже». Уже лежа, я увидела, когда он разделся, что он в меру волосат, грудь и слегка ноги. Ноги, правда, суховаты, но все остальное было великолепно. Я зажмурилась в предвкушении. Ожидание не обмануло. Он было очень нежным и страстным, ну, и все такое…
Потом мы не лежали, тесно прижавшись друг к другу, а сразу побежали в ванную, и там он мне сказал.
– Птичка моя родная, мне так хорошо с тобой. Как же тебе подходит твоя фамилия. Настоящая птичка
Я разулыбалась, еще теснее прижалась к нему и подумала, как это важно в такой момент услышать приятные слова. Если бы он сказал, как хорошо с тобой трахаться, кувыркаться или еще что-то в этом роде, как бы ни было с ним замечательно, но больше я с ним не встретилась бы ни за что. У меня небольшой сексуальный опыт, но все-таки он есть, и иногда одно слово и даже жест может все испортить.
Так приятно было стоять под душем и целоваться…
– Светочка, а теперь ты мне расскажешь, что с тобой произошло. Хорошо? -
«Здрасьте, вам, приехали. Опять начинается. Говорить, не говорить?»
– Пойми, я не могу уехать, зная, что тебе что-то угрожает. Что это за ограбление? Почему взяли дискеты? Что там могло быть? Может шпионские сведения? – Он засмеялся и продолжал целовать меня.
– В том-то и дело, что мои дискеты не представляют ни для кого интерес, – мы стали вытираться. Я накинула халат и пошла на кухню. – Ты, что будешь, чай или кофе?
«Если скажет кофе – ничего не расскажу».
– Только чай, – и вышел с полотенцем на бедрах. Он был очень хорош. И я решилась.
Я рассказала ему все, за исключением некоторых деталей, понятно каких. Несмотря на это, мой рассказ вызвал в первую очередь ревность, последовали вопросы: «Кто он? Молодой? Женатый? Интересный? Давно ли я его знаю, и что между нами было». Я честно отвечала на вопросы. Пришлось рассказать и про Дениса (нахмурился) и про Кустодиева (рассмеялся) и про каблук и про то, как кусочек мяса улетел на чужую спину (хохотал), утаила только, что целовалась. «И то один разочек, было, кстати, неплохо». Когда дошла до стрельбы и дискеты, он занервничал и, естественно, спросил " Дискета у тебя?». Потом поинтересовался «А что на ней?»
– Не знаю. На ней код стоит, мы с девчонками ничего не смогли сделать.
– Тебе нельзя здесь оставаться, это очень опасно. И я, как назло, должен уехать, – посмотрел на меня, стал целовать и потащил в спальню, ну и опять все такое…
Когда мы вышли на кухню, он продолжил этот разговор.
– Помнишь «Шварценеггера», ну того телохранителя?
– Хмурого такого, помню, конечно, – я шарила в холодильнике, есть захотелось ужасно.
– Хочешь блинчиков или сырку, а может яичницу?
– Подожди, не отвлекай меня. Так вот, я могу попросить «Шварценеггера», кстати, его Юра зовут, присмотреть тут за тобой.
– А как же Петровский? Он ведь его телохранитель, – я жарила блинчики и резала сыр.
– Петровский уезжает. Юра свободен, я его попрошу по-дружески. Он мой приятель, не откажет. Будет тебя на машине возить
– На той беленькой? – обрадовалась я.
– Ага, на беленькой. И завтра на ней поедете на дачу, или куда вы там собирались, – сказал он, сметая все с тарелки.
– Ой, спасибо, Шурик, – я плюхнулась к нему на колени и стала целовать.
– Меня еще никто не называл Шуриком, – сказал он очень довольный и опять потащил меня в спальню.
Рано утром я слышала сквозь сон, как он кому-то звонил по телефону, и, разбудив меня, спросил мой адрес, я ответила и опять провалилась.
Разбудил меня окончательно звонок в дверь. Саша открыл дверь, что-то говорил, я не поняла, а потом принес мне халат.
– Оденься и выйди на минуту, я вас познакомлю.
В прихожей стоял «Шварценеггер», то есть Юра. Хмурость с лица исчезла, но появилась некоторая настороженность. Он все приглядывался, я бы даже сказала, принюхивался. Мне стало смешно.
– Юра, эти дни, что меня не будет, попрошу позаботиться о Светлане.
Постарайся выяснить, кто за ней следит и вообще все подозрительное. Если что, подключай ребят и звони мне. Поступаешь на эти дни в ее распоряжение. Понятно? – совсем не дружески сообщил он. Я, чтобы сгладить этот приказной тон, улыбнулась
– Это он шутит, Юрочка, если у тебя будет время, ты заходи, поболтаем.
Юра остолбенел и только глазами бегал от Саши ко мне. Саша засмеялся, аж закатился. «Чем это я его рассмешила? Вроде ничего такого. Прямо разбирает его». И посмотрела на него неодобрительно, смех стал еще громче. Юра вдруг заколыхался и тоже начал смеяться, я, не понимая причин этого веселья, присоединилась к ним. Посмеяться я тоже люблю.
Юра, наконец, посерьезнел. Саша обнял меня
– Эту девушку я обожаю. Доверить могу только тебе.
У Юры отвисла челюсть.
– Подожди меня в машине, я все по дороге объясню.
Когда тот вышел, он стал целовать меня.
– Я буду звонить тебе каждую свободную минуту.
– Звони.
– Надоем, как собака.
– Надоедай.
– Прощай, птичка, моя.
– Прощай.
– Да, никуда не уходи, пока Юра не вернется. Прощай.
– Прощай.
Он ушел. Стразу стало пусто, я заметалась по квартире, какие-то вещи путались под ногами. Я попыталась их разложить, но поняла, что это без толку. В голову лезли разные мысли, не могу сказать, что радостные. Я забралась с ногами в кресло: «А, вдруг, у него там девушка осталась? Конечно, есть, что же он монахом жил. Еще Петровский этот. Все эти большие начальники жуткие бабники, то одного с проститутками покажут по телевизору, то в газете напишут, как они в бане развлекаются. Если вокруг Петровского бабы вьются, это плохо повлияет на Сашу. Ой, не знаю, что за мысли такие лезут. Очень не хотелось, чтобы он уезжал. Телефон! С кресла скатилась:
– Алло!
– Ну, как? – я живо представила Наташкину любопытную физиономию.
– Что как?
– Ну, как было? И не говори, что ничего не было, все равно не поверю.
– Ну, было.
– У тебя, что других слов нет, «Ну, было» – передразнила она меня.
– Афоня, я не могу об этом по телефону говорить.
– Тогда я сейчас приду, а то ты сегодня на дачу укатишь, а я умру от любопытства. Кстати, у нас с Лариской будет, о чем поговорить. Все, бегу.
«Вот черт, иногда пожалеешь, что живем в одном доме».
– Слушай, он мне так понравился, – начала она с порога. – Классный мужик, а одет, – закатила глаза, – закачаешься. Ты, что не заметила, какие туфли на нем были? – увидев удивление на моей физиономии. – Куда только смотрела, интересно? Когда он туфли снял, я сразу нос сунула. От Босса. Представляешь? Сколько же он зарабатывает? А рубашечка?
– Наташ, – взмолилась я. – Не надо об этом, и потом, ты же знаешь, что в мужских тряпках я ничего не понимаю.
– Ну, хорошо, – согласилась она, хотя я видела ей трудно переключиться с любимой темы.
– Мне сейчас так плохо, – пожаловалась я.
– Значит, перед этим было очень хорошо, – констатировала Наташка. – Ну? Было?
– Ну да, да, – воскликнула я. – Было очень хорошо, так хорошо, что мне плакать хочется.