Король не отрывал взгляда от лица тамплиера, но сейчас не он интересовал висящего в цепях человека. Тот смотрел на малорослого человечка в одеянии монаха, неловко ерзавшего под его взглядом и отводившего глаза в сторону. Великий магистр не мог понять, что не дает ему покоя. Стыдится ли он, что коварными наущениями подтолкнул молодого короля погубить рыцарей Храма? Или ему просто тяжело смотреть на жалкие обломки человеческого тела, на открытые раны, сочащиеся гноем?
Король шагнул ближе.
— Ничего? — гневно бросил он державшемуся в стороне мужчине.
Тот выступил вперед, и теперь де Моле увидел перед собой главного палача Гаспара, понуро качающего головой из стороны в сторону.
— Ничего, — уныло ответил тот.
— Гореть ему в аду! — В голосе короля прорвалась сжигавшая его ярость.
«Этого ты уже добился», — думал де Моле. Он поймал взгляд Гаспара из-под щетинистых бровей: глаза, мертвые, как булыжники под его ногами. Король придвинулся еще ближе, пристально оглядывая де Моле и прижимая к носу платок, чтобы защититься от вони, которую великий магистр давно перестал замечать.
Свистящий шепот короля рассек застывшую тишину:
— Говори, проклятый! Где сокровища?
— Нет никаких сокровищ, — просто ответил де Моле. Даже для его ушей голос прозвучал еле слышно.
— К чему это упрямство? — процедил король. — Что в нем толку? Твои братья открыли все: рассказали о ваших отвратительных обрядах посвящения, как вы, смиренные рыцари Божьи, отрицали божественность Христа, как плевали на Крест и даже мочились на него. Они все признали… все!
Де Моле медленно облизал сухим языком растрескавшиеся губы.
— Под такими пытками, — сумел выговорить он, — они признались бы и в убийстве самого Господа.
Филипп подступил к нему вплотную.
— Вы бессильны против Святой инквизиции, — гневно бросил он. — Человек твоего ума должен был давно понять это. Так выдай мне то, чего я хочу, и останешься жив.
— Сокровищ не существует, — повторил де Моле тоном человека, отчаявшегося убедить слушателей.
Он знал, что Гаспар Шэ давно поверил ему, хоть и не прекращал зверских издевательств над плотью своей жертвы. И папа, конечно, верил ему, но глава церкви не собирался посвящать короля в свой маленький секрет. А короля манили легендарные богатства, двести лет якобы копившиеся у тамплиеров, и алчность заглушала в нем доводы, возникавшие у всякого здравомыслящего человека при виде висящего перед ним на стене человеческого обломка.
— Бесполезно. — Король отвернулся, все еще гневаясь, но явно утратив надежду. — Должно быть, сокровища вывезли накануне той ночи.
Де Моле следил за папой, по-прежнему смотревшим в сторону. «Как блестяще он все рассчитал!» — эта мысль принесла ему своеобразное удовольствие. И укрепила в решимости, потому что коварство папы только подтверждало благородство цели тамплиеров.
Король холодно разглядывал коренастого палача.
— Сколько их еще живо в этих стенах?
Де Моле напрягся всем телом. Впервые он услышит о судьбе братьев парижского Тампля. Гаспар Шэ доложил королю, что, кроме великого магистра, жив только его заместитель, Жоффруа де Шарнэ.
Старый тамплиер опустил веки, перед его глазами вставали, сменяя друг друга, страшные картины. «Никого не осталось, — думал он, — а ведь мы были так близко. Если бы только…» Если бы хоть слово дошло до них тогда с «Храма сокола» от Эмара и его людей.
Но вестей не было.
«Храм сокола» и его драгоценный груз попросту исчезли. Король обернулся, чтобы бросить последний взгляд на измученного человека.
— Кончайте, — приказал он.
Палач шагнул к нему:
— Когда, ваше величество?
— Завтра утром, — сказал король и заметно просветлел, предвкушая зрелище.
При этих словах по всем членам де Моле разлилось чувство, которого он сначала не узнал. Слишком давно он его не испытывал.
Облегчение.
Он из-под век взглянул на папу и увидел, что тот едва скрывает ликование.
— А их имущество? — дрогнувшим голосом спросил папа. — Книги, бумаги, изделия… Они принадлежат Церкви.
Моле не сомневался, что все ценное имущество давно пошло на оплату королевских долгов. Осталось то, за что не удалось бы выручить и гроша.
— Так берите их, — король лениво махнул рукой, последний раз скользнул взглядом по фигуре де Моле и, громко ступая, направился из камеры.
Прихвостни толпой устремились за ним.
Климент обернулся у самых дверей, и его глаза на мгновенье встретились с глазами великого магистра. За этот миг де Моле проник в мысли папы, убедившись, что не ошибся: этот человечек — алчный циник, использующий жадность короля в свою пользу.
Его переиграл коварный интриган.
Но де Моле не желал доставить ему удовольствия заподозрить это. Он собрал все силы и пронзил врага спокойным и пронзительным взглядом. На один миг в морщинистом личике папы мелькнул страх и тут же сменился суровостью. Климент надвинул капюшон на лицо.
Запекшиеся губы великого магистра растянулись, изображая нечто, похожее на улыбку. Он видел, что сумел посеять сомнение в сердце этого мелкого человечка.
Тоже своего рода победа.
Сегодня папа проведет бессонную ночь.
«Может быть, ты выиграл сражение, — сказал себе де Моле, — но наша война проиграна». С этой мыслью он закрыл глаза и стал ждать смерти.
ГЛАВА 21
Рейли старательно скрывал разочарование. Как ни приятно ему было сидеть за одним столиком с Тесс, он не видел ничего существенного в ее рассказе. Кучка беззаветных рыцарей веры, вознесшаяся в Средневековье к сверхвласти только для того, чтобы опалить себе крылышки и кануть во мрак истории. Какое отношение они имеют к банде вооруженных грабителей, разгромивших музей семьсот лет спустя?
— Так вы полагаете, те парни в музее вырядились тамплиерами? — спросил он.
— Да. Тамплиеры носили простую одежду, совсем не похожую на пестрые наряды рыцарей того времени. Не забывайте, они были монахами, давшими обет бедности. Белые плащи символизировали чистоту жизни, а кресты цвета крови подчеркивали их особую связь с Церковью.
— Пусть так, только если бы меня попросили нарисовать рыцаря, я бы, скорее всего, изобразил что-то в этом роде, даже не вспомнив о тамплиерах. Довольно распространенное представление, верно?
— Верно, — кивнула Тесс, — и я согласна, что одежда сама по себе ничего особенного не говорит. Но ведь есть шифратор.
— Устройство, похищенное четвертым рыцарем? Тем, что оказался рядом с вами?
Тесс придвинулась чуточку ближе. Она явно волновалась.
— Да, я узнавала о нем. Устройство слишком сложное для Средневековья. То есть сотни лет назад это была настоящая революция в технике. А тамплиеры известны как мастера шифровок. Становым хребтом их банковской системы были коды. Пилигримы, отдавшие свои деньги на депозит в их храмы, получали шифрованные расписки, и расшифровать их умели только сами тамплиеры. Это исключало мошенничество и подделку расписок. В этой области они были пионерами, и изощренное шифровальное устройство вполне в их духе.
— Как же тамплиерский шифратор мог оказаться в сокровищнице Ватикана?
— Да ведь Ватикан в сговоре с королем Франции и уничтожил орден. Папа, так же как король, охотился за их богатствами. Нетрудно догадаться, что имущество ордена осело либо в Лувре, либо в Ватикане.
Рейли с сомнением кивнул:
— Вы что-то говорили про латинскую пословицу?
Тесс оживилась.
— Да, с нее-то все и началось. Четвертый всадник, тот, что взял шифратор, держал его в руках, словно святыню какую-то. Смотрел, словно зачарованный. И произнес латинскую фразу. По-моему, он сказал: «Veritas vos liberabit».
Тесс помедлила, ожидая понимающего кивка, но вопросительный взгляд Рейли показал, что латынь ему не понятна.
— Это значит: «Истина сделает вас свободными». Я проверила, это очень распространенная цитата, но, кроме всего прочего, она выбита над воротами замка тамплиеров на юге Франции.
Тесс видела, что агент обдумывает ее догадку, но по лицу не могла прочесть, как он к ней относится. Она покрутила в руках чашку, допила совсем холодный кофе и продолжала:
— Я понимаю, звучит не особенно убедительно, но если вспомнить, сколько народу увлекается тамплиерами… Их происхождение, деятельность и убеждения, их страшная гибель — все окружено тайной. И многие стремятся ее разгадать. Вы не представляете, сколько я нашла о них книг и материалов, а ведь я только прошлась по верхам. Просто невероятно. И еще одно: интерес подогревают канувшие в небытие легендарные сокровища.
— Я думал, король Франции выгреб все подчистую, — заметил Рейли.
— Он к этому стремился. Но сокровищ он не нашел. И никто не нашел. Ни золота, ни камней — ничего. А о казне тамплиеров ходило множество слухов. Один из историков утверждает, что, первыми вступив в Иерусалим, храмовники собрали в городе 148 тонн золота и серебра, а это было еще до того, как на них хлынули пожертвования из Европы.
— И никто не узнал, куда все подевалось?
— Принято думать, что в ночь перед арестом из парижской общины выехало несколько повозок под охраной двадцати четырех рыцарей и что им удалось добраться до Атлантического побережья, в порт Ла-Рошель. Рассказывали, что они вышли из гавани на восемнадцати галерах и с тех пор их никто не видел.
Рейли задумался.
— Так вы полагаете, что грабителям на самом деле нужен был шифратор? Они надеются с его помощью отыскать сокровища тамплиеров?
— Возможно. Вопрос в том, что это были за сокровища. Золотые монеты и драгоценности или нечто иное, некая святыня, нечто… — Она замялась. — Нечто, требующее чуть большей веры.
Она внимательно следила, как он это воспримет. Рейли ободряюще улыбнулся.
— Я слушаю, слушаю…
Она наклонилась вперед и невольно понизила голос.
— Есть много теорий, утверждающих, что тамплиеры были причастны к древнему заговору, призванному отыскивать и охранять некое тайное знание. Предположить можно всякое. Поговаривали, что в их владении было множество святых реликвий, — один французский историк пишет, что они хранили забальзамированную голову Христа. Но я наткнулась на одну гипотезу, которая мне представляется более резонной — она связывает их со Святым Граалем, — вы, наверное, знаете, что под ним не обязательно подразумевали настоящую чашу или кубок, из которого пил Иисус на Тайной вечере. Многие видят в нем метафорическое обозначение тайны, связанной с реальными событиями Его смерти и с Его потомками, дожившими до Средневековья.
— Потомки Иисуса?!
— Мысль кажется еретической — хотя эта ересь очень популярна, поверьте мне, — но есть версия, что Мария Магдалина родила от Иисуса ребенка, а может, и не одного; что его скрыли от римлян и воспитали втайне и что потомки Христа живут на земле две тысячи лет, под опекой разнообразных тайных обществ, которые строго хранят их тайну, передавая ее избранной группе «посвященных», иллюминатов. Предполагается, что Да Винчи, Исаак Ньютон, Виктор Гюго — множество славных имен из разных столетий — входили в тайную общину хранителей крови Христовой.
Тесс помолчала, не спуская глаз с Рейли.
— Понимаю, звучит странно, но такая версия существует, и многие пытались ее разрабатывать, причем не только авторы бестселлеров, но и вполне серьезные ученые.
Она очень хотела бы знать, о чем думает Рейли. «С сокровищами я его зацепила, но теперь наверняка все испортила». Рассказанная вслух история звучала нелепо даже для нее самой.
Рейли поразмыслил еще минуту, и на губах у него возникла слабая улыбка.
— Кровь Христова, стало быть? Если у Него была пара ребятишек и если у них тоже остались дети и так далее… за две тысячи лет — поколений, скажем, семьдесят или восемьдесят — они должны были здорово размножиться, так что на планете теперь полным-полно Его потомков, верно?
Он хмыкнул.
— Что, кто-то действительно принимает это всерьез?
— Безусловно. Исчезнувшее сокровище тамплиеров — одна из величайших неразгаданных загадок истории. Понятно, что она привлекает людей. Да и предыстория очень увлекательна. Девять рыцарей приходят в Иерусалим и берутся оборонять тысячи пилигримов. Вдевятером. Довольно честолюбивый замысел по любым меркам, кроме разве что «великолепной семерки». Король Балдуин выделяет им солидную долю иерусалимской недвижимости, причем тот самый холм, на котором стоял храм Соломона, разрушенный в 70 году легионами Тита — его сокровища отправлены в Рим как трофеи. Тут появляется большой простор для предположений: а вдруг служители храма скрывали в нем нечто, чего римляне так и не нашли?
— Зато нашли тамплиеры?
Она кивнула.
— Замечательный сюжет для легенды: нечто пролежало в земле тысячу лет, пока его не откопали тамплиеры. Да ведь известны так называемые пещерные свитки, найденные в Кумране.
— Теперь еще и свитки Мертвого моря?
«Не торопи его, Тесс». Но как тут было удержаться, не выложить все свои открытия?
— В одном из свитков упоминается огромное количество золота и прочих ценностей, зарытых под самим храмом, предположительно в двадцати четырех тайниках. А еще упоминается сокровище иного рода. Какое? Не знаю. Это могло быть что угодно.
— Вы забыли упомянуть Туринскую плащаницу?
На мгновенье по ее нежным чертам скользнула недовольная гримаска, но Тесс тотчас заменила ее снисходительной улыбкой.
— Вы не верите ни одному моему слову, да?
Рейли вскинул ладонь. На его лице отразилась борьба чувств.
— Простите меня. Продолжайте, пожалуйста.
Тесс собралась с мыслями.
— Девять обычных рыцарей получают часть королевского дворца с конюшнями, в которых, кажется, помещалось две тысячи лошадей. Что подвигло Балдуина на такую щедрость?
— Не знаю, может, он заглядывал в будущее. Или был растроган их самоотверженностью.
— Да ведь в том-то и дело, — не сдавалась Тесс. — Они еще ничего не сделали. Вот получили они свою великолепную резиденцию — и чем занимается наша великолепная девятка? Отправляется совершать геройские подвиги? Сопровождать пилигримов, как обещали? Как бы не так. Первые девять лет они неизменно проводят в храме. Не покидают его. Не выходят, не принимают новых членов. Просто сидят там взаперти. Девять лет!
— То ли у них разыгралась агорафобия, то ли…
— То ли все это великое мошенничество. Самая распространенная теория — и лично я в нее верю — они занимались раскопками. Искали что-то, спрятанное в земле.
— Что-то, тысячу лет назад скрытое служителями храма от легионеров Тита…
Тесс почувствовала, что его, наконец, проняло, и глаза у нее загорелись.
— Точно! Подумайте, их не видно, не слышно девять лет, а потом они вырываются на простор и начинают с невероятной скоростью наращивать богатство и влияние, и Ватикан рьяно поддерживает их. Что-то они нашли там, под храмом, что обеспечило им такие возможности. Что-то, заставившее Ватикан заискивать перед ними, — и доказательство того, что после Иисуса остались дети, вполне вписывается в эту картину.
Рейли снова потускнел.
— Постойте, по-вашему, они шантажировали Ватикан? Разве они не были воины Христовы? Не проще ли предположить, что их находка так порадовала Ватикан, что папа не поскупился на награды?
Она поджала губы.
— Если бы дело обстояло так, почему они не объявили о находке всему свету?
Тесс чуть подалась назад, похоже, она немного растерялась.
— Вообще-то я понимаю, что в этой головоломке не хватает кусочков. Они ведь в самом деле двести лет сражались за христианский мир. Но признайте хоть, что все это очень увлекательно.
Она помолчала, изучая его лицо.
— Как вы считаете, в этом что-то есть?
Рейли мысленно взвешивал новые сведения, которыми она с такой готовностью поделилась с ним. Как бы смешно все это ни звучало, совсем сбрасывать эту информацию со счетов нельзя. Нападение на Метрополитен явно скрывает за собой нечто большее: всякому ясно, что это не обычный грабеж. Он знал, что радикалы и экстремисты всегда создают свою идеологию на том или ином мифе, присваивают и извращают его, пока он не теряет всякую связь с реальностью, и уверовав, готовы ради него на все. Не тут ли кроется искомая нить? Легенду о тамплиерах не так уж трудно перекроить на свой лад. Вполне возможно, что ужасная гибель ордена так подействовала на кого-то, что парни отождествили себя с тамплиерами, обрядились в одежды храмовников, чтобы от их имени отомстить Ватикану и попытаться вернуть утраченное сокровище?