Нас уже минут пять слушала Юлианка. Дочь влезла в разговор и уточнила, посторонний ли у нас дядя Олег? Я покраснела. Михайло с Иваном Белолицевым с трудом скрыли улыбки, но попросили поподробнее рассказать и про дядю Олега. Юлианку я с трудом отправила к компьютеру и выложила все про Олега, Валентину и ее мужа Колю.
– Но все равно – у вас дома на полу в коридоре спал незнакомый мужчина! – воскликнул Михайло. – У вас же ребенок! Что об этом подумала ваша дочь?
– Для нее это – привычное зрелище, – сказала я с невозмутимым видом, но ничего объяснить не успела.
Тут в дверь опять позвонили. Я отправилась открывать и вовремя отскочила, потому что в квартиру рухнул мой отец, из-за спины которого появилась его сожительница Лариса. Мы вообще-то к ним на Рождество с Юлианкой собирались…
– Извини, Тоня, – вместо приветствия сказала новая родственница. – Мы неподалеку у его друга были, и я поняла, что до дома мне его не дотащить, к тебе ближе. Пусть у тебя в коридоре поспит, ладно?
Потом она повернулась к мужу и заорала зычным голосом, очень напоминающим голос соседки Валентины, когда она с пьяным мужем ругается:
– Эй ты, скотина пьяная, неужели не мог сам ноги в квартиру втащить? А ну давай по-пластунски! Вползай, вползай, боров недорезанный!
Из комнаты появилась Юлианка, поздоровалась с Ларисой, ничуть не удивилась состоянию дедушки и уже собралась возвращаться в комнату, но тут из кухни появились курсанты.
Лариса в первое мгновение открыла рот, потом быстро сообразила, что это подмога, и стала руководить затаскиванием моего пьяного отца в квартиру. Ребята оказали посильное содействие. Лариса закрыла дверь и принялась раздевать отца.
– Вы спрашивали, не удивились ли мы с дочерью? – тихим голосом спросила я у курсантов Школы милиции. – Не очень, – ответила я сама себе.
Вскоре папа был освобожден от пуховика и ботинок.
– Ты его на ночь здесь хочешь оставить? – спросила я у Ларисы.
– Да нет, пару часиков поспит, и поедем. Ребята, а вы кто такие? – повернулась она к курсантам.
Они представились, даже пятками щелкнули по линолеуму.
– А у Тони чего делаете?
Мы прошли на кухню, поели пирогов, попили чаю и ввели Ларису в курс дела.
– Туда всем этим бизнесменам и дорога, – сказала она про взорванного Истомина. – Разворовали всю страну, приватизировали заводы. Ведь это ж раньше государственное предприятие было, у меня там подруга работала, а потом раз – и все вдруг оказалось в частных руках. А трепу-то было – миллионы частных собственников, ваучеры, приватизация. Эй, ребята, вы, кстати, не знаете, где две мои «Волги»?
Михайло и Иваном Белолицевым удивленно уставились на Ларису. Они не понимали, о чем речь.
– Они тогда еще под стол пешком ходили, – заметила я.
– Но родители-то должны были рассказывать! – воскликнула Лариса и высказала все, что думает о Чубайсе.
Хотя ребятам явно было у меня хорошо, но требовалось и честь знать, они засобирались. Я при них позвонила Костику, объяснила про трубку, и он договорился с милиционерами о встрече на завтра.
Иван Белолицев спросил, не соглашусь ли я завтра вместе с ними проехать домой к Деду Морозу Диме.
– Зачем ей туда ехать? – встряла Лариса. – И ребенка она куда денет?
– Ребенка можно взять с собой, – заметил Михайло. – Мы ребенка в обиду не дадим.
– Но ведь Димы нигде нет, – заметила я. – Вы можете сами поговорить с его девушкой Леной.
– Поговорим, – кивнул Иван Белолицев. – Но дома у Деда Мороза Димы должны быть его фотографии. Вы как раз скажете, он у вас ночевал или не он.
– А какая разница? – не поняла я. – Его все равно больше здесь нет, и я его после новогодней ночи ни разу не видела.
– Он принес вам в дом трубку Истомина, – заметил Михайло.
– Вы еще скажите, что это Истомин был! – воскликнула я. – Генеральный директор крупной фабрики на полу в прихожей у поварихи!
– Нет, Истомин мертв, если вы забыли, – с самым серьезным видом произнес Иван Белолицев. – Просто нужно уточнить…
– Что?
– Нужно знать, Дима у вас был или не Дима.
– Зачем?
– Для следствия, – кратко ответили мне.
– Я тут человек посторонний, – встряла Лариса, – но и мне все происшедшее кажется странным. Мужчина у тебя ночует, потом пропадает… Забывает чужой телефон.
– Лариса, ты слишком много детективов читаешь! – воскликнула я.
– Нет, я их вообще не читаю. Я сериалы про любовь смотрю.
– Ситуация на самом деле несколько странная, – невозмутимо заметил чернокожий Иван. – У вас в новогоднюю ночь ночевали двое незнакомых мужчин.
– Чего только не случается под Новый год, – хмыкнула я, однако Иван не обратил на мои слова внимания.
– У вас во дворе взрывают машину с вашим генеральным директором, которому, как мы успели выяснить, здесь было делать совершенно нечего.
– Я не была с ним знакома лично! Я не взрывала его машину! Хотя бы потому, что у меня нет денег на взрывное устройство!
– Я вас не обвиняю, Тоня, – мягко сказал Иван Белолицев. – Только мне кажется, что вас почему-то решили подставить. Или просто использовать. Я не знаю, почему, но мы с Михаилом постараемся это выяснить.
Я моргнула. Иван Белолицев попросил у меня данные на Олега, который также провел у меня новогоднюю ночь. Пришлось звать Валентину… Валентина дала номер мобильного телефона Олега и смогла объяснить, где тот примерно живет. Правда, в квартире его она не была, он ей только дом свой показывал.
– Тоня, позвоните или мне, или Михаилу, когда к вам придет этот Олег, – попросил чернокожий курсант.
Мне почему-то показалось, что он собирался сказать «если», но в последний момент остановился на «когда». Хотя вчера Олег не пришел и не позвонил…
Курсанты стали прощаться, тут внезапно проснулся папа. Хотя трудно было не проснуться – Лариса, соседка Валентина, я и парни стояли в прихожей и довольно громко разговаривали.
Папа сел, и взгляд его упал на чернокожего Ивана Белолицева в форме курсанта Школы милиции.
– Белая горячка, – пробормотал он себе под нос, мотнул головой и снова рухнул на пол.
Глава 6
Очухался папа довольно быстро (в смысле, протрезвел), и Лариса увезла его домой. Я осталась с Валентиной на кухне.
– Не бери ничего в голову насчет Олега, – посоветовала многоопытная в отношениях с мужчинами соседка. – Пришел мужик – хорошо, не пришел – еще лучше.
– Где же лучше-то? – вздохнула я. – И Юлианке он понравился.
– Она его быстро забудет. Сколько раз она его видела? Объяснишь новогодними чудесами или еще что-нибудь придумаешь.
Соседка махнула рукой. Детей у Валентины не было, и она никогда не хотела их иметь, поэтому ей было не понять моих переживаний из-за того, что Юлианка растет без отца. Меня растили мама и дед, и дед оказал очень большое влияние. Мама много работала, а моим воспитанием и образованием занимался мужчина. Мне это очень нравилось. Я не страдала от отсутствия в жизни мужчины. Он был!
Мой отец, не так давно снова возникший в жизни, Юлианкой не занимается, да я и сама ему не дам ребенка. И он не выдерживает никакого сравнения с дедом, маминым отцом. Юлианка тянется к Костику, но скорее как к старшему брату. Родной отец погиб в Чечне… Он даже никогда не видел Юлианку, только успел узнать, что я жду ребенка…
С Пашкой мы учились в одном классе, сидели за одной партой. Он всегда воспринимал меня как своего парня, да и я, признаться, никогда не рассматривала его как возможного кандидата в мужья или просто любовника. Он был мне другом. Потом у него стали появляться девочки, у меня мальчики. Какое-то время после школы мы не общались, потом случайно столкнулись неподалеку от моего дома – Пашка заезжал к матери. Потом он стал иногда заглядывать и ко мне – но опять же чисто по-дружески. У нас никогда ничего не было. И я и представить не могла, что будет.
Пашка стал известным журналистом, писал очень смело, из-за этого имел неприятности. От родной газеты его отправили в Чечню. Пашка решил поехать…
Накануне отъезда он долго сидел у меня на кухне, мы говорили о политике, коррупции, войне, в общем, обо всем понемногу.
Пашка был очень зол. Я просила его не рисковать в Чечне. Но он… По-моему, он не собирался возвращаться. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление.
И тогда я отважилась. Мамы уже не было в живых, дед уехал к какому-то другу. Они с мамой часто ездили на дачи к друзьям. Возможно, по негласному соглашению оставляли меня в квартире одну – для устройства личной жизни.
Я сказала Пашке, что хочу ребенка, что родить мне не от кого, что мужчины у меня нет и, боюсь, не будет…
– Но почему, Тоня? Ты же симпатичная, приличная женщина!
– Так получается, Паша…
– А ты хочешь замуж? – спросил Пашка.
– Мне не нужен штамп в паспорте. Просто хочется, чтобы рядом был близкий человек, друг… Да и какое замуж? Жить-то где? Ты же видишь эту однокомнатную квартиру! Мать с отцом из-за нее развелись!
– А Интернет?
– Не верю я в знакомства по Интернету. И это опасно. Ты же сам знаешь.
Мы оба вспомнили одну нашу одноклассницу, которая познакомилась по Интернету с мужчиной – и попала в лапы маньяка.
– Ну ведь не все же там маньяки! – заметил Пашка. – Я сам людей знаю, которые так познакомились и счастливы.
Мои подруги по Интернету знакомились неудачно, к тому же в те годы у меня дома и компьютера-то не было.
Пашка тогда остался у меня. Я не была уверена, что забеременею. Однако случилось чудо. Или просто сработала сила желания – я очень хотела ребенка.
Я успела сообщить Пашке, что все получилось, а потом пришло сообщение о его гибели и цинковый гроб. Его мать не знает, что я родила от Пашки. Она, как я с удивлением увидела на похоронах, тоже была беременна. Оказалось – недавно вышла замуж. Пашку она родила в семнадцать лет, растила одна и вот несколько лет назад встретила человека, за которого вышла замуж. У них растет мальчик. Я просто не захотела навязываться… И она, возможно, не поверила бы. Мы столько лет просто дружили, и ничего не было…
Боже, как мне сейчас не хватает Пашки! Не как любовника, не как мужа, а как друга!
Глава 7
На следующий день за мной приехал Костик вместе с двумя курсантами. Они встретились для передачи телефона, быстро нашли общий язык (ведь почти ровесники), Костик вызвался нас всех отвезти к Деду Морозу Диме и поразвлекать Юлианку, пока я буду «проводить опознание».
Дверь нам открыла пьяная тетка неопределенного возраста. Ей можно было дать и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят.
– Ну? – дыхнула она на меня перегаром.
У меня из-за спины вылез Иван Белолицев в форме курсанта Школы милиции и спросил Дмитрия Перевозчикова. Здесь он проживает или нет? И нельзя ли с ним пообщаться?
– Ух ты, блин! – воскликнула тетка, а потом заорала так, что у меня уши заложило: – Витя! Витя, кому говорю, блин! Иди сюда, етыть твою налево! – Потом она повернулась к нам, распахнула пошире дверь и показала себя радушной хозяйкой: – Заходьте!
Мы вошли и застыли при входе. Из комнаты в конце коридора показался гордо вышагивающий на четвереньках мужик. Мужик периодически мычал и тряс головой. На нем были семейные трусы в веселенький зелененький с красным цветочек, когда-то белая майка и дырявые носки. Тапки у него отсутствовали.
– Муж мой, Витька, – представила тетка, с любовью глядя на милого.
Муж издал очередное мычание.
Из второй комнаты показалась деваха, точный возраст которой я тоже определить не смогла. Лицо у девахи уже было испитое, в волосах много седины. На старом линялом халате отсутствовала половина пуговиц. У девахи на ногах оказались новенькие «собачки».
Деваха молча оглядела нас, хмыкнула и удалилась.
– Ты про Димку спрашивал, – тем временем обратилась тетка к мужу. – Они сейчас расскажут, где он, гад, шляется.
Муж издал мычание.
– Не хочешь знать, где шляется?! – заорала тетка. – А кто у меня четвертый день про него спрашивает? Денег ему не у кого стрельнуть, нехристю! Нечего все спускать было перед праздниками!
Мужик опять что-то промычал.
– И я еще виновата, что твою заначку нашла? Так тогда бы закусить было нечем! А так хоть стол сделали человеческий!
– Вы знаете, где сейчас находится Дмитрий Перевозчиков? – спросил Михайло Ломакин.
– Да у бабы, наверное, завис, – отмахнулась тетка. – Она его кормит, вот он у ней и болтается, а как выгонит, так в семью вернется. Слышь, черный, ты там передай ему, что мамке кушать нечего, лады? Чтоб этим праздникам пусто было! И кто такой идиот десять дней выходных придумал? Деньги заканчиваются, и где взять?
Муж опять что-то промычал.
– Вот и Витька говорит – негде. Одна надежда на Димку.
– Мы можем увидеть фотографии вашего сына? – спросил Иван Белолицев.
– Чего?! – воскликнула тетка, поразившись до глубины души.
– Му-у-у, – издал протяжный вой Витька.
Опять появилась деваха и в удивлении уставилась на нас.
Чернокожий курсант стал объяснять, что нам нужно взглянуть на фотографии Дмитрия Перевозчикова. Тетка задумалась, потом кивнула, сказала «Пошли за мной!» и первой устремилась в комнату, откуда появился ее муж.
«И как этот несчастный Дима может учиться в институте, проживая в такой квартире?!» – подумала я и невольно испытала к нему уважение. Хотя тоже пьет, срывается… Может, девушка Лена его образумит?
Комната поразила спартанской обстановкой. Спали там на полу, на матрасах без постельного белья, правда, одеяла и подушки имелись. Обращал на себя внимание большой обеденный стол с прожженной в нескольких местах и покрытой всевозможными пятнами столешницей. На столе стояла грязная посуда, а также лежала какая-то толстая книга с закладкой посередине. Я откровенно поразилась, увидев, что это «Преступление и наказание» Достоевского. Книжный шкаф в комнате тоже имелся и был заставлен собраниями сочинений классиков, а также книгами, которые в советские времена покупали за макулатуру.
– Садитесь, – предложила тетка, показывая на видавшие виды стулья.
Сама она полезла в нижнюю часть книжного шкафа, закрытую створками, и извлекла большой фотоальбом старого образца, в котором фотографии вставлялись в специальные уголки. У нас дома есть такой. Альбомы продавались отдельно, уголки отдельно, их требовалось самим наклеивать, а уже потом вставлять снимки. Я помню, как в годы моего детства мы с дедом этим занимались.
Тетка ткнула пальцем в черно-белый снимок голенького младенца в ванночке.
– Вот! – объявила она. – Димка.
– А более поздних снимков сына у вас нет? – поинтересовалась я.
Нам продемонстрировали Димку-карапуза, Димку-первоклассника с букетом астр и еще несколько снимков, которые заканчивались примерно на Димкиных двенадцати годах. По ним я, конечно, не могла определить, он или не он был у меня в квартире в новогоднюю ночь.
– Надо к Лене ехать или к его однокурсникам, – тихо сказала я Михайле и Ивану. – Может, у них что-то есть из последнего.
Курсанты кивнули, но напоследок решили заглянуть к Димкиной сестре. Может, у нее что-то отыщется?
В комнате сестры фотографий Димы тоже не оказалось.
– А где живет ваш брат? – спросил Михайло, сделавший правильный вывод, что здесь интересующий нас человек явно не проживает постоянно.
– У бабы, – ответила сестра.
– У какой? Адрес, имя, фамилия.
– Не гони лошадей, мент, не запрягал, – процедила деваха.
– Девушка, мы же не просто так его ищем! – сорвался Михайло.
– А зачем он вам? – спросила деваха. – Натворил чего?
– Он исчез, – ответила я.
– И что с того? – перевела на меня мутный взгляд деваха. – Новый год же. Десять дней праздников. Мы заявления о его пропаже не подавали. Он никого не убил? Не ограбил? Нет? Так нечего его и искать! А теперь пошли вон отсюда! Ясно вам? Ясно? Нет его здесь! Нет, ясно? Ясно вам?
Деваха перешла на истошный крик, и мы поспешили побыстрей ретироваться. Она кричала нам вслед свое «ясно», словно заезженная пластинка.