— А вы, значит, будете в отеле?
Вначале Ратлиджу показалось, что мисс Нейпир собирается возразить, но она, видимо, поняла, что у местного инспектора и приезжего отношения напряженные, и сказала только:
— Благодарю вас, инспектор Хильдебранд!
Ратлидж мрачно проводил их взглядом. Он был так зол, что не мог доверять себе. Вернувшись в «Лебедь», он сел в вестибюле и стал ждать. Хэмиш со всей серьезностью заметил, что он ведет себя неразумно и нет смысла оспаривать решение Хильдебранда, пусть он действовал и за спиной у Ратлиджа.
«Он ничего не замечает, кроме того, что находится у него перед носом. А ты сомневаешься в правильности его действий! Если даже в конце концов он окажется в дураках, он тебе спасибо не скажет… Если девица из Шерборна узнает платье покойницы, он не придаст значения ее словам».
«Чего ты хочешь? — раздраженно ответил Ратлидж. — Чтобы убийца спрятал мертвых детей в каком-то тайном месте, где мы их не найдем? Или чтобы нашлись их изуродованные тела, способные еще туже затянуть петлю на шее Моубрея? Я приехал, чтобы найти этих детей, и, клянусь всем, что у меня осталось святого, я должен их найти! Мне легче жить, зная, что исход дела зависит от того, найду я их или нет!»
«Да, но твой Хильдебранд — малый обидчивый. Если ты отнимешь у него победу, раскроешь дело, после которого его могут повысить, он тебя ни за что не простит, сколько бы детей ты при этом ни спас! Ему на все плевать, кроме собственной репутации, а ты ему мешаешь!»
Так оно и было. Несмотря на злость, Ратлидж все прекрасно понимал. Он велел себе прекратить расхаживать туда-сюда и молча ответил Хэмишу:
«Хильдебранду придется туго, если Нейпиры и Уайеты забеспокоятся и начнут спрашивать, куда подевалась Маргарет Тарлтон. И поиски в конце концов приведут к свежей могиле».
«Да, но когда еще такое будет? Маргарет Тарлтон вполне может оказаться в Лондоне или в другом месте, куда ее занесет… Она скоро сюда вернется, а пока уехала, чтобы обо всем подумать… В случае неприятностей Хильдебранд вряд ли обвинит самого себя. Помяни мои слова, он уже выбрал козла отпущения!»
«Если даже сейчас я пойду на попятный и все выйдет так, как хочет Хильдебранд, — ответил Ратлидж, — мне еще предстоит найти трупы детей. И в случае неудачи черную метку дадут мне. Хотя я не думаю, что дети где-то здесь».
«Ну да, на кону твое доброе имя. Ты сам выбираешь дорогу. Но, как только ты по ней пойдешь, назад пути уже не будет».
Ратлидж ничего не ответил. Гнев его остыл; на его месте осталась пустота. Однако сомнения в собственных силах, способностях, чутье постепенно подтачивали его терпение. «Твое доброе имя…»
Вскоре вернулась Элизабет Нейпир; ее шатало. С одной стороны ее заботливо поддерживал под руку Хильдебранд, с другой — невысокий и худой местный врач, который в основном молчал. Его вызвал Хильдебранд. Доктор передал мисс Нейпир на попечение Ратлиджа, кивнул и молча ушел, не попрощавшись.
Хильдебранд проводил их в небольшой отдельный салон и сходил в бар за бренди. В салоне горела одна настольная лампа, придавая помещению сходство с траурным залом. Впрочем, и настроение у всех было соответствующее. Ратлидж не стал включать верхний свет. Он молча ждал, пока Элизабет заговорит. Ему показалось, что она никак не может отдышаться.
— Меня вырвало, — призналась она, промокнув губы влажным платком. — Я полностью опозорилась. Мне казалось… я столько лет работаю в трущобах, что стала невосприимчивой к ужасам. Но… столько крови! — Ее передернуло. — А хуже всего то, что я представляла себе ее… хозяйку платья. Я невольно представила, как выглядело ее лицо… как же это мучительно! — Она снова глубоко вздохнула; видимо, ее по-прежнему одолевала тошнота. — Не представляю, как можно привыкнуть к такой работе, как ваша! — произнесла она чуть позже, посмотрев Ратлиджу в глаза. — По-моему, ваша профессия… иссушает душу.
— Нет, не совсем, — возразил Ратлидж. — Иногда приходится напоминать себе, что я обязан найти убийцу ради жертвы.
— Не думаю, — сказала она, — что смогу когда-нибудь читать или слушать об убийстве и не представлять себе то платье!
Ратлидж выждал еще две секунды.
— Скажите, пожалуйста… — Ему не хотелось спрашивать о самом главном у Хильдебранда.
— Доктор Фэрфилд… достал коробку с ее одеждой, — дрожащим голосом заговорила Элизабет, — и, как только я ее увидела, меня стошнило. Но я заставила себя вернуться и попросила их развернуть платье… — Она сглотнула слюну. — Вы говорили, что платье розовое! — Она вскинула на него глаза, словно обвиняя. — Но оно совсем не розовое, а скорее бледно-лиловое. Разумеется, я его узнала. Сразу же! И туфли тоже… Они были на Маргарет месяц назад, когда мы с ней ходили в музей… — Сообразив, что от огорчения она сказала больше, чем собиралась, Элизабет замолчала.
Ратлидж невольно подумал: уж не для того ли они тогда пошли в музей, чтобы освежить знания Маргарет Тарлтон о Востоке перед ее поездкой в Дорсет?
Видя, что он молчит, она продолжала:
— Ваш инспектор Хильдебранд думает, что я выжила из ума, но он боится моего отца и поэтому ничего не говорит мне в лицо.
— Вы совершенно уверены… я имею в виду платье и туфли?
Элизабет Нейпир посмотрела ему в глаза:
— Я не могу вам лгать. Возможно, я ошибаюсь. Но я готова показать под присягой, если только мне не докажут обратного, что женщина, которая носила то платье, скорее всего… Маргарет.
— Вы не слышали о том, что она могла быть как-то связана с семьей Моубрей?
— Если она с ними и связана, понятия не имею, где и как она с ними познакомилась.
Хильдебранд принес бренди. Элизабет осторожно выпила и поморщилась. Но лицо ее немного порозовело — пусть только от спиртного.
— Мисс Нейпир, я отвезу вас в Шерборн, — сказал Ратлидж. — Простите за то, что вам пришлось пережить! Надеюсь, дома вам полегчает. Прошу прощения за то, что подверг вас такому испытанию. Повторяю, я действовал не по своей прихоти!
Она кивнула, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Кресло как будто обняло ее. Посидев немного, она протянула Ратлиджу пустой стакан и неуверенно встала. Видимо, пол у нее под ногами шатался. Она повернулась к Хильдебранду:
— В багажнике машины инспектора Ратлиджа мой чемодан. Вы не могли бы распорядиться, чтобы чемодан отнесли ко мне в номер? По-моему, будет лучше, если сегодня я переночую в Синглтон-Магна. Уже очень поздно, правда?
Управляющий «Лебедя» с радостью предоставил Элизабет Нейпир номер; он обещал переслать счет ее отцу. Элизабет терпеливо ждала, пока не будет покончено с формальностями, а затем позволила увести себя наверх. На верхней ступеньке мраморной лестницы она дотронулась пальцами до виска, как будто у нее болела голова. Потом она сказала:
— Наверное… Саймону никто не звонил? Нет, конечно, ведь вы еще не готовы поверить мне, верно, инспектор Хильдебранд? — Не дожидаясь ответа, она зашагала по ступенькам. Не оглянувшись, тихо добавила: — Милый Саймон, он знал Маргарет почти так же долго, как и я. Для нас всех было бы лучше, если бы я ошиблась. Но ведь сделанного не вернешь, правда? Если окажется, что я права…
Хильдебранд молча провожал ее взглядом.
Глядя на нее, Ратлидж отчего-то вспомнил, что говорил его крестный о королеве Виктории: «Хотя королева была маленького роста, двигалась она величественно». То же самое можно было сказать и об Элизабет Нейпир.
Она прекрасно понимала, что такое власть, и умела ею распорядиться. Немногие мужчины могли бы похвастать такими же глубокими познаниями в этой области. Интересно, подумал Ратлидж, унаследовала ли она свой навык от Томаса Нейпира или это у нее врожденное, инстинктивное, как манера держать голову, как будто она в короне. Благодаря горделивой осанке она казалась выше, чем была на самом деле.
— Я должна позвонить отцу. Он наверняка пожелает узнать, что случилось. Но не сегодня… На сегодня с меня хватит!
Хильдебранд у нее за спиной мрачно покачал головой. Упрямство было его щитом. И в конце концов, его могло оказаться достаточно.
Управляющий «Лебедя» возился со связкой ключей, отыскивая нужный, не ведая о том, какие бури бушуют вокруг него. Он взволнованно предлагал мисс Нейпир все: прислать горничную, которая поможет ей разложить вещи, принести чай… Мисс Нейпир трогательно поблагодарила его за заботу. После того как нужный ключ нашелся, ее с поклоном проводили в номер.
Оставив Хильдебранда и управляющего заботиться о благополучии Элизабет Нейпир, Ратлидж спустился к машине. Хэмишу нечего было сказать.
Когда он принес чемоданчик, Хильдебранд как раз собрался уходить. Вниз они спустились в молчании, которое стало зловещим. Ратлидж готовился к неминуемой буре, которая разразится, как только они отойдут подальше и их не услышат служащие отеля.
Хэмиш напомнил, что и ему не стоит выходить из себя второй раз. Ратлидж сухо приказал ему не вмешиваться.
Буря была катастрофической. Быстро оглядев тихий, пустой вестибюль, Хильдебранд высказал Ратлиджу все, что думает о нем, — тихим, дрожащим от ярости голосом. Среди прочего он пожелал узнать, почему Ратлидж счел нужным отправиться в Шерборн в одиночку и какого черта в это ужасное дело без разрешения Хильдебранда впутали Нейпиров.
— Не знаю, где вы узнали об этой Тарлтон и почему вы решили, что она имеет какое-то отношение к делу, но уверяю вас, мисс Нейпир ошибается! Видели бы вы, как она испугалась! Она сама не понимала, что говорит! — продолжал он. — А когда ее отец узнает, что случилось, кого он, по-вашему, во всем обвинит… обвинит в этих тщетных мучениях? Меня и моих подчиненных! Нам еще повезет, если никого из нас не уволят! Подумать только, Томас Нейпир! Да одно его слово способно поставить крест на карьере людей куда более сильных, чем мы!
— Вы, надеюсь, понимаете, что для эксгумации потребуется разрешение министерства внутренних дел? — сухо осведомился Ратлидж, как только Хильдебранд взял паузу, чтобы набрать в грудь воздух. — И теперь, когда появились сомнения…
— Какие еще сомнения? У кого? У вас и молодой женщины, которую вы совсем запутали своими бреднями? Черт побери, едва ли это можно назвать опознанием!
— В таком случае становится понятным, почему мы никак не можем найти детей, — продолжал Ратлидж. — Потому что никаких детей нет и найти их невозможно!
— Они есть, их где-то спрятали! И когда я их найду — а я их непременно найду, помяните мои слова, с вашей помощью или без нее, — уж я позабочусь, чтобы от вас камня на камне не осталось! Не знаю, каким вы были до войны, но, по-моему, сейчас вы никуда не годитесь! И чем скорее вы это поймете, тем лучше для вас!
Он круто развернулся и ушел.
«Интересно, а как Моубрей нашел эту девицу Тарлтон? Почему она оказалась на дороге и шла пешком в Синглтон-Магна? Вряд ли Уайеты послали ее пешком на станцию!»
Ратлидж думал об этом и когда вез Элизабет Нейпир из Шерборна, и когда ждал ее в вестибюле «Лебедя». Но ответов не находил. Пока…
Что-то было не так. Он твердил себе: если ему настолько изменило чутье, пора уходить из Скотленд-Ярда. Если уж он видел только то, что хотел увидеть, а не истину…
«Ну да, ты уже понял, что мисс Тарлтон нет в Лондоне и она не приезжала в Шерборн, где ее ждали. Но с чего ты взял, что она умерла? Может, она поехала в Глостершир навестить родню и сказать им, что переезжает в Дорсет?» — снова и снова повторял Хэмиш. Его голос гулким эхом отдавался в голове Ратлиджа.
«Не предупредив по телефону мисс Нейпир, которая к тому же рекомендовала ее Уайету? Нет, вряд ли», — возразил он мысленно.
Головная боль усиливалась. Ратлидж потер глаза. На него давили одиночество и тоска. Стараясь не поддаваться, он вышел в ветреную ночь, посмотрел на звезды, которые ярко сияли в темноте.
Проклятый Хильдебранд!
«Ну и ладно, — сказал себе Ратлидж. — Скоро выяснится, кто из нас прав. И в Лондоне скоро узнают, ошибаюсь я или нет. Для одного дня достаточно…»
Развернувшись, он немного прошелся по улице, сообразил, что направляется к кладбищу, и остановился. Ни к чему тревожить призрак жертвы… Ему и своих призраков хватает! Подходя к «Лебедю», он поднял голову и заметил, что занавески в комнате на верхнем этаже, которую заняла Элизабет Нейпир, задернуты.
Она взяла с собой чемодан, потому что заранее рассчитывала, что ночевать останется в Синглтон-Магна. А может быть, она решила задержаться здесь не только на ночь? Ратлидж подслушал, как она тихо разговаривала с управляющим, пока записывала свое имя в журнал. Мисс Нейпир осведомилась, можно ли снять номер не на одну ночь, а на несколько дней.
Она в самом деле уверена в том, что платье и туфли принадлежат ее бывшей секретарше? Ответить на его вопрос может только сама Элизабет Нейпир.
Она понимала, что от ее слов зависит очень многое. За ее хрупкой оболочкой таится стальная воля. Ратлидж не сомневался: Элизабет Нейпир привыкла получать то, что хочет.
Ему показалось, что он знает, какова цель Элизабет. Она хочет получить мужа Авроры Уайет.
За последнее он готов был поручиться собственной жизнью.
Глава 10
Рано утром, до того как зашевелились жители городка, Ратлидж снова отправился в Чарлбери, прикидывая по дороге, что и кому он скажет. Небо затянули дождевые облака; жара закончилась.
Он приехал к Уайетам, когда хозяева еще завтракали. Горничная попросила его подождать. Когда она ушла, Ратлидж огляделся по сторонам. Гостиная, куда его проводили, была обставлена красивой, изящной полированной мебелью. Ее с гордостью передавали по наследству из поколения в поколение. Ему показалось, что обстановка в основном относится к георгианскому стилю. На столах, правда, стояли многочисленные фотографии в викторианских рамках. Над камином висел большой портрет: мужчина, одетый в черное по моде ранневикторианской эпохи. Он очень походил на стройного и умного принца Альберта. Ратлидж догадался, что перед ним, наверное, первый Уайет, ставший членом парламента. На темном фоне позади него угадывались очертания Вестминстерского аббатства, как будто его нарисовали на мосту в полночь. Портрет производил сильное впечатление.
Встретить Ратлиджа вышла сама Аврора; она бросила на него вопросительный взгляд. Прежде чем он успел что-либо сказать, она спросила, не хочет ли он выпить с ними кофе.
— Саймон как раз заканчивает завтракать. Он рад будет снова увидеть вас.
В последнем Ратлидж сильно сомневался.
— Спасибо, нет. Я хотел спросить вас… во что была одета Маргарет Тарлтон в тот день, когда она уехала в Лондон?
Лицо Авроры превратилось в вежливую маску; она словно намекала на то, что не обращает внимания на то, во что одеты другие женщины. Ратлидж готов был поклясться, что Аврора способна самым подробным образом описать гардероб Маргарет Тарлтон. Он мог по пальцам одной руки пересчитать женщин из числа своих знакомых, которые не обращали внимания на внешность и одежду других представительниц прекрасного пола.
Немного подумав, Аврора ответила:
— Я ведь уже говорила вам, когда вы приезжали в прошлый раз, что почти все то утро я провела на ферме. Я не успела вернуться домой вовремя, чтобы отвезти мисс Тарлтон в Синглтон-Магна. За завтраком, помнится, она была в голубом. Голубой цвет очень идет к ее глазам… а сбоку на юбке была белая складка, вот такая. — Она заложила пальцами складку на собственной светло-кремовой юбке; Ратлидж понял, что она имела в виду. — Перед тем как я уехала на ферму, она поднялась наверх, чтобы собрать вещи и переодеться. Сказала, что в поезде было ужасно жарко и ей, наверное, нужно одеться в дорогу полегче. После этого я ее больше не видела. О том, в чем она была, когда уходила, вам лучше спросить Эдит, нашу горничную.
Поднялась наверх собрать вещи. Кстати, а где ее чемодан? С ней в Глостере или зарыт где-то в Дорсете? Пропавшие чемоданы… пропавшие дети…
— Как она добралась до Синглтон-Магна, если машину взяли вы?
— Не знаю. Наверное, Саймон попросил кого-нибудь отвезти ее. У него тогда были рабочие; и в гостинице имеется автомобиль, он принадлежит мистеру Дентону. Саймон и раньше брал его. Ехать совсем недалеко; думаю, найти машину не составило труда.