Я в то время работал вторым ассистентом консультанта в одном из отсеков того же офиса, только мой находился в самом конце помещения и родители у меня были не евреи, а обычные поденщики из Помоны, у которых до сих пор сохранились кое-какие связи. И я знал, что меня не ждет головокружительная карьера. Этой породистой стерве тоже ничего не светило, но она об этом не догадывалась. А может, и догадывалась, и именно поэтому так окрысилась на Ника.
— Еще кофе! — протявкала она. — И в дальнейшем бери кружку в кафетерии. Стирол разрушает слизистую в нижнем отделе кишечника.
Так продолжалось уже третий день. Ник сходил в кафетерий и вернулся с двумя кружками — в одной кофе со сливками без сахара, в другой кипяток и два пакетика.
— Меня тревожит количество кофеина, которое вы потребляете, мисс Мейер, — вежливо и подобострастно говорит он. — Может, вы попробуете этот травяной чай? Может, вам понравится…
— Тебе не удастся меня заарканить, — и она швыряет кружку с кипятком и пакетиками в мусорное ведро. — Не на ту нарвался! — и она принимается заглатывать свой кофе со сливками без сахара. Николай Левертов видит, что я наблюдаю за этим, и театрально подмигивает. Сердце у меня начинает скакать чуть ли не до самого горла.
Через полчаса родившаяся в сорочке стерва начинает вопить и орать, как взбесившийся койот, а когда за ней приезжают врачи, она до крови расцарапывает им руки. Анализ мочи абсолютно чистый. По прошествии нескольких месяцев, наполненных важными событиями, когда я уже работал на Ника, мы вспомнили с ним этот эпизод. И он признался, что небольшие дозы не могут быть выявлены с помощью тестов, о чем многие даже не подозревают.
— Например, Пурпурная муть. Некоторые люди так на нее подсаживаются, что им хватает микроскопической дозы. А она изготавливается, кстати, из зараженной пшеницы. То есть из естественного продукта…
Но не спешите, не стоит делать скоропалительных выводов. Она попалась в собственные сети. Или еще пример — Захарий Зант. Он был заядлым игроком в гольф. Кстати, тоже счастливчик из породистого семейства, из тех, с которыми лучше не связываться. Любил отвлекать внимание партнеров перед ударом с помощью разных дешевых уловок — начинал, например, советовать, как улучшить спортивную форму. Разве Ник был виноват в том, что Захарий открыл свою толстую пасть во время проводки мяча? Или еще один пример: мистер Супермен Сол Мэнли. Энтузиаст прыжков с парашютом. Постоянно заставлял нас с Ником ехать с ним в аэропорт и прыгать с самолета. Утверждал, что испытывал самый сильный оргазм, когда парашюты раскрывались и мы втроем парили в облаках. Оргазм свободного падения. Эта идея принадлежала не Нику. Никому так и не удалось доказать, что он раскрыл свой парашют раньше времени. Парень просто не мог остановиться, а позвоночник не приспособлен для того, чтобы выносить такие перегрузки.
Поэтому запомните слова Кларка Б. о том, как надо ценить Николая Левертова, и о том, что происходит с теми идиотами, которые его недооценивают. Как вы скоро убедитесь, они сами попадают в собственные сети.
Все вернулось на свои места. Горожане возвратились в свои загоны, бунтари были усмирены.
Кларк Б. Кларк с торжествующей улыбкой вел арендованный лимузин, в котором сидели его шеф и Айк Соллес. Левертов настоял на том, что подвезет Соллеса домой после окончания пресс-конференции.
— Это самое малое, что мы можем сделать, Исаак, для ищейки, отыскавшей нашего беглого реликта. К тому же у меня так и не было времени вспомнить прошлое.
Если Левертов действительно хотел поговорить, то ему это плохо удалось, так как в основном говорил он сам. Соллес сидел, прислонившись к дверце, чувствуя, как его омывает мурлыканье Левертова. Кларк Б. повернул зеркальце заднего обзора так, чтобы наблюдать за прославленным нарушителем спокойствия. Он был красив, но сдержан, замкнут и чуть угрожающ. Не было ничего удивительного в том, что он нравился Нику, его непогрешимый вид провоцировал.
— Помнишь Конфетку, Исаак? — спросил Левертов. — Полицейского Конфетку? Здоровенного мормона с дыркой в передних зубах, который постоянно наезжал на негров?
— Помню.
Левертов наклонился вперед, чтобы подключить Кларка Б. к своим воспоминаниям.
— Видите ли, мистер Кларк, хуже Конфетки там никого не было. Настоящий изувер. Постоянно носил кобуру, хотя охранникам и запрещено было пользоваться оружием. Поговаривали, что он пристрелил несколько чернокожих не то в Техасе, не то в Арканзасе только чтобы посмотреть, как они будут корчиться. Иначе, как «нигеры» он их не называл.
— Приятный был тип, судя по всему, — ответил Кларк Б., глядя в зеркальце.
— А еще он любил устраивать неожиданные проверки мочи. Причем только для темнокожих заключенных, что было не слишком-то приятно, учитывая что девяносто девять процентов из них принимали те или иные наркотики. Но самое потрясающее заключалось в том, что ему так и не удалось ни у кого получить положительного Результата. Ни у единого человека! И при этом все в лагере знали, что все негры или кололись, или пили дурь. Эти окружные тюрьмы всегда были фармацевтическими базарами. Так почему же из лаборатории приходили только отрицательные результаты?
— Для меня это покрыто тайной, — счастливым голосом сообщил Кларк.
— И для нас тоже было покрыто, пока наш знаменитый бандит Бакатча не раскусил это. Исаак, расскажи мистеру Кларку, что ты сделал.
Исаак пожал плечами.
— Я отвечал за погрузку фургона, который раз в неделю ходил в Сакраменто, и заметил, что жидкость в пробирках была не совсем того цвета. Тогда я решил ее понюхать, и выяснилось, что это просто подкрашенная водичка.
— Вот именно! И как вы думаете, мистер Кларк, что шериф Конфетка делал с негритянской мочой?
— Боюсь даже предположить, — откликнулся Кларк Б.
— А вот Исаак Соллес не боялся, — сообщил Левертов. — Он высказывал свои предположения настолько громко, что слухи об этом просочились в прессу, и шерифа привлекли к служебному расследованию. Выяснилось, что с того момента, как в лагере появился шериф Конфетка, в лабораторию ни разу не поступала моча. Милейший шериф просто замалчивал происходившее в подведомственном ему учреждении. Он заявил, что окружной химаналитик не вызывал у него доверия, поэтому он лично занимался титрованием в собственном кабинете. Он продемонстрировал группе расследования свою маленькую химическую лабораторию со всем оборудованием. Ему всех удалось обвести вокруг пальца, кроме нашего героя. Скажи ему, Исаак.
— Не могу сказать, чтобы я очень этим гордился.
— Исаак пробрался однажды ночью к Конфетке, поджег мусорный бачок в коридоре и закричал «Пожар!» А когда шериф выскочил, чтобы загасить горящий мусор, Исаак проскользнул к нему в кабинет. На следующий день Конфетка дежурил по столовой. Исаак Соллес подходит к его столу, садится и просит извинения за вызванный им переполох. Конфетка отвечает: «Катись на место». Но перед тем как уйти, Исаак запихивает в пустую кобуру небольшой сюрприз. Потом дойдя до середины столовой, он поворачивается и кричит: «Посмотри в кобуре, Конфетка». Тот лезет в кобуру и достает оттуда детский рожок, наполовину полный желтой жидкостью. Глаза у него лезут на лоб, и он окончательно слетает с катушек. Увезли его в смирительной рубашке. Вся тюрьма стояла у окон и торжествующе махала ему руками, особенно негры.
— Торжествующе? — Айк скорчил гримасу. — Присланный на его место охранник в первую же неделю выявил три дюжины наркоманов, и они получили максимальный срок. Хорошенькая победа.
Кларк Б. Кларк почувствовал себя обязанным возразить.
— Ник хочет сказать, что по крайней мере они избавились от унижений со стороны расиста-извращенца. Я считаю, это победа.
— А я считаю это чухней, — сказал Айк. — Притормози. Сегодня утром за следующей кучей свинья кормила свой выводок.
Свиньи уже не было, зато в мусоре рылось несколько поросят, которые разбежались в разные стороны при звуке клаксона. Рядом с дорогой вяло боролись два хряка, выясняя, кто имеет право на труп оленя, валявшийся рядом с дымившейся кучей.
— Смотри, К. Б.! Именно тут произошла наша сердечная встреча с Исааком, о которой я тебе рассказывал. В присутствии моей жены Луизы, тестя Омара и еще целой группы свиней. Странно, не правда ли, Исаак? Нас словно тянет обратно на эту свиноферму.
Но прежде чем Левертову успел кто-нибудь ответить, из придорожных зарослей кустарника внезапно выскочило какое-то скользкое существо, стремительное, как черная торпеда, которое целенаправленно летело в сторону переднего правого колеса. Кларк Б. Кларк резко свернул влево и въехал в кучу мусора. Битое стекло и гравий заскрежетали по днищу бензобака, и Кларку пришлось дать полный газ, как в свое время Соллесу, чтобы снять карбас с отмели. Но через мгновенье дикая тварь набросилась на левое колесо, и машина снова перевалила через обочину и оказалась в глубокой колее.
— Это еще что такое?! — процедил Левертов сквозь зубы, когда лимузин наконец затормозил во дворе Соллеса. Всю напевность его интонаций как ветром сдуло.
— Это просто Марли, старый пес Грира, — сообщил Айк. — Он совсем старик.
— Для старика он неплохо двигается, — Левертов раздраженно мотнул головой, откидывая назад спутанные пряди волос. — Но я бы советовал его держать на привязи, тогда у него будет шанс дожить до еще более преклонного возраста.
— Я уже много лет не видел, чтобы он так набрасывался на машины, — возразил Айк. — Это все лекарство, которое ему давала Алиса, — какой-то новый преднизолон.
— Бабки — двигатель прогресса,
Дурь же лечит нас от стресса, — пропел Кларк. Но Левертов не отреагировал.
— Вылезай и отвлеки эту скотину, — распорядился он. — Хочу взглянуть на нынешние условия жизни бывшего сокамерника, если меня только не покусает этот дикий пес.
— Он совсем ручной и к тому же беззубый, ¦— заверил Айк, вылезая из машины. Молочная дымка сумерек ослепила его после сумрака, царившего в лимузине. Айк почувствовал, как пес пропихнул свою морду ему под руку, требуя, чтобы ему почесали уши. — Вот видите? — Он заметил, что его собственный фургон стоял на месте. Он стоял глубоко в кустах с открытой задней дверцей, а бампер был завален постельными принадлежностями — точно так же, как в день их «сердечной встречи» с Левертовым, как тот изволил выразиться.
Кларк Б. Кларк осторожно выскользнул из лимузина, и Марли тут же метнулся в его сторону.
— Стой-стой-стой, — заверещал тот совершенно неубедительным голосом, — хорошая собачка.
Но Марли всего лишь хотел понюхать лосьон для рук.
— Зверь укрощен, босс, — не оборачиваясь, отрапортовал Кларк Б. — Можете спокойно выходить.
Дверь трейлера со скрипом отворилась, и, щурясь от яркой дымки, на пороге появился Грир, застегивавший рубашку. В спешке он застегивал пуговицы не на те петли, широкий воротник лимонно-желтого цвета частично застрял внутри и дико топорщился, поэтому один его конец свисал книзу, а другой вздымался над костлявым плечом Грира, как стрекозиное крыло.
— Привет, Айк… люди… — крикнул Грир, когда глаза у него привыкли к свету, — в чем дело?
— Привет, Грир. Нам тебя не хватало на пресс-конференции.
— Я слыша\л по радио. Ты налетел, как настоящий дракон, напарник. Привет, мистер Левертов. А вы наоборот, походили на ангела. Ну ладно, идите сюда, мы не кусаемся. Мистер Кларк Б. Кларк! А вот относительно вас я еще не определился. Вы начальник или мальчик на побегушках?
— Я ангел-хранитель вот этого ангела, — ответил Кларк.
Дверь трейлера снова скрипнула, и на свет высунулось помятое женское личико.
— Вообще-то она выглядит гораздо лучше, — поспешил сообщить Грир, увидев реакцию, вызванную растерзанным видом своей гостьи. Волосы у нее были завязаны в пучок на макушке, как у детского пупса. На обеих щеках виднелись подтеки туши, казавшиеся засохшими черными слезами. Подведенные брови смотрели в разные стороны, как уголки рубашки Грира, а пространство вокруг рта было покрыто помадой, словно та блуждала в поисках губ. И если бы не татуировка в виде бабочек, ее было бы невозможно узнать.
— Луиза сама не своя от беспокойства. Вот она и пришла сюда, — интонации Боба Марли как ветром сдуло. — В новостях сообщили о какой-то катастрофе на Мак-Кинли, и она боится, не ее ли это брат. Вот и все, правда, Луиза?
— Темно-синяя машина с черным бордюром, — завыла Луиза, внезапно вспомнив о причине своего беспокойства. — Как у Оскара. А папа путешествует, и мамы нет, и мне больше не к кому обратиться. Ведь вы мои соседи…
— Луиза, все машины, работающие на этаноле, синего цвета с черным бордюром, — попытался успокоить ее Айк. — Их специально выпускают одинакового вида, чтобы на заправочных станциях знали…
Объяснения Айка были прерваны злобным лаем, от которого кровь стыла в жилах. Это был снова Марли, который невероятным образом перемахнул через лимузин. Левертов, наконец вылезший из машины, приглаживал волосы, когда пес с диким воем бросился ему на грудь. Левертов с криком повалился навзничь, и Марли оказался на нем. Айк с Гриром одновременно бросились к собаке и в считанные секунды оттащили ее в сторону. Еще хорошо, что долгие годы охоты лишили Марли клыков, иначе этих секунд хватило бы, чтобы оставить Левертова бездыханным.
— Никогда в жизни не видел, чтобы он так себя вел, — пробормотал Грир, держа пса за мощный загривок; Айк тянул Марли за хвост.
— И хорошо бы, чтобы больше не увидели, — заметил Кларк Б. Кларк, сжимая обеими руками «узи», маленький черный ствол которого был нацелен прямо на пса. Но приступ ярости у Марли кончился так же внезапно, как и начался. Пес снова осклабился и принялся вертеться, пытаясь ухватить Айка, как игривый щенок.
— Обычно он не ведет себя так, — извиняющимся тоном промолвил Грир.
— Конечно-конечно, — зловеще промурлыкал Левертов, поднимаясь на колени и стряхивая с себя приставшие ракушки. — Это все алисино лекарство. Уберите это, мистер Кларк. Все в порядке…
Автомат исчез так же таинственно, как и появился; каким бы он ни был маленьким, вряд ли Кларк Б. мог спрятать его в своих шортах или под футболкой.
— Пошел вон, Марли! — прокричал Грир в рваное ухо пса, и глаза у того от изумления и обиды заволоклись пленкой. — Пошел вон! — Грир повторял это снова и снова, швыряясь пригоршнями ракушек в поджатый хвост Марли. И наконец пес с трагическим видом побрел к своему сторожевому посту под кустом на краю прогалины. Левертов снова пригладил волосы и улыбнулся Луизе. Та, словно окостенев, по-прежнему продолжала стоять с поднятой в приветствии рукой на ступеньках трейлера, как гипсовая статуя с облупившейся краской.
— Моя маленькая луговая лилия, тебя, похоже, и вправду отымели по полной программе.
Унизанная кольцами рука Луизы тяжело опала, и она принялась беззвучно рыдать, размазывая по щекам, казалось, неистощимый запас туши.
— На самом деле все это совершенно не так, как вы думаете, — повторил Грир, косясь на Кларка Б. и пытаясь сообразить, куда тот засунул этот чертов израильский автомат.
— Заходите, — наконец произнес Айк. — Кажется, у нас есть пиво.
Пива, однако, не было. Вероятно, его выпила Алиса, так как пустые банки тоже отсутствовали. Айк вскипятил воду для кофе, а Луиза продолжала оплакивать свои беды, сидя за столом. Она уже успела позабыть о своих братьях, и теперь ее тревожили проблемы более личного свойства. Ее не любили на «Чернобурке». Богатые сучки только насмехались над ней. Она была всеобщим посмешищем. Она бы с радостью вернулась домой, но ее мать подала на развод, а братья куда-то уехали, и ей совершенно не улыбалось остаться одной с медведями и свиньями. К тому же она умудрилась подзалететь от кого-то. И еще… что же там было еще? ах да, она позвонила в фирму Королевских турне, и ей сообщили, что ее папы на борту не было.
— Его даже никто не видел, — прорыдала она. Грир похлопал ее по руке, и кольца забряцали по столу.
— Он просто болтается где-нибудь со своими старыми дружками по боулингу, Лулу, в Анкоридже или Джуно…
— Конечно, Луиза, — подхватил Айк. — Старый котяра вырвался на свободу. Посмотри, как долго не было Кармоди.