«Неудобный остров миллионеры выбрали, – подумала Таня. – Чего бы свою колонию где-нибудь в районе Карибов не построить? И море теплей, и рейсы есть прямые».
Едва они с Питом устроились на самых модных в самолете местах (стюардесса сообщила, что на них всегда Филипп Киркоров летает) и выпили приветственного шампанского, Садовникова приступила к допросу. Дамские уловки побоку, сразу взяла быка за рога:
– Тебя кто ко мне подослал?
Пит захлопал глазами.
– Ресницы длинные, уже оценила, – усмехнулась Татьяна. – Давай, колись.
– Э-э… да я просто всегда в аэропорту смотрю, чтоб рядом с симпатичной девчонкой оказаться. Поболтать, а там – кто знает.
– Не заливай. Ты знал, что я лечу в Чили. И специально встал именно за мной.
– Да ничего я не знал! Я думал, ты в Европу.
«А правда, кто мог его прислать? Кто-то из колонистов? Бессмысленно. Я и так лечу к ним. Их враги? Но что я могу рассказать? Сейчас, пока на острове еще не была?! Валерочка охранника приставил? Он, может, и рад бы – да возможностей таких нет. Его контора? Брось, Таня, у тебя мания преследования».
– Пит, а зачем тебе на остров Пасхи? – вкрадчиво спросила Садовникова.
Он не колебался ни секунды:
– Каменных истуканов буду снимать, закаты на пляже Анакена. Большой проект, возможно, на целый путеводитель.
– Ты фотограф?
– Ну да. Во «Всемирном географе».
– Врешь!
Знаменитый журнал штурмовали многие из ее знакомых. Мечта любого креативщика – колесить по миру и рапортовать читателям о своих впечатлениях. Но никому – ни талантливым авторам, ни мастерам камеры – прорваться в синекуру не удалось. А тут какой-то до неприличия молодой (сколько ему? двадцать три, двадцать пять?) спокойно достает из спортивной сумки журнал, открывает на второй страничке. Демонстрирует собственный портрет и анонс:
Наш неутомимый Пит Дончев отправился в Эквадор и по пути в городок Баньос де Аква Санта увидел, как извергается вулкан «Огненное горло». Эвакуироваться вместе со всеми не стал – сделал для нас прекрасные снимки. Страницы 60–72.
Таня посмотрела фотографии. Пробежала глазами текст (посредственный, подписан дамой). Неожиданно ревниво спросила:
– Кто писал?
– Наша корреспондентка. Но ее уже уволили.
Снимки Пита выглядели яркими и слегка сумасшедшими. Солнце тонет в жерле вулкана. Два беспечных лица с банками пива в клубах черного дыма.
Таня недоверчиво спросила:
– Где ты учился?
– Первый фотоаппарат – дедовский «Зоркий С» – освоил в пять лет, – похвастался парень. – В школе – фотокружок, всякие конкурсы лет с одиннадцати. В десятом классе взяли на стажировку в Штаты, потом два года отпахал на магистра, потом все надоело, хотел бросать. И тут меня в «Географ» позвали.
Но Таня все равно не верила:
– И журнал оплачивает тебе бизнес-класс?
– В контракте специальный пункт. Если лететь дольше восьми часов, то да.
– До Парижа – четыре.
– Ну, тут я сам. Для понтов, – усмехнулся Пит. – Путешествую много, премиальных миль куча. Вот и сделал апгрейд.
Придраться не к чему. Но все равно странно.
Пит внимательно на нее взглянул:
– А зачем ты летишь в Чили? Может быть, к другу?
Контракт, конечно, требовал держать язык за зубами. Но как еще вызвать парня на откровенность? Решила сказать правду:
– Я лечу на работу.
– Куда?
– На остров Матуа.
– Да ты что?! – Пит подскочил в кресле. – На тот самый? Где русская колония?!
Восторг в глазах абсолютно щенячий.
– Ты о нем знаешь?
– Еще бы! Сколько лет пытаюсь туда прорваться!
– А я вот три недели назад впервые услышала.
– Ну, у меня работа такая – интересные местечки искать. В журнале никто заданий не придумывает. У главного над столом большой плакат висит: «ТЕМ НЕ ДАЁМ». Только два заветных места осталось: Эверест – не базовый лагерь, а самая вершина, конечно, и этот ваш Матуа.
– А что, туда настолько сложно попасть? – удивилась Татьяна.
– Вообще никак. – Пит залпом допил шампанское. – Только по особому приглашению плюс куча проверок. Я один раз подделал вызов. От местного якобы жителя. Специально выбрал старикана под девяносто. Егор Семенчук, ну а я ему – вроде внучатый племянник. Так что ты думаешь? Не просто местная полиция встречала – еще и этого Семенчука притащили. В кресле-каталке, прямо на пирс. Он мне пальцем грозил, кричал, что нехорошо врать. С тех пор я у них в стоп-листе, – тяжело вздохнул.
– Они только журналистов не пускают?
– Вообще никого из русских. Только потенциальных покупателей. Кто заранее подтвердит платежеспособность.
– Но почему? – удивилась Татьяна.
– Сам хотел бы узнать! Может, воры в законе там прячутся. Или нарколаборатория.
– А если у человека там родственники?
– Навестить можно, но не дольше, чем на месяц. И никаких фотографий – при выезде багаж тщательно проверяют, флешки изымают, память заставляют стирать. Всех касается. Иностранцев тоже.
– А их туда пускают?
– Есть крошечная квота для туристов – из Европы, Америки. У меня отец болгарин, и я настолько на Матуа помешался, что специально его фамилию взял и вид на жительство получил. Снова рванул туда, теперь по квоте и по болгарскому паспорту. Что ты думаешь? Опять завернули, прямо в порту!
– И после этого ты говоришь, что мы встретились случайно, – усмехнулась Татьяна.
– Ну, я не буду настолько уж нагло врать, – покаянно склонил голову Пит. – Просто мир тесен.
– Что ты имеешь в виду?
– Что ты, что я – редкие, уважаемые специалисты. Поэтому и хедхантер у нас один. Самый лучший.
– Так это Демьян меня сдал?! – возмутилась Садовникова.
– Тань, ну он просто знал, как для меня важно попасть на остров. Но сразу сказал: «Она тебя все равно пошлет». – Пит обезоруживающе улыбнулся.
– Куда я тебя пошлю? Из самолета выкину?! – буркнула Татьяна.
Отвернулась от нового знакомца к окну.
Самолет совсем мягко и незаметно (как всегда бывает, когда сидишь на первых местах) взлетел. Под крылом ежились заснеженные дома-коробочки, вдоль канала Москва – Садовникова углядела – брел одинокий лыжник.
Не то обидно, что использовали (в нынешние корыстные времена – обычное дело). Гораздо противней, что почти поверила: молодой красавчик-фотограф положил на нее глаз. Сидела с ним рядом, радовалась: вот, мол, я еще ого-го-го. Не дряхлеющие дядьки клюют, но юные пленительные красавцы.
– Тань, – жалобно пробормотал из своего кресла Пит, – хочешь орешков?
Смешной. Фантастически красивый.
– А как я могу тебе помочь? – вкрадчиво спросила Татьяна.
– Не знаю, – поспешно отозвался он. – Приглашение ты мне не пришлешь – я не родственник и вообще в стоп-листе. Фотки за меня тоже сделать не сможешь. А если бы и могла – я девчонок не подставляю.
– Тогда на что ты рассчитывал?
– Так… – пожал плечами. – Завести своего человека в стане врага. Может, что когда расскажешь. Или примешь на острове.
– Каким образом, если тебя туда не пускают?
– Ну, как у Лермонтова. Я – контрабандист. Ты – ждешь на берегу, – не растерялся парень.
Самолет набрал высоту, к их креслам немедленно бросилась стюардесса:
– Еще шампанского?
Таня не любила пить в полете – алкоголь в герметичном салоне пересушивает кожу и плохо влияет на сосуды, – но сегодня решила наплевать на правила. Залпом осушила бокал. Пит последовал ее примеру. Его глаза забронзовели еще больше, румянец на щеках обратил почти в Илью Муромца, но лицо хитрющее – настоящий Алеша Попович.
Нахально погладил ее по коленке, доложил:
– Во всем Демьян виноват. Целую рекламную кампанию тебе устроил. Мол, потрясающая девчонка. Красивая, веселая и не замужем. А мне все равно лететь в Чили, в чертову даль. Я и подумал: не поможешь – так хоть попутчица классная. Вот и купил билет на твой рейс.
– И ты надеешься, что я полечу с тобой бесплатно? – усмехнулась Татьяна.
Пит не смутился: вскочил из кресла. Встал на одно колено. Склонил голову:
– Проси, что хочешь.
В среднем ряду сидели женщина с девочкой. Малявка (лет пяти от силы) с восторгом прошепелявила:
– Мам, это лыцаль, да?
Таня фыркнула:
– Взять бы с тебя штраф. Тысяч десять «зеленых». За вранье. Но – так и быть. Отработаешь. Рассказывай мне. Про Чили, Вальпараисо и про русскую колонию – все, что знаешь.
– Перерыв на обед будет?
– Это уж как я решу.
И он послушно начал. Сразу чувствовалось: человек – фотограф, не лектор. Излагал несколько бессвязно, зато образно. Перескакивал с крашенных во все цвета домов на бродячих собак с особо чилийским, голодным взглядом.
– А еще весь город увешан рекламой тройных бургеров. Тройных, представь! Они огромные – ну как литровая банка примерно. И вообще там много смешного, странного. Например, магазин подержанных игрушек. Очень популярный. Мужики, когда выпьют, обязательно стихи Пабло Неруды читают. А порт, откуда все круизные лайнеры отправляются, считается секретным объектом.
– Как это может быть?
– А у них там все вместе. И военные корабли, и торговые. От круизного терминала до причала – три с половиной километра. Пешком передвигаться нельзя. Увидят – будут стрелять. Так что обязательно дождись автобуса.
Голос у Пита громкий, неплохо поставленный. Девочка из соседнего ряда то и дело отвлекалась от мультфильма, бросала на молодого человека по-взрослому кокетливые взгляды. Он охотно улыбался в ответ. Малявка (ну и поколение растет!) воодушевилась окончательно. Отправилась якобы по салону пройтись и очень картинно потеряла равновесие возле их кресел.
Пит среагировал мгновенно: подхватил девочку на руки. Прижал к груди, рассмотрел ее жирное от чипсов лицо, нежно чмокнул в щеку, прошептал ласково в ухо:
– Ты моя маленькая царевна!
Соплячка (показалось Татьяне) взглянула на нее с превосходством. Обвила обеими руками шею Пита, потребовала:
– Плонеси меня на лутьках по всему самойоту.
– Вы позволите? – обратился Пит к маме ребенка.
Та (увлеченная «Интернами») отмахнулась:
– Хоть в багажное отделение.
Свою борсетку молодой человек оставил на сиденье. Таня притворилась, будто укутывается в одеяло. Ловко вытащила документ, просмотрела. Действительно, Петр Димитриевич Дончев. Двадцать четыре года. Красавец (даже на паспортном фото). Профессионал. Интересный собеседник. И от детей не шарахается. (Сама Татьяна – хотя женщина, и несколько старше – малолетних бандитов с бандитками недолюбливала.)
Прикрываясь одеялом, вернула паспорт обратно.
В Париже у них стыковка на три часа. Может быть, затащить идеального мужчину в отель? Фу, Таня! Прекрати. Ты его еле знаешь. И летишь на серьезную должность. И у вас общий знакомый – Демьян. Хочешь потом, чтобы вся Москва болтала про легко доступную Садовникову?
«Просто возьму у него телефон. Он мужчина, по Южной Америке спец. Кто знает, как дела пойдут? Вдруг пригодится?»
* * *До теплохода Пит ее не проводил. Через час после посадки в аэропорту под гордым именем Артуро Мерино Бенитес его ждал следующий самолет – на остров Пасхи.
– Еще пять часов в воздухе? Я бы не выдержала.
Таню даже после почти сладкого сна в раскладном сиденье-кровати бизнес-класса слегка пошатывало.
Пит взглянул внимательно, усмехнулся:
– Не хочу пугать, но на корабле качает куда больше, чем в самолете.
– А как же стабилизаторы качки? – блеснула познаниями бывавшая в круизах Татьяна.
– На твой Матуа большие лайнеры не ходят. Плывет небольшой кораблик, перевозит в основном местных. Так что вечерних платьев и капитанского вечера тоже не жди.
– Вот не понимаю, – Садовникова повторила давно терзавшую ее мысль, – зачем богатым людям было забираться в такую глушь? Почему на Карибах островка не нашли?
– Возможно, им есть что скрывать, – усмехнулся парень.
– Ты меня пугаешь.
– Я слышал, когда выбирали остров, были варианты куда гламурнее. Мальдивы, те же Карибы. Греция. Но там – хоть ты и собственник – все равно с местными законами надо считаться. Представителя страны на территории селить. И только на Матуа им вместе с землей дали полный карт-бланш. Стройте хоть коммунизм, хоть первобытное общество.
– А у них есть какая-нибудь цель? Пятилетка в три года? Экологические какие-нибудь программы?
– Зачем? – округлил глаза Пит. – Просто живут в свое удовольствие. Ну, еще иногда принимают дурацкие законы. Потом их отменяют.
– Например?
– Одно время максимально разрешенная скорость на острове была сто пятьдесят километров в час.
– Ты шутишь?
– Они абсолютно серьезно решили. На референдуме.
– И что?
– Через неделю сбили подростка на велосипеде. Насмерть.
– Кошмар. А кто?
– Его сосед. Экспертизу там проводить некому, но очевидцы говорили – был пьяный, выезжал задом из гаража. Оборачиваться или в зеркало смотреть не стал – дал полный газ. А мальчик мимо ехал. Его в забор просто впечатало.
– И как у них в таких случаях? Суд, тюрьма?
– Тюрьма на острове мечты? Ты смеешься! Есть только полиция, избранная из граждан. Типа дружинников. И общественный совет.
– Но хотя бы какие-то наказания есть?
– Только одно. Выдворение. Деньги за жилье не возвращаются. Но здесь и до этого не дошло. Стороны примирились.
– То есть родители погибшего ребенка взяли деньги – и простили его убийцу? – опешила Татьяна.
– Говорят, что так.
– И они по-прежнему живут по соседству и смотрят друг другу в глаза?!
– Общественный совет решил: злого умысла не было. За глупость водитель наказан. Угрызениями совести и деньгами. «Мой грех всегда будет со мной, и кошмарные сны теперь постоянно станут терзать меня», – написал убийца в местной газете.
– Откуда ты все это знаешь?
– По крохам собирал. Интернет ведь на острове имеется, некоторые жители ведут блоги. Подписчиков строго фильтруют, но ты уже знаешь: я умею лавировать.
– Там по-прежнему носятся с бешеной скоростью?
– Нет. Закон отменили. Единогласно. Теперь у них шестьдесят кэмэ в час, как у всех. Но все равно: ни одной камеры, ни одного радара. Ни, конечно, дорожной полиции.
– Слушай, может, мне прямо сейчас обратный билет купить? – Таня поежилась.
– Ох, а я бы все отдал, чтоб туда попасть! – Сине-бронзовые глаза азартно блеснули.
– А вот скажи честно. – Она внимательно взглянула на Пита. – Почему ты не бьешься за Эверест? Почему прицепился именно к Матуа?
Он задумался:
– Знаешь, я много где был. В Индонезии, например, в племени дани. Забавные люди. Член, прости за подробность, в специальном чехольчике носят, называется «котека». А когда кто-то из близких гибнет, отрезают себе фалангу пальца. В знак скорби. Но даже у них – представь – есть свои законы. А на этом твоем островке их нет. Мне жутко любопытно посмотреть на абсолютно свободное общество.
Взглянул жалобно:
– Будешь мне писать? Рассказывать, как там у них все?
– Вряд ли, – честно ответила Таня.
– Тебе лень? Или бесплатно не хочешь?
– Что за глупости! Просто в контракте есть пункт о неразглашении.
– Но как они узнают?
– Да просто «жучок» на мой комп поставят – и все.
– Танюш, – он развернул ее к себе. Посмотрел – ничего мальчишеского, почти отеческий, встревоженный взгляд. – Ты береги себя, – улыбнулся беспомощно. – Я думал, ты просто попутчица хорошенькая. А сейчас – прямо сердцебиение, когда твои глаза вижу.
Отвернулся, смутился.
– Выпей валокордину, товарищ фотограф, и сердце твое успокоится, – улыбнулась она.
Поднялась на цыпочки, чмокнула в щеку:
– Спасибо за компанию. Пока.
Оглядываться не стала. Прошла пограничный контроль, получила свой баул, легко нашла автобус до Вальпараисо. Испанского Татьяна не знала, но улыбок, жестов и международного слова «порт» хватило.
Формальности в круизном терминале прошли громогласно, но быстро, и уже к обеду Татьяна ступила на корабль с гордым именем «Подруга Робинзона».