Поллианна вырастает (Юность Поллианны) (Другой перевод) - Портер Элинор 5 стр.


Миссис Кэрью сердито вспыхнула и, раздосадованная, сказала больше, чем, быть может, хотела.

— Нет, Поллианна, — возразила она холодно. — Дело в том, что я не могу найти совершенно ничего, чему я могла бы… радоваться.

На мгновение Поллианна замерла, ошеломленно уставившись на нее, затем отпрянула в изумлении, прошептав:

— Как это, миссис Кэрью?

— Ну, а чему мне радоваться? — с вызовом бросила миссис Кэрью, на мгновение совсем забыв, что собиралась не позволять Поллианне «читать проповеди».

— Ну… всему, — все так же ошеломленно и недоверчиво пробормотала Поллианна. — Этот красивый дом…

— Всего лишь место, где можно есть и спать… а для меня в этом радости мало.

— Но у вас есть все эти совершенно великолепные вещи, — неуверенно добавила Поллианна.

— Они мне надоели.

— А ваш автомобиль, который может отвезти вас куда угодно?

— Я не хочу никуда ехать.

Поллианна ахнула:

— Но вы только подумайте о новых людях и местах, которые могли бы увидеть, миссис Кэрью!

— Они не интересуют меня.

И снова Поллианна уставилась на нее в изумлении. Лицо ее стало еще более озабоченным и хмурым.

— Но, миссис Кэрью, я все же не понимаю, — начала она с укором. — В прошлом, у других людей, всегда было что-то неприятное, что позволяло им играть в игру, и чем неприятнее оно было, тем интереснее оказывалось от него избавляться — то есть находить чему радоваться. Но когда нет ничего неприятного, я сама не знаю, как играть.

С минуту ответа не было. Миссис Кэрью сидела неподвижно, глядя в окно. Постепенно выражение гневного протеста на ее лице уступило место безнадежной грусти. Тогда, медленно обернувшись, она сказала:

— Я не хотела говорить тебе об этом, Поллианна, но теперь решила, что скажу… Я скажу тебе, почему все, что есть у меня, не может меня… радовать. — И она начала рассказ о Джейми, четырехлетнем мальчике, который восемь долгих лет назад ушел, словно в иной мир, плотно закрыв за собой дверь.

— И с тех пор вы никогда не видели его? — со слезами на глазах, заикаясь, выговорила Поллианна, когда рассказ был окончен.

— Никогда.

— Мы найдем его, миссис Кэрью. Я уверена, мы найдем его!

Миссис Кэрью печально покачала головой:

— Я не верю в это. Ведь я искала его везде, даже в других странах.

— Но ведь где-то он должен быть.

— Может быть, он… уже умер, Поллианна.

— О нет, миссис Кэрью, не говорите так! — торопливо воскликнула девочка. — Будем воображать, что он жив. Мы можем это вообразить, и тогда нам будет легче. А если мы вообразим его живым, то сможем вообразить и то, что непременно найдем его. И это еще больше нам поможет.

— Но, боюсь, Поллианна, что он… умер, — с трудом вымолвила миссис Кэрью.

— Но точно вы этого не знаете, правда? — с тревогой уточнила девочка.

— Н-нет.

— Значит, вы это только воображаете! — с торжеством заявила Поллианна. — А если вы можете вообразить его умершим, то точно так же сможете вообразить живым, а это будет гораздо приятнее. Разве вы не понимаете? И я просто уверена, что когда-нибудь вы его найдете. Ах, миссис Кэрью, теперь и вы можете играть в игру! Вы можете радоваться каждому новому дню, потому что с каждым днем приближается та минута, когда вы найдете Джейми. Понимаете?

Но миссис Кэрью, похоже, не «понимала». Она с угрюмым видом поднялась с кресла и сказала:

— Нет-нет, детка! Ты не понимаешь меня — не понимаешь… Беги-ка лучше, почитай или займись чем-нибудь другим. У меня болит голова. Я, пожалуй, прилягу.

Поллианна медленно, с озабоченным и печальным лицом, вышла из комнаты.

Глава 5

ПОЛЛИАННА ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПРОГУЛКУ

На ту памятную прогулку Поллианна отправилась в субботу, на второй неделе со времени своего приезда в Бостон. До этого она еще ни разу не гуляла по городу одна, если не считать дороги в школу и обратно. Мысль о том, что девочке захочется отправиться в одиночестве исследовать улицы Бостона, никогда даже не приходила в голову миссис Кэрью, а потому она, естественно, никогда ей этого и не запрещала. В Белдингсвилле же, особенно в первое время, прогулки по извилистым улочкам в поисках новых друзей и новых впечатлений были главным развлечением Поллианны.

В тот субботний день, вскоре после обеда, миссис Кэрью произнесла фразу, которую Поллианна часто слышала от нее и прежде:

— Ну, детка, беги куда хочешь и делай что хочешь, только очень тебя прошу: не задавай мне сегодня больше никаких вопросов!

В предыдущие дни, когда Поллианне случалось оказаться предоставленной себе самой, она неизменно находила немало интересного в самом доме миссис Кэрью, так как даже если неодушевленные предметы и не оправдывали ее ожиданий, то оставались еще Мэри, Дженни, Бриджет и Перкинс. Но в тот день у Мэри болела голова, Дженни пришивала отделку к новой шляпке, Бриджет пекла яблочные пироги, а Перкинса просто нигде не было видно. К тому же день выдался особенно погожий, и ничто в четырех стенах дома не могло пленить больше, чем яркие лучи сентябрьского солнца и свежий благовонный воздух за окнами. Поллианна вышла из дома и села на широких ступенях возле парадной двери.

Сначала она сидела неподвижно, разглядывая хорошо одетых мужчин, женщин и детей, которые быстро проходили по тротуару мимо дома или неторопливо, ленивой походкой брели по аллее, тянувшейся посередине широкой улицы. Затем она поднялась на ноги, в несколько прыжков очутилась на нижней из ступеней и постояла, глядя сначала направо, потом налево.

Она подумала, что, пожалуй, тоже не прочь пройтись. День был самым подходящим для прогулки, а она ведь еще ни разу не гуляла по городу — так, чтобы по-настоящему погулять. Дорога в школу и обратно — это не в счет. Да, сегодня она пойдет на прогулку. Миссис Кэрью конечно же не будет возражать. Разве она не сказала, что Поллианна может делать что хочет, лишь бы не задавала вопросов? А впереди еще такой длинный день. Только подумать, сколько всего можно увидеть за время, которое остается до вечера! И день такой замечательный. Она пойдет — вон туда!.. Повернувшись на каблучке и подпрыгнув от радости, Поллианна, счастливая, зашагала вдоль улицы.

Встречаясь взглядом с кем-нибудь из прохожих, Поллианна радостно улыбалась. Она была разочарована — хотя и не удивлена — тем, что на ее улыбку не отвечали улыбкой. Она уже успела привыкнуть к этому здесь в Бостоне, но несмотря ни на что продолжала улыбаться в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь все же улыбнется в ответ.

Дом миссис Кэрью стоял почти в самом начале Коммонуэлс-авеню, поэтому вскоре Поллианна оказалась на перекрестке. По другую сторону улицы, пересекавшей авеню под прямым углом, во всей своей осенней красе лежало то, что показалось Поллианне самым красивым «садом» из всех, какие она только видела в жизни. Это был Бостонский городской парк. На мгновение Поллианна замерла в нерешительности, с жадностью устремив взгляд на раскинувшееся впереди великолепие красок. Она не сомневалась в том, что перед ней частный сад, принадлежащий какому-то богатому человеку. Как-то раз, когда она была в санатории, доктор Эймс взял ее с собой в гости к одной богатой даме, жившей в красивом доме, окруженном такими же, как здесь, аллеями и цветниками.

Поллианне очень хотелось перейти на другую сторону улицы и войти в «сад», но она была не уверена, имеет ли на это право. Конечно, там, за оградой были другие люди — они гуляли, ей было их видно, — но ведь это могли быть приглашенные хозяином гости. Но, увидев, как две женщины, мужчина и маленькая девочка решительно, без всяких колебаний, вошли в ворота и зашагали по одной из аллей, Поллианна решила, что ей, пожалуй, тоже можно войти. Улучив удобный момент, она вприпрыжку перебежала через улицу и вошла в «сад». Вблизи он был даже еще красивее, чем издали. Птички щебетали прямо над головой, а впереди дорожку пересекла в несколько прыжков ярко-рыжая белка. Тут и там на скамьях сидели мужчины, женщины, дети. Сквозь листву было видно, как чуть поодаль на воде вспыхивают отблески солнечного света. Откуда-то доносились веселые крики детей и звуки музыки. Поллианна, снова оробев, немного неуверенно обратилась к попавшейся ей навстречу, нарядной молодой женщине:

— Простите, здесь сегодня… принимают гостей?

Молодая женщина взглянула на нее с удивлением.

— Гостей? — переспросила она недоуменно.

— Да, мэм. То есть это ничего, что я… зашла сюда?

— Что ты зашла сюда? Ну разумеется! Сюда может зайти любой! — воскликнула женщина.

— О, тогда все в порядке! И я очень рада, что зашла, — просияла в ответ Поллианна.

Женщина не ответила и заторопилась к выходу, но все же обернулась и еще раз с любопытством взглянула на Поллианну.

Ничуть не удивившись щедрости владельцев прекрасного сада, готовых принять у себя в гостях всех желающих, Поллианна продолжила свой путь. На повороте аллеи она столкнулась с маленькой девочкой, которая везла перед собой игрушечную колясочку с куклой. Поллианна обрадованно вскрикнула и остановилась, но не успела сказать и двух слов, как откуда-то появилась молодая женщина, которая приблизилась стремительной походкой и, схватив маленькую девочку за руку, произнесла недовольным тоном:

— Пойдем, Глэдис. Разве мама не говорила тебе, чтобы ты не разговаривала с чужими детьми?

— Но я не чужая! — с жаром выступила в свою защиту Поллианна. — Я тоже живу теперь здесь, в Бостоне, и… — Но молодая женщина и девочка с игрушечной колясочкой были уже далеко, и, подавив вздох, Поллианна умолкла. С минуту она стояла неподвижно, явно обескураженная, затем вскинула голову и решительно зашагала вперед.

— Ну что ж! Пусть так, но я и этому могу радоваться, — говорила она себе, — потому что теперь я, может быть, найду здесь кого-нибудь другого — еще лучше. Например, Сузи Смит или даже Джейми, племянника миссис Кэрью. Во всяком случае, я могу воображать , что непременно найду их, а если и не найду именно их, то кого-нибудь все-таки найду! — заключила она, чуть печально глядя на проходящих мимо людей, всецело захваченных своими собственными делами и мыслями.

Поллианне было, несомненно, очень одиноко. Воспитанная отцом и дамами из благотворительного комитета в маленьком городке на Западе, она считала там каждый дом родным, а каждого жителя — мужчину, женщину или ребенка — своим другом. Переехав в одиннадцать лет к тетке в штат Вермонт, она быстро убедила себя в том, что перемена невелика — просто дома и друзья теперь будут другие, и они, возможно, окажутся даже еще более привлекательными, так как будут «особенными», а Поллианна так любила «особенных» людей и «особенные» места! Поэтому в Белдингсвилле самым первым и неизменно самым приятным развлечением стало бродить по городку, заходя в гости к новым друзьям. Вполне естественно, что и огромный Бостон, когда Поллианна впервые увидела его, показался ей еще более многообещающим местом, для новых знакомств.

Пока,, однако, ей приходилось признать, что, по меньшей мере в одном отношении. Бостон разочаровал ее: она жила здесь уже почти две недели, но еще не была знакома ни с теми, кто жил по другую сторону улицы, ни даже с теми, чьи дома стояли рядом. Но что казалось еще более необъяснимым, так это то, что и сама миссис Кэрью не была близко знакома ни с кем из своих соседей, а многих из них и вовсе не знала. Похоже они действительно не вызывали у нее никакого интереса, что, с точки зрения девочки, было чрезвычайно странно. Но какие бы доводы ни приводила Поллианна, они не могли изменить позицию миссис Кэрью в этом вопросе.

— Нет, Поллианна, меня они не интересуют, — вот и все, что она обычно отвечала. И этим ответом Поллианне — для которой в нем было не слишком много смысла — приходилось довольствоваться. Впрочем, в этот день Поллианна отправилась на прогулку с самыми радужными надеждами. Однако до сих пор ей, похоже, было суждено испытать по-прежнему одни лишь разочарования. Вокруг было множество людей — без сомнения, замечательнейших! Если бы только она была с ними знакома! Но, увы, она их не знала. И что еще хуже, казалось, нет никакой надежды, что ей удастся узнать их поближе, так как они явно не желали знакомиться с ней. Вспоминая раздраженный тон гувернантки и ее слова о «чужих детях», Поллианна все еще чувствовала горькую обиду.

— Что ж, я думаю, что должна показать им всем, что я не чужая! — наконец сказала она себе, снова уверенно зашагав вперед.

Решение было принято, и, следуя ему, Поллианна ласково улыбнулась, взглянув прямо в глаза первой же встреченной на пути особе, и сказала радостно:

— Прекрасный день, правда?

— Э… что? Ах, д-да, разумеется, — пробормотала дама, к которой было обращено любезное замечание, и ускорила шаг.

Поллианна предприняла подобную попытку еще дважды, но результат был столь же обескураживающим. Вскоре она вышла к маленькому пруду — отблески на его поверхности она видела прежде сквозь листву деревьев. Пруд был очень красив, и по нему скользило несколько лодок, полных смеющихся детей. Глядя на них, Поллианна чувствовала, как ее все больше и больше угнетает собственное одиночество. И тогда, увидев неподалеку мужчину, сидящего на скамье в таком же одиночестве, она медленно направилась к нему и робко опустилась на другой конец скамьи. Прежде она без колебаний вприпрыжку подбежала бы к этому человеку и с веселой доверчивостью предложила завязать знакомство, не сомневаясь в том, что предложение будет принято с радостью. Однако недавние неудачные попытки вызвали у нее непривычную робость. Она украдкой разглядывала мужчину.

Выглядел он не слишком привлекательно. Одежда, хоть и новая, казалась запыленной и была плохо подогнана по фигуре. Судя по фасону и покрою (хотя Поллианна этого, разумеется, не знала) эту одежду государство предлагает бывшим заключенным в качестве костюма свободного человека. Лицо мужчины было бледным, одутловатым, «украшенным» недельной растительностью. На глаза была надвинута шляпа. Руки мужчина держал в карманах и сидел, равнодушно уставившись в землю. Прошла томительная минута, затем Поллианна с надеждой в голосе произнесла:

— Прекрасный день, правда?

Мужчина вздрогнув, повернул голову.

— А? Э… что ты сказала? — спросил он, озираясь со странно испуганным видом, чтобы убедиться, что прозвучавшие слова адресованы именно ему.

— Я сказала, что день прекрасный, — горячо и торопливо принялась объяснять Поллианна, — но для меня не это главное. То есть я, конечно, рада, что день хороший, но сказала это только, чтобы начать разговор, и так же охотно поговорила бы с вам о чем-нибудь другом — все равно о чем. Я только хотела, чтобы вы заговорили… о чем-нибудь, понимаете?

Мужчина негромко рассмеялся. Даже Поллианне этот смех показался странным, хотя она и не знала (в отличие от самого мужчины), что улыбка уже много месяцев не появлялась на его губах.

— Так значит, ты хочешь, чтобы я поговорил с тобой, да? — спросил он чуть печально. — Ну что же, тогда придется поговорить. Да только я думаю, что такая милая маленькая леди могла бы найти себе для беседы кучу людей гораздо более приятных, чем такой старый охламон, как я.

— Но мне нравятся старые охл… — торопливо возразила Поллианна, — то есть я хочу сказать, старые , а кто такой охламон , я не знаю, так что не могу сказать, что они мне не нравятся. К тому же если вы охламон, то я думаю, охламоны мне нравятся. Во всяком случае, вы мне нравитесь, — закончила она, поудобнее усаживаясь на скамье, что придало ее словам особую убедительность.

— Хм! Весьма польщен, — иронически улыбнулся мужчина. Его лицо и слова выражали вежливое сомнение, но можно было заметить, что он сел на скамье прямее. — Так о чем же будем говорить?

— Это… это несущественно . Это слово значит, что мне все равно, ведь так? — ответила Поллианна, сияя улыбкой. — Тетя Полли говорит, что, о чем бы я ни заговорила, непременно начну рассказывать о дамах из благотворительного комитета. Но я думаю, это потому, что они первыми меня воспитывали. Вы так не думаете?.. Мы могли бы поговорить о приеме, который здесь устроен. Теперь, когда я уже познакомилась с одним из гостей, этот прием кажется мне совершенно замечательным!

— Прием?

Назад Дальше