Я помню своего учителя по криминалистике во время обучения. Он начинал свои лекции с истории Вавилона и Китая, где отпечатки пальцев использовались вместо подписи за несколько сотен лет до нашего летоисчисления. Отпечатки пальцев – довольно старая и обширная наука, но в полиции этот опыт стали использовать не сразу. Шотландский врач по имени Фаулдс, или с похожей фамилией, напечатал об этом статью в конце девятнадцатого века и обратился к лондонской полиции, предположив, что они могут как-то использовать эту информацию. Но полиция подумала, что этот метод – идиотский, и прогнала его. Я помню эту историю только из-за этой детали, которая наглядно показывала консерватизм и скептицизм исполнительной власти уже в те времена.
Вследствие этих событий Фаулдс был вынужден обратиться к Чарльзу Дарвину, но тот был слишком стар и знаменит, чтобы продолжать научные разработки молодого врача. Однако Дарвин понял, что тот стоит на пороге открытия, и передал информацию своему кузену, Гальтону, который был антропологом, но, по-видимому, не слишком занятым, так как он занимался изучением отпечатков пальцев в течение десяти лет, после чего опубликовал свой шедевр. Отпечатки пальцев были повсюду, и Гальтон высчитал, что они были совершенно уникальными для каждого человека. Мир криминалистики перевернулся. Во время моей учебы мы читали короткие выдержки из его труда «Отпечатки пальцев».
Я помню, что отпечатки – коварная вещь. Их сохранность зависит от множества факторов: типа материала поверхности, нагрева, количества соли, масла и жира на самом отпечатке, и так далее. Но не существует точного срока, когда отпечаток исчезает. Он может даже пережить нас при некоторых обстоятельствах.
Я смотрю на Бирка.
– Отвечай, – говорит он.
Этому отпечатку, должно быть, более пятнадцати лет. Если он и вправду там, то цепочку хранили очень бережно. Я не знаю, что сказать.
– Не уверен, что я прав, – говорю я. – Колл, возможно, может нам пом…
Двери лифта открываются. Я выхожу вперед Бирка. Он вздыхает.
Петер Зоран Колл сидит в комнате для допросов номер три, в той же комнате и на том же стуле, где сидел я всего сутки назад. Он не такой высокий, как я ожидал, у него квадратное лицо и темные волосы, подстриженные на манер американских военных из фильмов. Широкие плечи и грудная клетка. Он одет в светлые джинсы, футболку и застегнутую рубашку с короткими рукавами. Помощница в светло-голубой рубашке и галстуке стоит у двери и приглядывает за ним. В глазах Колла прыгает веселый огонек. На запястьях – наручники, которые царапают поверхность стола, когда он двигается.
Бирк забрал папку и диктофон из своей комнаты и коротко кивает помощнице, которая покидает комнату, не удостаивая меня даже взглядом. Колл провожает ее глазами.
– Тебя что-то интересует, Колл? – спрашивает Бирк и вытаскивает стул, садится на него.
– Я обычно не спускаю глаз с людей. – Он смотрит на меня. – Лео Юнкер.
– Точно, – говорит Бирк и открывает папку, пока я неуверенно подставляю свой стул ближе к Бирку. – Теперь Лео здесь. Поговорим.
Колл коротко и желчно хохочет.
– Ты меня неправильно понял.
– Что я понял неправильно?
– С тобой я говорить не буду. Только с ним.
– Здесь не ты решаешь, – спокойно говорит Бирк.
– Нет, я.
– И что заставило тебя так думать?
– Я знаю то, чего не знаете вы.
– И что это может быть?
Колл улыбается. У него белые, ровные зубы.
– У меня инструкции говорить только с ним. Вдвоем. – Он пытается сложить руки на груди, но у него не получается. Мешают наручники. Он несколько удивляется этому обстоятельству, как будто забыл. – И никакой звукозаписи.
– От кого ты получил инструкции? – пробует Бирк.
– Я буду говорить только с ним.
Бирк долго смотрит на него, прежде чем перевести взгляд на меня.
Мы выходим, и в комнату снова заходит помощница, чтобы продолжить наблюдение. Бирк прислоняется к стене, перехватывает переносицу большим и указательным пальцами и потирает ее, закрывает глаза. Снова открывает их, несколько раз моргает и проводит рукой по волосам.
– Хорошо, – говорит он. – Вперед. Но в обмен мы требуем повторного допроса с тобою после завершения разговора с ним.
– Я же не участвую в расследовании.
– Вот поэтому все останется строго между нами. Ты никому не расскажешь о том, что произошло, понятно?
– Да.
Он выглядит собранно и серьезно.
– Договорились.
– Итак, – говорю я. – Рассказывай.
– Что я должен рассказать?
– Тебя снабдили инструкциями вести разговор только со мною. Кто дал тебе их?
– Ты нервничаешь, – раздраженно говорит Колл. – Успокойся.
– Хорошо, – говорю я. – Начнем с чего-нибудь другого. Мне не до конца понятно, чем ты занимаешься. Чем зарабатываешь на жизнь.
– Я делаю то, о чем меня просят, ты знаешь.
– И это тоже?
– Все, что угодно.
– Например, убивать людей за деньги?
– На самом деле, нет, – отвечает Колл. – Мне не нравится это.
– Но в этот раз ты так и сделал?
– Да.
– Почему?
– Моя семья живет в Турции. У меня там есть знакомый начальник полиции. Он может отправить их в Швецию, за деньги.
– Ты подкупил турецкого полицейского? Ты это хочешь сказать? Я тебя правильно понял?
Взгляд Колла подернулся пеленой.
– Не совсем. Несколько лет назад я созвонился с ним и спросил, что требуется для их вывоза в Швецию. – Он откашлялся. – Четыре миллиона. За человека.
– А ты разве не из Югославии?
– А какое это имеет отношение к делу?
– Меня интересует, каким образом твои родственники оказались в Турции.
– Они сами туда уехали. К друзьям. Но мой брат совершил преступление и угодил в тюрьму.
– А остальные? Они тоже сидят в тюрьме?
– Нет.
– А они не могут помочь твоему брату?
– Они не могут сделать того, что требуется. У них нет… как это поточнее… ресурсов.
– То есть, ты сейчас собираешь деньги?
– Да.
– Преступным путем.
– Да.
– В Швеции есть и другие пути получения финансов.
– Правда? – спрашивает Колл, поднимая брови. – Например?
Я понимаю, что у меня нет никакого вразумительного ответа.
– Сколько у тебя уже есть? – спрашиваю я вместо этого.
– Теперь достаточно. Поэтому я и согласился.
– А твой заказчик был в курсе твоей ситуации?
– Думаю, да, но точно не уверен.
– Что заставило тебя так думать? – спрашиваю я.
– Странно, когда к тебе кто-то приходит и предлагает именно то, что тебе необходимо.
Безусловно, так оно и есть.
– Итак, давай еще раз. Ты получил от кого-то задание, и ты получаешь точно ту сумму денег, которая тебе необходима для переправки твоей семьи в Швецию. Все правильно?
– Все верно.
– И тебя снабдили инструкциями выходить на контакт только со мной.
– Верно.
– И, согласно инструкции, тебя должны были поймать?
Колл саркастически смеется.
– Нет. Но в таком случае я получаю больше денег и выдвигаю требование о переговорах только с тобою.
– Это входило в вашу сделку?
– Да.
– Ты не выглядишь особо встревоженным тем, что тебя вычислили.
– Я волнуюсь, но при этом знаю, что мне все возместят. – Он, колеблясь, поднимает взгляд, его квадратное лицо – абсолютно честное. – На самом деле, я не люблю убивать людей.
Сейчас он смягчился, я чувствую это, но еще слишком рано спрашивать о заказчике. Как тихая договоренность, это витает в воздухе между нами.
– Тебе поручили убить Ребекку Саломонссон в «Чапмансгордене».
Колл смотрит на меня пустым взглядом.
– Я не слышу вопроса.
– Так и есть? – говорю я.
– В тот вечер умерло больше народу? – спрашивает он.
– В тот вечер в «Чапмансгордене» больше никто не погиб.
– Тогда это была она.
Это признание. Давно я не устраивал допрос преступника, слишком давно, но чувство, когда получаешь правду, – удивительно умиротворяющее и знакомое.
– Расскажи об этом, – говорю я.
– Что мне рассказать?
– Ребекка Саломонссон умерла сразу после полуночи, верно?
– Я не проверял факт ее смерти, если тебе угодно. Я не люблю убивать людей, но я знаю, как это сделать.
Он улыбается. У меня появляется желание ударить его в лицо.
– Расскажи, что ты делал в тот вечер, – говорю я.
– Я поехал в квартиру на противоположной стороне улицы, примерно в одиннадцать вечера. Я знал, что она обычно приходит одной из первых, поэтому старался быть там вовремя. Квартира находилась на втором этаже, два окна выходили на улицу, занавесок не было. Я сидел там и ждал, наблюдая за окнами «Чапмансгордена». Мне было видно спальню и кусочек других комнат. Я выжидал, пока она придет и ляжет в одну из кроватей.
– Чья была квартира?
– Я не знаю. Мебели не было – кто-то, видимо, недавно переехал. Но на двери по-прежнему висела табличка с именем.
– Какое имя?
Колл прищурился, изучая стол между нами.
– Уигрен. С. Уигрен.
– Пишется через У или В?
– Через У.
– Как ты нашел эту квартиру?
– Это входило в условия договора. Я получил ключи и деньги.
– Каким образом ты получил их?
– Кинули в абонентский ящик. Я всегда пользуюсь абонентскими ящиками.
– Как долго ты там сидел?
– Пока не увидел, что она зашла и легла в кровать.
– У нее с собою что-нибудь было? Сумка или что-то в этом роде?
Он покачал головой.
– Я следил за людьми, входящими в подъезд. Было довольно просто вычислить тех, кто следовал в нужное место. Эти люди выделялись из толпы, ведь обычно это… проститутки и наркоманы. За несколько дней я прощупал почву и знал, что она обычно ночевала там, и дверь оставалась незапертой, что окна запирались только на… как она называется?.. защелку изнутри. И тетка-уборщица начинала работу с мытья посуды, что помогло бы заглушить звуки. Она пришла намного раньше предполагаемого, знаешь, было не больше полуночи. Пьяная в стельку, едва на ногах держалась. Я подумал, что ее тошнит, потому что она дергалась как в позывах на рвоту и прикрывала рот рукой. Она зашла и легла в кровать. Я выждал немного, но за временем следил, потому что боялся, что придет больше народу, понимаешь?
– Понимаю.
– Нужно было просто выйти из квартиры, пересечь улицу и зайти в здание. Тетка стояла на кухне и мыла посуду. Я проскользнул внутрь в зал, выстрелил ей в висок, вложил цепочку в руку, выбрался через окно на улицу.
– Украшение, – говорю я. – Расскажи про него.
– Меня раздражало, что я ничего про него не знал заранее. В тот же день мне положили его в мой абонентский ящик, в конверте с желтым клеящимся листочком. На нем было написано, что я должен вложить его в руку девушки.
– Конверт сохранился?
– Естественно, нет.
– Опиши украшение.
– Что-то наподобие бус. Я не сильно рассматривал.
– Когда ты уходил из «Чапмансгордена», – говорю я, – ты кого-нибудь встретил по дороге?
– Это же Стокгольм. Конечно, встретил.
– Кого?
– Без понятия. Я шел, опустив глаза.
– Во что ты был одет?
– А что?
– Отвечай на вопрос.
– В черные джинсы. Черную куртку. Темно-серую рубашку.
Его слова совпадают с показаниями свидетелей. Чувствую, что не переставая киваю, а Колл отмечает это. Я останавливаю себя.
– Что ты делал после того, как покинул Чапмансгатан?
– Вернулся домой.
– А где твой дом?
– Я живу в однушке в Вэстра Скугене.
– Итак, ты был в Кунгсхольмене, а живешь в Вэстра Скугене… Ты возвращался на корпоративном транспорте? На метро?
– Да.
– А какой дорогой ты шел с Чапмансгатан?
– Это важно?
– Да.
– Я спустился на Норр Мэларстранд, свернул на первом перекрестке налево. Думаю, это была Пульхемсгатан?
– Верно.
– Потом я свернул на улицу, названия которой не помню, и потом еще на одну, Пилгатан, по которой я шел вплоть до Бергсгатан. Потом свернул направо к метро «Родхюсет».
Главный свидетель Бирка видел Колла как раз на перекрестке между Бергсгатан и Пилгатан. Слова совпадали.
– Бар «Маркус» на Пилгатан. Ты часто его посещаешь?
– В этом месте отличный испанский ликер. В моем родном городе мы с отцом всегда пили испанский ликер в баре, где его было много, и отец всегда забирал порцию домой. Мне до сих пор он нравится.
– Это было «да»?
– Да.
– А бармен? Ты знаешь ее?
– Нет.
– Она, во всяком случае, знает тебя. Интересно, почему?
– А ты как думаешь? Возможно, потому что я посещаю это место.
– Она знала твое имя.
Он пожимает плечами.
– Я всегда плачу наличными. Но как-то раз я назвался.
Это то, что нужно Бирку. Строго говоря, на вопрос о том, кто убил Ребекку Саломонссон, найден ответ. Остается лишь понять, кто заказчик. Обычно я чувствую прилив адреналина и облегчение внутри в таких случаях. Но сейчас я в замешательстве.
– Тот, кто дал тебе инструкции об украшении, являлся тем же человеком, который приказал убить Ребекку Саломонссон?
– Верно.
– Зачем?
– Что ты хочешь сказать?
– Зачем ты должен был убить ее?
Колл поднимает брови, и его глаза бегают, как будто в сомнении.
– Обычно я не задаю таких вопросов, знаешь ли, потому ко мне и обращаются люди. Но на этот раз… подозрительно все это. Думаю, она увидела или услышала что-то, чего не должна была.
– С чего ты так решил?
– Я немного поспрашивал народ в округе. Но слухов мало. Практически никто ничего не слышал.
– По твоему мнению, она что-то знала. О чем?
– Без понятия.
– Мы не на рынке. Думаю, ты знаешь. Почему утаиваешь?
– О таком не говорят вслух, неужели не втыкаешь?
– Нет.
Колл вздыхает и трясет головой.
– Думаю, она каким-то образом узнала… кто он на самом деле.
– Твой заказчик?
– Да. Прошел слух, и я практически уверен в том, что так и есть, что ее знакомый просил его помощи не так давно. И в связи с этим – не спрашивай меня каким образом – она узнала об этом. Ты знаешь этих шлюх из «Чапмансгордена», у них ничего нет. Я думаю, она пыталась давить на него, угрожала разоблачением.
– Она угрожала заявить в полицию?
– А куда же, черт, еще можно пойти? – Колл машет рукой. – Я слишком много болтаю, слишком много… больше ничего не скажу.
– Еще одна вещь, – говорю я. – Прежде чем мы закончим. Почему тебе дали инструкции разговаривать только со мной?
– Он сказал, что ты поймешь, – говорит Колл.
– Я не понимаю, – отвечаю я, но чувствую при этом облегчение: если Колл прав, то она умерла не из-за меня.
– Тогда это твои проблемы.
– Как он сказал его зовут?
– Даниэль Берггрен.
– И Саломонссон узнала это имя?
– Нет, нет. Берггрен – это только, как сказать, прозвище. Насколько я понял, она узнала его настоящее имя.
Даниэль Берггрен. Достаточно распространенное имя, чтобы затеряться в толпе, но вполне уникальное для умышленного сокрытия личности. Хорошо продумано, почти элегантно. Визитная карточка Грима.
– Его настоящее имя? – спрашиваю я.
– Да.
– И ты сам не знаешь?
– Без понятия.
Имя Йон Гримберг не могло быть использовано. Оно хранилось нетронутым довольно долгое время. Должно быть, он пользуется третьим именем, о котором я еще не слышал.
– Что ты знаешь о нем?
– Не так много. Он неуловим. Помогает людям с новыми идентификационными данными.
– Тебе он тоже должен был изготовить?
– Нет. Он предлагал, но мне нужны были деньги, ведь из-за них я и пошел на это. – Колл подался вперед. – Мне он в целом не понравился. И у тебя в глазах тот же страх. Знаешь, я хорошо в этом разбираюсь. Не люблю, когда планы рушатся, когда нет предварительной подготовки. Непрофессионально. Я за минуту понял это. И эти чертовы бусы, не вписывающиеся в общую картину… они меня задерживали. Если б не они, то меня бы не поймали. И я хочу дать тебе совет.
Колл выдерживает театральную паузу.