– Сейчас ты нам все расскажешь, – не слышал его Лысаков, продолжая сжимать в руках пистолет.
В кабинет вошли два сотрудника уголовного розыска. Дюжие, ростом с Дронго парни. По взмаху пистолета хозяина офицеры набросились на гостя. Один схватил его за руки, а другой, в форме капитана, более мощный и широкоплечий, очевидно, тот самый Попов, размахнувшись, ударил его под дых, так что Дронго на мгновение даже потерял ориентацию. Второй удар был уже менее болезненным, и Дронго сумел резко оттолкнуться от стены, прижимая державшего его человека к углу сейфа. Тот взревел от боли, разжав руки. И тут Дронго изо всех сил нанес удар Попову в скулу. Тот отлетел к стене. Второй нападающий оторвался от сейфа, в ярости сжимая кулаки, но Дронго успел развернуться и достал его прямым ударом правой.
– Стоять! – крикнул Лысаков, не выпустивший пистолет. – Стоять, или буду стрелять.
– Стреляй, – тяжело дыша, ответил Дронго. Заметив, что Попов пытается встать, он ударил его еще раз, ногой. Тот со стоном вытянулся на полу.
– У меня нет оружия, – сообщил Дронго, – если вздумаешь стрелять, тебя не поймут.
– Стоять! – с перекошенным от ненависти лицом заорал Лысаков, и Дронго понял, что сейчас тот выстрелит. Он замер. И тут открылась дверь, и в кабинет вошел человек в форме. Это был подполковник. Очень высокий, на вид лет сорока, светловолосый и ухоженный.
– Что здесь происходит? – спросил он.
– Ничего, – нелепо буркнул Лысаков, убирая пистолет в стол. Участники инцидента поднялись с пола, при этом Попов успел подтолкнуть Дронго к стене, но в драку лезть уже не стал. Его напарник вел себя иначе – нанес удар Дронго по почкам. От боли он согнулся. Здесь умели бить с максимальным эффектом.
– Задержанный? – спросил подполковник.
– Пока нет, – ответил Лысаков, – мы еще не оформили все как положено. Но он пытался меня шантажировать. И напал на наших офицеров.
– Сукин сын, – лениво сказал подполковник, – и чего вы с ним церемонитесь? Бросьте его в третью камеру, там как раз ребята подобрались подходящие. Они его так обработают, мать родная не узнает. Всю жизнь будет кровью мочиться.
– Сделаем, – пообещал Лысаков, и Дронго понял, что теперь его может спасти только чудо.
Он с горечью подумал, что не сумел просчитать всех своих шагов. Отвык в своих «заграницах» от стиля работы родной милиции. А она, в сущности, осталась все такой же – костоломы, как и раньше. Ничего в бывшем Союзе не изменилось. Просто в каждой республике наплодилось больше начальников и больше подлецов, берущих взятки и закрывающих глаза на разного рода преступления. Исчез прежний страх перед Москвой, перед всесильной и вездесущей партией, державшей на себе общий каркас правоохранительных органов единой империи. Теперь же бывшие милиционеры, переименованные в ряде стран в полицейских, еще ретивее берут взятки, бьют арестованных, убивают строптивых и калечат невиновных.
– Уберите его, – поморщился подполковник, – как его зовут?
Лысаков переглянулся со своими людьми. Попов протянул руку, достал из внутреннего кармана задержанного паспорт и перевел удивленный взгляд с документа на Лысакова.
– Дипломатический, – пробормотал он, ошалело глядя на майора.
Тот взял паспорт, внимательно просмотрел его, и небольшие глазки Лысакова превратились в узкие щелочки. Он только открыл рот, но подполковник вырвал у него паспорт из рук.
– Дипломатический! – воскликнул он. – Совсем спятили. Неприятностей захотели?
– Он мошенник, – заявил Лысаков, презрительно искривив рот, – небось фальшивый паспорт. Карточка вклеена. Откуда у такого типа дипломатический паспорт?
– Действительно, откуда? – принял его игру подполковник.
– Посмотрите, – снова взял паспорт Лысаков, сковырнул фотографию, обрывая ее на половине, – это не его паспорт, карточка наклеена не так, – торжествующе захохотал он.
Теперь Дронго уже ничего не могло спасти. Но тут раздался телефонный звонок городской линии связи. Глядя Дронго в глаза, Лысаков поднял трубку.
– Слушаю, – сказал он зло.
– Добрый день, Лысаков, – услышал он знакомый голос адвоката Любомудрова, – вы не знаете, куда исчез мой помощник? Говорят, он зашел к вам и еще не выходил. Я вот тут собирался звонить начальнику управления, попрошу, чтобы он поискал его в вашем кабинете. И учтите, если с ним что-нибудь случится – про камеру в отеле будет знать и прокурор, и ваша служба безопасности. Машина стоит у здания управления. Если через пять минут он не выйдет из здания, я звоню прокурору. Кстати, у него дипломатический паспорт, и я гарантирую вам очень крупные неприятности. Всего хорошего.
– Подождите, – выдохнул Лысаков тяжело дыша, – подождите, – сказал он, глядя на подполковника, – я сейчас как раз с ним разговариваю.
– Значит, у вас есть ровно пять минут, – сказал Любомудров решительно и повесил трубку.
Лысаков и подполковник переглянулись. Дронго понял, что произошло невероятное. Он, кажется, спасен.
– Паспорт настоящий, – сказал вдруг Лысаков, глядя на подполковника, – звонил Любомудров. Он говорит, что паспорт настоящий.
– А он откуда знает? – разозлился подполковник.
– Знает, – пожал плечами Лысаков, – обещает позвонить прокурору и начальнику управления.
– Вечно у тебя какие-то дурацкие проблемы, – раздраженно бросил подполковник и, резко повернувшись, вышел из кабинета. За спиной у него сильно хлопнула дверь.
– Вот твой паспорт, – Лысаков протянул документ Дронго, а когда тот потянулся за ним, швырнул паспорт на пол. Едва Дронго наклонился, чтобы поднять документ, Попов ударил его по спине. Дронго упал. Попов дважды ударил его тяжелым ботинком в живот, после чего повернулся и вышел из кабинета. За ним, пнув лежащего, вышел и его коллега.
– Оклемался? – почти дружелюбно спросил Лысаков. – Бери ксиву и проваливай отсюда.
Дронго встал, поднял паспорт, аккуратно положил его в карман, стряхнул пыль с брюк и, обращаясь к Лысакову, спросил:
– И все-таки откуда ты знал про камеру?
– Убирайся! – взревел майор. – Вон отсюда! Иначе пристрелю как собаку.
– Я позвоню завтра утром, – усмехнулся Дронго, ощущая на губах соленый привкус крови, – если передумаешь, мы спокойно поговорим. Или лучше зайти через денек?
– Ты покойник, – убежденно сказал Лысаков, – тебя убьют сегодня или завтра. Ты уже покойник. Неужели не понял?
– А ты живой? – спросил Дронго. – Думаешь, тебе простят твою промашку? Камеру убрали сразу после убийства. А провода остались. Ты должен был их аккуратно убрать, но не сделал этого. Так все было или не так?
Лысаков смотрел в глаза наглецу, едва сдерживаясь.
– Про камеру знают уже многие, – сообщил Дронго, – лучше бы ты мне сам все рассказал. Я не прощаюсь, майор.
И вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Лысаков тяжело опустился на стул. И почти сразу поднял телефонную трубку, приказав Попову вновь зайти к нему. Его бессмысленный взгляд уперся в одну точку. И тут снова зазвонил телефон.
День третий
Он вышел из здания управления милиции и сразу же увидел «БМВ» и Ильина за рулем машины. Дронго подошел, сел рядом и, лишь когда автомобиль отъехал от здания милиции, сказал:
– Молодцы, ребята. Сработали хорошо. Я не предполагал, что мой визит к Лысакову может быть столь опасным.
– Когда я позвонил Викентию Алексеевичу и рассказал, куда вы пойдете, он очень встревожился и сразу же попросил меня вернуться в управление. А сам стал искать телефон Лысакова. Выяснилось, что он знал майора достаточно давно. Викентий Алексеевич считал, что это не тот человек, с которым можно договариваться. Очевидно, у него были свои соображения. Именно поэтому я и приехал сюда, а он позвонил Лысакову, предупредив его о возможных последствиях.
– Вовремя позвонил, – вздохнул Дронго, – еще минута – и меня отправили бы в камеру, откуда не смог бы вытащить даже сам министр внутренних дел.
– Он что-нибудь вам сказал? – спросил Ильин.
– Ничего. Не стал даже разговаривать. Сразу перешел к угрозам. Собственно, я ожидал нечто похожее, но такая агрессивность свидетельствует скорее о его неуверенности. И все равно мне нужно с ним встретиться еще раз.
– Вы опять пойдете к нему в управление? Он вас просто убьет. Пристрелит в своем кабинете.
– Именно поэтому следующую встречу нужно организовать в другом месте. Не волнуйся, Андрей, я не собираюсь подставлять свою голову. Мне надо знать, откуда ему известно про камеру. Если ему приказали ее изъять, то кто именно приказал? Если камерой занимался другой человек, откуда Лысаков знал о ней и почему приказал Коптевой никому не рассказывать о проводах, которые были видны под картиной?
– И вы думали, что он расскажет? – удивился Ильин.
– Конечно, нет. Мне было важно выяснить его реакцию на мои вопросы, его поведение могло о многом рассказать.
– А теперь, что теперь вам известно? – усмехнулся Андрей. – Или опыт общения с милицией отбивает всякую охоту к размышлениям?
– Не отбивает, – серьезно ответил Дронго, – это смотря какая милиция. Я не отношусь к тем идиотам, которые считают милицию или госбезопасность созданием тоталитарного государства, предназначенного для подавления инакомыслия. Во все времена и во всех государствах нужны были правоохранительные органы, регулирующие отношения между людьми и государством. Я очень уважаю труд многих тысяч честных офицеров, которые рискуют своей жизнью и подставляют себя под пули и ножи бандитов. Возможно даже, что Лысаков неплохой оперативник. У него довольно быстрая реакция, умение мгновенно оценивать ситуацию. Наверно, неплохая агентура.
– Это можно сказать о любом оперативнике, – разочарованно протянул Андрей.
– Не думаю, что о любом. Но если конкретно о нашем деле, то мне удалось составить довольно четкое представление о нем по поведению Лысакова. Во-первых, он, конечно, знал о фотокамере, и Коптева нам не соврала. Это было ясно по мгновенной реакции Лысакова. Во-вторых, ясно, что он имел непосредственное отношение к самой камере. Он готов был меня пристрелить или упрятать в тюрьму, только бы слух о камере не распространялся. Это естественная реакция человека, который лично причастен к подобному преступлению. Если бы он просто знал о существовании камеры, то наверняка не стал бы настаивать на моем немедленном задержании. Но он хотел любым способом меня остановить, засунуть в тюрьму, даже готов был изорвать мой дипломатический паспорт. И, наконец, третий момент. Если я правильно понял, то человека, отдавшего ему приказ об установке и снятии камеры, он очень боится. И мы можем в будущем сыграть на этом страхе Лысакова.
Ильин обернулся назад, нахмурился и резко повернул машину в левый ряд, пристраиваясь за идущим впереди джипом. Затем сказал:
– Кажется, показалось.
– Ты думаешь, за нами следят? – спросил Дронго. – Во всяком случае, этого исключить нельзя. Ты понаблюдай внимательнее. Сверни впереди на боковую параллельную улицу и проследи, кто за нами поедет. Вполне возможен «хвост». Лысаков отпустил меня слишком быстро. Теперь он сообразил, что нельзя отпускать столь ценного свидетеля.
– Хотелось бы узнать, вы действительно все точно просчитываете или просто ловко меня разыгрываете, заставляя верить в вашу безупречную логику? – спросил Андрей с вызовом.
– Конечно, разыгрываю, – устало усмехнулся Дронго. – Поедем домой, Андрей, я очень устал. Согласись, что для человека, чудом спасшегося от тюремной камеры, я держусь совсем неплохо.
Андрей молча прибавил скорость. А через несколько мгновений сказал, не отрывая глаз от зеркала заднего обзора:
– Все-таки за нами следят.
– Все правильно, – вздохнул Дронго, – он хочет знать, куда именно я поеду. Ему важно изолировать свидетеля. Кто именно за нами едет?
– Белый «жигуленок» шестой модели, – уточнил Ильин.
– Они не успели подготовить другой машины, – понял Дронго, – да и вряд ли Лысаков захочет рисковать, решив посвятить в свою тайну еще кого-то. Ты сможешь оторваться? – спросил он у Андрея.
– В городе вряд ли. Вот если мы выедем на трассу, тогда мой «БМВ» легко уйдет от их «жигуленка».
– Когда мы выедем из города, за нами будут следить уже несколько автомобилей, – резонно заметил Дронго, – у нас почти нет времени. Давай поступим таким образом. Где-нибудь на повороте ты резко свернешь, и я постараюсь выскочить из машины. Ты должен отвлечь их на себя. Только ни в коем случае не вези их к себе домой. Иначе подставишься сам. Помотай их немного по городу и поезжай в офис вашей компании. Машину поставишь перед зданием, чтобы они видели, куда именно ты вошел. Еще лучше, если ты захочешь там заночевать. Но ни в коем случае не выходи один из здания. Ты меня понял?
– Понял, – кивнул Андрей, – впереди будет поворот на проспект, а там вход в метро. Я могу чуть затормозить, а вы постарайтесь как можно скорее выйти из машины. Если успеете попасть в подземный переход, ведущий к метро, они вас могут и не заметить.
– Вот и хорошо. Только не забывай, что тебе сегодня нельзя выходить из здания компании. Очень тебя прошу не рисковать, – повторил Дронго, глядя на дорогу.
Все получилось так, как они планировали. Свернув на проспект, Ильин чуть притормозил, и Дронго стремительно покинул машину, почти выпрыгнув из авто в подземный переход. И затем поспешил на станцию метро. Через полчаса он уже был у своего дома.
Войдя в квартиру и с наслаждением встав под душ, Дронго закрыл глаза, он долго стоял под горячей струей, вспоминая перипетии сегодняшнего дня. Если Лысаков реагирует на него столь бурно, ясно, что он его боится. Но не просто боится, он отлично понимает, что значит установленная камера в номере такого человека, как Александр Михайлович. Майор милиции слишком мелкая сошка, чтобы осмелиться на самостоятельные действия против столь крупного бизнесмена. Он мог быть только исполнителем, понимая, что слухи о камере, установленной в номере бизнесмена, которые появятся в городе, обернутся для него очень большими неприятностями. Дронго подумал, что на месте Лысакова он бросил бы все силы на установление личности незнакомца и установление его адреса.
Квартира, где остановился Дронго, была зарегистрирована не на его имя, он не опасался, что кто-то сможет вычислить, где он живет. Но Лысаков мог выйти на круг людей, знающих его. Нельзя рисковать, когда имеешь дело с людьми, столь заинтересованными. Лучше все-таки покинуть эту квартиру. Наиболее безопасно, пожалуй, поселиться в кабинете генерала Федосеева. Но к этому он прибегнет через несколько дней. Кабинет генерала станет последним местом, где его не смогут достать.
Он вышел из ванной, бросив полотенце на кресло в кабинете. Быстро оделся. Да, нужно предусмотреть все варианты, подумал Дронго. Положив в карман пистолет, он с сожалением закрыл за собой дверь своей квартиры. Спускаясь по лестнице, он периодически оглядывался. Каждую минуту на него могли напасть.
«Если сунутся в мою квартиру, заставлю Александра Михайловича оплатить стоимость книг и ремонта», – с ожесточением подумал он, выходя из подъезда. Вроде бы все тихо, и Дронго решил, что сможет спокойно пройти к станции метро. И ошибся. За его спиной уже шел человек. Когда Дронго нутром почуял опасность, было уже слишком поздно. Он не успел даже обернуться, как тут же ему в лицо брызнула жидкость с резким запахом. Он попытался что-то сказать, но сознание уже покидало его, и он мягко, почти беззвучно опустился на тротуар. Его уже обыскивали.
День третий
Расставшись с Дронго, Андрей Ильин еще несколько раз пытался оторваться от своих преследователей. Но «жигуль» упорно шел следом, иногда сокращая расстояние до нескольких метров. Минут через пятнадцать «жигуль» даже поравнялся с его автомобилем, когда сидевшие в нем двое людей с изумлением и плохо скрываемой досадой увидели в салоне одного Ильина. Очевидно, они рассчитывали увидеть рядом с ним еще одного человека. Именно поэтому, когда машины остановились во второй раз, один из пассажиров «жигуля» сделал резкую отмашку рукой, приказывая Ильину остановиться.