— Ха! — воскликнул Олег, увидев Яшу. — Рыжий детка гулять вышел! Воздухом дышим…
Он хотел сказать ещё что-то, но Яша прервал его:
— Бить буду.
— Что?! — Горилла раздвинул руки, оттолкнув девочек в разные стороны.
Но они и сами, взвизгнув, бросились бежать.
— Что такое?! — повторил Олег. — Этот худой рыжий заморыш собирается кого-то бить! — Горилла засунул палец себе в ухо и потряс им, как это делают, когда хотят вылить воду после ныряния. — Нет, я ослышался. Мне показалось. Я просто не понял этого долговязого ребёночка, который что-то такое пролепетал…
— Бить буду! — повторил Яша. В эту минуту он вновь вспомнил Гавриила Ивановича, вспомнил, как угрожал ему Дубровский, а на следующий день учителя убили.
Яков, по-бычьи нагнув голову, с разбегу бросился на Гориллу.
Сколько ударов можно нанести в секунду? Один? Два? Десять?..
Поручик сидел, отвалившись на спинку кресла, и думал: «Надо встать и ударить его по лицу. Кулаком или наотмашь ладонью?» Он поднял было руку, но, встретившись с глазами Яши, опустил её и заговорил по-хорошему — не то чтобы ласково, но не зло:
— Ну что ты упёрся: «Никого не знаю, ни с кем не связан, все бандиты». Я же знаю, что? ты только что тут бубнил. Чушь всё это. Сознайся — назови двух-трёх человек, которые говорили, что иностранным войскам и белой армии будет крышка, и я отпущу тебя. Мама небось заждалась, вареников наварила. Ты любишь вареники?
— Не.
— Что — не?
— Не в чем мне сознаваться. А Гавриила Ивановича убили.
— Ну вот, ты опять за своё! Что ты как будто упёрся в стенку? Ни туды и ни сюды. А? Ну, отвечай!
— А что отвечать? Набил морду Горилле, вот и весь мой грех.
— Какой ещё горилле? В зверинце, что ли?
— Да нет. Это у нас в школе Дубровского Гориллой зовут. Вот я ему…
— А тебя как в школе зовут?
— Меня?
— Да, тебя.
Яша помолчал, ему было неловко назвать своё прозвище. Получалось вроде бы хвастовство.
— Ну, опять молчишь?! — сказал поручик.
— Яша — взяла наша, — тихо произнёс Яков.
Поручик улыбнулся и подумал: «Мальчишка, желторотый юнец».
— Эй ты, драчун, а скажи: взяла наша?
— Не.
— Что — не?
— Не взяла. Он меня… И вот я же тут. У Гориллы руки знаете какие! Он может, если…
Поручик не дал Яше договорить. Он отмахнулся рукой, как бы обрубив его речь, достал из кармана часы, посмотрел на них, торопливо встал и крикнул:
— Кон-вой!
Поручику уже надоел этот мальчуган, попавший сюда из-за драки. Ясно было, что говорит он правду и, кроме драки, ни в чём не виноват.
Яшу увели обратно в подвал. Когда он спускался по крутым каменным ступенькам, держался рукой за стенку, его тошнило и кружилась голова. Очень хотелось есть.
Но в подвале Яша пробыл недолго. Он только успел оглядеться — поискал глазами девушку, которая успокаивала его, увидел, что её нет, и решил: «Приснилась она мне». А тут голос:
— Выходи давай.
Подниматься по лестнице было очень трудно. Конвойный подгонял его, чуть подталкивая рукой в плечо:
— Давай, давай, Яша — взяла наша. Ну…
«Откуда он знает? — подумал Яша. — Поручик рассказал, наверно. Снится мне всё это, снится…»
Нет, это был не сон. Через несколько минут Яша был на улице, услышал, как за два квартала шумит море. Его чуть не свалило ветром и какой-то мокрой веткой хлестнуло по лицу. Тут же, словно его окатили водой, хлынул ливень. Это подействовало на Яшу, как вчера вечером стакан газированной воды. Вчера? Неужели прошла одна только ночь?! Что было думать! Надо было бежать, скорее бежать домой, к маме.
12. Быть бесстрашным
Раны Якова оказались не такими лёгкими. Он их просто не почувствовал сгоряча. А у мамы, в постели, вымытый, накормленный и перебинтованный, он вдруг почувствовал, что болит всё: ни вздохнуть, ни, упаси бог, кашлянуть, ни двинуть рукой, ногой или повернуть голову. Казалось, перебиты все рёбра, ноги, руки, грудь…