Впрочем, разве он один ждал этой войны? Вся Эллада горела желанием отправиться на восток за славой и добычей… Ждала этой войны и мать Ахилла. Однако, в отличие от смертных Фетида, понимала, что предстоит не просто война, а невиданная бойня, все участники которой по воле олимпийцев обречены на гибель. Поэтому она стремилась спасти сына. По ее подсказке Деидамия, молодая жена Ахилла, в качестве свадебного подарка взяла с него слово выполнить одно, но абсолютно любое ее желание.
Когда греки стали готовиться к походу на Трою, стали женщины уговаривать Ахилла не воевать. Тяжко было выслушивать уговоры матери и причитания жены Ахиллу, и нашел он лазейку. Сказал:
— Хорошо! Из сыновней почтительности и любви к жене готов я отказаться от дела, которого всю жизнь ждал. Не пойду по своей воле воевать, но если ко мне с просьбой о помощи обратятся цари, то не смогу, не уронив чести, отказаться от предприятия. Тогда уж не взыщите, отправлюсь мстить за обиду Менелая.
Знал герой, что не забудет его Агамемнон, пришлет гонца в нужное время. Только и женщины разгадали его хитрость. Напомнила Деидамия мужу о свадебной клятве. Заставила его одеться в женскую одежду и тайно отправиться на ее родной остров Скирос, где должен был герой целый год прожить, играя роль девушки. Надеялись мать и жена, что там не найдут Ахилла и не будет у него нужды отправляться на войну.
И действительно, прибыли люди Агамемнона к мирмидонянам, но нет там Ахилла, и никто не знает, куда он делся. Искали верные слуги микенского ванакта, пропавшего на материке и на островах, но не было нигде следов Ахилла.
Конечно, можно было бы махнуть рукой на одного пропавшего героя и отправиться под Трою без Ахилла, только вот много лет назад, еще когда Пелид был ребенком, знаменитый прорицатель Колхант предсказал, что Трою невозможно будет взять без Ахилла.
Вот и мучается сомнениями Агамемнон:
— Может, и ошибся гадатель, да только войско знает о пророчестве. Отправься сейчас в поход без Ахилла, у многих воинов падет боевой дух. Будут они заранее уверены в неудаче, а с таким настроением много ли навоюешь? — рассуждал полководец. Потому и мерил широкими шагами палатку, слушая доклады своих посланцев.
— Неужели никто не найдет мальчишку? — в сердцах бросил он своим товарищам. Переглянулись цари и полководцы, и сделал шаг вперед Одиссей.
— Давай-ка я попробую, — предложил царь Итаки.
— Сделай милость! Привези его, и я тебя озолочу! — ответил ванакт.
И тогда взялся за дело Одиссей. Переговорил он с купцами и лазутчиками, сложил кусочки известных фактов в одну картину и догадался, что на Скиросе герой. Догадался и почему не спешит Пелид встать в строй, хотя, несомненно, должен рваться в гущу событий. Не мешкая отправился в путь Лаэртид и вскоре его корабль бросил якорь у берегов Скироса.
Был он уверен, что тут Ахилл, только как его обнаружить? Нарядился Одиссей купцом, и отправился в город. Разложил свои товары и стал заводить разговоры с местными жителями да смотреть, кто к нему подойдет.
Вскоре потянулись к Одиссею скиросцы, ведь новый человек, прибывший на их маленький остров — это целое событие. Каждому хотелось узнать вести с большой земли, да своими новостями поделиться.
Не успело солнце закатиться за край земли, как знал уже Одиссей, что у местного царя Ликомеда недавно новая родственница появилась. Откуда приехала — никому не известно. Живет вместе с царскими дочерями. Выходит за дворцовые стены редко, а если и появляется в городе, то всегда прячет лицо под накидкой, будто сглаза боится. До сих пор никто ее лица разглядеть не смог. Шутили скиросцы, что, видать, страшна она как горгона, оттого и прячется.
Улыбнулся итакийский царь, с удовлетворением подумав:
— Вот и нашелся наш герой.
Следующим утром отправился Одиссей прямо во дворец. Взял он с собой женские украшения, дорогие ткани и благовония, а между ними положил и меч из черной бронзы. Просил он позволения хозяина показать товар его дочерям. Кивнул тот, и разложили слуги Одиссея торговые лотки прямо в мегароне, положили на них свои товары. Позвал Ликомед семью. Стали девушки примерять перстни и ожерелья, рассматривать товары, а Одиссей, соответственно, — девушек. Выделялась из них одна. Рослая, слишком широкая в плечах, да еще к тому же даже в помещении не снявшая с головы ни широкополую шляпу-петас, ни закрывавший половину лица платок-калитру. А уж когда незнакомка вместо золота стала оружие рассматривать, всякие сомнения пропали.
Подал знак Одиссей слуге, вышел незаметно тот во двор и что было духу закричал:
— Тревога! Пираты напали на город!
Вздрогнули девушки, и лишь закутанная схватила с прилавка меч и бросилась ко входу.
— Ахилл, прости, но это ложная тревога! — рассмеялся Одиссей. — Я прибыл позвать тебя на великие подвиги!
— Нашли, значит? — спросил Пелид, а потом добавил, сбрасывая одежду:
— Вот и хорошо. Хоть от этих тряпок избавиться можно.
Он был красив, словно статуя, вышедшая из-под резца лучшего мастера. Поджарый, с рельефной мускулатурой и русыми кудрями. Наверняка многие красавицы тайно вздыхали, глядя на него. Божественная красота и небывалая сила, слитые воедино в человеческом теле. Как же хотелось Ахиллу все то время, которое он был вынужден скрываться, дать волю мышцам, сходить в палестру побороться, сойтись с кем-нибудь в кулачном бою или посоревноваться в метании копья. И вот теперь благодаря Одиссею он снова мог стать самим собой, так что не было предела благодарности Ахилла к владыке Итаки. Естественно, он с радостью согласился присоединиться к греческой армии, и вскоре корабль уже нес Одиссея и Ахилла прочь от берегов Скироса, и царь Итаки внимательно рассматривал своего спутника, который, освободившись от необходимости скрываться, просто горел жаждой действовать. Вот и сейчас Ахилл стоял на носу корабля, всматриваясь вперед, словно готовый прыгнуть на берег, едва покажется Фессалия, где его ждали верные мирмидонцы, уже извещённые о возвращении своего вождя.
— Действительно, полубог! Чувствуется в нем сила и готовность бороться даже с сильнейшим противником, — думал Одиссей. — Только вот слишком горяч и порывист. Надо будет грамотно и незаметно подсказывать ему, что и как делать, а то наломает наш герой дров. Интересно, каков он в бою? Если его поставить рядом с Аяксом Теламонидом, то Ахилл будет смотреться, как ребенок, только вот наверняка не уступит Аяксу ни в силе, ни в умении драться. Так что не зря Агамемнон так ждал его.
Без задержек доставил корабль Ахилла и Одиссея в Фессалию, на юге которой располагались владения Пелея. Тут Ахилл объявил родным о том, что был обнаружен, и поэтому принимает приглашение Агамемнона. Естественно, мать и жена были разочарованы и встревожены, но не могли показать свое неудовольствие, чтобы не уронить часть царевича. Зато Пелей был доволен. Сам-то он воевал много и охотно, любил сражения и радость побед, и не будь он теперь немощным стариком, он бы сам повел своих подданных-мирмидонцев в поход. Однако из-за слабости был вынужден оставаться во дворце. Поэтому он поддержал решение сына и сделал все, чтобы Ахилл занял достойное место среди греческих героев.
Не пожалев казны, Пелей снарядил пятьдесят отличных кораблей. Кроме того, он призвал под свои знамена лучших воинов из окрестных земель, пообещав каждому, помимо доли в добыче, щедрые подарки. Старый царь лично отбирал из желающих тех, кого стоило взять в дружину Ахилла. Не смотрел он ни на знатность рода, ни на происхождение. Тем, кто нуждался, из личных запасов выдавал оружие и припасы. В одном строю оказались дети знати и нищие, жители городов и сел, ахейцы и пеласги Пеласги — народ, населявший Грецию до прихода на полуостров греков-ахейцев. Во время Троянской войны отряды пеласгов воевали, в основном, на стороне Приама. Ахилл единственный греческий полководец, про которого известно, что среди его воинов были пеласги. Всех их с восхода и до заката усиленно тренировали опытные дружинники, превращая собрание отдельных воинов в единую армию. В итоге мирмидонское войско оказалось одним из лучших среди всех греческих отрядов, превосходя прочих в вооружении и подготовке рядовых и командиров. Вручая Ахиллу командование над дружиной, Пелей сделал сыну еще один подарок: отдал свои доспехи, некогда подаренные ему на свадьбу богами.
Еще десять кораблей привел на подмогу Ахиллу Патрокл, сын Менетия. Когда-то давно еще ребенком он во время игры убил сверстника и был вынужден бежать из родного города. Пелей приютил парня и очистил от греха, после чего Патрокл остался жить при дворе Пелея. Когда подрос Ахилл, Патрокл стал его лучшим другом. Теперь же повзрослевший и превратившийся в хорошего бойца сын Менетия пришел, чтобы в бою защищать своего друга.
В честь предстоящего похода был дан пир, после которого Пелей напутствовал сына:
— Агамемнон, конечно, царь царей, только в походе воины сами вправе выбирать командира. Микенский ванакт спесив и горд, что, согласись, не самые лучшие качества для полководца. К тому же он сам не из числа героев, способных совершать великие подвиги. Так что неизбежно в войске начнутся разговоры о том, что вождя стоит сменить. Тут ты и не оплошай. У тебя лучшие воины Греции, сам ты благородного рода и, несомненно, успеешь совершить немало подвигов. Так что если жезл вождя выскользнет из пальцев Агамемнона, не стесняясь, бери власть в свои руки. Ты, правда, молод, и сперва более старшие цари будут смотреть на тебя свысока, но если проявишь себя хорошим командиром, их мнение изменится. Присмотрись к Аяксу Теламониду. Будет хорошо, если он станет твоим союзником. Аякс твой родич, и в детстве вы отлично ладили. Он не из тех, кто рвется к власти, поэтому не будет соперником, зато за силу и удаль его любят воины из многих царств. Эта война должна стать для тебя не просто развлечением, а ступенькой для дальнейших успехов.
— Согласен. Приняв участие в этом походе, я получу славу и опыт, которые после возвращения в Грецию пригодятся мне, ответил отцу Ахилл. — Я оправдаю твои ожидания.
Затем Ахилл отправился на встречу с матерью, которая уже давно покинула Пелея и жила в водных глубинах. На пустынном морском берегу встретились герой и богиня. Блистая в лунном свете чешуей, покрывавшей ее нижнюю половину тела, вышла Фетида на песок. Долго молча стояла она, обняв сына, а потом сказала:
— Как я ни старалась, не получилось у нас обмануть судьбу. Ты все-таки плывешь под Трою.
— Да, я не могу оставаться в стороне. Что скажут люди, узнав, что я уклонился от войны, в которой участвуют все владыки земли? Только почему ты так боишься? Я хорошо владею оружием, да еще практически неуязвим. В боях меня будут прикрывать лучшие воины отца. Так что я рискую гораздо меньше, чем другие.
— Ты же знаешь предсказание. Троя падет, но и ты погибнешь у ее стен.
— Зевсу было предсказано, что твой сын свергнет его. Однако этого не произошло. Может, и про Трою пророчество окажется ложным? — возразил ей Ахилл.
— Хочется в это верить. Но и самим стоит приложить усилия, чтобы обмануть судьбу. Я буду молить о твоей удаче Зевса, а верные жрицы будут непрерывно ворожить, закрывая тебя от беды. Может, владыка небес смилуется, и ты вернешься живым.
— Обязательно вернусь. По воле Зевса или нет, но я выживу! — утешал мать Ахилл, не представлявший всей опасности предстоящей войны.
Первый поход
Вот уже несколько месяцев как владыка Агамемнон покинул свой микенский дворец и живет в Беотии, встречая прочих участников похода и наблюдая, как к берегам Авлидской бухты подходят все новые эскадры, везущие воинов со всех ахейских царств.
Вал забот и проблем, накрывший организаторов войны сначала, уже схлынул. Места для военных лагерей определены, ежедневно караваны рабов доставляют нужные гигантскому войску запасы еды и вина, корабельщики, получив из царских запасов дерево и холст для парусов, споро чинят повреждения на своих судах…
— Все идет хорошо! — думал царь, оглядывая раскинувшийся на много миль вдоль берега лагерь. — Опытные лавагеты и советники сами справляются, освободив царя от мелких забот по размещению, так что можно позволить себе отвлечься!
Подумав так, приказал Агамемнон слугам организовать для себя и прочих вождей достойное развлечение. Быстро прибыли ловчие, нашли подходящий лес, оцепили его изрядный кусок, и началась царская охота. Подняли герои на копья нескольких кабанов, затравили собаками бессчетно зайцев, добыли столько оленей и косуль, что сотне людей не съесть и за неделю. Не оплошал и сам ванакт. Выследил он воистину роскошную лань. Снежная белизна идеально круглых пятен оттеняла золото шерсти, словно темная медь блестели копыта и гордо смотрели в небо небольшие рожки. Сумел Агамемнон подобраться к ней незамеченным, и поразило его копье благородное животное.
Восславили придворные успех своего царя, только не знали они, что навлек на себя этим убийством он тяжкое несчастье. Принадлежала та лань самой Артемиде, и разгневалась на человека беспощадная богиня.
Решила дочь Зевса наказать царя и запретила дуть в Беотии ветру. Пора отплывать флоту, но день за днем стоит штиль. Стали роптать от безделья воины, а тут и новая беда приключилась. Началась в лагере эпидемия, и каждый день гибли десятки воинов. Поражали язвы и людей, и животных, и вскоре стало так много больных и мертвых, что уже было невозможно хоронить умерших со всеми необходимыми обрядами. Под жарким солнцем по несколько дней лежали непогребенные тела, а потом рабы их просто оттаскивали в сторону и закапывали в общих ямах.
Естественно, начался ропот среди собравшихся, и многие захотели оставить Агамемнона, от которого явно отвернулись боги. Первым восстал против ванакта царь Орнит Тевфтид из города Тевтис. Со своей дружиной снялся он и отправился домой. Однако выслал за беглецами Агамемнон своих воинов с приказом вернуть их в лагерь живыми или мертвыми. В тот день пролилась первая кровь этой войны.
Обеспокоенный событиями ванакт призвал к себе прорицателя Калханта, который проведя гадания, установил в чем причина беды и объяснил, что должен царь умилостивить богиню, принеся ей жертву.
— Разумеется! Я построю Артемиде храм и принесу на его алтарь сотню овец, только пусть снимет она свое проклятие! — ответил жрецу царь и готов был позвать слуг, только остановил его Калхант.
— Не того хочет богиня. Требует она, чтобы пожертвовал ты собственной дочерью Ифигенией.
Замер пораженный Агамемнон. Слишком уж высока была цена божественного прощения. Не был готов он убить родное дитя, но услышали прорицание другие вожди.
— Итак, мы знаем, как вернуть расположение олимпийцев, — произнес Паламед, обращаясь к ванакту. — Пришло время показать, что не просто так носишь ты корону. Посылай слуг за дочерью!
В отчаянии переводил Агамемнон взгляд с одного царя на другого, но ни у кого не видел сочувствия. По его вине хоронили цари своих дружинников и скорее хотели положить конец эпидемии. А что для этого нужна кровь девушки — ничего страшного. Можно даже сказать, что это малая цена. Должен царь думать не о родственных чувствах, а о долге.
Поседел за этот день Агамемнон, но отказался убивать дочь. Пытались убедить его вожди, но ни с чем разошлись из царского шатра.
За ночь новость разошлась по лагерю, и на заре он гудел как потревоженный улей. Воины из Аргоса, Тиринфа и Пилоса требовали, чтобы немедля исполнил ванакт волю богов. Микенские дружинники в полном вооружении окружили шатры своего царя и не пускали к ним остальных.
Вышел Агамемнон к войску, надеясь убедить людей подождать, но не добился он успеха. Одни демонстративно не воздавали ему почестей положенных как царю, другие грозились уйти, а третьи предлагали выбрать вместо Агамемнона нового вождя.
— Паламеда в ванакты! — кричали эвбейцы.
— Диомед! — отвечали им аргосцы.
Надев доспехи, строились в боевые порядки вокруг своего царя критяне.
Летала крылатая Эрида-распря над ахейским войском, возбуждая ненависть, и готовы были воины вцепиться друг другу в горло.
Однако спас дело Одиссей. Послал он гонца в Микены для Клитемнестры, супруги Агамемнона с письмом, написанным якобы от имени Агамемнона. Звал он Ифигению скорее прибыть в лагерь, так как решил-де ванакт выдать ее замуж за богоравного Ахилла. Не почувствовав обмана, девушка со служанками прибыла в ахейский лагерь.