Таким образом, ранней весной следующего года батрак Юри переехал в этот самый сарай, где сейчас скрывались «лесные братья», перевез жену, детей и стал налаживать новую жизнь. На это стоило посмотреть. Вдоль стены Юри набил нары из жердей, перед дверью сложил из камней очаг и соорудил над ним навес из еловых веток, защищающий от дождя. Лето выдалось жаркое, ветки то и дело приходилось менять — хвоя осыпалась и крыша редела. В деревне смеялись, что новоземельцы кормят своих детей супом из еловых игл, которые подобно манне небесной сыплются прямо в котел.
Много ли они успели сделать за пол-лета — очистили лоскуток земли от деревьев и кустарника, построили за сараем хлевок для коровы и лошади — этот Юри ведь не был Юркой из Пыргупыхья[6]. Война быстро прошла через те края, и, когда подули резкие осенние ветры, Юри перебрался обратно в Койги. Его корова заняла привычное место в койгиском хлеву, и до того, как дороги окончательно раскисли, Юри привез хозяину несколько возов дров. Другие хуторяне, которые нельзя сказать чтоб были богаты, но которые все же имели за душой свои двадцать гектаров хорошо обработанных полей, предвидели, что из планов Юри ничего путного не выйдет. Не те времена, одного желания было мало для того, чтобы наладить хозяйство. Бобыль — он бобылем и останется, говорили они с презрением, если нет у тебя необходимых орудий, удобрения и хороших построек, лучше и не берись хозяйничать на земле. Не зря ведь народ разводил племенной скот, приобретал машины и ходил в народный дом послушать речи умных людей. Хочешь иметь с хозяйства доход — трать деньги, заглядывай в книги, одной голой силой тут не прошибешь.
Идя по росистой траве к сараю, Бенита на какое-то мгновение почувствовала щемящую боль в груди — пусть незнакомец как угодно превозносит Рихву, но ведь и она, Бенита, порой ощущала себя задавленной этим хутором. Шаришь как впотьмах: науки, усвоенные в колледже, оказались ненужными для того, чтобы вести хозяйство.
А Йоссь останется Йоссем, от него совета не жди!
Бенита часто ловила себя на мысли — не из-за девчоночьей ли бравады стала она хозяйкой Рихвы. Да что за муж, которому каждый божий день, словно больному, таскай в корзинке еду! А любовь? Когда цветет смолянка, то и пылинка находит пылинку. У них с Йоссем ребенок, и ведь все-таки она привязана к мужу. Почему при виде того, как Элла увивается вокруг Йосся, Бенита ощущает болезненный укол в сердце. Говорят, ревность и любовь — неразлучны. Да и вообще, разве можно требовать во время войны, чтобы у тебя был спокойный сон и муж рядом. У скольких жизнь в этом отношении сложилась еще хуже. Йоссь, приходя домой, хоть иной раз приносил жене охапку рогоза с речной излучины.
— Бенита!
Бенита остановилась, она узнала голос Эльмара, но самого его видно не было. Сзади послышались шаги, и руки Эльмара легли ей на глаза.
— Не паясничай, — сказала она, вырываясь.
— Ты сегодня запоздала, — прошептал Эльмар, обдавая Бениту запахом сивухи.
— Снова нализались, — грубо сказала женщина.
— Один-единственный поцелуй. Твой Йоссичек заждался!
— Не испытываю ни малейшего желания, — зевая ответила Бенита.
— Бенита! — прошептал ей прямо в ухо мужчина.
— Мало вам Эллы?
— Бениточка, — с пьяной настойчивостью клянчил Эльмар.
— У тебя борода, точно борона, — ответила Бенита и оттолкнула пристающего к ней Эльмара.
— Ах, женщины, женщины, — затянул Эльмар и, как лопоухий пес, поплелся вслед за Бенитой к сараю.
— Эгей, вы, лесные жители, вылезайте на кормежку, — крикнула Бенита и, расставив ноги, встала в дверях сарая.
Она вовремя успела закрыть глаза: как всегда, свет карманного фонаря ударил ей прямо в лицо, и, как всегда, Бенита разозлилась.
— Пора бы уже узнавать по голосу!
Эллы здесь не было, и Бенита почувствовала облегчение.
Она ждала, что Йоссь что-нибудь спросит про хутор, как там и что, но он запустил руку в корзинку и принялся с аппетитом уписывать принесенную Бенитой еду.
— Мужики, давайте-ка поближе, — с набитым ртом сказал Йоссь.
С нар, сбитых новоземельцем Юри, один за другим посыпались дружки Йосся, и Бенита испугалась, что какой-нибудь верзила упадет ей прямо на голову.
— Чертовски жесткие нары, — потягиваясь, произнес заморыш Карла. — Все кости ломит.
— На, глотни и ты. — Эльмар сунул под нос Бените бутылку с самогоном.
— Эта живительная влага, которую вам принесла Элла, не согреет меня, — огрызнулась Бенита.
Мужчины заржали, но как-то вяло, видимо, спросонья.
— Сегодня неплохой вечер, темно, — протянул Карла.
— Не отправиться ли нам в деревню? — оживился Эльмар.
— Верно, а что, если пойти спать домой? — шепнул Йоссь Бените.
— У нас в доме посторонний, — громко сказала Бенита.
— Кто? — спросили мужчины.
— Из-под Тарту один. Утром отправляется дальше, к морю.
— Хочешь не хочешь, а фронт, леший его возьми, все время движется, — засмеялись мужчины.
— Вас, лесных жителей, это не касается, — насмешливо сказала Бенита.
— Черт его знает, — подал голос Кустас, самый пожилой и тихий из мужчин. — Сиди тут и думай, что делать, пока ум за разум не зайдет.
— Припустить бы к берегу, да и махнуть на какой-нибудь скорлупке через море, — произнес Карла.
— Чем дома плохо, ежели у нас такие замечательные женщины, — все еще усердно жуя, пробормотал Йоссь и в подкрепление своих слов похлопал Бениту по спине.
— Сходить бы в деревню, узнать, какие новости, — заметил Карла.
— Лень, — зевнул Кустас. Слышно было, как он носком сапога почесал голень.
— Если фронт будет двигаться, жизнь станет привольнее. Никто не будет рыскать по лесам, — обрадовался Эльмар.
— Кому вы нужны, — бросила Бенита.
— Женщинам, только женщинам, — кольнул ее Йоссь. — Ты почему каждый вечер приходишь с корзинкой?
Мужчины засмеялись.
— Ты, Йоссь, помолчи, — предостерег его Кустас.
Бенита молча собрала тарелки и сложила их в корзинку.
— Ладно, — сказала она, вставая. — Йоссь, приходи утром на реку, наловим рыбы.
— А что, бочка с мясом уже пуста? — буркнул Йоссь.
— Долго ли ей опустеть, таскай тут всяким обжорам.
— Ну что ты, Бениточка, — подошел к ней Эльмар.
— В картишки бы сразиться, — протянул Карла, — а где взять батарейки…
— Берегите свой фонарь, — посоветовала Бенита и со злорадством добавила — Дни становятся все короче, скоро прошибете себе головы о стенку, дверного проема не сумеете отыскать.
— Сразиться бы в картишки, спать больше нет мочи, — протяжно повторил Карла.
— Неохота, — сладко зевнул Кустас, — зароюсь-ка я лучше в солому.
— Примем вместо снотворного самогончику, глядишь, и ночь пройдет, — предложил Эльмар.
— Ты к Элле ступай, — хихикнул Карла. — Потом на недельке отдохнешь.
— Уж Элла нас в беде не оставит, — поддразнил Йоссь Бениту. — Как кончатся рихваские припасы, так, смотришь, Элла бежит, за спиной бидон, в руках — кадушка с маслом.
— А мне и впрямь осточертело таскать, — едва сдерживаясь, ответила Бенита. — Пусть Элла побегает, да так, чтоб ее между ляжками пот прошиб.
— Какая муха тебя сегодня укусила, — удивился Эльмар.
— Кто ее разберет, — сердито бросил Йоссь.
Бените нравилось, когда Йоссь сердился, он тогда гораздо больше походил на мужчину.
— Пусть Элла таскает вам подачки, а я принесу пакли. На зиму утеплите свою берлогу, не то превратитесь в сосульки, — сказала Бенита и стала ждать, что ответит Йоссь, потому что единственное, что по-настоящему тревожило Йосся — это приближение зимы.
— С морозами вернемся домой, — высокомерно бросил Йоссь.
— Чем плохо греться у печки, когда зерно в закромах, — съязвила Бенита.
— У тебя земные заботы! — свысока рассмеялся Йоссь.
Бенита стояла как воды в рот набрав, ей не хотелось раздувать ссору.
Не попрощавшись, она пошла, и Йоссь отправился проводить ее.
— Что поделывает Роберт? — небрежно спросил он.
— Слоняется где-то, — хмуро ответила Бенита.
Они дошли до реки. Йоссь остановился, схватил Бениту за руку и привлек к себе.
Какое-то мгновение они стояли совсем близко друг от друга, слушая, как бьются сердца.
Внезапно Бенита повернулась и, оставив Йосся на верху склона, стала спускаться к реке. Шаг ее был слишком резвым, а темнота слишком плотной, и Бенита поскользнулась. Упав на левое колено, она вскочила и от резкого движения порвала подол платья. Вытянув вперед руки, чтобы удержать равновесие, она прислушалась, видимо надеясь услышать от Йосся хоть одно слово, но наверху все оставалось тихо. Бенита отыскала ногой камень и медленно пошла через реку. Было жутковато одной в кромешной тьме переступать с камня на камень, нащупывая дорогу в черной как деготь воде.
6два рассвело, а скот был уже накормлен и обихожен. Теперь Бенита могла какую-то часть времени уделить и себе.
Откинув прясла лаза, она прошла на выгон. Рыжий мерин Молларта дружелюбно заковылял ей навстречу, и она потрепала его по шее. Направляясь с выгона на луг, Бенита замедлила шаг — сейчас взойдет солнце. Скользя голыми ступнями по холодной от росы траве, Бенита смотрела на кроны старых елей, темневших на заречном лугу. Несколько ленивых, закоченевших от ночной прохлады лягушек отскочили в сторону, уступая ей дорогу. Ступни горели и, хотя плечи дрожали от холода, Бенита чувствовала, как вверх по телу поднимается тепло.
Солнце коснулось крон самых высоких деревьев, над туманной дымкой, словно огненные пирамиды, заполыхали верхушки елей. Река, вдоль берегов которой тянулся ольшаник, тихо журчала, еще погруженная в глубокие сумерки. Безветрие и бледное предрассветное небо сулили хорошую погоду.
Бенита остановилась. Она взяла кофту и платок в одну руку, а постолы в другую и взмахнула обеими руками, точно мельничными крыльями. Солнце вставало, на мельничном бугре запламенели гроздья рябины. Желтые стволы берез словно приподнялись навстречу солнечным лучам.
Затем засверкала холодная трава, и Бенита, скользя ступнями, заспешила к берегу. На миг остановившись, она перевела дыхание, оглянулась и увидела за собой ярко-зеленую полосу на серебряной поверхности луга. Ни единого больше следа, слово кто-то прошел тут на лыжах, роняя по дороге капли росы.
Бенита быстро стянула через голову платье. Ей хотелось искупаться до того, как тени окончательно спрячутся за деревья и кусты.
Пальцами ног она оттолкнулась от песчаного дна реки и поплыла против течения. Над водой поднимался пар, камыши колыхались от движений Бениты. Зеленый плот из листьев кувшинок покачивался на тугих стеблях, словно на якорях. Обратно Бенита плыла на спине. Там, где было помельче, она упиралась ногами в дно и, набрав полные пригоршни воды, плескала ее себе в лицо и на плечи. Выйдя на берег, Бенита, чтобы согреться, стала прыгать под деревьями, потом растерла тело жестким холщовым полотенцем и натянула кофту. Затем Бенита обмотала полотенце вокруг шеи и, сунув в рот два пальца, засвистела, как мальчишка.
На другом берегу показался Йоссь, он прислонился к стволу березы и зевнул. За спиной у него торчал ствол ружья. Бенита расхохоталась. Страшась холода, Йоссь натянул ворот свитера на самый подбородок, тщательно застегнул пуговицы пиджака и сдвинул на глаза кепку, словно лоб его боялся прикосновения утренней прохлады.
Не поздоровавшись, каждый из них прошел по своей стороне метров сто вверх по течению, туда, где можно было перейти реку по камням, не замочив ног. Перепрыгивая с камня на камень, Бенита добралась до середины реки и, наклонившись вперед, стала ждать. Йоссь еще сколько-то прошел вверх по реке и, внимательно оглядевшись вокруг, поставил ногу, обутую в сапог, на кочку. Подняв ружье, он выстрелил в темный щучий омут. Сразу же на поверхность белыми брюшками кверху всплыли плотвички, и течение отнесло их к Бените. Она быстро собрала рыбу и кинула на берег.
— Ну что, достаточно? — спросил Йоссь, когда Бенита разогнула спину.
— Пальни еще разок! — крикнула Бенита.
Прогремел выстрел.
На этот раз улов был хуже.
— Ну? — осведомился Йоссь.
— Хватит. Спасибо, хозяин, — добродушно бросила Бенита.
Йоссь вскинул ружье на плечо, на этот раз стволом вниз, и поплелся по камням в сторону своего логова — убежища от всяких бед.
Бенита, тихо насвистывая, нанизывала на прутик рыбу.
Только она собралась идти домой, как ей навстречу с радостным тявканьем бросился дворовый пес.
За ним на довольно большом расстоянии шел Каарел с каким-то ящиком в руках.
— Ты что делаешь? — крикнула ему Бенита.
— Две! — провозгласил Каарел. — В ловушку эти поросята не лезут, а вот в куничьи силки сегодня ночью попались две!
— Наконец-то! — обрадовалась Бенита.
Приблизившись, Каарел поднял ящик повыше, и Бенита услышала там шорох и возню.
— Отнесу в реку, — пояснил Каарел, — под водой открою заслонку и они, дьяволы, пойдут ко дну.
— Валяй, — сказала Бенита и позвала собаку. Но псу вовсе не хотелось сидеть на цепи. Он отбежал в сторонку, намереваясь обнюхать стволы деревьев и слегка полить их.
Бенита пошла к выгону.
За это время капли росы скатились по стебелькам отавы на землю. Сенокос, выгон и межа зеленели настолько свежо и аппетитно, что любо-дорого смотреть. Яркая зелень никак не хотела поддаваться осени, словно права была мудрость, гласившая: если ты растешь у самой земли, век твой будет долгим.
У лаза Бенита остановилась и оглянулась на реку — удалось ли отцу утопить крыс. Старик взволнованно размахивал руками, до Бениты донеслись проклятия и ругань. В следующую минуту на зеленом лугу мелькнули две огромные крысы, мчавшиеся прямо к хутору. Старик громким голосом науськивал собаку, но разыгравшийся пес никак не хотел понять, что надо работать и хватать мерзких паразитов.
Бенита фыркнула — неудобно было на глазах у растерянного Каарела громко смеяться — и повернула к дому.
Внезапно она умолкла, за ее спиной стоял Молларт.
— Видели, как неслись? — спросила его Бенита.
Он кивнул.
— Хвосты распрямили, помчались, видно, здорово истосковались по дому, — улыбнулась Бенита.
— Выплыли! — издали закричал Каарел. — Чертов пес!
Надо же было кого-то обвинить в неудачной охоте.
Молларт с Бенитой направились к дому.
— У нас амбар каменный, — начала рассказывать Бенита. — Только и есть, что два ряда бревен наверху под кровлей. Крысы так прогрызли деревянную часть, что, того и гляди, крыша рухнет. Когда иду в амбар, всегда беру с собой на всякий случай дубинку. Крысы из закромов с шумом лезут в ходы между балками. Хорошим манерам они не обучены и потому норовят скопом залезть в одну дыру, пищат — и ни с места. Тогда я и принимаюсь лупить их своей палкой, у стервецов тельца толстые, шерсть густая, ну прямо серые поросята, знай себе, причмокивают под ударами. Что поделаешь, однажды вытряхнули крысу из силков в мешок, думали, мешок о стенку — и готово. Но оказались недостаточно расторопны — крыса успела прогрызть мешковину и удрать. Хитрые бестии!
— Племенные животные! — рассмеялся и Молларт.
Бенита посмотрела на него да так и продолжала смотреть — дольше, чем это подобало. У него были странные карие глаза с желтыми крапинками, расходившимися подобно искоркам от зрачков в стороны. Бенита почувствовала, что теряет уверенность. Свободной рукой она поправила полотенце на шее и стала придумывать, что бы еще такое сказать.
— Я смотрю, вы и рыболов, — заметил мужчина, словно хотел дать ей время прийти в себя.
— Да, — ответила Бенита, — вот собрала несколько плотвичек.
— Волшебная река, в которой собирают рыбу, — обронил мужчина и приподнял прясло лаза, чтобы Бените не пришлось перелезать.
— Я только свистну, как они сами подплывают и нанизываются на прутик. Знают, что мне некогда часами простаивать над поплавком.