Это утопия. В точном этимологическом смысле слова. Место, которое не находится нигде.
Остальные продолжают говорить, но она не слушает их. Она созерцает горы мусора.
Зачем я вернулась в это гиблое место? Какая-то часть меня знает ответ. Это необходимый этап моей личной эволюции. Этап Гниения, который я не прошла до конца.
Этап Великого Изготовления Философского камня, символа совершенства.
Трансмутация олова в золото.
Чистую истину можно добыть, только вернувшись в перегной и сор. Этот этап необходим. Тот, кто отказывается вновь окунуться в первоначальное болото, не сможет ни понять, ни увидеть свет. Мне нужно спуститься в клоаку, чтобы понять свое личное прошлое и наше коллективное будущее. Ибо они, несомненно, связаны.
У подножия горы из рваных покрышек сушится на решетке собачья шкура. Треснутый экран телевизора показывает новости без звука. В середине площадки над горящими поленьями висит котел. Из него исходит отвратительный запах горелого собачьего жира. Над котлом, выделывая в воздухе пируэты, кружат мухи и комары.
— Не хочу отнимать у тебя много времени, позволь просто задать один вопрос, Герцогиня, — говорит Ким. — По твоему мнению, как будут встречены одноглазые в стране слепых? Их будут почитать, их хорошо примут, их будут презирать, их выгонят?
— Выгонят вон, да! Так им и надо! Я вообще кривых не люблю, — отвечает Эсмеральда, не спуская своих разбегающихся в разные стороны глаз с непрошеной гостьи.
— А ты что думаешь, Виконт?
— Это зависит от времени суток, а ночью еще и от того, полная ли на небе луна, если ты понимаешь, что я хочу сказать, — дипломатично замечает африканец.
Эсмеральда резко обрывает разговор:
— Послушай-ка, Золушка! Вроде бы мы тебе доходчиво объяснили, что не хотим видеть твою самодовольную буржуйскую рожу, и посоветовали больше сюда не возвращаться. Ну, так мне кажется. Или мы друг друга не поняли? Видимо, мы недостаточно ясно выразились. Фраза: «Прочь отсюда, мы не хотим тебя больше видеть!» — может показаться двусмысленной в свете нашего гостеприимства, но она действительно означает, что мы не хотим тебя видеть…
Она приближается к Кассандре и брызжет слюной ей в лицо.
— Мы уже отказали принцессе Монако, английской королеве, папе Римскому и нашему президенту, а они все просили политического убежища в Искуплении, так что для тебя мы тоже исключений делать не будем.
Женщина с узлом рыжих волос и роскошной грудью подходит еще ближе к девушке.
— Послушай, мисс Приносящая Несчастья, ты хуже, чем лобковая вошь, — от тебя не избавишься! Придется, наверное, и тебя травить крысомором да мышьяком! А если не поможет, будем отколупывать устричным ножом. Или отбойным молотком крошить.
— Хватит, Герцогиня! — бурчит Орландо.
— Нет, не хватит. Я думаю, что мы тебя один раз выставили за порог — и во второй раз тоже церемониться не будем. Или Ким тебя убьет, или в сексуальное рабство албанцам продадим. Что ты на это скажешь?
Кассандра бросает взгляд на часы и видит, что вероятность умереть в ближайшие пять секунд уменьшилась до четырнадцати процентов.
Ни одна камера, ни одна система контроля не отслеживает то, что происходит здесь, опасность грозит мне тут в той же степени, что и в любом другом месте. Просто блеф.
Но Кассандра понимает, что, вопреки всякой логике, доверяет часам своего брата Даниэля. Простой факт, что часы показывают четырнадцать процентов, придает уверенности: ее запугивают, но настоящей опасности здесь и сейчас не существует.
Во всяком случае, ее не будет в ближайшие пять секунд.
И она, не торопясь, не сводя глаз с Эсмеральды, произносит:
— Я хочу остаться здесь. С вами. Навсегда.
Молчание. Потом Эсмеральда начинает хохотать. Остальные тоже смеются.
— Браво, Барон, я думаю, ты нам настоящее сокровище нашел. Непонятно уже, как мы без нее-то жили.
— Для буржуйской девчонки говорит она мало, но уж если скажет — то очень остроумно! — признает Ким.
Кассандра сохраняет невозмутимое выражение лица и играет браслетом часов. Когда вновь устанавливается тишина, она продолжает:
— Я долго думала. Здесь и только здесь — мое настоящее место. С вами. Только вы можете меня понять.
Четверо граждан Искупления перестают смеяться, потом озадаченно переглядываются. Эсмеральда чешет затылок. Это сигнал. Фетнат чешет подмышку, Ким — ногу, Орландо — подбородок. Потом последний звучно пускает газы, что является у него признаком интенсивной работы мысли. Эсмеральда несколько раз подряд сплевывает на землю.
Кассандра чувствует, что они колеблются, и хочет усилить свои позиции.
Можно ли сказать им правду? Нужно давить на чувства, они ведь суеверны. Тут как с собаками: чтобы уничтожить разделяющую нас пропасть, надо дать им понять, что я такая же, как и они. У собак уровень восприятия был слишком низкий, а с бомжами должно получиться.
— Послушайте, с тех пор, как я родилась, я ни разу никого не убедила в чем бы то ни было.
— Ну и что, это аргумент?
Девушка с длинными черными волосами продолжает как ни в чем не бывало:
— При этом я даю вам гарантию, что не только не навлеку на вас несчастий, но и принесу удачу. Для тех, кто меня окружает, я — как оберег, как талисман.
И, в знак принадлежности к племени, Кассандра лихорадочно чешет под мышкой и пытается сплюнуть. Эсмеральда подходит к ней:
— Скажи, малышка, может быть, тебе будет интереснее учиться, жить своей буржуйской жизнью, ходить по магазинам, смотреть по телевизору трогательные сериалы, отрываться в ночных клубах и принимать наркотики, как делают все ребята твоего возраста?
После секундного колебания Кассандра решительно мотает головой, отвергая эти соблазнительные перспективы.
— В таком случае я должна посоветоваться с действующим правительством, — заявляет Эсмеральда.
Все четверо отходят в сторону, усаживаются в кружок и шепчутся. Вначале они явно не могут прийти к единому мнению. Потом постепенно находят общее решение.
В конце концов Эсмеральда, первая поднимается на ноги и объявляет:
— Хорошо, Козетга, ты хочешь стать одной из нас — это возможно, но сначала тебе придется пройти «великое посвящение».
59
Я была уверена, что они согласятся. Они не решаются сказать это вслух, но им приятно мое общество.
В конце концов, я молодая и очаровательная девушка, которой не хватает в их коллективе.
Я — свежая нотка на фоне этой грустной и смрадной свалки.
Они, сами того не зная, ждали меня. И они поймут, что я им необходима.
60
Трубы Молоха, освещенные полной луной, выглянувшей в прорехи туч, издали кажутся похожими на два диковинных рога. Обитатели Искупления привели Кассандру в северный район, туда, где грузовики мусорщиков ежедневно изрыгают горы городских отходов.
Они показывают девушке довольно глубокий металлический контейнер, и Эсмеральда объясняет правила обряда посвящения.
Именно в этот контейнер мусорщики каждый вечер сбрасывают отходы со скотобоен. Поэтому здесь запах особенно отвратителен. Если Кассандра сможет высидеть целую ночь среди кошмара гниющей плоти, то наутро будет признана полноправной гражданкой Искупления.
Значит, мне нужно будет вынести зловоние разлагающейся тухлятины. Кажется, это не так уж и трудно. Теперь, когда я перешагнула порог отвращения перед свалкой, я думаю, что смогу вытерпеть любой смрад.
Орландо продолжает:
— Спускайся в контейнер, девчушка. Тут у тебя есть лестница, по которой можно выбраться наружу. Как станет невмоготу там сидеть, просто вылезешь. Северные ворота совсем близко. Там сразу увидишь дорогу и поймаешь машину, чтобы поехать домой.
— Вернешься к своим друзьям, в школу, — добавляет Фетнат. — К нормальной жизни…
Африканец протягивает девушке спичечный коробок и говорит:
— Такие вещи могут понадобиться, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Нет, я совсем не понимаю, что он хочет сказать. И меня раздражает то, что он все время одно и то же повторяет.
Кассандра спускается по лестнице и устраивается на дне провонявшего гниющей кровью чана. Каждый из провожатых стучит в знак прощания по металлической стенке контейнера, затем они все вместе удаляются.
— Прощай, Золушка! — бросает Эсмеральда.
— До утра, — отзывается Кассандра.
Смешок Кима становится единственным ответом всей группы. Девушка слышит вдалеке низкий голос Орландо:
— Вот, кстати, еще: «Кто рано встает, тому Бог подает». Вранье. Антипоговорка гораздо вернее. Бог подает тем, кто ложится поздно и встает поздно, Маркиз.
— Почему же, Барон?
— Ну потому, что тот, кто допоздна веселится, обзаводится целой кучей приятелей, которые потом ему помогают в карьере. Сеть ночных друзей — это и игроки в покер, и те, кто групповухой занимается, и вампиры, и любители обмениваться партнерами в сексе, и даже…
Голоса тают в ночи. Девушка с большими светло-серыми глазами садится на ржавый металл и прерывисто дышит.
Надо преодолеть этот порог, затем то, что кажется отвратительным, станет выносимым, а может быть, и приятным. Как вино. Как сыр с сильным запахом. Можно не только ко всему притерпеться, можно научиться из всего извлекать удовольствие. Вопрос привычки.
Кассандра сидит и ждет.
Через час слышится гулкий рев поршней, приезжают грузовики. Люди в флуоресцентных оранжевых комбинезонах и толстых резиновых перчатках сбрасывают мешки в правую сторону контейнера. Кассандра, чтобы ее не заметили, переползает влево и наблюдает за растущей перед ней горой пакетов с мясом.
Вскоре подъезжают новые грузовики. Горы прозрачных мешков становятся еще выше. Некоторые при падении разрываются. Из них доносится отвратительный запах разлагающегося мяса.
Это часть этапа Гниения. Кстати, Франция — это страна ферментации. Все наши съестные деликатесы — результат искусного использования работы крошечных грибков. Сыры, которыми мы так гордимся, делаются из ферментированного молока. Вино — это ферментированный виноградный сок. Хлеб — это мука, перебродившая с дрожжами. Шампиньоны растут на гниющем конском навозе. Чтобы получить рокфор с его сильным запахом, нам удается даже сыр заставить ферментировать. И вино — для получения уксуса…
Кассандра Катценберг глубоко дышит. Когда грузовики разъезжаются, девушка усаживается на прозрачные пластиковые мешки, заполненные розовыми и красноватыми мягкими кусками мяса. Запах становится все более и более едким.
Мое очередное испытание заключается в преодолении запаха смерти.
Но на этот раз Кассандра к нему готова. У нее есть время адаптироваться к враждебной среде. Она делает резкие вздохи, давая легким возможность постепенно привыкнуть к трупному смраду.
Завтра они будут вынуждены признать, что я прошла испытание с успехом…
Она улыбается.
Могла ли я подумать, что буду сдавать экзамен на право стать бомжом.
Ее часы показывают: «Вероятность смерти в ближайшие пять секунд: 16 %».
На три процента выше нормы. Все хорошо. Я просто должна побороть свое отвращение.
Ночь становится все темнее. Кассандра вытягивается на мешках, но заснуть не может. Вместо того чтобы считать баранов, она решает искать антипоговорки. Так завтра ей будет о чем поговорить с Орландо.
«Хочешь мира — готовься к войне»… Правильнее будет наоборот: «Хочешь мира — готовь мир».
Орландо прав, наши предки ошиблись.
Попробуем другую.
«У сильного всегда бессильный виноват». Правильнее наоборот: «В борьбе сильного и слабого, прав обычно слабый».
Вдруг она слышит какой-то шорох.
Она достает спичечный коробок, подаренный Фетнатом, и освещает пространство вокруг себя. Она видит блестящие разорванные мешки с ярко-красным мясом.
Мираж.
Она замечает мешок, заполненный голубыми глазами, без всякого сомнения свиными, которые, кажется, смотрят на нее сквозь пластиковую пленку. У Кассандры возникает ощущение, что они говорят с ней.
«Нас наказали, хотя мы не сделали ничего плохого. Мы обречены на гибель с самого рождения. У нас нет ни одного шанса на спасение, никакой возможности изменить свою судьбу. Наши часы вероятности с самого рождения показывают сто процентов. И, словно в насмешку, они нас еще и ослепили. Вот наши глаза, среди нас кривых не встретишь».
Кассандра ощущает неприятную дрожь и резко подается назад. Ее ногти вспарывают мешок с потрохами. Из него исходит волна чудовищного теплого запаха.
Кассандра задерживает дыхание, борясь с отвращением. Она чиркает новой спичкой и осматривается, чтобы случайно не прорвать еще один мешок. И очень вовремя, поскольку едва не наступает ногой на пакет с мозгами.
Почему их не продали?
Она думает, что мясо, видимо, испорчено или, быть может, животные были больны чем-то вроде коровьего бешенства или свиного гриппа.
Смрад невыносим.
Я на кладбище.
Она делает все более короткие вдохи.
Не хочу возвращаться в нормальный мир. Хочу остаться здесь. Я выдержу испытание. Любой ценой.
Кассандре Катценберг приходит в голову, что обитатели Искупления заставили ее проходить обряд посвящения так же, как это делают дикие африканские племена, папуа и жители джунглей Амазонии. Она словно вступила в контакт с доисторическими людьми.
Они стреляют из лука, строят хижины. В самом центре Франции двадцать первого века, где все имеют удостоверения личности, деньги, где на каждого возложена ответственность, они совершенно свободны. У них на теле нет татуировки-штрихкода.
Я тоже хочу быть свободной, как они. И готова заплатить за это.
Кассандра решила выдержать испытание. Она отрезает себе пути к отступлению: чтобы не поддаться искушению и не потерять шанс стать гражданкой Искупления, идет к лестнице, по которой спустилась внутрь контейнера, приподнимает ее и толкает так, что та падает на землю с другой стороны металлической стенки. Теперь Кассандра не может достать ее.
Нас заставляет страдать страх ошибиться в выборе, но, когда выбора нет, нет и страданий.
Кассандра садится и чиркает спичкой, освещая циферблат часов. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 17 %».
На самом деле, эти часы дают мне преимущество. Я — человек, избавленный от необоснованных страхов. Я ничего не боюсь, потому что могу отличить настоящую опасность от мнимой. Я думаю, что мой брат Даниэль даже не осознавал все значение своего открытия. Рассчитав опасность, он уничтожил тревогу.
Кассандра ощущает себя сильной, она полностью владеет собой.
Когда эти четыре бомжа примут меня в свою компанию, Искупление станет моим убежищем, и уже оттуда я продолжу поиски брата и предприму попытки разгадать тайну моего детства. Мне надо будет изменить внешность. Я уже испробовала спортивный и готический стиль, я уже одевалась деловой женщиной, теперь мне нужен более скромный вид. Студентка, быть может.
Неожиданно рядом опять раздается шорох.
Шаги. Лапы.
Но это существо меньше и легче, чем собака.
Лис Инь Ян?
— Работа? Работа? — говорит Кассандра.
Но ответного рычания не слышно.
Луна исчезает за тучами. Кассандра чиркает спичкой и при ее свете пламени видит источник шорохов. Ее передергивает.
Десятки маленьких визитеров копошатся среди мешков. Затем десятки превращаются в сотни. А сотни — в тысячи.
Господи, испытание состоит не в зловонии, а… в них.
В крысах.
Если я останусь, они меня убьют; если убегу, то не смогу вернуться в Искупление. И лестницу я выбросила!
Кассандра чиркает спичкой. К счастью, полчища грызунов, похоже, боятся огня.
Я похожа на первобытных людей, которые жгли костры вокруг своих стоянок, чтобы спать спокойно.