— Понимаешь, Бернадетта Субиру, твой дар был бы полезен людям, желающим знать, например, когда террористы будут взрывать бомбы. Нам на это наплевать настолько, что ты даже представить себе не можешь. И мне кажется, подобного рода информация не нужна никому.
— Это как молния. Никогда не знаешь, в кого она попадает. Тут ничего не поделаешь, остается только ждать и надеяться, что не в тебя, вот и все, — признает Фетнат.
— Теракты никого не волнуют, потому что все думают, будто они коснутся кого-то другого. А люди в основном «других» не любят.
— Мы, в частности, ненавидим буржуев, — прибавляет Ким. — Буржуи все козлы, и будет отлично, если все они передохнут. Нас это нисколько не тревожит. Даже наоборот.
Кассандра не отвечает, она кивает головой, словно все происходящее уже не имеет никакого значения. Фетнат сплевывает на землю:
— Я — профессиональный дипломированный колдун, и я вижу, что даже меня боятся, даже мне не доверяют. Меня терпят потому, что мои волшебные трюки не всегда получаются. А у тебя, малышка, все случилось в точности так, как ты сказала, со всеми подробностями. Нас дрожь от тебя пробирает. Я предпочитаю слышать про ужасы после того, как они произошли. А не до…
Африканец еще раз сплевывает на землю, как бы завершая фразу. Солнце, робко выглянув из-за туч, согревает землю. Обитателей свалки окружает рой шумных, беспорядочно кружащихся мух. Кассандра смотрит на них.
Это временные неприятности, сменяющие друг друга, как дождь и солнце. Когда идет дождь, становится холодно. А когда погода теплая, появляются мухи и комары.
Муха садится ей на лоб, и она ее не прогоняет.
— В любом случае, Золушка, — продолжает Эсмеральда, — тебе будет лучше с буржуями, чем с бомжами, правда же? Советую тебе вернуться в приют или в школу. Они точно будут рады тебя видеть, волнуются, наверное.
— Да, и помойся обязательно, девчушка, зубы почисти как следует. Теперь ты к запаху свалки притерпелась, привыкла и, быть может, уже его не чувствуешь, но он по-прежнему тут, — добавляет Орландо.
— Да, он прилипает к коже, как масло. Надо хозяйственным мылом мыться, это лучше всего, — важно замечает Фетнат.
Они передают друг другу пластиковую бутылку с вином, которую Эсмеральда догадалась сунуть в карман своего широкого платья.
Кассандра неловко улыбается. Остальные опускают головы, желая скорейшего окончания мучительной сцены.
— Давай убирайся, Золушка! Мы больше не хотим тебя видеть, — кричит Эсмеральда.
— Позже, много позже, лет через двадцать, когда выйдешь замуж, обзаведешься работой, детьми, успокоишься, тогда можешь прийти с нами повидаться, — великодушно добавляет Орландо. — В память об этой ночи. Пока, увы, девчушка, ты всего лишь ребенок, и нам недосуг с тобой возиться.
Ким усмехается:
— Ребенок — словно пердеж. Не раздражает только свой собственный.
— Ты бесишь меня своими цитатами на все случаи жизни, — бурчит Орландо.
— Прощай, малышка. Забудь нас, — заключает африканец.
Орландо протягивает ей пластиковый пакет из супермаркета, в котором лежат чипсы, ореховая паста, термос, наполненный чаем, и нож, чтобы она могла защититься в случае неприятных встреч.
Кассандра нюхает чай и благодарно улыбается.
— Наш девиз ясен: «Каждому — свое дерьмо», — подводит итог Эсмеральда.
Девушка кивает головой, чтобы показать, что она поняла. Потом поворачивается и, чувствуя слабость в ногах, медленно уходит. Спустя некоторое время, уверившись в том, что ее уже никто не видит, она перестает сдерживаться, и теплая соленая вода заливает ее глаза. Они становятся из серых серебристыми, похожими на отражающие мир зеркала.
29
Так, значит, я не ошиблась. Я действительно знала о том, что произойдет в будущем.
30
Небо темнеет. Опять начинается дождь, с каждым шагом Кассандре все труднее идти.
По крайней мере дождевая вода смоет с меня липкий запах помойки. Вот он, живительный душ, которого мне так не хватало.
Она не пытается спрятаться. Она идет по дороге, спускающейся к югу, к столице. Проходя мимо школы «Ласточки», она видит домик директора и ускоряет шаг, боясь, что он стоит у окна.
Городской пейзаж вокруг нее меняется. Теперь здания стоят более плотно, из них торчат параболические антенны, словно цветы, выросшие на огромных бетонных кактусах.
Ощущение беспомощности и одиночества сменяется у Кассандры чувством удивительной легкости.
По крайней мере я попыталась сделать все для того, чтобы трагедии не случилось.
Кассандре кажется, что отныне она сняла с себя ответственность за гибель людей. Теракт стал частью огромной помойки под названием Прошлое, в которой уже ничего нельзя изменить. Мертвых отвезли в морг, раненых — в больницу. Время перемалывает драмы и боль, превращая их в воспоминания.
Она думает об обитателях Искупления. Могла ли она предположить, что в один прекрасный день ее упрекнут в излишней чистоте! Могла ли она предположить, что на нее рассердятся за то, что она предвидит будущее.
Синдром Кассандры. Проклятие узнавать все слишком рано. И потому не находить понимания у окружающих.
Она проходит мимо магазина туристических принадлежностей, в витрине выставлены чашки и держатели для полотенец с именами. На плакате большими буквами написано: «Выбрать хорошее имя — проложить дорогу к успеху».
Нет, ничего из того, что говорил директор приюта, не может иметь смысла.
Сила предопределенности именем.
Кассандра вспоминает услышанную по радио передачу о болезни Альцгеймера. Люди, которые забыли обо всем, до последнего момента помнят одно: свое имя.
И я сама его вспомнила в первую очередь.
Существуют две общности, представителей которых зовут только по имени: бомжи и ангелы. Когда бомжей показывают в новостях, появляется подпись «Фердинан» или «Альбер», а следом пояснение — человек без определенного места жительства. То же самое с ангелами — Гавриил, Рафаил, Михаил и так далее. У них нет фамилий.
Бог, вообще-то, тоже, — только имя, без фамилии.
Девушка с большими серыми глазами замечает свою фотографию на последней странице газеты, которую бесплатно раздают на улицах.
«Кассандра Катценберг, 17 лет, пропала два дня назад. Если у вас есть какая-нибудь информация о ней, пожалуйста, позвоните по телефону… звонок бесплатный». Внизу приписка более мелким шрифтом: «Осторожно: девушка подвержена припадкам паранойи и может быть опасна. Не пытайтесь задержать ее самостоятельно, а немедленно оповестите полицию».
Кассандра достает свои часы и думает, что если отправитель «д» и есть пресловутый «Бог», то он, наверное, издевается или просто забыл о ней. Она бросает часы в мусорный бак. Проходит сотню метров, и тут ее охватывают сомнения…
Как там сказал директор?
«…Маленькая посылочка. Я думаю, ее прислал кто-то, кто любит тебя».
Она возвращается, роется в мусоре и отыскивает часы с загадочным циферблатом. На них, словно в насмешку над Кассандрой, по-прежнему красуется надпись: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 88 %».
Она идет прямо вперед без всякой определенной цели.
На улице потеплело. Кассандра дожидается закрытия городского парка и остается в нем на первую ночь.
Ведь скамейки, в конце концов, это бесплатные кровати.
И она не одна тут, другие бомжи лежат поодаль под открытым небом.
Она грызет чипсы, которые начала экономить, помня, что впереди ждут голодные дни.
Надо думать о будущем, иронизирует она.
Она запивает скудный ужин глотком теплого чая, поднимая стаканчик от термоса, словно бокал. Она чувствует себя одинокой, но свободной.
Спасибо за этот пир, господин Барон.
Потом она засыпает, подложив под голову подушку из нескольких бесплатных газет. Тело Кассандры сотрясает мелкая дрожь.
31
Ей снится, что она в замке. Стены защищают ее от холода, а крыша — от дождя. В комнатах нет насекомых, в подвале нет крыс. Она идет в отделанную черным мрамором ванную, поворачивает золотые краны и принимает горячий душ. Она моет свои длинные волосы шампунем с запахом лаванды, намыливает себя перламутровым мылом. На дно ванны стекает черная от грязи вода. Когда ее кожа вновь становится ослепительно и естественно розовой, она накидывает теплый халат, вычищает остатки грязи из-под ногтей на руках и ногах, покрывает их красным лаком. Тщательно намазывает тело кремом с нежным запахом миндаля. Сушит волосы и долго, словно лаская, расчесывает их.
С наслаждением она садится за туалетный столик, красит ресницы и брови. Красит губы толстым слоем помады и сводит их, словно для поцелуя, чтобы маслянистая субстанция равномерно распределилась по поверхности. Каждое действие доставляет ей радость, которую ни один мужчина не способен понять или вообразить.
Мыться. Прихорашиваться. Расчесывать волосы. Намазывать себя кремом.
Из окна она видит вдали город, над которым то тут, то там рвутся бомбы, похожие на призрачные оранжевые, желтые и черные грибы. Она слышит крики, но ей нет до них дела.
Она чистит зубы мятной зубной пастой с таким восхитительным вкусом, что ее хочется съесть. Делает эпиляцию ног полосками горячего воска. Отрывать их от кожи немного больно, но ей даже нравится это легкое пощипывание. Затем она натягивает чулки, надевает туфли на высоком каблуке, очень похожие на те, которые она видела в куче мусора на свалке.
Она надевает шелковый бюстгальтер и брызгает на шею духами с ароматом апельсинового цвета и ванили. В этот момент до нее доносится голос из соседней комнаты:
— Ты готова, Кассандра?
Дверь открывается, появляется очень красивый молодой человек с чудесной улыбкой. На груди его эмблема в виде стилизованной буквы «д».
— Это я подарил тебе часы, но сейчас я подарю тебе нечто еще более ценное.
Он заключает ее в объятия и начинает…
32
…Покрывать ее слюнями.
Кассандра чувствует, что ее облизывают. Она улыбается, потом, охваченная сомнениями и удивленная длиной энергичного языка, открывает глаза. Перед ней большая лохматая собака, ирландская овчарка, которую держит на поводке работник муниципальной службы. Он тянет собаку за поводок, и той приходится прекратить вылизывание.
Служащий говорит Кассандре, что ей нельзя оставаться на скамейке. Это может возмутить посетителей парка и напугать детей.
— Это запрещено, — говорит он.
Кассандра Катценберг встает на ноги и понимает, что, пока она спала, у нее украли рюкзак, в котором находись все запасы еды, термос с чаем и нож.
Ну если даже другим бомжам доверять нельзя…
Она бредет по городу и подбирает бесплатную утреннюю газету. В ней рассказывается о несчастном случае на заводе ЭФАП. Очевидцы говорят о таинственном двойном взрыве, но к тем, кто намекает на возможность теракта, не прислушиваются. Все обвиняют компанию, производящую химикаты, в том, что она, несмотря на предупреждения компетентных органов, не заменила изношенное оборудование.
Рабочий завода объясняет:
— Я буквально на днях говорил об этом с женой. Я сказал ей: за помещениями и оборудованием так плохо следят, что достаточно одной искры, чтобы все взлетело на воздух. Она посоветовала мне доложить начальству, я так и сделал. Но никто не стал меня слушать.
Эксперты, срочно прибывшие на место происшествия, подтвердили гипотезу возгорания из-за короткого замыкания. Адвокаты заявляют, что компания готова оплатить жертвам ущерб, но сначала поторгуется. Премьер-министр, в кои-то веки вставший на сторону профсоюзов, повышает тон и требует пересмотра зарплат пострадавшим рабочим.
Кассандра листает страницы бесплатной газеты: ее фотография по-прежнему на видном месте, и на этот раз объявление о розыске сопровождается пометкой «Срочно».
Это все директор, Филипп Пападакис, старается меня отыскать. Ему-то что, пансионеркой больше, пансионеркой меньше! Каждый год тысячи детей сбегают. Что он на мне-то зациклился?
«Паранойя»? Да, возможно, у меня паранойя. Но параноики видят воображаемую опасность. А когда видишь опасность реальную, то кто ты? Ясновидящий? В этом случае надо было уточнить: «Осторожно, ясновидящая».
Она просматривает статьи о несчастном случае на заводе в других бесплатных газетах. Во всех утверждается, что произошла авария на производстве. Никаких других гипотез не рассматривается. Даже составлена карта химических заводов, на которых могут произойти подобные взрывы. В правительстве говорят об ужесточении контроля за объектами группы риска.
Она заканчивает читать и принимается бродить по улицам квартала Монмартр на севере Парижа. Прохожие не обращают на нее никакого внимания. Она словно стала невидимой. Никто ей не докучает. Она опять дожидается закрытия общественного парка и проводит в нем еще одну, на этот раз чуть более прохладную ночь. Она сворачивается калачиком и укрывается одеялом из бесплатных газет. Ложится поудобнее. Ищет рюкзак, потом вспоминает, что его украли, и думает:
Лучший способ не быть обворованным — ничего не иметь.
Проснувшись, Кассандра чувствует сильный голод. Она обходит мусорные баки закусочных быстрого питания, находит немного холодной жирной картошки фри и засохшие кусочки курицы в нераспечатанном пакетике. Но эта еда быстро вызывает у нее отвращение. Она спускает к площади Опера и мусорным бакам ресторанов, но ее прогоняют. Тогда она идет к Большим бульварам, роется в мусорных баках у супермаркетов и находит еще нераспечатанную еду, выброшенную потому, что истек срок годности. Она вспоминает слова Орландо:
Ты думаешь, что ровно в полночь того дня, который указан на этикетке, микробы, сверившись с часами и календарем, пересекают линию старта и набрасываются на просроченную еду?
Кассандра пробует и с отвращением выплевывает первый же кусок. Все пропитано дезинфицирующим средством. Она видит рабочего, выкидывающего мусор, и спрашивает, зачем он заливает продукты едким препаратом.
— Если вы отравитесь, съев наши испорченные продукты, мы будем отвечать перед законом, — поясняет человек в зеленой униформе.
То есть они, боясь проблем с правосудием, предпочитают сделать просроченную еду несъедобной вместо того, чтобы отдать ее нуждающимся…
На третий день у Кассандры наступает первый этап распада личности: она, совершенно не сдерживаясь, чешется.
То одна, то другая часть ее тела постоянно зудит и требует, чтобы ее разодрали ногтями. Некоторое время Кассандра только этим и занимается. Она проводит целый час, расчесывая зудящие участки кожи.
Она бесцельно бродит по городу. Такой образ жизни — что-то новое для нее. Раньше она выходила на улицу, чтобы попасть из пункта «А» в пункт «Б». Улица была средством сообщения. Теперь ее перемещения не имеют смысла. Она кружит вокруг пункта «А», не назначив встречи, не преследуя никакой цели.
Улица — это и точка отправления, и конечная цель.
Бродит так не она одна. Раньше Кассандра не замечала нищих и бомжей, а теперь видит их повсюду. Все они чешутся и идут не из точки «А» в точку «Б».
Кассандра замечает других «невидимок».
Они роются в мусорных баках. Тащат в руках сумки. Толкают тележки, набитые пакетами. Прячутся под воротами и спят на вентиляционных люках. Они смотрят в землю, словно просят прощения за то, что еще живы.
Привидения. Теперь я стала одной из них и вижу их. Как медиумы, которые видят мертвых.
Она замечает бомжа, лежащего на земле с бутылкой в руках. Он разговаривает сам с собой, выкатив глаза и показывая куда-то пальцем:
— …Если ты считаешь, что я позволю так с собой обращаться, то ты ошибаешься, малыш. Прости за прямоту, но такие ребята, как ты, меня не впечатляют, нет! Чтобы меня поразить, нужен кое-кто повнушительней! Гораздо, гораздо внушительней. Еще не родился тот человек, который заткнет мне рот! И мне наплевать, что тебе это не нравится! Хватит строить из себя невесть что, ясно? Сразу видно, ты не знаешь, с кем имеешь дело!