Вот я и приехала. Я в Малларанни. Перед домом, выбранным практически наугад. На фотографии в объявлении с его описанием я едва взглянула. Мне пришлось пересечь всю деревню и проехать по ухабистой дороге к пляжу, чтобы добраться до конца моих странствий.
У меня будут соседи — еще один коттедж стоял рядом с моим. Маленькая женщина подошла ко мне и приветственно помахала рукой. Я выдавила улыбку.
— Здравствуй, Диана, я Эбби, хозяйка дома. Хорошо доехала?
— Рада познакомиться с вами.
Она бросила иронический взгляд на протянутую мной руку и только потом пожала ее.
— Послушай, здесь все друг друга знают. А ты не на интервью в отделе кадров. И не вздумай обращаться ко мне «мадам». Даже из уважения или желания продемонстрировать хорошие манеры, договорились?
Она предложила войти в коттедж, который вскоре должен был стать моим домом. Внутри он показался мне уютным, гостеприимным.
Эбби болтала без умолку, и я пропускала мимо ушей половину сказанного, глупо улыбалась и кивала в ответ. Мне пришлось ознакомиться во всех подробностях с имеющейся кухонной утварью, кабельными телепрограммами, расписанием приливов и отливов, а заодно и церковных служб. На этом месте я ее прервала.
— Пожалуй, это мне не понадобится — я поссорилась с церковью.
— У нас серьезная проблема, Диана. Тебе нужно было разузнать об этом, до того как приезжать сюда. Мы сражались за независимость и за свою религию. Отныне ты живешь среди ирландцев-католиков, которые этим гордятся.
Хорошенькое начало!
— Эбби, мне очень жаль, но…
Она расхохоталась:
— Да расслабься ты, бога ради. Я пошутила. Просто я привыкла ходить к воскресной мессе. Никто не заставляет тебя сопровождать меня. С другой стороны, вот тебе маленький совет: никогда не забывай, что мы не англичане.
— Запомню.
Она с увлечением продолжила экскурсию. На втором этаже моя ванная и спальня. На этой кровати я смогу улечься по диагонали — она вдвое шире обычной двуспальной. Что ж, нормально для страны гигантов.
— Эбби, — прервала я, — спасибо, все прекрасно. Меня все устраивает.
— Извини меня за излишний энтузиазм, но я так счастлива, что кто-то будет жить зимой в доме. Я ждала тебя с огромным нетерпением. Все, ухожу, устраивайся.
Я проводила ее до крыльца. Она села на велосипед и обернулась ко мне:
— Зайди к нам на кофе, я познакомлю тебя с Джеком.
В первую ночь стихии разбушевались, словно приветствуя меня. Ветер грохотал в кронах деревьев, дождь барабанил по стеклам, крыша трещала. Я никак не могла уснуть, несмотря на усталость и очень удобную кровать. Снова и снова восстанавливала в памяти сегодняшний день.
Разгрузка машины оказалась делом еще более сложным, чем ее загрузка: чемоданы были разбросаны по всей гостиной. Когда я осознала, что мне нечего есть, у меня едва не опустились руки. Я бросилась в маленькую кухоньку. Шкафы и холодильник ломились от еды. Эбби наверняка мне об этом сказала, а я ее не поблагодарила. Стыд, да и только. Ужасно невежливо с моей стороны. Но я ее как-нибудь встречу и обязательно извинюсь. Малларанни действительно крохотная деревня, как она и говорила: главная улица, маленький супермаркет, автозаправка и паб. Никакого риска заблудиться, равно как и растратить все деньги с карточки в бутиках.
Прием, оказанный хозяйкой дома, привел меня в замешательство. Похоже, она рассчитывала на какие-то особые отношения, которые мне вовсе не нужны. Буду максимально оттягивать посещение, ведь я приехала сюда не для того, чтобы общаться с пожилой парой, да и вообще ни с кем знакомиться не намерена.
Я продержалась больше недели, не покидая дом, — запасов, сделанных Эбби, и привезенных сигарет мне хватило. К тому же все это время я потратила на то, чтобы разобрать вещи. Мне трудно было чувствовать себя дома, ничто здесь не напоминало о моей прошлой жизни. Уличные фонари не нарушали темноту ночи, а шум города не оживлял ее. Стоило стихнуть ветру — и тишина становилась гнетущей. Я мечтала, чтобы мои соседи (а они по-прежнему отсутствовали) устроили шумный праздник — тогда мне было бы легче уснуть. Назойливые ароматы рагу не имели ничего общего с запахом натертого паркета в нашей квартире, а обезличенные парижские магазины остались далеко.
Я уже жалела, что не вышла на улицу раньше — возможно, тогда удалось бы избежать в универсаме всех этих нацеленных на меня взглядов. Зачем прислушиваться, если и так понятно: я, незнакомка и иностранка, была главной темой их пересудов. Покупатели оборачивались, улыбались мне, кивали. Некоторые со мной заговаривали. Я бурчала что-то в ответ, потому что не привыкла здороваться с людьми, которых встречаю в магазине. Я бродила по отделам: здесь имелось все — продукты, одежда и даже сувениры для туристов. Впрочем, я была единственной, кто по глупости заглянул в этот отдел. Овечки присутствовали везде и во всех видах: на фарфоровых чашках, в мясном отделе — для рагу, и, естественно, в виде пряжи для свитеров и шарфов. Здесь этих зверушек выращивали, чтобы кормиться ими и одеваться в них. Использовали целиком и полностью, словно мамонтов в доисторические времена.
— Диана, рада встретиться с тобой. — Я и не заметила, как подошла Эбби.
— Добрый день, — ответила я, вздрогнув от неожиданности.
— Я собиралась сегодня зайти к тебе. Все в порядке?
— Да, спасибо.
— Нашла то, что тебе нужно?
— Не совсем, тут нет того, что я искала.
— Имеешь в виду свой багет и сыр?
— О… я…
— Не обращай внимание, я пошутила. Взяла все, что надо?
— Думаю, да.
— Пойдем, я тебя познакомлю.
Сияя улыбкой, она схватила меня за руку и стала подводить к разным людям. Я уже несколько месяцев не говорила со столькими людьми сразу. Их доброжелательность понемногу начинала действовать мне на нервы. По прошествии получаса светских реверансов мне наконец-то удалось направиться к кассе. Теперь я выдержу осаду как минимум дней десять. Мне так и не удалось найти предлог, чтобы отказаться от приглашения Эбби — не говорить же, что для визита к ней мне придется выйти из дому. Я лишь сумела выторговать несколько дней, чтобы морально подготовиться.
В доме моих хозяев было хорошо. Я удобно устроилась на диване перед ярко пылающим камином с чашкой обжигающего чая.
Джек оказался гигантом с белой бородой. Его спокойствие уравновешивало постоянную восторженность жены. С удивительной естественностью он налил себе пинту гиннесса в четыре пополудни. Регбисты, пожиратели баранины и любители темного пива, дополнила я про себя Феликсово описание. А темное пиво сразу же заставило вспомнить Колена.
Тем не менее мне удавалось поддерживать беседу, темой которой я с самого начала сделала хозяйскую собаку, Постмена Пэта, положившего лапы мне на плечи, как только я пришла, после чего прочно устроившегося на моих ступнях. Еще я долго болтала о всякой ерунде, главным образом о погоде, а точнее, о дожде и о том, какой у меня удобный коттедж. Потом я начала уставать.
— Вы здешние? — спросила я их в конце концов.
— Да, но мы жили в Дублине, пока я не вышел на пенсию, — ответил Джек.
— А чем вы занимались?
— Он был врачом, — перебила его Эбби. — Но лучше ты нам расскажи, чем сейчас занимаешься: это гораздо интереснее. А еще мне бы очень хотелось знать, почему ты решила похоронить себя в этой дыре.
«Похоронить», вот-вот, ответ содержался в самом вопросе.
— Решила поглядеть на эти края.
— В одиночестве? Почему с такой красивой девушкой никто не приехал?
— Оставь ее в покое, — заметил с укоризной Джек.
— Слишком долго объяснять. Ну, мне пора.
Я встала, подхватила куртку, сумку и направилась к выходу. Эбби и Джек последовали за мной. Похоже, все почувствовали себя неловко. Несколько раз подряд я спотыкалась о Постмена Пэта. Стоило открыть дверь, как он тут же выскочил на улицу.
— Не очень-то легко справляться с таким огромным младенцем, — сказала я (подумав при этом о Кларе).
— Ох, слава богу, он не наш.
— А чей?
— Эдварда. Нашего племянника. Мы его берем, когда он уезжает.
— Это твой сосед, — сообщила мне Эбби.
Я была разочарована. В конце концов мне удалось поверить, что в соседнем доме никто не живет, и меня это устраивало. Я не нуждалась в соседях. Мне казалось, что даже владельцы моего коттеджа живут слишком близко.
Они проводили меня до машины. В этот момент пес начал лаять и носиться во все стороны. Заляпанный грязью черный внедорожник остановился перед домом.
— Ну вот, легок на помине, — воскликнул Джек.
— Подожди пару минут, сейчас я вас познакомлю. — Эбби придержала меня за руку.
Племянник вышел из машины. У него было суровое лицо и высокомерный вид, и он не вызвал у меня никакой симпатии. Джек и Эбби направились к нему. Он прислонился к дверце, скрестив руки на груди. Чем больше я его рассматривала, тем более неприятным он мне казался. Ни намека на улыбку. Заносчивостью веет за километр. Такие часами торчат перед зеркалом в ванной, отрабатывая образ искателя приключений, которому наплевать, как он выглядит. Всем своим видом он показывал, что никто не смеет его критиковать.
— Ты как раз вовремя, Эдвард! — сказала Эбби.
— Да? А почему?
— Пора тебе познакомиться с Дианой.
Он соблаговолил повернуть ко мне голову. Сдвинул на нос солнечные очки, абсолютно бесполезные при таком тумане, и осмотрел меня с ног до головы. Я ощутила себя окороком на прилавке мясника. Судя по взгляду, его аппетит я не пробудила.
— Так уж и пора? А кто это? — холодно спросил он.
Я сдержалась, решила проявить вежливость и подошла к нему.
— Похоже, ты мой сосед.
Его лицо окончательно закрылось. Он выпрямился и заговорил с родственниками, полностью меня игнорируя:
— Я же говорил вам, что не хочу никаких соседей. Сколько она здесь пробудет?
Я постучала по его спине, как стучат в дверь. Он напрягся. Потом повернулся, я не отступила, но поднялась на цыпочки.
— Знаешь, ты можешь обращаться напрямую ко мне.
Он приподнял бровь, его явно раздражало, что я осмелилась с ним заговорить.
— Не вздумай звонить в мою дверь, — ответил он, бросив на меня взгляд, от которого я похолодела.
Наплевав на вежливость, он отвернулся, свистом подозвал собаку и направился в глубь сада.
— Не обращай внимания, — успокоил меня Джек.
— Он не хотел, чтобы коттедж сдавался, но это не его дело. Просто он не в духе, — поддержала Эбби.
— Да нет, он просто плохо воспитан, — пробормотала я. — До встречи.
Выехать я не могла — мою машину заблокировал сосед. Я нажала на клаксон и не отпускала его. Эбби и Джек расхохотались, а потом повернулись и ушли в дом.
В зеркале заднего вида я заметила Эдварда. Он подходил не спеша, затягиваясь сигаретой.
Открыл заднюю дверцу, подсадил собаку. Его неторопливость выводила меня из себя, я барабанила пальцами по рулю. Не глядя на меня, он щелчком отправил окурок в сторону моего лобового стекла. Покрышки завизжали, внедорожник тронулся, и на мою машину обрушилась волна грязной воды. Я едва успела включить «дворники», как он уже скрылся из виду. Мерзкий тип.
Нужно было что-то придумать, чтобы на прогулке всякий раз не промокать до нитки.
Сегодня я опять попала под дождь. Первое решение — отказаться от абсолютно бесполезного зонтика: за четыре дня у меня сломались четыре штуки. Второе решение — больше не доверять лучам солнца, которые исчезали с такой же быстротой, с какой появлялись. Третье и последнее — готовиться к выходу, когда идет дождь, потому что пока я натяну сапоги, три свитера, пальто и шарф, ливень может прекратиться и тем самым риск промокнуть снизится. Попробую все это проделать, когда соберусь гулять.
Моя методика сработала. Именно это сказала я себе, впервые усевшись на песок, чтобы посмотреть на море. Случай привел меня в правильное место — казалось, я одна в целом мире. Я закрыла глаза, шум волн, накатывающих на берег в нескольких метрах от меня, убаюкивал. Ветер истязал кожу и выдавливал слезы из глаз, легкие наполнялись кислородом, насыщенным йодом.
Вдруг что-то резко толкнуло меня назад. Я открыла глаза и увидела совсем рядом Постмена Пэта, который принялся облизывать мне лицо. Я встала с огромным трудом. Попыталась хоть как-то стряхнуть песок с одежды, и тут собака умчалась, заслышав свист.
Я подняла голову. В отдалении вышагивал Эдвард. Он наверняка прошел совсем рядом со мной, но не остановился, не поздоровался. Он не мог меня не узнать. И даже пусть так, но когда твой пес бросается на кого-то, элементарная вежливость требует подойти и извиниться. Я решила вернуться и не оставлять безнаказанным такое хамское поведение. Внизу тропинки, ведущей к коттеджам, я увидела, что его внедорожник устремился к деревне. Что ж, так просто он не отделается.
Я забралась в свою машину. Нужно было найти этого грубияна и объяснить, с кем он имеет дело. Вскоре я разглядела его грязную таратайку, припаркованную у паба. Я резко затормозила, выскочила из автомобиля и влетела в паб как фурия. Внимательно оглядела зал, чтобы найти свою жертву. Все взгляды обратились ко мне. Кроме одного.
Тем не менее Эдвард был здесь, сидел в одиночестве у стойки, склонившись над газетой, с пинтой гиннесса в руке. Быстрым шагом я направилась прямиком к нему:
— Ты за кого себя принимаешь?
Никакой реакции.
— Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь.
Он перевернул газетную страницу.
— Родители не научили тебя быть вежливым? Никто и никогда не позволял себе так поступать со мной, так что лучше тебе извиниться прямо сейчас.
Я чувствовала, как багровею от ярости. Он по-прежнему не считал нужным отрываться от своего чтива.
— Ты меня достал! — завопила я, вырывая газету у него из рук.
Он отхлебнул глоток пива, поставил кружку на стойку, глубоко вздохнул. Его кулак сжался с такой силой, что на руке вздулись вены. Он встал, впился в меня взглядом. Я подумала, что, возможно, зашла слишком далеко. Он схватил валявшуюся на стойке пачку сигарет и направился к месту для курения. По пути он пожал несколько рук, но ни разу не произнес ни слова и ни разу не улыбнулся, даже чуть-чуть.
Хлопнула дверь террасы. В тот момент, когда он встал, я затаила дыхание, а в пабе воцарилась тишина. Здесь собралось все мужское население деревни, и все они оказались свидетелями этой сцены. Я свалилась на ближайший табурет и подумала, что в один прекрасный день кто-нибудь должен будет преподать ему хороший урок. Бармен покосился на меня и пожал плечами.
— Эспрессо, пожалуйста, — попросила я.
— Здесь этого нет.
— У вас нет кофе?
— Есть.
Нужно будет поработать над произношением.
— Ну хорошо, с удовольствием выпью, налейте мне, пожалуйста.
Он улыбнулся и прошел в угол за стойкой. Поставил на нее кувшин со светлым напитком явно не из кофемашины. Да, с моим эспрессо случился облом. Я не могла понять, почему бармен, налив кофе, не отходит от меня.
— Вы собираетесь следить за тем, как я пью кофе?
— Просто хочу, чтобы вы расплатились.
— Не беспокойтесь, я непременно заплачу перед уходом.
— Здесь платят, перед тем как выпить. Английская система обслуживания.
— О’кей, о’кей.
Я протянула купюру, он любезно вернул мне сдачу. Рискуя обжечься, я быстро проглотила кофе и вышла. Что за странная страна, где, за исключением мужлана Эдварда, все люди любезны и приветливы, но при этом вас заставляют сразу оплачивать свой заказ. В Париже этого милого бармена поставили бы на место в мгновение ока. Правда, во Франции этот же самый бармен не был бы любезным и не выдавил бы из себя ни слова, не говоря уж об улыбке. О ней нечего и мечтать.
Я вернулась к старым привычкам. Больше не одевалась, ела что попало и когда попало. Часть дня спала. Если сон не шел, лежала в постели и наблюдала за небом и облаками — под одеялом было тепло. Тупо следила за глупостями на экране телевизора — они превращались в немое кино, когда текст шел по-гэльски. Разговаривала с Коленом и Кларой, разглядывая их фотографии. Словом, жила как дома, в Париже, но только без Феликса. Увы, столь желанное успокоение не приходило. Тяжесть, которая давила на грудь, не ослабевала, чувство освобождения не приходило. Я ничего не хотела, я даже больше не могла плакать. Время шло, и дни казались мне все более длинными.