Глава 4
– Ну уж нет! Это мой банан! Ты и так четыре штуки слопал.Я разорвала желтую шкурку и демонстративно откусила большой кусок. Бруно переступил с лапы на лапу и шумно вздохнул.«Жадина», – было написано на его морде.– Вовсе я не жадина. Это ты обжора, – возразила я. – И не надо так на меня смотреть.Эта собака ела все подряд: огурцы, капусту (в основном свежую, но годилась и квашенная, если не очень кислая), яблоки, арбузы.Арбузы мой пес ел, как человек: аккуратно выкусывал сочную мякоть, оставляя после себя ровные полумесяцы зеленых корок.Но больше всего (кроме мяса, конечно) Бруно любил бананы. Он виртуозно очищал их от кожуры и заглатывал целиком.Я неоднократно объясняла ему, что в слаборазвитых африканских странах на бананах вскармливают грудничков, и что не к лицу (или не к морде?) саксонскому аристократу уподобляться безголовым мартышкам из киплинговских джунглей. Но все было напрасно, так что солидная часть моего дохода уходила на бананы.– Ну, хорошо. Так и быть. После парка заглянем в магазин. Напомни взять с собой кошелек.* * *К сегодняшней прогулке я готовилась очень тщательно. Обычно я никогда не крашусь перед утренним променадом, но сегодня был особый случай.Я подвела глаза: неярко, но выразительно – чтобы собеседник не смог отвести от них взгляд. Накрасила губы розовым блеском с нежным клубничным ароматом. И не стала стягивать волосы в унылый хвост. Вместо этого я подкрутила их плойкой и оставила распущенными по плечам. Подумывала еще и надушиться, но потом все же решила, что это будет уже слишком.На голубых штанах после стирки не осталось никаких следов от зубов противного Фикса. Пока я завязывала шнурки на кроссовках, раздумывая, стоит или нет надеть куртку от спортивного костюма, Бруно просунул голову в ошейник и с кошельком в зубах встал у двери.На лавочке у подъезда уже собрались сплетницы со всего дома. Верховодила, как обычно, баба Таня. Мы с Бруно поздоровались персонально с каждой старушкой и уже нацелились было в сторону парка, когда баба Таня принялась во всех подробностях рассказывать нам о компании перевозбужденной молодежи, которая, то ли опившись, то ли обкурившись, уже вторую ночь не давала ей спать, распевая под окном непристойные песни и аккомпанируя себе на гитаре.Пришлось признаться, что ничего такого мы не слышали, поскольку наши окна выходят на другую сторону дома. Тем не менее пообещали разобраться в ситуации, и нас наконец-то отпустили.* * *Я почти бежала к тому месту, где мы с ним встретились. Нет, я была абсолютно уверена, что он туда придет, но все же боялась, что мы можем разминуться.Мы не разминулись – он был там. Сидел, развалившись на той самой скамейке, и беззаботно курил.Фикс, учуяв добычу, тотчас ринулся ко мне. Но на это раз я была готова к нападению и, подпустив поближе, с грозным криком топнула ногой. Он взвизгнул и отскочил в сторону. Трус!Бруно вопросительно посмотрел на меня, испрашивая разрешения приступить к ликвидации.– Не хочешь вони – не трогай клопа, – посоветовала я и направилась к скамейке.Он не встал при моем приближении, не бросился ко мне. Он даже не переменил позы! Так и сидел, откинувшись назад, курил и наблюдал за тем, как я подхожу.– Привет! – сказала я и грациозно опустилась на скамейку рядом с ним.– Привет! – отозвался он.Мы помолчали.– Как нога? – вежливо осведомился он.Я закатала отстиранную штанину и продемонстрировала ему свою идеальную ногу – идеальную не в смысле красоты (хотя у меня и с этим все в порядке), а в смысле здоровья.– Зажила, – доложила я.– Поздравляю, – сказал он, не выказывая ни малейшего волнения.Мы посозерцали мою лодыжку примерно с полминуты, и я вернула штанину на место.Снова воцарилось молчание. Он как ни в чем не бывало закурил новую сигарету.Мы сидели на скамейке, глядя прямо перед собой: он, абсолютно расслабленный, и я, натянутая как струна. Я все ждала, когда же он заговорит со мной, спросит о чем-нибудь. Но он, похоже, не собирался делать ничего подобного.Я ни черта не понимала. Все шло не так! Похоже, я его совсем не интересовала!«Пришел, увидел, победил», – это не только про Цезаря. Это еще и про меня. Так всегда было.Я встречала мужчину, решала, что он будет моим, и он становился моим. Причем, без особых усилий с моей стороны. Просто я принимала решение, глядела в глаза своей жертве (или не глядела – смотря по обстоятельствам), и все – готово!Где, когда, при каких условиях и как надолго – меня сроду не интересовало, что на этот счет думал тот, кого я выбирала. Решала я. Всегда.По вчерашний день включительно.Однако сегодня, чудесным майским утром, я, практически самая красивая женщина на планете, сидела на скамейке рядом с мужчиной своей мечты и с ужасом понимала, что совершенно ему не нужна. Он не обращал на меня ни малейшего внимания!А я-то как идиотка красилась, кудри крутила! Обхохочешься! Антонине точно плохо станет от смеха, если я ей об этом расскажу.Я прекрасно знала, как держать мужчину в постоянном напряжении, но понятия не имела, как это самое напряжение вызывать – в моем присутствии оно всегда появлялось само собой. Всегда, но сегодня!Я никогда не заигрывала с мужчинами, не строила глазки, не принимала эффектные позы и не складывала губки бантиком. Эти уловки из арсенала глупых кукол в моем случае были лишними. К тому же, меня не интересовали мужчины, на которых могли произвести впечатление подобные приёмчики.Но сейчас я была готова на все – даже строить глазки. И оттого, что я абсолютно не представляла, как это делается, я чувствовала себя беспомощной дурой.Полное фиаско! Сейчас он докурит свою сигарету, встанет, безразличным тоном бросит: «Пока!» и исчезнет навсегда, оставив мои красивые безжизненные останки на скамейке в дальнем углу заброшенного парка.Ну уж нет! Меня еще никогда не оставляли. Всегда оставляла я. И, похоже, это единственное, что я еще могу сделать, чтобы окончательно не потерять лицо.Так что я с хрустом потянулась, словно после хорошего отдыха, и встала, улыбаясь как ни в чем не бывало.– Ну, ладно. Мне пора. Чао!И пошла прочь, не оглядываясь, гордо подняв голову.* * *То, что мы с Бруно остались без бананов, выяснилось лишь на выходе из парка – будучи в растрепанных чувствах я забыла на скамейке кошелек.Первым порывом было вернуться.«Ни за что, – тут же отозвался внутренний голос. – И без бананов обойдетесь. Не хватало еще позориться».И я смирилась.Ближе к вечеру я вспомнила, что в кошельке, кроме пары тысяч, была и моя визитка, и решила, что еще не все потеряно. Если, конечно, этот тип не окажется мелким жуликом и не прикарманит мои деньги.* * *Вечером он не позвонил. И в воскресенье тоже. Значит, жулик.
Глава 5
– Ну что? Покорила? – поинтересовалась в понедельник утром Антонина.– Без комментариев, – сухо ответила я.– Не хочешь – не надо, – поджала губы подруга.Ну вот, она обиделась. Я вздохнула. Придется объяснить.– Не обижайся… Не то чтобы я не хотела рассказывать… Просто мне… даже не знаю, как сказать… стыдно, что ли.– Стыдно? – изумилась Антонина. – Я и не знала, что тебе может быть стыдно.Теперь настал мой черед оскорбиться:– Я что, по-твоему, – совсем бесстыжая?– Ну… Нет, конечно, – смутилась она. – Просто ты так редко задумываешься над тем, что вытворяешь. И я уж точно не помню, чтобы ты когда-нибудь чего-нибудь стыдилась. Что произошло?– Да в том-то и дело, что ничего не произошло! – чуть не завопила я.Что-то в последнее время у меня нервы стали совсем ни к черту…– Но ведь что-то же случилось? – не сдавалась подруга.Я вздохнула.– Случилось то, что я ему не понравилась.Ох, как, оказывается, непросто в таком признаваться!– О… – сделала круглые глаза Антонина. – Неужели такое возможно?И мне захотелось стукнуть ее по лбу большой круглой печатью.– Ну и… что? – она сгорала от нетерпения.– И все.Я уже жалела, что призналась.– Как это – все? И больше совсем-совсем ничегошеньки?– Совсем. Я просто встала и ушла. А он даже не окликнул.Мы помолчали.Подруга покусывала губы, явно подбирая слова.«Сейчас начнется», – поняла я.– Слушай, – осторожно приступила к делу Антонина. – А тебе никогда не приходило в голову, что женатый мужчина может и не хотеть заводить шашни на стороне? А? Даже с такой красоткой, как ты. А? Может, уже пора переключиться на холостых? Или хотя бы разведенных?– Тонечка, – ласково промурлыкала я. – Уж чья бы корова мычала…И моя подруга завелась с пол-оборота, как настоящий «Мерседес».Во-первых, она терпеть не может, когда ее называют Тоней. А уж за Тосю и вовсе убить может.А во-вторых, это был наш с ней давний и принципиальный спор.– Как ты можешь меня упрекать? – ее голос зазвенел близко к сверхзвуковому диапазону. – Ты же знаешь, у меня особый случай.Да, конечно. В отличие от меня у нее был особый случай. Как всегда.С год назад Глеб позвал меня на какую-то тусовку, а я прихватила с собой Антонину. Она в то время находилась в глубокой депрессии по причине отсутствия спутника жизни и отчаянно желала влюбиться. Хоть в кого: в красивого, страшненького, богатого, бедного – все равно. Единственным условием было неженатое положение кандидата.Так что энергичному, напористому и чертовски уверенному в себе Борису ничего не стоило покорить мою расклеившуюся подругу. А то, что он все-таки был женат, выяснилось слишком поздно.У него была большая семья (кажется, не то трое, не то четверо детей), и он вовсе не собирался оставлять жену. Однако и расставаться с Антониной не входило в его планы.Она неоднократно пыталась с ним порвать, захлопывала дверь перед его носом, но этот упертый мужик обладал уникальной способностью проходить сквозь стены. Причем каждый раз не с пустыми руками. Поэтому его неизменно впускали, прощали, а потом снова пытались выпроводить.За последний год моя упитанная подруга похудела на восемь килограммов, трижды сменила цвет волос и из жизнерадостной болонки превратилась в желчного фокстерьера.Я знала все подробности ее «Великой Несчастной Любви» и много раз уговаривала Антонину бросить этого проходимца. Она соглашалась, пыталась и…– Тебе легко говорить! У тебя же нет сердца, которое может болеть! – пожаловалась она надрывно. – А я люблю его!Все как обычно. Я слышала это тысячу раз.– Ты любишь не его, а то, что он может тебе дать, – принялась терпеливо объяснять я, тоже как обычно. – Однако заметь: он может, но не дает. А почему? Потому что ему это не нужно. У него и так все есть – и семья, и жена, и дети.Антонина поджала губы. А я продолжила:– Напомни, пожалуйста, сколько раз ты грозилась ему покончить с собой, если он не разведется?– Четыре, – нехотя ответила подруга.Все правильно. Мы собирались утопиться, отравиться, повеситься и под занавес выброситься из окна второго этажа аккурат в клумбу с настурциями.– А сколько раз он обещал тебе подать на развод?– Тоже четыре, – процедила сквозь зубы Антонина.– Ну и где этот развод?Молчание.– И потом, ты же в курсе, что счастья на чужом несчастье не построить. Ну, разведешь ты его, в конце концов. И что? Неужели ты сможешь спокойно жить с ним, зная, что где-то на другом конце города есть безутешная женщина, по ночам рыдающая в подушку, и ее несчастные дети, которые никак не могут уразуметь, куда делся их дорогой папочка?– Когда ты так говоришь, я прямо-таки нимб вижу вокруг твоей головы, – огрызнулась Антонина. – Отчего же тогда ты, такая правильная, живешь исключительно с женатыми мужиками?Ну, сколько раз можно объяснять!– Во-первых, Тонечка, – начала я очень ласково, – я не живу с женатыми мужиками. Я вообще ни с кем не живу, как ты знаешь. Потому что мой дом – это исключительно мой дом. А во-вторых, и это ты тоже прекрасно знаешь, я ни разу в жизни не пыталась разрушить чью-либо семью. Я встречаюсь – заметь, встречаюсь, а не живу! – лишь с теми, кому нужно всего лишь то же, что и мне: дружеское общение. И никаких обязательств.Насмешливое фырканье в ответ.– Да-да, именно общение. И не надо фыркать. Да, признаюсь, я сплю с ними. Иногда. Но по большому счету мне всего лишь нужен интересный собеседник и спутник для культурных мероприятий. Потому что в отличие от тебя, моя дорогая подруга, я живу насыщенной культурной жизнью.И это была чистая правда. Я люблю искусство глубокой преданной любовью и ни за что не пропущу ни одну мало-мальски значащую премьеру или выставку.– А как же несчастные женщины, рыдающие в подушку? – ехидно поинтересовалась Антонина.– В моем случае нет и не может быть никаких несчастных рыдающих женщин, – отрезала я с уверенностью, которой на самом деле вовсе не ощущала.Если честно, я старалась об этом не думать, искренне надеясь, что жены моих мужчин ни о чем таком не догадывались.С другой стороны, если эти глупые курицы были настолько бестолковы, что позволяли своим мужьям заводить шуры-муры на стороне, то это уже были не мои проблемы.Антонина помолчала, задумчиво покусывая мою любимую шариковую ручку.Она всегда грызла шариковые ручки, когда размышляла, а размышляла Антонина много. А если она их не съедала, то теряла. Так что у нас был постоянный перерасход по статье «Канцтовары».– Знаешь, – заявила подруга после паузы, – ты все-таки нечто. Не могу сказать, что ты абсолютно беспринципна, потому что кое-какие понятия у тебя все же имеются. Да и не мне, если честно, тебя судить. Но ты определенно странная… А кроме того, ты возвела такую высокую стену вокруг своего хрустального замка, что ни один нормальный принц на нее просто не вскарабкается.– Мне не нужны нормальные принцы. Мне вообще никто не нужен, – ответила я.– А как же он? – спросила Антонина.Он… Я помрачнела. А был ли мальчик?– А что он? Он, похоже, спер мой кошелек.Вот тебе и принц.* * *Неделя прошла как обычно, не считая того, что я все это время находилась в угнетенном состоянии. Конечно, я скрывала это, как могла, но Антонина чувствовала мое настроение и старалась не приставать. Лишь один-единственный раз она позволила себе какую-то невнятную сентенцию про избалованного ребенка, в кои – то веки не получившего очередную игрушку, но я проигнорировала ее замечание.Честно говоря, мне было очень сильно не по себе. Ведь никогда до этого меня не постигала подобная неудача. Я всегда была абсолютно уверена в своих силах. А тут…К концу рабочей недели я, наконец, поставила жирный крест на своем крестоносце – уж простите за каламбур – и окончательно успокоилась. А потом позвонила Глебу и позвала его на открытие очередной выставки.
Глава 6
В четверг вечером в агентство заглянул Валера Лосев, старинный знакомый и тайный поклонник моей подруги.Точнее, это он думал, что тайный. И вот это было самое удивительное, потому что Валера Лосев был профессиональным психологом, сотрудничавшим с правоохранительными органами. И уж с его-то опытом не знать, что тайное всегда становится явным…Много лет назад они с Антониной вместе учились в университете на психологическом. Правда, потом моя подруга, чтобы прокормить семью, переквалифицировалась в бухгалтера. А вот Лосев как-то перетерпел, выжил, и теперь процветал – у него была собственная частная практика. Мы сотрудничали с ним и совместно проводили различные тренинги и семинары по подбору кадров и управлению персоналом.Лосев давным-давно, еще со времен университета, сох по Антонине и свято верил, что она ни о чем таком не догадывается. Разумеется, она все знала и бессовестно этим пользовалась.Там была какая-то темная история.Кажется, они встречались недолго. Потом что-то случилось, какая-то ужасная непоправимая ошибка, и все кончилось. Лосев попытался реабилитироваться, но у него ничего не вышло.Со временем Антонина сменила гнев на милость, снова стала называть его Лосиком, но ближе вытянутой руки уже не подпускала.Валера был рад и этому. Он уверил себя, что все прошло, былого не вернуть, и надо жить дальше. Бедолага думал, что у них теперь дружба.А Антонина на полном серьезе считала его своим рабом и эксплуатировала по-черному.Именно Лосик организовывал ее бесконечные переезды с квартиры на квартиру – следствие многочисленных разводов. Это он пристроил Антонининых детей в престижные школы: сына – в технический лицей, дочь – во французский коллеж. Когда детям захотелось собаку, именно Лосев нашел для них сначала немецкого дога Бруно, а затем Теренса, толстого белого лабрадора.У него были знакомые во всех организациях города и на всех этажах власти. Он мог достать любую вещь и организовать любое мероприятие.Единственным, что оказалось ему не по зубам, была Антонина.* * *– Привет, девчонки! – пропел Валера, вплывая в мой кабинет.Не знаю никого, кому бы так шел светло-бежевый цвет. И совершенно не представляю, как ему удавалось в мятом льняном костюме выглядеть английским аристократом.Если вы подумали, что Валера Лосев был ботаником, то ошиблись. Лосев был настоящим городским пижоном, прекрасно разбирался в модных тенденциях и с удовольствием покупал и носил шикарные вещи.Я с тайной завистью ощупывала его кашемировые джемпера и сетовала, что никак не могу подобрать для себя что-либо похожее. Мы с ним были готовы часами обсуждать технологии итальянских обувщиков и буквально упивались родством душ.А Антонина в припадке плохого настроения любила повторять, что мы просто близнецы – оба хищники и прожигатели жизни.На счет себя я бы, разумеется, так не сказала, но то, что Лосев брал от жизни все, сомнению не подлежало. Но я его не осуждала. Возможно, он таким образом компенсировал свою неудачу с моей подругой.Одно время, совсем недолго, я даже подумывала завести с ним роман, но, во-первых, он был неженат, а во-вторых, это все равно, что спать с братом. К тому же я чувствовала, что Антонине это вряд ли понравится. Так что я оставила эту затею. К всеобщему спокойствию.– Как дела, приятель? – спросил Валера, теребя Бруно за ухо.Бруно поморщился от такого панибратства (он не любил фамильярностей), но стерпел. А Лосев непринужденно опустился в кресло и положил ногу на ногу, демонстрируя отличную новую пару замшевых мокасин. Перехватил мой восхищенный взгляд и самодовольно ухмыльнулся. Пижон!Ни за что не спрошу, что за марка.– Ну? Что новенького? – поинтересовался Валера.Я замялась, и Антонина с воодушевлением принялась рассказывать ему о подготовке к нашему очередному совместному семинару – на этот раз по мотивации персонала торговых предприятий.Когда Антонина закончила, Лосев начал задавать каверзные вопросы, на которые она с легкостью отвечала. Валера докапывался, Антонина отбивалась. Он заходил с другого бока, она парировала. В общем, оба получали истинное удовольствие от общения.В другой раз я бы тоже в этом поучаствовала. Но сегодня у меня почему-то не было никакого настроения.В разгар прений зазвонил телефон, и я меланхолично взяла трубку.– Алло?– Я могу услышать Резникову Инну Алексеевну? – спросил знакомый голос, и я задохнулась.Меня бросило сначала в жар, потом в холод. В висках запульсировало, в ушах зашумело.– Я вас слушаю, – с трудом выдавила я, придя в себя через несколько секунд и стараясь говорить безразличным тоном.Прошла почти неделя. Интересно, как он будет выкручиваться? «Я был в Антарктиде, спасал пингвинов»? Наверняка, что-нибудь в этом роде.– Извините, что не позвонил раньше, – сказал он без тени сожаления в голосе, – но я только сегодня обнаружил в вашем кошельке визитку с телефоном. Похоже, в первый раз я невнимательно смотрел, потому что ее не заметил.Тупица! Я тут же его простила. Но не собиралась ему этого говорить.– Готов вернуть вам ваше добро. Могу завезти. Или сами заберете?Вот тут уж я была в своей стихии. И если это наивно-нахальное существо полагало, что я немедленно кинусь ему на шею, то оно здорово ошибалось.– Спасибо, что позвонили, – равнодушно отозвалась я. – Честно говоря, я уже и не надеялась…На том конце провода, кажется, поперхнулись от такой наглости, а я продолжила:– К сожалению, сегодня я занята. Да и завтра скорее всего не получится…Я упивалась своим триумфом. Но меня быстро вернули с небес на землю.– Ну что ж, – буркнул он. – В конце концов, это вам нужно. Позвоните, как надумаете. Надеюсь, у вас телефон с определителем номера.И тут я испугалась.– Нет-нет, подождите секундочку, – пролепетала я, запаниковав. – Давайте все же встретимся. Завтра. Скажем, часов в восемь.– Утра?Бестолочь.– Вечера.– Минутку…Я слышала, как он шуршит страницами ежедневника.– Подойдет. Где?– М-м… Возле центральной библиотеки, – брякнула я, не подумав толком.А что? Сильный ход. Главное, нестандартный. Да и мне близко от дома.– Договорились, – согласился он. – До встречи.Я не успела больше ничего сказать, как в трубке раздались гудки.Нет, это что-то невероятное! Да кем он себя считает?Ну, ничего. И не таких обламывали. Я придумаю, как тебя приручить.Положив трубку, я обнаружила, что Антонина и Валера внимательно на меня смотрят.– Все хорошо? – спросил Лосик.Его длинное породистое лицо выражало искреннее участие. В отличие от Антонининого.Я кивнула, не в силах говорить.– Это он? – прищурилась Антонина.Я снова кивнула, чувствуя, как улыбка против воли расползается по всему лицу.– Фу, – с отвращением сказала Антонина. – Ты бы видела себя сейчас. Облизываешься, как кошка на горшок сметаны.Возможно. Но мне было все равно.– Ну что, подруга? Жизнь-то, похоже, налаживается? – подмигнул мне Валера.Вот он меня понимал.– Слушайте, вы! Вы оба омерзительны, – заявила Антонина. – Хищники!
Глава 7
Судьба предоставила мне еще один шанс, и я твердо намеревалась им воспользоваться.Кажется, я начала понимать, почему у нас с крестоносцем ничего не вышло в первый раз.Дело в том, что он действительно был очень привлекателен и наверняка привык, что девицы сами вешаются ему на шею. С другой стороны, я тоже не уродина и привыкла, что липнут ко мне, а не наоборот. Вот и получилось, что два красивых человека посидели на лавочке, каждый в надежде, что другой проявит инициативу, и, ничего не дождавшись, разошлись в разные стороны.Мне это объяснение нравилось больше всего. Конечно, могли быть и другие варианты, но я предпочитала о них не думать. Кому приятно размышлять о том, что, возможно, ты просто не интересен другому человеку?* * *В пятницу рабочий процесс пошел коту под хвост, поскольку я весь день мысленно готовилась к нашей встрече.Сначала я решила предстать пред ним в образе роковой дивы: красное платье, сидящее на мне как вторая кожа, копна распущенных волос, десятисантиметровые шпильки.Потом подумала, что это слишком, особенно на фоне центральной библиотеки, и решила заменить красное платье на строгий серый костюм, а лаковые шпильки на удобные замшевые лодочки. Волосы можно будет собрать в высокий пучок.Нет. Опять не то. Буду похожа на училку. Что же делать?Так, спокойно! Без паники! Мало ли, чего хочу я. Надо понять, чего хочет он. Если он ждет, что я сделаю первый шаг – я сделаю. Понятия не имею какой, но сделаю.А что, если предпринять что-нибудь неожиданное? То, чего он никак не ждет? Ну, скажем, он рассчитывает, что я буду его очаровывать. А я не буду! Что, если сделать вид, будто мне от него ничего не нужно, и просто приятно пообщаться? Может, стоит для усыпления бдительности прикинуться этакой простой славной девчонкой и именно этим и заинтересовать его?Гениальный план.Проблема была в том, что я совершенно не представляла, как это – прикинуться простой славной девчонкой.Часам к трем, когда мое состояние приблизилось к паническому, я позвонила Лосеву и после пары незначащих фраз спросила его в лоб:– Вот скажи мне, как психолог. Что нужно сделать, чтобы понравиться мужчине, который нравится тебе?– Мне? – хмыкнул он.– Лосев, не прикидывайся идиотом! – в полном отчаянии зашипела я. – У меня на это нет времени, и к тому же нервы ни к черту.– Да ладно тебе, я пошутил, – испугался Валера. – В чем проблема-то?Я глубоко вдохнула и попыталась взять себя в руки.– Проблема в том, что я встретила человека, а он… Ну, в общем, он не проявил ко мне никакого интереса. А я очень хочу его заинтересовать. Скажи, что мне делать?– Ну… – задумался психолог. – А ты уже пыталась что-нибудь предпринять?– Пыталась, – призналась я.– Что именно?Хм…– Я пыталась быть неотразимой.– Неужели это не сработало? – хохотнул Лосев, и я снова ощутила нестерпимое желание его прибить.Интересно, все психологи – садисты?– Шучу, – посерьезнел он, почувствовав реальную угрозу в моем молчании. – Скажи, как ты хочешь его заинтересовать?– То есть? – не поняла я.– Я имею в виду, в сексуальном плане или чисто по-человечески?Ого! Я и не задумывалась об этом!Черт с ним, с сексом. Это всегда успеется.– По-человечески, – решила я.– Ну что ж. Тогда все просто, – сказал психолог. – В действительности, любому человеку по-настоящему интересен только один объект – он сам. Поэтому, если ты при общении не будешь перетягивать одеяло на себя, а будешь демонстрировать искренний интерес ко всему, что он изволит говорить (и ко всей его персоне в целом), то он обязательно почувствует, как ему с тобой комфортно. Как с тобой хорошо. Отсюда обязательно вытекает симпатия. Так что остается только закрепить и развить успех.– А как?– Не знаю. Все зависит от обстоятельств. Действуй по обстановке.Легко сказать. Ладно, придется попробовать.– И еще, – добавил Валера. – Не пытайся на него давить. Если почувствуешь, что он внутренне сопротивляется – отступи. И вообще, не показывай явно свою заинтересованность. Оставь за ним свободу выбора, хотя бы иллюзорную. Пусть он думает, что последнее слово за ним. Даже если это не так.Лосев снова хмыкнул, но на этот раз я не среагировала. Мне было о чем подумать.– Ладно. Кажется, я поняла. Спасибо за помощь.– Всегда пожалуйста. Расскажешь, чем дело кончится?– Обойдешься, – сказала я и выключила сотовый.