– Мое дело, – отрезала Наташка. – У меня хоть мужик есть. А ты от голодухи совсем озверела.
Светка рассмеялась:
– Да если бы я захотела, у меня таких Аликов было бы каждый день по свежему. – И добавила со вздохом: – Дура ты, Наташка.
Два дня провалялась дома. Думала, что делать, куда бежать. В торговлю не хотелось, хоть убей. Ни под каких Аликов, Фазиков и Тимуров. А куда еще поддаться?
Как-то поехала на Арбат – прогуляться. Дома совсем тошно стало. Шла себе прогулочной походочкой, ела мороженое и глядела по сторонам. Ее окликнули – она обернулась. За шатким столиком со всякой сувенирной ерундой стояла Катька Лебедева, одногруппница из института. Разговорились, понятное дело. Катька рассказала, что торгует здесь уже пять лет. Бизнес идет неплохо, и даже очень. Предложила выпить кофейку в кафешке напротив.
– А прилавок? – удивилась Светка.
– Присмотрят, – махнула рукой Катерина. – Здесь у нас знаешь какая взаимовыручка? Все как братья и сестры. Кто не состоит, конечно, в более интимных отношениях. – И Катька рассмеялась.
Сели в кафе, заказали по салатику и кофе. Катьку здесь все знали – оно и понятно. Она рассказала, что вышла замуж, познакомились здесь, на Арбате. Парень хороший, москвич. Есть квартира в Чертанове, но к квартире прилагается свекровь, тетка до жути вредная. Правда, сидит с Катькиной дочкой – и за это спасибо. Муж – художник, рисует шаржи. Мечтают накопить на квартиру. Но, понятно – цены такие… Вряд ли получится. Катька тем не менее не горевала. Есть жилье, есть работа, есть дочка и любимый муж. Спросила, как дела у Светки. Та тяжело вздохнула и поведала подруге свою невеселую историю.
– Значит, так, – сказала Катька. – У меня еще в Измайлово прилавок есть – бусы, браслеты и серьги, все из янтаря. Делает это потрясающая тетка, самоучка. Но торговать сама она не хочет. А кого ни возьму – только в убыток. Пойдешь ко мне?
Светка молчала.
– Я поняла, – сказала Катерина. – В торговлю не хочешь. Но это не Лужа, да и не рынок. Атмосфера там творческая и дружеская. Ребята – либо художники, либо «при». Публика веселая и интеллигентная, и покупатели такие же. Иностранцев много. Не работа – удовольствие. Я бы сама там стояла, но боюсь потерять точку на Арбате, без меня тут все загнется. Платить буду за выход и проценты. Не волнуйся, не обижу, потому что понимаю, что и ты меня не обманешь. Комнату снимешь в тех краях, на первое время денег одолжу, потом отдашь. В общем, соглашайся, Светка! Не пожалеешь!
– А куда мне деваться? – вздохнула та.
– Ну, ты и нахалка! – рассмеялась Катерина.
Встретились на следующий день, поехали в Измайлово. Место было неплохое – на центральной аллее. За прилавком стояла молодая девица со скучающим видом и сигаретой в зубах.
– Курим, значит? – зашипела Катька.
Девица вздрогнула и бросила бычок.
– Ну, и какие успехи? – зловеще продолжила Катерина.
Девица хмыкнула носом и пожала плечами. Катька окинула цепким взглядом прилавок и сказала:
– Понятно. Собирай манатки и проваливай.
Девица начала суетливо собираться. Катька молчала и смотрела в сторону.
– До свидания! – прошелестела неудавшаяся продавщица.
Катька промолчала.
– Сурово ты с ней, – усмехнулась Светка.
– Одни убытки с этой дуры, – скривилась Катька и бодро сказала: – Ну а теперь встаем.
– Прямо сейчас? – испугалась Светка.
– А чего время терять? Раз уж приехали.
Они зашли за прилавок, и Катька начала мастер-класс. Светка только диву давалась. За два часа подруга продала два браслета, трое бус и три пары серег. Подошла группка иностранцев.
– Это поляки, – прокомментировала Катька. – Ничего не купят. У них своего янтаря завались. Так что особо силы не трать. Эти из интереса лыбятся. А вот этот – наш клиент. Америкос. – И Катька начала кокетничать с выгодным покупателем – разумеется, на английском. Тут и шутки, и прибаутки. Впарила бусы – для престарелой матушки. А в подарок – маленькую матрешку. Американец пришел в восторг и прикупил еще браслет.
– Матушка будет счастлива, – убеждала его Катька, называя янтарь осколком солнца.
– Поняла? – под вечер спросила она Светку.
Светка печально вздохнула:
– Ты гений, Кать. У меня так вряд ли получится.
– Ха! – ответила довольная Катька. – Не боги горшки обжигают. В общем, завтра приступишь. – И научила некоторым премудростям: – Во-первых, улыбка до ушей. Во-вторых, в уши, на шею и пальцы – свой товар. В-третьих, в коробке – мелкие сувениры, для хороших покупателей и иностранцев. У тебя получится, я не сомневаюсь.
Светка вышла на работу через два дня, как только нашла комнату. Особо не привередничала – главное, чтобы было близко от работы. Взяла с собой бутерброды. Чай и кофе продавались на месте. Надела на себя кучу янтаря и встала за прилавок. Познакомилась с соседками. Та, что справа, Тоня, торговала фигурками из цветного стекла: птичками, бабочками, белочками, цветочками. Недорого и симпатично. Покупателей – лом. Левая, Рая, торговала вместе с мужем дымковской игрушкой. Этот товар тоже шел неплохо. И Рая, и Тоня помогали Светке – советами, разумеется, но все – польза. Обстановка была и вправду вполне дружелюбная. Светка нервничала – ни одной продажи. Товарки ее поддерживали: не все сразу. А к вечеру она продала целый комплект: серьги, бусы и браслет – симпатичной даме лет семидесяти. Та убеждала, что янтарь имеет целебные свойства: помогает от давления и головных болей. Светка взяла это на вооружение. В общем, недели через две дело пошло. Светка освоилась, стала побойчее. Катюха на нее не нарадовалась. Через три месяца Светка сняла однокомнатную квартирку – крохотную, плохонькую в хрущобе на первом этаже, но зато отдельную. Никто мозг не выносит. Приходишь домой – тишина. Пельмешек сваришь, чайку нальешь – и к телевизору. Через полгода вернисаж стал родным домом: всех знает, со многими приятельствует. Публика веселая, невредная. Да и покупатели – не лужниковские хабалки, которые за рубль готовы удавиться. Как-то сходили с Тоней в кино, пару раз посидели с Катюхой в кафешках. Жизнь была вроде бы и неплохая – грех жаловаться. Но одиночество… Как Светке хотелось семью – мужа, детишек! Смотрела на Катькину дочку, и сердце замирало.
А к весне у нее начался сумасшедший роман. Его звали Алан, и был он осетин: черные волосы, синие глаза. Красив, как бог. Алан возил из Таджикистана, Туркмении, Азербайджана, Турции ковры. Покупали их в основном иностранцы. Бизнес шел прекрасно. Через месяц Светка переехала к Алану – тот снимал прекрасную большую квартиру с хорошим ремонтом. А к лету она поняла, что беременна. Они расписались. Алан уговаривал ее сидеть на хозяйстве, и она с радостью согласилась. Денег на жизнь вполне хватало. В июне поехали в Турцию – Алан по делам, а Светка отдыхать. Целый день валялась на море, объедалась фруктами, а вечером приезжал муж, шли ужинать в ресторан. Светка была счастлива, наверное, впервые в жизни. Так счастлива и так спокойна, что даже становилось страшно – казалось, так не бывает. Вернулись в Москву. Светка целый день драила квартиру, готовила обед, пекла пироги. Впервые почувствовала себя женщиной, а не ломовой лошадью.
Алан, конечно же, как всякий кавказский мужчина, хотел мальчика. Тем более – первенец. Светка молила бога, чтобы так и было – очень хотелось угодить мужу. На ультразвуке попросила, чтобы пол ребенка не говорили. Ровно в срок родила парня – крупного и крепенького, абсолютную копию отца. Муж был на седьмом небе от счастья. Из Владикавказа приехали мать и родная сестра Алана – помогать. Светка была еще очень слаба. Мать готовила обеды и пекла потрясающие осетинские пироги – с мясом, картошкой и сыром. Сестра Заира возилась с малышом. Светке не давали ничего делать: лежи, отдыхай. Восстанавливайся после родов. Алан каждый день приносил цветы. Через месяц свекровь и золовка уехали – у всех семьи, хозяйство. На смену им приехала Светкина мать. Алан был с тещей очень уважителен – на Кавказе принято с пиететом относиться к старшим. Мальчишку все обожали. Назвали Русланом. Светка просидела с ребенком до года, а потом захотела на работу. Алан был, конечно, недоволен, но жене не перечил – уважал. Из Осетии приехала его незамужняя младшая сестра, она и стала нянькой маленькому Русланчику. Светка пошла помогать мужу. Алан мотался за товаром, она торговала. Бизнес пошел еще лучше. Однажды Светка сказала мужу, что пора открывать свой магазин. Хватит на улице мокнуть под дождем и мерзнуть под снегом. Алан сомневался – потянем? Она уверяла, что не надо трусить, пришло время продвигаться вперед. Сняли помещение в хорошем месте, в раскрученном торговом центре. Дали рекламу. Вложили все деньги. Алан нервничал, но Светка была уверена, что все будет хорошо. Через полтора года расширились – взяли большую площадь, наняли продавцов. Бизнес Светка жестко контролировала – без этого никуда. Чуть отпустишь вожжи – пиши пропало. Через три года купили квартиру в новом доме, трехкомнатную, с огромной кухней-столовой. Не в центре, конечно, но в хорошем зеленом районе. На лето Русланчика отправляли к бабушке на море. А Светка опять ждала ребенка. На сей раз все хотели девочку. Светка работала до последнего дня. Алан говорил, что она родит в магазине, откусит пуповину, завернет ребенка и встанет за прилавок. Родилась девочка. В общем, теперь был полный комплект. Все были счастливы. Каждую ночь перед сном Светка молилась. Своими словами – никаких молитв она не знала. Она просила Господа оставить все, как есть. Она не боялась трудностей – жизнь закалила – сколько всего нахлебалась! Не ложкой – половником. Только бы все были сыты и здоровы! А уж она приложит все усилия.
* * *Дементьев сошелся с рыжей продавщицей Лидой. Она была разведенкой и жила с двумя детьми и старухой матерью. Бывший муж, алкаш, разумеется, раз в неделю приходил к ней в магазин и требовал бутылку. Алиментов не платил ни копейки, нигде не работал. В общем, забулдыга забулдыгой. Лидка плакала и жаловалась, что он ее совсем достал. Дементьев с ним разобрался. Бывший муж сгинул, а Лидка Дементьева зауважала. Встречались они у него, но на ночь Лида не оставалась – мать устраивала скандалы. Лида забегала к нему после работы, готовила немудреный обед и убегала. С работы Дементьев уволился – надоело мотаться в Москву. Помогал Лидке разгружать товар, она ему за это подбрасывала немного денег. Летом продавал на базарчике то землянику, то чернику, собранные в лесу, или кукурузу и горох – ездил подальше, в поля, обкрадывал, так сказать, родное сельское хозяйство. А в августе начинались грибы. И это было самым прибыльным делом.
Конечно, пил. Лидка его не корила. Не алкоголик ведь – так, тихий пьяница. Не буянит, не скандалит. Руки не распускает. В доме чисто. Сам себе стирает и гладит. Копейку заработать не отказывается. А где взять другого? Чтобы совсем не пил? Лидка искренне считала, что таких вообще на свете не бывает. И еще она считала, что ей крупно, просто несказанно повезло. Сколько баб одиноких мается без всякой надежды на лучшую долю.
Редко – приблизительно раз в год – на дачу приезжал хозяин, Борька Шапиро. С хозяйским видом осматривал ухоженный участок и прибранный дом, оставался доволен и приговаривал: «Ну, ну». И каждый раз у Дементьева замирало сердце – вот сейчас Борька его попросит освободить помещение. Но этого не происходило. На лето Борькина жена Сонечка уезжала с ребенком к свекрам в Америку, там для нее и любимого внука снимали дом на океане.
Борька с Дементьевым выпивали: обычно Борька привозил хороший армянский коньяк. Долго молчали – говорить особенно было не о чем. Однажды Борька спросил:
– Так и собираешься жить дальше?
– Как? – резко спросил Дементьев.
– Да вот так, по течению, – объяснил приятель. – Неужели ничего не хочешь в жизни изменить?
– Не-а, меня все устраивает. Я даже, можно сказать, вполне счастлив.
Борька тяжело вздохнул.
– Не веришь, – усмехнулся Дементьев.
– Не верю, – подтвердил Борька.
– А вот это зря, – со злостью проговорил Дементев. – Я вполне счастливый человек. Живу, как хочу, никому ничего не должен, кроме тебя, разумеется. Хожу в лес, купаюсь в речке. Сплю, когда хочу. Когда хочу – есть теплая баба под бочок. Чем не жизнь?
– Ты же спиваешься, Витька, – грустно констатировал Борис. – Тихо и планомерно.
– Деградирую, в общем, – кивнул Дементьев, а потом разгорячился: – Куда мне податься, Борь? Скажи, куда? Квартиры нет. Ребенка не показывают. На работу по специальности я, как ты понимаешь, не устроюсь. Богатых родителей у меня – ты уж извини – нет. Родни – тоже. Никого у меня нет. И ничего. Есть простая русская баба. Иногда – простая до отрыжки. Но любит меня – это наверняка. Так, как никто не любил. И не предаст. – Он затушил сигарету, встал и подошел к окну.
– Тебя еще Светка любила, – тихо сказал Борька.
– Кто? – обернулся Дементьев и рассеянно протянул: – А, ну да.
Борька уехал, а он не спал всю ночь. Ком в горле, слезы дурацкие. Стыдно, ей-богу. Грех на жизнь жаловаться. А на судьбу… Так она у каждого своя. Дементьев был фаталистом.
* * *Светка с мужем решили строить дом – опять ждали ребенка. Трое детей – квартира уже маловата. Да и вообще, дети должны жить на природе. Участок, конечно, искали в ближнем Подмосковье – быстрее добираться до работы. Светка хотела, чтобы он был большой и светлый: березы и сосны, кусты жасмина и сирени и – большая поляна. На поляне будут играть дети, а на березах будет висеть гамак. Светка станет лежать в гамаке и смотреть на детей. В тени можно поставить большой стол. Алан будет жарить шашлык, и по всему участку станет медленно расплываться теплый и вкусный дух семейного очага. Потом все сядут за стол, дети примутся уплетать мясо, а они с мужем выпьют по бокалу холодного красного сухого вина – друг за друга, за здоровье всех близких. За детей и еще – за любовь. И будут смотреть в глаза друг другу.
Дом надо строить деревянный – никакого кирпича – и светлый: деревянные стены и полы, высокие окна, камин, возле которого по вечерам сможет собираться семья. Светлая спальня – белые льняные шторы, теплый свет, цветы в высоких и прозрачных вазах.
«Все так и будет», – решила Светка и рьяно взялась за поиски участка. Узнала, что сосны – это Казанка. Почва там песчаная, никакие дожди не страшны, все тут же высыхает. К тому же старые поселки, приличные люди, а не нувориши с замками до небес. Вечерами она сидела в Интернете, копалась в газетах, выписывала адреса, созванивалась с хозяевами и агентами. С утра начинала свои объезды. Оказалось, что дело это ох какое непростое: то ей не нравится, то цена кусается, то железную дорогу слышно. Однажды нашла подходящее – все хорошо, все устраивает. Запала. Мужа свозила – он тоже одобрил. Уже задаток повезла, а хозяева передумали. Жалко стало семейное гнездо. Светка упрашивала, умоляла. Цену подняла. Они ни в какую. А надо было торопиться, пока живот на нос не полез.
День был солнечный и теплый. На небе – ни тучки, сплошная беспредельная синева, какая бывает только в июле. А на дворе, между прочим, самый конец августа, последние летние денечки. Светка взяла с собой бутерброды и бутылку морковного сока. Есть ей хотелось постоянно. С дорогой тоже повезло – до самой Удельной проскочила почти без пробок. Нужный адрес нашла легко – почти не плутала. Зашла на участок и обмерла: это было абсолютно то, что она намечтала, как будто Боженька подсмотрел. Высокие, стройные сосны. Целый березовый подлесок. Огромная лужайка. У крыльца кусты жасмина. У забора – сирень. Узкая, извилистая дорожка вела к старому, ветхому дому в глубине участка. Хозяйка улыбнулась:
– Ну, дом, как я понимаю, вас не интересует.
Светка кивнула и несколько раз обошла участок. От потрясения молчала. Хозяйка предложила зайти в дом, отдохнуть и выпить чаю. Сели на маленькой кухоньке. Хозяйка рассказывала, что это дом бывших свекров. С их сыном она развелась еще в молодости, вышла второй раз замуж очень удачно, родила дочку и сына. Бывший муж так свою жизнь и не устроил. Долго болел, был совсем одинок. Она иногда приезжала к нему, привозила продукты. Когда он умер, вскрыли завещание, и оказалось, что дом и квартиру он завещал ей. Она была сильно удивлена и, конечно, счастлива. В квартире будет жить ее дочь, а она сама собирается переехать к сыну в Бельгию, так что деньги от продажи дачи пойдут ему, чтобы он мог купить нормальный дом или квартиру. К даче этой она совершенно не привязана, продавать ей ее совсем не больно. А бывшему мужу она поставила роскошный памятник из белого мрамора. Ходит туда часто и кланяется ему до земли. Светка даже не стала торговаться – боялась спугнуть такую удачу. Назавтра договорились встретиться у нотариуса и оформить задаток. На прощание хозяйка дала ей целую корзину крупных, крепких яблок с ярко-красными бочками. Светка еще раз обошла участок и у калитки глубоко вздохнула – уходить ей не хотелось. Она села в машину, закрыла глаза и откинула голову. Потом встряхнулась, посмотрела на часы и решительно завела мотор. У станции заметила небольшой базарчик: за деревянным прилавком стояли несколько бабулек и пара мужиков. «Остановлюсь, куплю свежей зелени и местной, с огорода, картошки». Она вышла из машины и подошла к торговцам. У маленькой, круглой, как колобок, бабульки купила укроп, петрушку, мелкую морковку и картошку – с шероховатой кожицей и фиолетовыми глазками.
– Синеглазка, – важно сказала бабулька. – Самая рассыпчатая и белая. Счас уже такую не содют.
У маргинального вида мужичка, в надвинутой по самые брови старенькой кепчонке, Светка увидела грибы и подошла поближе. Грибы – крепкие и мелкие беляки – были разложены по кучкам.