Умерла бабка ночью. Соседи говорили, что слышали громкие крики. Вызвали милицию. А когда она приехала, уже все стихло. Было это в 93-м, ей стукнуло девяносто пять лет. Пришлось ломать дверь – ключи она мне так и не доверила. Похоронили ее в одной могиле с мужем. Отпевали в церкви, хотя не знаю, хотела бы она этого или нет. Мы стали разбирать ее квартиру, чтобы начать делать ремонт, и представь – без всякого труда и сноровки нашли драгоценности. Знаешь где? В ночном горшке под кроватью. Зеленый такой эмалированный горшок с ручкой и крышкой. Отбитый по бокам. А в нем мешочек – двойной, сшитый из наволочки, перетянутый обычной бельевой резинкой. Довольно увесистый. Когда открыли – упали в обморок. Нет, ценности всего этого мы не представляли – откуда нам, молодым дуракам, это знать? Мы обалдели от красоты. Пасхальное яичко – эмалевое, в камнях. Серьги – жуки с изумрудами. Брошь-ландыш, цветочки из белого опала качаются, как живые. Булавка для галстука – желудь из топаза. В общем, много всего. И даже нам стало понятно, что мы в одночасье стали богатыми людьми. Только я сидела над всем этим добром и ревела – маму вспоминала, ее болезнь и всю нашу с ней жизнь. И бабку люто возненавидела.
Сделали мы ремонт, выкинули старую бабкину бронзовую люстру – она нам показалась слишком помпезной и громоздкой. И у меня был бзик – мне все казалось, что крючок не выдержит – такая она была огромная, – и она в конце концов рухнет и погребет под собой кого-нибудь из нас. Цацки мы спрятали – сделали тайник. Продавать боялись – это дело такое, надо знать кому, а то можно влипнуть. Не понесешь же такое в комиссионку. Хоть это мы, два дурака, сообразили. А продать был большой соблазн – много чего хотелось. Но мы держались, сколько могли. А потом решили перебираться в Москву – в Питере мне жить не хотелось, слишком много воспоминаний, да и в бабкиной квартире было как-то неуютно. В общем, ту квартиру мы продали, хорошо продали, за большие деньги – самый центр все-таки. Купили сначала двушку в Орехове. Потом муж открыл свою галерею. Тогда был большой спрос на русское искусство. Дела пошли. Муж оказался хорошим менеджером – отыскивал талантливых ребят, вывозил их работы за рубеж. Стал в этой среде уважаемым человеком. Но разбогатели мы, конечно, не на этом – вложили деньги в очень прибыльный бизнес, связанный со строительством. Вот тогда и появились настоящие деньги, правда, пришлось залезть в бабкин мешочек. Жалко было до слез: каждая вещь такой красоты, что выбрать, с чем не жалко расстаться, было почти невозможно. Но надо было давать огромные взятки. Одних гениальных способностей мужа и связей было явно маловато. С самыми любимыми вещами я все-таки не рассталась.
– Это тоже оттуда? – спросила Лена, показывая на Славины кольца.
– Ну естественно. – Она сняла кольца и положила их на стол.
– Можно? – спросила Лена и осторожно, словно музейную ценность, взяла в руки одно из них. Впрочем, это и была наверняка музейная ценность – полураскрывшийся розовый бутон, как будто с капельками росы. Второе кольцо было с плоским овальным черным камнем, который оплетали тонюсенькие золотые нити, или ветви, усеянные бриллиантами.
– Эти два мои самые любимые, – сказала Слава. Потом она вынула из ушей серьги – маленькие виноградные гроздья с веточками и ягодами фиолетового и зеленого цвета. – Аметисты и изумруды, – объяснила она.
Лена бережно положила серьги на стол.
– Не боишься носить такую красоту?
Слава усмехнулась.
– Я уже ничего не боюсь. Хватит, отбоялась. Ты думаешь, мы мало за эти годы пережили? В смысле бизнеса? Такое было, что вспомнить страшно. Но ничего, выстояли. Так что, подруга, я теперь смелая стала. Аж самой противно. Клейма видела? – Продолжала она, опять надевая драгоценности.
– А что мне клейма? – удивилась Лена. – Можно подумать, я что-то в этом понимаю.
Слава затянулась сигаретой и сказала:
– Знаешь, как говорится, человеку удается либо первая половина жизни, либо вторая. Первая у меня была – господи не приведи. А второй я довольна вполне. С мужем у нас брак честный, партнерский. Вместе столько прошли – уже ничего нас не разведет, даже стучать по столу и плевать через левое плечо не буду. Сын тоже неплохой парень, хотя избалованный, конечно. А как я могла его не баловать после своего «сладкого» детства. Но вырос не наглым, всему цену понимает. И учится неплохо, и с девочкой хорошей уже год встречается. В общем, жаловаться грех.
– А у меня вся жизнь была ровной, – с грустью сказала Лена, – без приключений. Эта наша поездка – пожалуй, самое яркое впечатление. – Она вздохнула и улыбнулась. – Обычная советская среднестатистическая семья. Жили от зарплаты до зарплаты, но не голодали, суп и котлеты с компотом в холодильнике всегда были. В коммуналке я не жила – отцу на работе дали двушку в Черемушках, правда, в хрущевке. Но я помню, как родители радовались: своя кухня, свой туалет. Летом ходили в походы – палатки, рыбалка, грибы. Пару раз ездили на Азовское море – там было дешевле. Потом институт, свадьба в кафе – сняли зал, а готовили дома, тоже из экономии. Платье свадебное мама мне сшила сама – в магазине оказалось дороже. Подарки на свадьбу подарили чудные – чеканку на стену, банки для крупы, металлические такие, знаешь, в красный горох? Я тогда заплакала даже, когда дома развернула. А свекровь подарила пижаму, на два размера больше моего. В общем, всю первую брачную ночь я проревела. Казалось, что меня обманули. И представляла я себе это все не так. Не знаю как, но точно – не так. Наверно, почувствовала всю убогость происходящего. Не то чтобы знала, как надо, а просто почувствовала – на уровне интуиции. Хотя Сережу я очень любила, и замуж за него хотела очень, а вот счастливой себя не чувствовала. Странно, да?
– А я таким, как ты, в детстве завидовала: отдельная квартира, есть и мама и папа, в холодильнике обед, отдых на море, с родителями. Гости, наверно, по субботам. Пироги, холодец, – сказала Слава.
– Это да, – отозвалась Лена. – Все именно так, как ты говоришь. И родители у меня чудесные, дай им бог здоровья. И муж неплохой, хороший даже, на фоне других. Сколько теток одиноких вокруг! И детки замечательные – сын и дочь. Полный комплект. Работа любимая. Нервная, но любимая. Квартира хорошая – кухня десять метров. Машина. Пусть «Жигули», но свои колеса. Только знаешь, – Лена замолчала, – иногда мне кажется, что все у меня как-то не так. В смысле, могло быть по-другому. Ярче, что ли. Интересней. Не знаю, правда, как. Или я бога гневлю? Не приведи господи! – Она испугалась и поспешно добавила: – Я не завидую, нет, нет, ты не подумай!
– А мне всегда чего-то не хватает – зимою лета, осенью весны, – пропела Слава. – Да это нормально все. Не переживай! Где ты встречала человека, полностью довольного своей жизнью? Все мы думаем, что где-то и в чем-то нас обделили. Несправедливо обделили. И самая главная мудрость – научиться так не думать и постараться быть довольным своей судьбой. Знаешь ли, в каждом домушке свои погремушки и свои скелеты в шкафах. И у других, поверь мне, гораздо хуже, чем у тебя.
– Ты просто кладезь мудрости, Слава!
– Это да! – рассмеялась та и посмотрела на часы. – А не пора ли нам спать? Завтра, между прочим, собираться. Ты ведь наверняка захочешь на пляж, а на три у нас уже заказано такси. Так что давай, подруга, наверх и баиньки!
Лена взяла со стола бокалы и тарелку с недоеденной клубникой, отнесла все это на кухню, помыла бокалы и пошла к себе. Она широко раскрыла окно – последнюю ночь подышать морским воздухом, – бросила взгляд на пакеты с подарками, улыбнулась и улеглась в кровать. И только блаженно вытянув ноги, поняла, как сильно устала она за этот такой длинный, бесконечный день. «Вот и окончился праздник», – подумала она. Почему-то ей стало грустно, просто до слез. Но она вспомнила про разговор с мудрой Славой и подумала, что действительно, самое главное – научиться быть довольной своей судьбой и уметь радоваться неожиданным подаркам этой самой, не очень щедрой, судьбы. С этим и уснула.
Наутро наспех выпили кофе, и Лена побежала на пляж. Слава, конечно же, отказалась. На пляже было довольно прохладно и ветрено – солнце нахально спряталось за облака и, кажется, не собиралось выползать. Лена все же наспех искупалась – плавать не хотелось, просто пару раз окунулась, – обтерлась полотенцем и побежала к дому. Слава наводила последний глянец – выбрасывала из холодильника остатки продуктов, протирала влажной тряпкой пол, мыла пепельницы.
– Давай помогу, – смутилась Лена.
– Иди собирайся! Я уже все доделала, – ответила Слава.
– Ты извини, я как-то не подумала, – расстроилась Лена. – Ушла развлекаться, а ты тут пашешь!
Слава внимательно посмотрела на нее:
– Твоя проблема в том, что ты зацикливаешься на мелочах. А надо – проще. Я, знаешь ли, не упахалась. Это раз. Потом, я хозяйка, а ты гость. Это два. А три – я могу приехать сюда в любое время и получить солнце и море по полной программе. Так что не комплексуй и иди, кстати, собирайся! Такси придет через час.
Лена побежала наверх, быстро побросала свои вещи в чемодан. Подарки в пакетах уложила сверху, чтобы не помялись, часы – подарок родителям – завернула в майку, не дай бог, разобьются. А новые украшения надела на себя. Подошла к зеркалу, посмотрела – красиво. И очень ей идут. Слава права. А потом вспомнила про Славины бутоны и виноградины и усмехнулась. Через полчаса она спустилась вниз с чемоданом. Слава, одетая в узкое белое платье с крупными золотыми пуговицами и матросским полосатым сине-белым воротником, сидела на кухне и курила. Лена села рядом.
– Спасибо тебе за все, – сказала она.
– Пожалуйста! – ответила Слава и добавила: – И тебе тоже спасибо.
– А мне-то за что? – искренне удивилась Лена.
– Ну, если без пафоса, – усмехнулась Слава, – за компанию. Человек ты тактичный и неутомительный. В общем, мне было с тобой комфортно. А комфорт для меня – дело наиважнейшее. Привычка, понимаешь ли! – она рассмеялась.
За окном гуднула машина.
– Пунктуальные, черти, – сказала Слава, бросив взгляд на настенные часы. Они взяли вещи и вышли во двор. Небо затянули низкие серые облака, и начал накрапывать дождь. Слава заперла дом и подошла к машине. Посмотрела на небо: – Вовремя сматываемся. А вообще-то нам с погодой еще крупно повезло.
Водитель, в кипенно-белой рубашке, синем галстуке и форменной фуражке, был похож на капитана воздушного лайнера. Учтиво уложив их вещи в багажник, сел за руль, включил кондиционер, музыку – чуть слышно, – и наконец тронулись. Пейзаж за окном, подкрашенный темными облаками и мелким дождем, был довольно сер и уныл, и Лена, закрыв глаза, попыталась уснуть. Водитель, увидев это, выключил музыку. Дороги были пустые – середина дня – ни пробок, ни светофоров, ни полицейских. Слава смотрела в окно и думала о том, что, пожалуй, посидела бы тут еще недельку. Нет, не недельку – так, два-три дня, и даже с этой тетехой Леной. Славная баба в принципе. Не наглая, не завистливая – таких Слава распознавала моментально. И благодарная. Приятно кого-то осчастливить, особенно если это недорого стоит. У входа в аэропорт их ждала возбужденная Жанка с высоким и красивым летчиком. Лена опять разнервничалась: а вдруг что-то не сложится. Подошли к стойке регистрации их рейса. Летчик сказал пару слов представителю авиакомпании, и их быстро зарегистрировали и выдали билеты. А потом пошли шляться по дьюти-фри. Слава купила большую коробку лукума.
– Отдашь детям, – сказала она.
У Лены предательски покраснел нос и выступили слезы.
Денег на «Шанель» у Лены уже не было. Слава сказала, что духи можно купить и в Москве – разница небольшая А потом объявили посадку, и верная подруга Жанка опять определила их в первый класс и минут через десять принесла по чашке кофе и шоколадке. В первом классе они вначале были одни, но минут через пять в салон вошла высокая и очень красивая женщина в белых брюках и ярко-красном пиджаке.
– Жена командира, – шепнула Жанка и подошла к важной гостье.
Лена слышала, что командирская жена попросила белого вина со льдом. Наконец взлетели. Слава взяла свежие газеты и начала их пролистывать. Лена почему-то расстроилась, что Слава с ней не общается. «Надоела я ей, – подумала Лена. – Оно и понятно – мы ведь абсолютно чужие люди, да еще с абсолютно с разных планет. Пока была необходимость со мной общаться – она общалась. А сейчас уже такой надобности нет. Что ж, все вполне понятно и объяснимо, но все равно отчего-то грустно. – Расстроенная, Лена вздохнула и закрыла глаза. – Буду думать о приятном», – решила она.
Потом Жанка их кормила обедом. Выпили по бокалу красного сухого вина, потрепались с Жанкой. Слава после обеда уснула. Лена горячо благодарила Жанку.
– Ну, а с ней ты как? – прошептала Жанка, кивнув на Славу.
– Нормально, – ответила Лена. – Она была очень мила и внимательна.
– Это она может, если захочет. Вообще-то она человек непростой, но я знала, что вы поладите, у тебя-то характер – золото.
В трепотне время пролетело быстро. Самолет мягко и пружинисто сел, и Слава открыла глаза.
– Уже? – удивилась она. – Давай хоть телефонами обменяемся.
И Лена почему-то обрадовалась, хотя подумала: «Дурочка я. То, что знакомство на этом закончится, ясно, как белый день».
Прошли паспортный контроль и двинулись по зеленому таможенному коридору.
– Ну, давай! – улыбнулась Слава. – Не грусти и будь счастлива! – Она прибавила шагу, отрываясь от Лены.
– Спасибо тебе за все! – крикнула ей в спину Лена.
Слава, не оборачиваясь, махнула рукой.
Лена вышла в зал прилета и стала искать глазами мужа. Она увидела, как Слава подошла к невысокому, худощавому, с фигурой подростка мужчине, с волосами, забранными в хвост. Он обнял ее за плечи и поцеловал.
«Странно, – подумала Лена. – Какой у нее неказистый муж. И это при ее-то красоте».
Потом она увидела Сережу и поспешила к нему. Она чмокнула его в щеку, и они направились к выходу. Лена начала сыпать вопросами – муж, как всегда, был немногословен. Уже сидя в машине, коротко спросил:
– Ну как ты, довольна?
И Лена начала бурно рассказывать и делиться впечатлениями.
– Ну и слава богу, – заключил ее сдержанный муж.
На ее вопросы о детях и доме бросил:
– Справились.
До дома добирались больше двух часов – самый час пик, самые пробки. Лена устала больше, чем за весь полет.
– Чертов город! – ругался муж. – Абсолютно невозможно стало в нем жить!
– А помнишь, как мы любили Москву раньше? – спросила Лена.
Муж не ответил – окончательно пришел в паршивое расположение духа.
«Нет, все-таки правы мои старики. Молодцы! – подумала Лена. – Бросили все и уехали из этого сумасшедшего города. Хотя есть места на свете и получше, чем их глухая деревня». Она вспомнила Кипр, море, уютный и тихий поселок, Славин дом и тяжело вздохнула. Что ж! Надо возвращаться в реальность! Сказка кончилась.
Дети бросились с криками ей на шею. Она прижимала их к себе, целовала, критично оглядывала: здоровы ли. Открыв чемодан, принялась доставать подарки. Дети были счастливы, визжали от радости. Муж, сидя в кресле, посмеивался. Все померили, разглядели, потрогали, и сын важно сказал:
– Мам, пойдем ужинать! Мы с папой приготовили!
На кухонном столе стояла большая миска овощного салата, лежала разделанная селедка, посыпанная крупными кольцами репчатого лука, а на плите стояла кастрюля с отварной картошкой – любимой Лениной едой.
– Ну, вы у меня гиганты! – восхитилась Лена. – Как я мечтала о селедке с картошкой!
Дети улыбались и переглядывались. Сели за стол. Муж достал бутылку водки.
– За твой приезд!
Лена отпила глоток. Потом она положила селедку на кусок бородинского хлеба, откусила и застонала от удовольствия.
– Хорошо дома? – спросил сын.
– Потрясающе! – искренно произнесла Лена и расплакалась.
Дочка испугалась:
– Мам, ты чего?
– Это она от чувств-с! – усмехнулся муж.
Лена вытерла ладонью глаза: