Еще недавно обнаружение систем тотальной слежки, вроде американского «Эшелона», вызывало скандал. Но после 11 сентября наступило время, когда абсолютный контроль над личностью морально оправдан «террористической угрозой».
При необходимости частная или государственная спецслужба узнает о вас все: сколько денег у вас на кредитке, где вы находитесь, с кем и о чем говорите по телефону, кому отправляли письма, на какие заходите сайты и т. п. Сбылись многие пророчества антиутопистов, описывавших нечто подобное уже давно. Это настолько очевидно, что об этом постоянно снимают кино: смотрели «Враг государства» с Уиллом Смитом? По сценарию, правда, сама Система всегда оказывается вполне невинной, а слежку за людьми организует какой-нибудь отбившийся от рук и забывший о правах личности «стрелочник» — генерал, олигарх или конгрессмен. Но вы же понимаете, на то оно и кино.
Модная тема слежки намекает на более глубокую проблему — контроль над сознанием. У Оруэлла в романе «1984» диктатура грубых запретов и приказов воплощала все, что человек ненавидит. Но у другого антиутописта — Хаксли в «Новом дивном мире» — Система использовала все, что человек обожает и чему вряд ли может противостоять. Вместо страха там работал соблазн. В новом обществе непосредственный опыт заменяется сообщениями телевидения. Отныне важно только то, что замечено телекамерой. Потребности толпы можно не просто предсказывать, но и программировать. СМИ становятся экраном, защищающим элиту от общества. Экраном, с помощью которого необходимые элите идеи, завернутые в самые соблазнительные образы, усваиваются массами.
И что получается?
Корпорации никогда не были так могущественны, как сейчас. Именно на них работает медиакратия, а роль государств в управлении постепенно тает. Зато растет роль экспертов-толкователей, объясняющих нам, что именно и почему хотели сказать медиа. Рейтинг людей и товаров зависит лишь от того, как часто их показывают по телевизору, а информационная зависимость «медиасапиенса» подобна наркотической. Это означает окончательный провал демократии. Или (как полагает модный философ Славой Жижек) долгожданное обнаружение того, что никакой демократии никогда нигде и не существовало.
Для религиозного сознания все это — четкие приметы царства Антихриста. Наступил момент, когда реальность покрылась слоем непроницаемых иллюзий, намертво отгораживающих человека от действительности и ее Творца. Нет ничего странного, что сектанты бегут из этого Вавилона и живьем закапывают себя под землю. Для них это единственно возможный выход — но что делать всем остальным? Тем, кто не хочет закапываться?
Элиты и массы
Как это ни обидно, но вашу жизнь определяют медиа. Хотя с другой стороны, вы ведь тоже можете определять жизнь медиа. Технологии сейчас доступны любому. Сегодня любая группа или даже любой одиночка в состоянии создать собственную газету или телеканал.
1Начиналось с самого простого: персональных сайтов, новостных лент. Так возник, например, вполне уважаемый ныне ресурс «Полит.ру». Никто не запретит вам собирать, комментировать или выдумывать собственные новости и меняться ссылками с такими же энтузиастами. Можно самому снять любое видео и выложить на своем блоге в «Живом журнале». В России именно ЖЖ стал самой популярной формой тактических медиа. Обратите внимание: после очередной драки кавказцев и националистов в центре Москвы агентства ссылались на двух разных блогеров, снявших столкновения мобильными телефонами и совершенно по-разному откомментировавших событие. А простой милиционер из метро, который завел ЖЖ, вдруг стал популярным экспертом по всему, что касается московской милиции, и начал печататься в большой бумажной прессе. Самодельный ролик, пародирующий рекламу стирального порошка, может сделать исполнителя звездой модного кино.
Набирает популярность лайфкастинг — видеодневник, снятый крошечной камерой, передающей кадры на ноутбук. А уж программы «Аймуви» или «Файнл-кат» позволяют делать монтаж, титры и озвучку ничем не хуже, чем на федеральных каналах. Широкополосный Интернет позволяет принимать сетевое ТВ. В Италии такой канал, «Телестрит», сыграл важнейшую роль в кампании против премьера и медиаолигарха Берлускони. В 2001-м, во время восстания в Аргентине, тысячи людей отсоединяли кабель ТВ и смотрели через сделанные из вилок антенны пикетейрос — альтернативные новости. По всей стране действовали две сотни локальных передвижных пунктов вещания. Существуют «Индивидео» и «Джи-эн-эн» (Gverilla News Network), где всевозможные активисты отчитываются о своих акциях и излагают свои претензии.
Тактические медиа позволяют высказаться, собраться на флэшмоб или вечеринку, поделиться впечатлениями но, конечно, не могут пока конкурировать с большими медиа. Вряд ли кто-то из них к этому всерьез стремится. Речь скорее идет о том, что сегодня у нас есть выбор источников информации и легкая возможность самим стать одним из них. Скажем, во время украинской «оранжевой революции» на Майдане постоянно работали веб-камеры, которые смотрели все, кто не верил телевидению.
Впрочем, об Украине стоит поговорить поподробнее.
2— Человек, способный раскрутить пару рок-групп, способен раскрутить и революционного вождя средней вредности, — предупреждает большой технолог Глеб Павловский. Речь о событиях в Украине — об оранжевой революции. Вернее, не о самих событиях, а о российской на них реакции. А реакция российской элиты выражалась в те дни одним словом — паника.
Медиазавры, аналитики, губернаторы и министры — все боятся Украины. Павловский опасается, что точно так же все случится и в России, которая «не готова к новым революционным технологиям эпохи глобализации» и вот-вот «сорвется в новую революцию». А потому предлагает властям немедленно освоить ноу-хау по предотвращению.
— Может, оно и хорошо, что не готова? — делюсь я мыслью с редактором известной московской газеты. — Может, эта готовность и предотвратительные ноу-хау по-другому нехорошо очень называются? Скажем, «полицейское государство» и «тотальный контроль»? И вообще: может, технологи, всех запугивая, просто набивают себе цену?
Редактор расстроен моей отсталостью. Он сетует, что у российской элиты против оранжутангов ничего, кроме ОМОНа, нету: «Никаких технологий мониторинга!»
— Это уже было в Сербии, Грузии, а теперь в Украине, — втолковывает дорогой пиарщик, делающий политиков. — Повторят это в Молдавии и Азербайджане. Не остановятся, пока не возьмут нас в кольцо.
Идущий нарасхват политолог с трясущимися руками делится вражеским сценарием: для начала находят известную фигуру, максимально близкую американцам, затем впаривают ее интеллигентам, ну тем, кто телевизор не так часто смотрит. Потом ищут на карте подходящий район и делают его Меккой для этого спасителя, обеспечивают там почти религиозную в него веру. Это дорого, но необходимо. Втягивают власть в выборы, высаживают западный десант наблюдателей, включают параллельный пересчет голосов, выводят на улицы толпу, а в толпе верховодят натасканные боевики, все эти «Пора» на Украине, «Кхмара» в Грузии и «Отпор» в Югославии. Все транснациональные информагентства на их стороне. И все они принимаются дружно изматывать власть, рекламируя уличные блокады.
— Ты представляешь? Они даже донбасских шахтеров, приехавших в Киев, перенаняли! — возмущен телеведущий, который сам этого не видел, но знает от тех, у кого, собственно, сманили неверных шахтеров.
«Перенаняли» — смакую я про себя его слово. Оно значит, что, во-первых, другого слова для таких ситуаций у него нет, а во-вторых, его не смущает, что первоначально углекопы-то были как раз наняты кем-то, раз их потом «пере…».
— Ющенко лозунг выкрикнет, — вспоминает миниолигарх, спонсор журналов, издательств и церквей, — и тут же лозунг лазером пишут на стенах домов. Речевку начнут скандировать, а они ее снова лазером. Знаешь, что это значит? Для подключения сознания толпы к измененному состоянию они используют все каналы восприятия: и слух, и зрение, и вообще все!
Мою шутку про ресторанное караоке, которое, выходит, есть страшная сила по изменению сознания, он не понимает. Как вообще можно шутить с такими национально важными вещами? Раньше такой взгляд я видел только у кликуш в метро, рассказывающих о зомбировании через газовые конфорки. Новая русская элита категорически не хочет революций.
— Знаете, что за ними стоят американские баптисты? — открывает мне глаза борода с увесистым крестом: один из официальных голосов патриархии и духовный отец сразу нескольких столичных звезд.
— Проблема в том, что Ющенко — евроатлантист, а Янукович — евразиец, — говорит другой евразиец, кремлевский разоблачитель заговоров и по совместительству придворный философ евразийца Нурсултана Назарбаева. — А ведь у них без нас не было бы вообще никакой нации. Это мы им их нацию создали когда-то.
— Уже начинается! — реагирует обычно спокойный и осанистый политолог. — Смотри, как три газеты и одно радио раздувают локальные выступления льготников до космических масштабов. Всё как в Киеве!
— Может, нужно просто не отнимать у стариков льготы? Может, у локальных выступлений есть смысл? — робко спрашиваю я.
— Есть! — радуется мэтр моей понятливости. — Это пробный шар: получится ли в России такая же муйня — вот в чем смысл! Ну, то есть удастся ли журналистов перепрограммировать так, чтобы они, транслируя сигнал власти, меняли бы его смысл на противоположный?
Кто должен противостоять этой революции? Кто именно не хочет, чтобы она произошла? В смысле какова их легенда, кем себя видят, до каких идей досиделись в своих офисах? Молодые и не очень сторонники имперского стиля больше не стесняются своей идеологии: историей правят влиятельные династии . Завтрашняя Россия это десять тысяч семей. Революцию предотвратит только новая аристократия. На все эти темы новая аристократия сама себе читает убедительные лекции в гранд-отеле «Мариотт».
Мероприятие проводится с размахом. Хотя про десять тысяч семей говорится, конечно, со сцены — чтобы никого случайно не обидеть. В кулуарах уточняют: «Россия — это тысяча семей». А в приватной беседе говорят, что и вообще сотня. В большой моде граф де Местр: именно он сформулировал главный принцип этих семей:
— Господь предупреждает нас никогда не доверять выбор властителей самим массам!
Уважают «королевских молодцов» Шарля Морраса. Ценят Гийома Файя и националиста Ле Пена. На немецкий опыт предпочитают не ссылаться, чтоб не возникло нехороших ассоциаций. Без микрофонов, впрочем, большинство новых аристократов признают: свой смысл в погромах был.
— Нужен опережающий перехватывающий контрреволюционный проект элит, — пишется в манифестах на дорогой бумаге. — Источник культуры нового класса это идеология семей, родов, династий.
— У кого есть опыт? — ломают голову, собираясь за круглыми столами в престижных центрах. — Кто умеет противостоять оранжевым цунами?
Есть, оказалось, такой человек. И зовут его Лукашенко. Белорусский президент единственный, кто не допустил у себя, сколько ни старались — дружно и уважительно кивают все.
— Для начала президент там подчинил себе информационное пространство государства, поменяв руководство всех основных СМИ, — изучают опыт соседей будущие журналисты на специально устроенном семинаре. — Потом распустил зарвавшийся парламент, назначив указом новых депутатов. И главное, лишил оппозицию денег, прикрыв или перехватив весь бизнес, который мог бы поддержать эту самую оппозицию.
В моде уверенность, что за каждым «выдохом» (десятилетием мобилизации и открытости) у нас следует долгий «вдох» (лет пятнадцать-двадцать авторитарности и запирательства). По такой схеме очередной «вдох» обозначен приходом Путина и мы едва переползли за середину нового застоя. Вопрос о том, почему «вдохи–выдохи» в Киеве этому ритму не подчиняются, воспринимается, как вражеская пропаганда. Впрочем, оранжевый призрак и борьба с его аналогами в России как-то уже приелись за четыре года. Говоря по-другому: на изгнание этого больше не выклянчишь денег. Теперь те же деньги выделяют тем же людям, но называется это «на срочное изменение имиджа России», ибо имидж этот после русско-грузинской войны, полониевых следов, газовых отключений и перед Олимпиадой упал во всем мире на опасно низкий уровень.
3Новая русская элита стала элитой совсем недавно. И ей совсем не хочется терять свое положение. «Ста русским семьям» хочется, чтобы прекрасное нынешнее состояние длилось вечно. Революции, которая может все поломать, новая русская элита будет сопротивляться изо всех сил.
Советский блок распался в 1988–1991 годах. После этого сомневаться перестали даже советские чиновники православной ориентации: мы стоим на пороге совершенно нового мира. Глобализация неизбежна. Внимательные люди, пытавшиеся беспристрастно (то есть из любопытства, а не за бабки) изучать капитализм, пришли к этому выводу еще сто лет назад. И за эти сто лет прогноз лишь все более и более подтверждался. Сегодня мягкая лексика победителей именует «глобализацией» то, что на жестком языке проигравших называлось «победой империализма».
Глобализация означает, что все мы, вне зависимости от собственной воли, стремительно становимся гражданами одного планетарного государства. Оно управляется и контролируется планетарной олигархией (транснациональными корпорациями) при помощи планетарных СМИ, планетарной полиции, планетарных экономических санкций и т. д. Это не значит, будто прежние государства исчезнут. Просто выше них возникает новый этаж контроля. И если государства не в состоянии этого признать, то происходят события, вроде югославских 1999 года или иракских 2003-го.
Для России глобализация означает место «полупериферии». Это когда тебя не стесняясь эксплуатирует центр, но и ты ещё более жестко эксплуатируешь всякие там «гастарбайтерские» страны, которым повезло ещё меньше. Новая русская элита с радостью занимает место в этой системе. Почему бы и не занять, ведь никакой альтернативы вроде бы нет. Существует несколько антиглобалистских мифов, но все они, к сожалению, лишь мифы.
Например, считается, будто в системной, парламентской политике существуют силы, всерьез заинтересованные в противостоянии глобализации. Однако всякий, имеющий глаза и уши, скажет, что при президенте Зюганове включение России в систему глобализма протекало бы просто чуть медленнее, неповоротливее и драматичнее, чем при президенте Ельцине. При президенте Явлинском, наверное, чуть быстрее. Зато при президенте Путине наше слияние с всемирным капиталистическим государством происходило этак не шатко, не валко, средним темпом. Без ссор с бдительным сообществом, но и без слишком явного национального унижения. В этом и кроется один из секретов электоральной любви к Путину: он представляет собой компромисс между тупым упрямством коммунистов и полной капитуляцией демократов.