О чем весь город говорит - Фэнни Флэгг 4 стр.

Они взошли наверх. В спальне Катрина сняла подвенечное платье и облачилась в ночную сорочку. В соседней комнате Лордор избавился от черного костюма и бархатной бабочки, которые убрал в шкаф, и надел новую ночную рубаху в синюю полоску. Перед зеркалом причесался и стал ждать приглашения Катрины. Через минуту-другую она позвала:

– Можно войти.

Лордор вышел на площадку и открыл дверь спальни. Катрина сидела в кровати, от ее красоты захватывало дух. Оба изо всех сил старались сохранить спокойствие. Но все равно волновались.

Едва Лордор забрался на толстую перину, как снизу раздался оглушительный треск, говоривший о том, что входную дверь сорвали с петель. Затем по дому протопали скорые тяжелые шаги, загрохотали опрокинутые столы и стулья, зазвенело разбитое стекло, загремели сброшенные на пол горшки и кастрюли. Какой-то неведомый безумец громил кухню.

Готовый защитить возлюбленную от банды головорезов или кого похуже, Лордор цапнул дробовик, который держал в изголовье кровати. Несмотря на приказ запереться в спальне, Катрина нацепила очки и, вооружившись зеркальцем в серебряной оправе, следом за мужем выскочила на лестницу.

Внизу Лордор, изготовившись к стрельбе, ногой распахнул кухонную дверь. Однако глазам его предстала не шайка бандитов и даже не грабитель-одиночка. Посреди бедлама возлежала свинья по кличке Сладкая Картофелина – свадебный подарок весом в триста пятьдесят фунтов от Генри и Нэнси Нотт. Она сумела выбраться из загона, влезть на крыльцо и проникнуть в дом. Сладкая Картофелина явно не боялась людей и ружей – равнодушно глянув на молодоженов, она продолжила угощаться объедками с праздничного стола. Похоже, остатки свадебного торта особенно пришлись ей по вкусу, о чем свидетельствовало измазанное глазурью рыло.

Царил страшный кавардак. В поисках съестного Картофелина свалила все что можно. Повсюду битая посуда, сломанные стулья. Фарфоровый сервиз, белоснежные простыни, стеганые ватные одеяла и прочие замечательные свадебные подарки, в кухне выставленные напоказ, теперь вперемешку с объедками валялись на полу и несли на себе отпечатки свиных копытцев. Чтобы выдворить Картофелину из дома, спустить с крыльца и отправить в загон, ушло более получаса.

Когда свинью благополучно заточили в хлеву, уже взошло солнце. После всей этой мороки новобрачные, так усердно наводившие красоту к своей первой брачной ночи, были грязные как черти. Это их так развеселило, что от смеха они не могли стоять и плюхнулись на землю. Только один успокоится, как другой опять начинал хохотать.

Вскоре эту пару в ночных сорочках, расположившуюся в палисаде и буквально умиравшую со смеху, увидал батрак Олли Бергсен, поспешавший на работу. Он ничего не сказал, посчитав это милым последствием брачной ночи.

Видимо, молодые его не заметили, потому что Лордор вдруг наклонился и поцеловал жену прямо в губы. Похоже, новобрачной это понравилось, ибо она обвила супруга руками и ответила ему горячим поцелуем. С виду все было хорошо, и даже настолько хорошо, что Олли обеспокоился, смутившись вероятным продолжением сцены.

Но человек слаб, и на входе в амбар Олли, не сдержавшись, обернулся. Он увидел, как Лордор поднимает Катрину с земли и на руках вносит в дом. Боже милостивый! Видать, на хозяйстве Лордор появится не скоро. Уж точно, не сегодня.

Сладкая Картофелина чуть не погубила брачную ночь, но вместе с тем преподала ценный урок. Свинью сколько ни толкай и улещивай, ни пихай и упрашивай, ни пинай и умоляй, она не двинется с места. Особенно если дожирает остатки свадебного торта. И еще: супружество лучше всего начинать безудержным смехом. Особенно если хочешь зачать детей.

Дорогая Анна Ли,

Я очень часто тебя вспоминаю. Как ты? Спешу сообщить, что теперь я замужем и очень счастлива. О таком добром и ласковом муже, как Лордор, можно только мечтать. Дом наш не роскошен, но окрестности просто чудесные. Заднее крыльцо смотрит на поля пшеницы, ячменя и клевера. С веранды открывается вид на холмы, а чуть левее виднеются красные коровники молочной фермы. По утрам коровье стадо шествует на луга, в сумерках возвращается домой. Ох, Анна, если бы ты все это видела, ты бы решила, что очутилась на родине.

Своему приятелю, назвавшему меня сельской мышкой, передай, что он был прав. Здесь так спокойно. Мы с Лордором встаем на рассвете, а спать ложимся, как стемнеет. И мне это по душе.

Я очень надеюсь, моя дорогая подруга, что у тебя все хорошо. Жду подтверждений этому в твоем письме.

Р. S. Лордору нравятся мои очки. Чудесно, правда?

Лордору и Катрине повезло. Сговор по переписке частенько оборачивался огорчительным подвохом. Бывало, женщина проедет пол-Европы, потом долго трясется в фургоне, а в конце пути ее встретит мужчина, у которого нет ни дома, ни земли, да и сам он совсем не тот, что на фото.

И наоборот: мужчина потратит все сбережения на выписку молодой невесты, а через какое-то время к нему прикатит мадам, в которой весу и лет гораздо больше, нежели в красавице с фотографии.

Обе стороны рисковали, играя вслепую. Но, как ни странно, многие браки складывались, что способствовало заселению страны усердным и предприимчивым народом. Ради собственной земли, свободы и независимости люди были готовы ехать к черту на кулички и жертвовать чем угодно.

Пролетел первый совместный год Катрины и Лордора. Дом превращался в настоящее семейное гнездышко с оборчатыми шторами, половиками и картинами на стенах. Но главное, Лордор и Катрина были счастливы вместе. Она с нетерпением ждала его с работы, а ему не терпелось вернуться домой. На людях Лордор не сводил с нее глаз и притом глупо улыбался. «В жизни не видала пару, чтоб была так без ума друга от друга», – сказала про них миссис Тилдхолм.

Лордор не ошибся в Катрине. Не особо сильная физически, она была отважна и решительна. Небольшие деньги, которые она посылала в Швецию, позволяли родным не голодать. Слава богу, младший брат Олаф уже подрос для крестьянского труда. Теперь Катрина хотела переправить семью в Америку. Она обещала матери, что при малейшей возможности это сделает.

Милая моя мамочка,

Спасибо за письмо. Я очень рада, что подарки дошли вовремя. Не сомневаюсь, что на рождественском празднике наша маленькая Бригитта великолепно представила святую Люсию. Я горжусь, что на эту роль выбрали ее, так ей и передай.

Мы тоже прекрасно отметили Рождество. Все было почти как дома. Даже выпало немного снегу. В зале собраний женщины во главе с миссис Эгстрём накрыли праздничный стол. Я принесла булочки-луссекаты и имбирные пряники по твоему рецепту. Вместе с друзьями Лордор отыскал очень красивый кедр, который стал нашим рождественским деревом, украшенным свечками, гирляндами и соломенными зверушками. В полночь мы зажгли свечи, на шведском спели рождественские гимны, а утром покормили птиц, так что наверняка весь следующий год нам будет сопутствовать удача.

Мамочка, я по тебе очень скучаю. Мы так далеко друг от друга. Но ты ведь знаешь, что ты и Швеция всегда в моем сердце.

Р. S. Соседка Бёрди Свенсен учит меня вязать. В новом году я надеюсь прислать тебе теплый свитер.

Дорогая Катрина,

Спасибочки за письмо. Я уж думала, тебя съел медведь либо ты забыла свою давнюю чикагскую подругу. Теперь понятно, отчего ты не писала. Невероятно, моя подружка стала мамой! Поздравляю! Наверное, муж твой рад как мальчишка. Имя Лордор Теодор Нордстрём мне нравится. Красивое.

Все мы по тебе сильно соскучились.

На твое место взяли новую девушку – Дагмар Йенсен из Гутенберга, что по ней и видно. Целый день жует, а ночью плачет, потому что муж ей не пишет. Видела я его фотографию. Фу! Жирный увалень.

Все парни спрашивают, куда ты подевалась, а я отвечаю: теперь она женушка старика фермера. Особых новостей нет, кроме той, что я завела себе нового дружка, ужасно пылкого. Зовут его Гектор, он билетер на ипподроме. Мы с друзьями проходим бесплатно. Он не богач, однако напорист и жуткий щеголь. Пиши мне, хорошо? И приезжай в гости, пока не превратилась в седую старуху. Ха-ха.

В больших городах с соседями приятно поздороваться или изредка пообщаться, но в маленьких сельских поселениях Миссури их роль куда как важнее. Бывает, от них зависит твоя жизнь. И неважно, если один сосед нравится больше, а другой меньше. Все они – соседи. Учитывая, что жители Шведбурга были родом из разных стран и даже шведы – из разных ленов, они представляли собой весьма гармоничное сообщество.

Женщины-соседки нуждались друг в друге, поскольку с кем-то надо посоветоваться о готовке и воспитании детей, да и поболтать. Мужчинам болтать недосуг, но им требовалась соседская подмога. Поначалу, когда денег было маловато, друг с другом рассчитывались зерном; Лордор бесплатно снабжал детей молоком, а взрослых – маслом и сыром, в обмен получая сено и пшеницу на корм лошадям и коровам.

В 1895-м у Свенсенов сгорел амбар, и поселковые мужчины, собравшись в артель, меньше чем за неделю отстроили им новый. А на следующий год, когда Катрина свалилась в родильной горячке, Ларс Свенсен в буран отправился за лекарем, ехал всю ночь и, в общем-то, спас ей жизнь. Однако он не ждал благодарности, поскольку знал, что Лордор то же самое сделал бы для него. А для благотворительного обеда по сбору средств на строительство силосной башни Нотты пожертвовали свинью, Бёрди Свенсен отдала двадцать цыплят, миссис Линдквист нажарила пирожков. Катрина испекла хлеб и миндальное пирожное, выставила сыр и кофе. Обед удался. Жареный цыпленок Катрине понравился. А вот жаркое она не ела, поскольку его приготовили из ближайшей родственницы Сладкой Картофелины. В общине царили мир и лад, которые однажды подверглись серьезному испытанию.

В мае 1897-го в поселке появились некто мистер и миссис Элмер Мимс, которые взяли надел и у всех назанимали денег на постройку дома. Вскоре выяснилось, что мистер Мимс – пьяница и вдобавок человек редкостно низких моральных устоев. Жена ему в том не уступала. Когда Генри Нотт заглянул к ней истребовать долг, она предложила рассчитаться иным способом, чем до смерти его напугала. Путаясь в собственных ногах, бедняга стремглав кинулся домой, к миссис Нотт. Мимсы получили еще год отсрочки, но ничего не посеяли и долгов не вернули. Лордор созвал собрание.

И вот однажды вечером, когда эта пара, нежданно приглашенная к Ноттам, за обе щеки уплетала дармовой ужин, ее дом разобрали до основания и аккуратно, досочка к досочке, гвоздик к гвоздику, вместе со всеми пожитками загрузили на подводу. Вернувшись домой, Мимсы узрели пустой участок, посреди которого стояла груженая телега. Намек они поняли, и с тех пор их больше не видели.

Происшествие не обсуждалось. Гордиться тут было нечем, но Ларс Свенсен сказал жене:

– Иногда, Бёрди, надо выковырнуть червяка из яблока.

Катрина была не только хорошей женой и надежной соседкой, она еще способствовала приросту местного населения, родив сперва сына Тедди, а потом дочку, которую в честь своей матери назвала Ингрид.

По данным переписи 1890 года, в Шведбурге проживали семьдесят четыре человека. К 1900-му его население выросло больше чем в два раза.

Еще задолго до отъезда из Чикаго Катрину утомили чад и суета большого города. Она искренне любила чистый воздух и сельскую тишь. Но после рождения первенца Катрина на себе испытала все тяготы жизни вдали от лекаря и лавки с товарами, необходимыми для надлежащего домоводства.

И вот однажды она сказала:

– Лордор, нам нужен настоящий город с собственными лавками.

А ведь она права, подумал Лордор. Поселение растет, мотаться в Спрингфилд и обратно далеко и тяжело, особенно женщинам, особенно зимой.

Вечером он сел за кухонный стол и, вооружившись карандашом и линейкой, набросал примерный план деловой части города. В тот год после сбора урожая мужчины проложили четыре аккуратные широкие улицы, по обеим сторонам которых высадили вязы, дающие хорошую тень. Потом из Чикаго выписали архитектурный каталог Лаймана-Бриджеса, в котором выбрали сборные магазины, церковь, зал собраний и дома для торговцев. Затея казалась выгодной. Лавка стоила дешевле восьми сотен, а церковь с молельными скамьями и зал собраний на круг обходились в пять тысяч долларов. Жители сбросились на покупку и заказали доставку по железной дороге.

Через три месяца Лордор и еще несколько мужчин встретили груз в Спрингфилде, уложили на подводы и привезли домой. Когда в поселке появились церковь, лавки и все прочее, жители подумали, что неплохо бы дать новое имя их городу с иголочки.

На собрании, проходившем в новом зале, кто-то предложил назвать город Нордстрём, в честь его основателя, но Лордор возразил:

– Нет, город принадлежит всем.

Кому-то нравилось имя Новехонький, норвежцы стояли за Скрипичный город, шла горячая дискуссия по фантазиям вроде Афин, Парижа, Гастонии и Утопии, однако Лордор настаивал на простом и честном названии и спросил:

– Зачем вводить людей в заблуждение?

После многочасовых споров остановились на названии Элмвуд-Спрингс.

– Тут уж без обману, – сказал мистер Нотт. – Вот вам вязы, а вот родники[1]. Давайте голосовать, и я пойду ужинать.

Предложение прошло при одном воздержавшемся – Бёрди Свенсен ратовала за Париж. На том же собрании Лордора Нордстрёма единогласно избрали первым мэром, и Генри Нотт отправился домой, где его ждали лапша с подливкой и яблочные оладьи.

Новый мэр, новое имя и новые постройки подвигли жителей Элмвуд-Спрингс на следующий шаг – объявление в газетах восточных штатов:

ВНИМАНИЮ ПРОФЕССИОНАЛОВ!

Приглашаем на работу разнообразных специалистов, кто не прочь перебраться в Элмвуд-Спрингс, Миссури. Лучше места не найти во всем штате. Зеленая долина с хрустальными родниками – идеальное поле деятельности для людей непревзойденной энергии и предприимчивости. Требуются лекарь, дантист и лавочник, торгующий крестьянской утварью, микстурами, готовой одеждой, шляпками и дамскими мелочами. А также лютеранский проповедник. Не слишком рьяный.

Лордор счел, что в объявлении, составленном Бёрди Свенсен, картина слегка приукрашена, однако отправил его в газету. Сгодится все, что поможет привлечь профессионалов.

По всему Западу и Среднему Западу небольшие общины, прежде именовавшиеся Маленькая Польша, Маленькая Италия, Немецкий городок, меняли свои названия на американские и надеялись вырасти в города. Элмвуд-Спрингс повезло. Года не прошло, как он обзавелся лекарем, цирюльником, при необходимости рвавшим зубы, и лютеранским проповедником Эдвином Уимсбли. По запросу, не слишком рьяным.

Раньше все крестьянские дети обучались дома. Но вскоре городские женщины поняли, что пришла пора для кое-чего получше. Скажем, Катрина захотела, чтобы Тедди и Ингрид получили настоящее образование. Лордор, как всегда, согласился.

Через несколько месяцев в городе появилась прелестная маленькая школа из красного кирпича. А осенью из Филадельфии приехала восемнадцатилетняя учительница мисс Люсиль Бимер, чтобы преподавать в первом – восьмом классах.