- Да, снимала, - вернулась я в реальность, - никто меня не нанимал, это было нечто вроде порыва – я могу, так почему не показать общественности то, как осуществляется защита граждан от них самих? К тому же, разве это преступление – в двадцать первом веке-то? В день очевидцы снимают сотни любительских видео – из квартир, крыш, ближайших магазинов. И на каждом из них – правда, Стас. Знаешь выражение: «всех не перевешать»? Люди обязательно поймут кто и в чем виноват. Может не сегодня и не завтра, но поймут, - я снова села на стул, потерла руками виски, и почувствовала, как устала.
Моральное напряжение последних дней истощило все силы.
Нет разницы, где снимать убийства – за границей или в собственной стране. Это всегда больно и страшно. Я и успела забыть - насколько.
- Значит, заказчика нет? Замечательно. Даже если я вот так спрошу? – Стас вышел из-за стола, обошел его и остановился напротив.
Чтоб посмотреть ему в глаза пришлось высоко поднять голову. Он достал из-за спины пистолет, и дуло уткнулось мне в грудь.
Стоит ли говорить о том, что сердце пропустило удар, а по спине скатилась струйка холодного пота…
Все это уже было со мной когда-то. Да, определенно.
Время замедлилось, и вдруг, как в калейдоскопе, перед глазами замелькали картинки из прошлого. Воспоминания вперемешку с эмоциями нахлынули жаркой волной. На спине холодными каплями выступила испарина – обильнее прежнего.
Две тысячи десятый год. Афганистан. Жарко, я прячусь от повстанцев за ржавым сараем. Они не должны увидеть меня, не должны забрать камеру. Эти фотографии обязаны появиться.
Пот стекает по спине, застилает глаза. В руках тяжелый фотоаппарат, во рту сухо как в пустыне. До ужаса хочется пить.
Сердце бьется в горле после долгого бега. Вокруг шумно – стреляют очередями.
Вот из-за угла появляется смуглый мужчина. Он что-то быстро говорит в рацию, но от волнения я не понимаю ни слова. Пытаюсь отползти дальше – в уголок потемнее, и тут, во внезапно наступившей тишине под ботинком хрустит камень. Закусываю губу от страха. Нет, не смотри, не смотри, прошу. Не слыша моей немой, отчаянной мольбы, мужчина оборачивается на звук. Заметив меня, резко замолкает, а потом отчетливо цокает языком и тянет руку за короткоствольным автоматом.
Открываю рот, шевелю онемевшими губами и заговариваю по-английски, так как совсем не имею произношения понятного ему наречия, пытаюсь сказать, что я мирный гражданин, что журналист, но он не слушает. Нажимает какую-то кнопку на оружии, вскидывает ствол, и почти не целясь, стреляет.
Ударяюсь головой о стенку сарая, чувствую, как немеют ноги, но боли нет. Я даже не понимаю, куда он попал. Сознание застилает темнотой и отчего-то хочется громко смеяться. А потом я засыпаю. Крепко.
Моргнула, и наваждение прошло. Минуты вновь потекли размеренно. Присмотрелась к глазам Стаса. В них было так темно. Точно так же как в глазах выстрелившего в меня пуштуна.
Равнодушие накатывает на меня апатичной волной. Я перестаю трястись – и сейчас не боюсь. Как не боится смерти тот, кому нечего терять.
- Даже так, Стас, - пожимаю плечами.
Он все еще держит руку вытянутой. Дуло беспристрастно смотрит в грудь. Скоро рука устанет, дернется. И тогда… И тогда он либо выстрелит, либо опустит пистолет.
- Тяжело стрелять в упор? Я могу отвернуться, - опускаю глаза на миг, а потом снова смотрю на него.
Этого мужчину не прочитать. Лицо спокойное, на нем не дергается ни один мускул. В глазах пусто.
Я бы многое отдала, чтоб посмотреть на него в бытовой обстановке – какой он когда просто разговаривает с друзьями? Или с женой… И есть ли у него жена?
На этой мысли я усмехнулась.
О чем думает женщина под дулом пистолета? О том, какой он – ее палач.
Господи, мне пора лечиться. В двадцать шесть лет оказаться сумасшедшей…
Сидеть под прицелом было неуютно – в животе свернулся тугой комок, в горле пересохло. Это определенно стресс, но я, как могла, старалась скрыть страх.
Медленно встала, не отрывая глаз от лидера Верных. Они у него были бездонными черными колодцами. Пустыми-пустыми. Сам не шелохнулся, только рука переместилась выше – вслед за мной. Я вдохнула поглубже, отвернулась от мужчины с пистолетом, став спиной, опустила руки вдоль тела. Зажмурилась.
Выстрелит?
Что ты делаешь – кричал разум. Нельзя провоцировать удачу – однажды тебе уже довелось выжить, и сегодня может не повезти… но я упрямая и немного чокнутая, поэтому продолжала стоять под прицелом и ждать.
Прошла минута, может быть две. Ничего не происходило. И когда я уже собиралась обернуться и прямо спросить – какого черта он медлит, а также зло бросить, что ожидание страшнее пыток, как воздух за спиной дернулся, защекотал шею. Вдоль позвоночника побежали мурашки. Сильные руки обхватили меня поперек живота и прижали спиной к твердому телу.
- Смелая, - прошептал Стас мне в висок. – Люблю смелых.
Пульс грохотом отозвался в висках. В кровь хлынул адреналин пополам с эндорфином.
Получилось. Поверил, отступил. Удача пока еще со мной.
Перемена в настроении Стаса ощутилась каждым нервом, каждой клеткой. Он больше не был раздражен и больше не задавал вопросов. Не знаю - обрадовало это меня или напугало…
Он был так близко. Я чувствовала спиной его тепло, едва уловимый запах свежего парфюма будоражил рецепторы. Мой пульс участился, а спустя секунду уловила его желание – почувствовала даже, и невольно заерзала, потерлась…
И это все – дикое напряжение между нами, реальность на грани фантастики, так мгновенно распалило меня, что я едва не застонала. Мне вдруг остро захотелось почувствовать – какой он, этот жестокий мужчина. Какой на вкус, на ощупь. В низу живота разлился жар от предвкушения, от самой мысли, что сейчас – я в руках совершенно незнакомого, опасного человека, и он – может все.
Задышав чаще, я прикрыла глаза и отдалась ощущениям.
Стас проскользил одной рукой по груди, другой продолжая крепко прижимать к себе. Задержался пальцами на соске, потом поднялся выше – к горлу, погладил скулы, коснулся губ, и они раскрылись. Я лизнула его палец, а Стас порывисто втянул в себя воздух. Не громко, но я услышала.
Обернулась к нему, заглянула в дикие, совершенно черные, сумасшедшие глаза, а потом поцеловала.
Странно целовать врага. На губах появился привкус чужака – незнакомый, почти пугающий, но в то же время его губы казались мягкими, сладкими, а язык настойчивым, терпким.
Стас быстро задрал мне платье, влажно поцеловал в шею, от чего я выгнулась навстречу. Потом он сдвинул в сторону трусики, погладил, прошептал кое-что в высшей степени неприличное, отстранился на миг, приподнял меня за бедра, заставляя обхватить его ногами, а потом одним сильным движением вошел в меня.
Это было грубо, в какой-то степени первобытно, но у меня почему-то подогнулись колени. Поддерживая под спиной, он принялся двигаться. Я закрыла глаза, обняла его за шею, изо всех сил стараясь не стонать. Мысли путались. Какая-то часть меня кричала – очнись! Другая хотела зарыться руками в его волосы, целовать сильнее и чаще, двигаться на встречу порывистее. Стас снова впился губами мне в шею, и от этого властного поцелуя я почти закричала. Он обернулся, перенес меня к столу, уложил на него, и, не отрывая взгляда, задвигался глубже. Мне хотелось кричать и грязно ругаться, но я только стискивала зубы.
Он стянул платье с плеч, принялся гладить грудь, мягко провел ладонью по розоватому шраму у ключиц. Закусила губу, но стон прорвался.
- Кричи, сладкая, - до одури хрипло, властно сказал Стас.
И я закричала. Потому что больше не могла терпеть.
Черт возьми, он двигался так непередаваемо быстро, входил так глубоко, доставал какие-то мифические точки, и это было ново, остро. Дико. Я почти сорвала голос, а он смотрела на меня своими порочными, глубокими очами и я видела в них свое отражение. В его темных, как омуты, глазах пылал настоящий огонь, а лицо казалось до странного бледным.
Сколько же у меня не было мужчины? Я оправдывалась именно этим – недостатком мужских ласк, но на самом деле все было иначе – я кричала и билась под ним, потому что безумно хотела именно его. Хотела быть его пленницей, обжигаться его грубоватыми, жадными прикосновениями. Почувствовать остроту и раскаленное добела желание…
Меня возбуждал его запах, алая аура властности и резкость движений, непримиримость взгляда. Он вызывал во мне такие эмоции, о которых я даже не подозревала. Черт возьми, я никогда прежде даже не помышляла, что захочу мужчину, лишь только глянув на него! И мне плевать было на байки о нем, на то, что сегодня он – враг. Так было даже лучше, острее.
Я поправила одежду и привела в порядок волосы. Слезла со стола и обратилась к Стасу:
- Отдашь телефон?
Он провел рукой по лицу и кивнул.
- После, когда заедем к тебе и ты отдашь все копии видео.
- Затем ты меня пристрелишь?
- А стоит?
Я пожала плечами и отвела глаза. А потом спросила:
- Сколько вам платят - достаточно для того, чтоб закрывать глаза на все? Даже на то, в кого стреляешь? Или вы работаете на идею?
- Я думаю, что маленьким девочкам не пристало заглядывать туда, куда не следует. И задавать вопросы большому, злому дяде – тоже не стоит. Ответы могут очень не понравиться.
Что на это ответить – я не знала. Он был прав. Мне не понять грязной политики.
И все же, я продолжила допытываться. Секс развязал мне язык. Кто-то курит, а я ерунду болтаю.
- Ответь мне, Стас. Назови сумму, ради которой ты перейдешь на мою сторону. На сторону народа, а не властей. Просто скажи – сколько мне заплатить?
Я нервно сжала кулаки в ожидании ответа.
Если идейный – не ответит. А если назовет сумму – он целиком и полностью мой. Вместе с Верными.
Стас насмешливо прищурил глаза и негромко рассмеялся.
- Посмотрела бы ты сейчас на себя моими глазами. Ты так красива, что больно смотреть. Волосы как золото, глаза как трава ранним летним утром. Маленькая, хрупкая и сладкая. Я бы перешел на твою сторону помани ты пальцем. Беда в том, что таких как ты – много. И всех вас можно взять просто так. Поэтому мой ответ – сто миллионов долларов, детка.
Он подошел, шутливо отпустил мне саечку и подмигнул.
А я отвернулась, чтоб не увидел блеска в глазах, и улыбнулась. Искренне – впервые за долгое время.
Мы проезжали мимо центральной площади, и я попросила остановиться. Может, зря я думала, что для такого мужчины как Стас, случайный секс что-то значит, но такая уж у нас, женщин натура – преувеличивать. Словом, я перестала его бояться. Мне казалось, что после того, что было, он не сможет меня обидеть. Глупо, определенно по-бабски глупо, но так и было. Я смотрела на Стаса и его черты уже виделись мне такими близкими, такими правильными – гормональные розовые очки упорно застили мне взгляд. Я была уверена, что могу распоряжаться временем этого незнакомого, опасного мужчины, поэтому попросила остановить автомобиль.
Я вышла из машины и свистнула. Потом еще раз. И еще. Когда уже решила было бросить эту затею, кусты рядом зашевелились и через миг к моим ногам выкатился пушистый комочек.
Лопоухий, с черной мордочкой пес. Тот самый. Он явно замерз и был голоден. Я подхватила его на руки и села в машину. Собачонок не возражал – сидел у меня на коленях и косился на Стаса. Тявкнул пару раз, скорее для порядка, и успокоился.
Лидер Верных явно был озадачен, но вида не подал.
Поднялся с нами в квартиру, перед этим сняв нашивку со свастикой и запихав ее в бардачок, запер за собой дверь. Я не предложила ему чаю, не подала тапок. Ткнула пальцем в компьютер, умолчав, что еще вчера все материалы отправила заграничному хакеру, оставив себе только копии, и отправилась кормить собаку.
Перед уходом, Стас посмотрел на меня странно - задумчиво, что ли. Я, повинуясь порыву, поцеловала его в щеку и заперла дверь, прислонившись к ней спиной.
Следственно-причинные связи, мать их. Вселенная просто спятила.
Той ночью мне приснился странный сон. Может, он пережитого волнения – эмоциям ведь надо находить выход.
Я видела Стаса. Это он был в Афганистане. Именно он нашел меня возле того сгнившего сарая – полумертвую и жалкую. Это он подхватил меня на руки и побежал к старенькому грязному джипу. Его черные глаза я видела, когда на мгновения приходила в сознание. Его руки успокаивающе гладили меня по голове и зажимали рану найденным в аптечке эластичным бинтом. Это Стас шептал мне на ухо, что все будет в порядке. Он пенял, что маленьким девочкам нельзя играть на территории больших и грязных политиков. Я кивала в такт его словам и говорила, что если выживу, то выйду за него замуж. Стас смеялся и гладил меня по волосам.
А потом я увидела серый потолок в местном госпитале, спешащую к нам сестру из красного креста и вдруг проснулась.
Села на постели, а потом принялась искать сигареты.
В голове билась невероятная мысль – а сон ли это был? Или быть может - одно из забытых воспоминаний? Чаша весов склонялась ко второму варианту. Потому что во сне я видела Стаса без шрама.
Утром проснулась бодрой, чего давненько не случалось. Созвонилась с Леной, затем по скайпу связалась с Игорем – тем самым хакером. Поговорили, он выслушал мой план очень внимательно и вдруг засмеялся.
- Сойдется, Лерка. Дело непростое, но все же выполнимое. Сервер не вычислят, за себя не переживаю. Ты особо не мелькай. И Ленке передай, пусть с мужем на курорт летят. Думаю, через пару дней будет готово.
Дни пролетели быстро. Я подолгу гуляла с Эрнесто – назвала пса в честь Че Гевары. Пусть мы не на Кубе, и все же. Будет память его почившему хозяину. Подруга с мужем и вправду улетели на Гоа.
В городе было спокойно. Правда, в соседнем населенном пункте подожгли здание РОВД - вместе с полицейскими. В новостях говорилось, что замкнуло проводку, а в интернете очевидцы и инакомыслящие с пеной у рта доказывали, что местные полицаи отказались прислуживать одному из принцев. За что и получили - сначала по пуле, а после и инквизиторский костер, чтоб завуалировать преступление.
Я была склонна верить форумчанам – на многие вещи начинаешь смотреть иначе, после того, как людей расстреливают на глазах просто потому, что небо синее.
Я в нетерпении вышагивала по квартире, много курила, и от волнения маялась желудком. Когда решила выйти за но-шпой, раздался звонок. Двинула курсором, и ответила по видео связи.
- Готово, - без предисловий, начал Игорь. – Записывай его номер. По телефону не говори, только лично. Есть все фрукты. Сначала работа, потом сладости. Поняла?
От волнения Игорь проглатывал окончания слов, но я его понимала.
Сегодня мы пишем историю.
- Поняла. Поехали, Игореша.
Отключив связь, я забыла про но-шпу, забыла про желудок. Пошла в ванную, приняла душ, затем тщательно накрасилась, причесалась и оделась. И только потом позвонила.
Он поднял трубку после первого же гудка.
- Да, - бросил отрывисто.
- Доброго здравия, Станислав Алексеевич, - улыбнулась я.
- Кто говорит? – Не сбавляя оборотов, рыкнул Стас.
- Говорит и показывает Альфа Центавра, - пропела я.
А потом собралась и сказала серьезно:
- Это Лера.
- Какого черта? – Зло бросил Стас.
Я начинала удивляться. Неужели он не рад меня слышать?
- Ты кое-что хотел? Нечто с большим хвостом из нулей. Так вот, я готова обменять это на кое-что другое. Подробности при встрече. Жду тебя через час. Не успеешь добраться, сделаю предложение другому человеку – в любом случае, охотник найдется, - скорее отчеканив, чем сказав, я повесила трубку.
Следующие пятьдесят минут казались мне самыми долгими. Я томилась и мерила шагами гостиную. Он мог проигнорировать зов, но звонок в дверь раздался точно спустя час после нашего разговора.