Я замерла в своем кресле. Меня взволновала теплота, прозвучавшая в его голосе, и я повернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение. Его слова и поцелуй вернули краску на мои щеки, а тени под глазами придавали моему облику некоторую хрупкость. Разумеется, доктор не вызывал во мне никакого волнения — ведь он не владел Вайдекром, — но какая из женщин могла бы остаться равнодушной к устремленным на нее глазам мужчины. Я улыбнулась своему отражению, и радость согрела мои глаза. В эту минуту в комнату вошла мама, и мы обменялись улыбками.
— Это была двуколка доктора Мак Эндрю? — спросила она, усаживаясь и открывая корзинку для рукоделия.
— Да, — ответила я.
— Тебе следовало позвать меня, Беатрис, — проговорила она с мягким упреком. — Не следует видеться с ним наедине.
— Он только зашел проведать меня, — сдержанно возразила я. — Я бы не подумала звать тебя. Он оказался здесь по пути, направляясь к Спрингхэмам, так как заболел один из их мальчиков.
Мама внимательно вдевала нитку в иголку и кивнула мне, до конца не убежденная.
— Мне не совсем нравится, когда доктора наносят светские визиты, — продолжала она. — В мои молодые годы аптекари являлись только когда за ними посылали, и то только через черный вход.
— О, мама! — это было уже почти смешно. — Мак Эндрю совсем не аптекарь. Он — доктор и закончил Эдинбургский университет. Нам повезло, что он обосновался по соседству и теперь не приходится каждый раз посылать за врачом в Лондон. Кроме того, он джентльмен, и разговаривать с ним приятно.
— Ну, хорошо, — моя мама была настроена миролюбиво. — Мне это кажется несколько странным, но Бог с ним. Д рада, что он присматривает за тобой, моя дорогая. Но я и слышать о нем не захочу, когда для С ел и и придет ее время.
— Боже мой! — раздраженно воскликнула я. — До свадьбы еще две недели, а ты уже говоришь об акушерке.
— Беатрис, что ты такое городишь, — мама говорила с упреком, но глаза ее смеялись: — Раз ты так свободно выражаешься, значит мне пора подумать и о твоей свадьбе.
— К этому я совсем не стремлюсь, — рассмеялась я. — Я не хочу оставлять Вайдекр, и мне не нужен муж. Мне лучше остаться здесь и быть сестрой для Селии и тетушкой для их будущих детей.
— Все девушки так говорят, — тепло сказала мама. — Придет время, и ты с удовольствием покинешь нас.
Я улыбалась. Тон беседы был несерьезным, и мне нечего было опасаться. Эти дни мы занимались тем, что подрубали галстуки для Гарри. Мое умение несколько возросло за последнее время, и я делала аккуратные ровные стежки, представляя при этом, что именно мой галстук он наденет на свадьбу, а потом именно я, а не застенчивая маленькая Селия, сниму его в первую ночь.
— Гарри готовит сюрприз для тебя к вашему возвращению, — прервала мама мои дневные сны. — Я упоминаю об этом только для того, чтобы знать, что это не будет тебе неприятно.
Я подняла голову, ожидая продолжения.
— Гарри хочет отдать в твое распоряжение несколько комнат в западном крыле дома, — в ее голосе я почувствовала нотку тревоги. — Я думаю, ты скажешь ему, что это тебя не устраивает.
Она ждала моей реакции, но я ничего не отвечала.
— Ты знала об этом плане, Беатрис?
— Гарри предложил мне эти комнаты некоторое время назад, — подтвердила я. — Мне показалось, что это неплохо, но я не знала, что он уже велел начать работы.
— Вы оба планировали эти перемены и никто из вас даже не посоветовался со мной? — мама казалась очень взволнованной. Для меня было очень важным, по возможности, успокоить ее.
— Мама, это совершенно вылетело у меня из головы, — спокойно сказала я. — Гарри решил, что пока я здесь, мне будет удобнее занимать свои собственные комнаты. У нас с Селией будет общая гостиная, и я этому рада, так как мы с ней очень дружны. Ведь у тебя, мама, есть и своя гостиная, и туалетная комната, и спальня наверху, а у меня только спальня.
Как обычно, мамины возражения касались только внешней стороны вещей.
— Это выглядит довольно неприлично, — объяснила она. — Для девушки твоего возраста странно даже думать о своих комнатах. У тебя нет в них необходимости.
— Я знаю, мама, — успокаивала я ее. — Но у нас и ситуация необычная. Гарри нуждается в помощи, и, как ты знаешь, у меня находятся все счета по имению. Пройдет еще несколько лет, пока он научится управлять поместьем самостоятельно, а до тех пор, я думаю, нам придется вместе заниматься цифрами и урожаями. Конечно, это странно для молодой девушки, но, тем не менее, я это делаю и мне необходимо место для работы. К тому же я не хотела бы мешать Селии. Мама склонилась над шитьем.
— Я ничего не понимаю в делах, — убежденно заговорила она. — Но я все-таки думаю, что Гарри мог бы сам управиться с этим. Он здесь хозяин и он должен справляться с этими проблемами без своей сестры.
Я чувствовала, что уже победила, и это знание сделало меня чуткой. Я взяла маму за руки.
— Почему ты так говоришь? — спросила я теплым, успокаивающим голосом. — Он ведь не может жить без своей ненаглядной мамочки, как и без сестры. Ты избаловала его, мама, и мы теперь даем Селии в мужья какого-то султана, которому требуется целый гарем в доме.
Мама улыбнулась, и тревога ушла из ее глаз.
— Ну, хорошо, — успокоение сказала она. — Если это то, что хочет Гарри, Селия и ты, тогда я согласна. Но все это окажется сделанным впустую, когда ты выйдешь замуж и уедешь жить куда-нибудь в Ирландию.
— Нет, нет — я выйду замуж только за итальянского принца, — засмеялась я, стремясь закончить разговор на веселой ноте. — На меньшее я не согласна. Подумай только о возможностях, которые у меня будут в Париже и Риме.
Мы обе рассмеялись и сосредоточились на галстуках для Гарри. В этом направлении мы предприняли столько усилий, что к концу второй недели моему брату пришлось упаковать штук пятьдесят галстуков в свой дорожный сундук. В почтовой карете рядом с ним плотно стали четыре сундука с приданым Селии и мои, более скромные, пара сундуков и три коробки. Этот тяжелый багаж должен был в сопровождении лакея Гарри и наших с Селией горничных следовать за нами по Франции и Италии. Мы представляли собой странное трио: девственная жена, спокойный и умиротворенный муж и эффектная сестра.
— Не могу дождаться нашего отъезда, — сказала я и невольно прислонилась к Гарри. Мы в это время стояли, наблюдая за погрузкой нашего багажа. Рука Гарри незаметно для всех гладила мою спину. Я чуть не мурлыкала от удовольствия.
— Два месяца, — тихо проговорил он. — Мы любим друг друга уже два месяца, и никто ничего не заметил. — Он продолжал украдкой ласкать меня, и я с трудом старалась сохранить равнодушный вид. Слуги торопливо сновали взад и вперед, ничего не замечая.
— Я приду к тебе сегодня ночью? — спросил Гарри едва слышно. Его губы находились так близко от моего уха, что я чувствовала тепло его дыхания. Мы редко оставались наедине за последние несколько недель моей болезни из-за тяжелого наркотического сна, и теперь я чувствовала, как просыпается во мне желание.
— Не забывай, пожалуйста, что я все-таки жених, — с усмешкой продолжал он.
— В таком случае, — стала я развивать его мысль, — тебе полагается сегодня пировать с твоими друзьями, пользуясь последними холостяцкими деньками, пока твоя ревнивая, страстная жена не прибрала тебя к рукам.
Гарри смеялся вместе со мной:
— Что-то я совсем не представляю Селию в этой роли. Но, действительно, Беатрис, я хочу быть с тобой сегодня ночью.
— Нет, — ответила я, наслаждаясь неожиданностью своего отказа. Я отстранилась от него и повернулась к нему лицом, полузакрыв глаза в ответ на его тайную ласку.
— Нет, я приду к тебе завтра, после венчания, как твоя невеста, — я произносила эти слова медленно, будто давая клятву. — Завтра мы будем стоять вместе перед алтарем, и каждое слово, которое ты произнесешь, каждое «клянусь» будет обращено ко мне. И каждый ответ, который ты услышишь, каждое обещание любви и верности, каждое «да» — будет моим обещанием, хоть и произнесет его Селия. Невеста — она, но я стану женой. Завтрашний день будет принадлежать ей, но зато завтрашняя ночь будет моя. Завтрашняя, а не сегодняшняя, мой дорогой. Сегодня ты можешь мечтать обо мне, а завтра мы трое разойдемся по нашим комнатам, и Селия может оставаться девственницей сколько ей угодно, пока ты и я не перестанем спать совсем.
Голубые глаза Гарри засверкали, как от обещанной игрушки.
— Я согласен, — воскликнул он быстро. — Это будет наш медовый месяц. Это на тебе я женюсь, тебя я беру с собой, а Селия отправляется с нами, так же как багаж или слуги, — для нашего удобства.
Вздохнув от превкушения наслаждения и от вкуса победы, я еще раз повторила:
— Да, завтра у тебя свадьба, и завтра ночью мы будем вместе.
Мы выполнили и то, и другое. Волшебная волна подняла меня и поставила рядом с Гарри у алтаря, и, слушая голос Гарри, обещавший радости супружества, я воображала, что это относится ко мне, и предвкушала предстоящую ночь.
От сильного волнения у Селии кружилась голова, и поэтому, когда лорд Хаверинг, проведя ее по проходу церкви, оставил у алтаря, мне пришлось сделать шаг вперед, чтобы не дать ей упасть. Только ее хрупкое тело находилось между мной и Гарри, когда он давал обещания любви, радости и верности, он смотрел в мои глаза и обращался ко мне.
Селия едва слышно прошептала свои клятвы, и служба окончилась. Завтрак после венчания был, как и ожидалось, довольно скучный, хотя и обильно сдобрен приторными комплиментами в адрес Селии, которая порозовела и вправду стала очень миленькой. Ни мне, ни Гарри, который, стоя в углу с лордом Хаверингом, пил с ним за свое здоровье, внимания не уделялось. Мне не с кем было поболтать и пришлось занимать глупых сестер Селии и их еще более глупых подруг. Неожиданно я заскучала. И даже оценивающие взгляды лорда Хаверинга не утешили меня. Вскоре мужчины перешли в кабинет, и мы, женщины остались одни. Но внезапное появление доктора Мак Эндрю заставило меня поднять на него глаза и улыбнуться.
— Мне приятно вас видеть, — сказал он, садясь рядом. — Какой радостный сегодня день, не правда ли?
Я обратила внимание, как тактично он не стал интересоваться моим здоровьем, и впервые заметила, что он очень интересный мужчина. Я видела, как другие девушки — сестры Хаверинг и две подружки невесты — следят за ним. В их взглядах промелькнуло что-то хищное.
— Вы долго собираетесь отсутствовать, мисс Лей-си? — спросил он с мягким шотландским акцентом.
— Только до Рождества, — ответила я. — Не выношу жить вне дома, к тому же у нас с Гарри множество работы перед весенним севом.
— Я слышал, вы заядлый агроном? — в его голосе не прозвучало и тени насмешки, которую я так часто слышала от наших соседей. Хотя их земли не давали и половины нашего дохода, но они тем не менее находили мой интерес к хозяйству неприличным для молодой леди.
— Да, — прямо ответила я, — мой отец воспитал во мне преданность нашей земле, я люблю Вайдекр и счастлива узнавать о нем все, что можно.
— Это замечательно иметь любимый дом, — сказал он понимающе. — Моя собственная семья так часто покупала и продавала поместья, что у меня не было возможности пустить где-либо корни.
— Вы принадлежите к жителям Эдинбурга? — спросила я с интересом.
— Мой отец — владелец компании «Линии Мак Эндрю», — робко ответил он. Эта информация была тем фрагментом, которого не хватало в решаемой мною головоломке. Теперь легко можно было понять присутствие молодого доктора в доме Хаверингов. «Линии Мак Эндрю» были одной из самых процветающих компаний, торговые суда которой курсировали между Англией, Шотландией и Индией. Этот молодой доктор, оказывается, принадлежал к сказочно богатой семье. Принимая его в своем доме, леди Хаверинг закрывала глаза на его необычное занятие из уважения к одному из самых крупных денежных состояний в Британии. Она уже обратила на него внимание, как на возможную партию для одной из своих дочерей.
— Я удивлена, что ваш отец отпустил вас так далеко от дома, — сказала я.
Доктор Мак Эндрю рассмеялся.
— Боюсь, он не был доволен, когда я оставил и родовое поместье и родовое занятие. Он очень хотел, чтобы я работал с ним, но два моих старших брата и один младший успешно помогают ему. А я отдал свое сердце медицине, еще когда был мальчишкой и, несмотря на отцовские возражения все-таки закончил университет.
— Я бы не хотела много заниматься больными людьми, — с этим молодым человеком, обладающим таким твердым взглядом, я разговаривала совершенно свободно. — У меня совсем нет терпения.
— Да зачем это вам? — воскликнул он. — Хотел бы я, чтобы все в мире были такими же сильными и крепкими, как вы. Коща я впервые увидел вас скачущей вверх по крутому холму, я даже рассмеялся от удовольствия. Вы не созданы для коляски больного, мисс Лейси. Юности и красоте нужен простор.
Я была польщена.
— Вам, вообще, не следовало подсматривать, как я скакала, — с притворным смущением сказала я. — Мне не полагается выезжать верхом из поместья, пока мы в трауре, и я до сих пор стараюсь скрыть это занятие. Но когда у вас хорошая лошадь и ветер дует в лицо, удержаться просто невозможно.
Доктор Мак Эндрю улыбнулся моему энтузиазму и заговорил о лошадях. Еще в период моей болезни я заметила, что он понимает в них толк. В его двуколку была запряжена превосходная пара: оба гнедые, с высокими шеями и размашистой поступью рысака.
Мне даже бывало любопытно, откуда у молодого доктора деньги на таких лошадей, но теперь все стало на свои места. Я рассказала ему о первом пони, которого купил мне папа, а он о своей первой гончей, и я совсем забыла, что половина глаз всего общества устремлена на нас.
— Беатрис, дорогая… — услышала я голос мамы. Я подняла глаза и увидела леди Хаверинг и маму, которые тут же положили конец нашему разговору. Доктора Мак Эндрю повели знакомить с остальными гостями, а мне мама напомнила, что я должна отвести Селию наверх переодеться для путешествия.
Вся моя помощь заключалась в том, что я проверила, не помялись ли мои собственные плащ и шляпка, и уселась на подоконник полюбоваться закатом. Мне было жаль покидать Вайдекр в эту ласковую пору, когда деревья начинают менять цвета. В моих глазах стояли слезы, когда я, поцеловав маму на прощанье, прыгнула в коляску. Моя глупенькая мамочка отнесла эти слезы на свой счет и трогательно расцеловала и благословила меня. В толпе, окружавшей Селию, я отыскала доктора Мак Эндрю. Он стоял позади всех и смотрел на меня. Когда наши глаза встретились, он улыбнулся мне так тепло, что у меня на душе стало спокойно-спокойно. В шуме толпы я не расслышала, что он сказал, но догадалась, что это были только два слова: «Возвращайтесь скорее».
Я откинулась на подушки с улыбкой на губах и странной теплотой в груди. И мы отправились в свадебное путешествие.
ГЛАВА 8
Первая брачная ночь стала для нас с Гарри именно тем, что мы и ожидали, но оказалась окрашена для меня еще и удовольствием обманывать Селию, спавшую за соседней дверью. Гарри пришлось зажать мне рот рукой, чтобы заглушить мои крики, и этот намек на его насилие и мою беспомощность взволновал нас еще больше. Когда же для него, в свою очередь, настал кульминационный момент, то ему пришлось спрятать голову в подушку, чтобы сделать неслышным тяжелый стон наслаждения. Затем мы долго лежали в молчании и спокойствии, не тревожась о наступающем утре.
Отель «Голден Флис» в Портсмуте оказался расположенным у самых стен гавани, и когда мы засыпали, я слышала шепот моря. Запах соленого воздуха говорил мне, что наше путешествие уже началось и Вайдекр с его надеждами и страхами остался далеко позади. Гарри громко вздохнул во сне и отвернулся, а я продолжала тихо лежать в этой чужой комнате, смакуя свое первое расставание с домом, которое делало его еще желаннее. Бессознательно мои мысли вернулись к Ральфу, прежнему Ральфу моего девичества, и его роковому желанию лежать вместе со мной в господской кровати. Да, он был прав, завидуя нам. Земля и богатство, которое она дает, — это самые главные вещи на земле.
Я долго лежала на спине, глядя широко открытыми глазами в темноту и слушая шорох волн, ласкающих стены гавани, как будто они вздыхали от счастья, прикоснувшись к земле. Послушный Гарри безоговорочно принадлежал мне, за стеной спала Селия, уверенная в моей дружбе. И прежняя, ноющая боль в сердце, страх остаться нелюбимой и никому не нужной в своем собственном доме постепенно оставлял меня. Мой брат, сквайр, обожал меня и спешил ко мне по одному мановению моей руки. Я была в безопасности. Он был полноправным хозяином нашей земли и подчинялся каждому моему приказанию. Но я продолжала невидящими глазами смотреть в серый потолок надо мной и знала, что мне этого уже недостаточно. Я нуждалась в чем-то большем. Мне не хватало той магической силы, которая была в нем, когда Гарри стоял во весь рост на верху телеги, высокий, золотоволосый, бронзовый бог земли. Когда я выступила навстречу ему из глубины амбара, я приветствовала не только желанного мужчину, а когда он смотрел на меня, не отрывая глаз, он видел перед собой темную богиню земного плодородия. А теперь он превратился в заурядное человеческое существо в ночном колпаке, и этот образ исчез, а вместе с ним исчезла и моя страсть.