Энтони был в замешательстве. Обычно женщины не спали в его объятиях, поэтому он и не знал, что делать с той, которая не хочет просыпаться.
Он попробовал еще раз.
— Просыпайся, девочка моя, или ты забыла, какой сегодня день? Неужели свадебные колокольчики ни о чем не напоминают тебе? Или ты думаешь, что твоему мужу нравится, что ты спишь здесь такая привлекательная?
Она зевнула, потерла глаза, отгоняя сон — так по-детски. — Энтони, а почему ты настоял на возвращении в Лондон сегодня?
Его глаза блеснули.
— Невесты обычно очень нервничают в первую брачную ночь. Я подумал, что, может быть, для тебя будет проще провести ее в уже знакомой кровати.
Карета остановилась у подъезда особняка, слабо освещенного уличным фонарем.
— Наконец-то, — сказал Энтони и выпрыгнул, широко распахнув дверцу. — Идем, моя дорогая, и я перенесу тебя через порог.
Она оперлась о его руку и спустилась на землю.
— Это не обязательно.
— Позволь мне исполнять мою роль, — галантно отвечал он и легко, одним движением подхватил ее на руки. — В любом случае мы должны подчиниться традиции.
Наверное, ее придумали для того, чтобы невеста не могла убежать.
— Какая чушь! — она засмеялась, обвивая рукой его шею. — Скорей всего, некоторые невесты теряли сознание у порога, и их приходилось переносить.
— Только некоторые? — он засмеялся. — Уверяю тебя, что непросвещенность невест относительно супружеского ложа очень велика. Матери не могут обсуждать такие вещи с дочерьми, им мешает стыдливость, поэтому бедные девушки так переживают и нервничают из-за приближающейся потери девственности.
— Энтони! — взмолилась она, хотя ей сложно было не улыбнуться его жестокой насмешке. — Может быть, ты не будешь говорить подобных вещей? — и добавила, чтобы последнее слово осталось за ней:
— Кроме того, не у всех невест есть матери, чтобы просветить их.
— А, сейчас мы переходим на личности. Но ты ведь не боялась, так ведь, дорогая?
— Ты не дал мне времени, чтобы испугаться, — сказала она, снова покрываясь румянцем.
Дверь особняка открыл дворецкий. Лицо его сохраняло невозмутимое выражение, словно ничего не было удивительного в том, что его хозяин вошел ночью в дом с женщиной на руках. Розлинн даже встревожилась, но, секунду спустя обернувшись, увидела вдруг, как на лице Добсона появилось откровенное выражение крайнего удивления. Она улыбнулась ему через плечо.
Но тут с лестницы донесся тихий и вкрадчивый голос. На ступеньках с бокалом вина стоял Джеймс Мэлори.
— Приятно видеть подобную сцену.
— Вряд ли тебе есть чему радоваться, — ответил Энтони. — Но раз уж ты здесь, то можешь узнать, что я женился на этой девушке.
— Лжешь, черт подери!
— Он действительно сделал это. — Розлинн от души позабавилась его удивлению. — Вы думаете, я позволила бы кому угодно переносить меня через порог?
Энтони также был доволен замешательством брата.
— Боже праведный, Джеймс, не думал увидеть, как ты потеряешь дар речи. Но ты наверное понимаешь, что я не собираюсь ждать еще столько же, пока ты придешь в себя.
Энтони внес Розлинн в комнату и закрыл спиной дверь, заметив:
— Наконец-то одни.
Он бросился на кровать и она оказалась у него на коленях. Энтони нежно покусывал ее губы, кончиками пальцев гладил ее щеки, не давая ей закрыть глаза. Его глаза потемнели и горели страстью. Наконец он сказал ласково, дыханием касаясь ее губ:
— Ты перестанешь, наконец, думать, что это единственная ночь в твоей жизни, когда все знают, что ты собираешься заниматься любовью? О, дорогая, мне так нравится, когда ты краснеешь.
— Это бывало со мной редко, пока я не встретила тебя.
Почему-то ее ответ взбесил Энтони. Он снял ее с колен:
— Это было чрезвычайно глупо — столько ждать. Даю тебе пять минут, чтобы ты сделала все, что нужно.
С этими словами он исчез в гардеробной, оставив Розлинн с глупой улыбкой на губах. Неужели она смогла заставить его потерять контроль над собой? Невероятно. Но она и сама волновалась, путаясь, нервно снимала одежду и думала, что могла бы делать это побыстрее. Ее сердце билось с невероятной скоростью, она напряженно прислушивалась в ожидании, когда откроется дверь. Прыгнув в кровать, она никак не могла решить, откинуть одеяло или остаться накрытой.
Когда он, наконец, вернулся, он был одет в длинную рубашку из малинового бархата. С пронзительным смущением Розлинн сообразила, что даже не подумала надеть ночную рубашку. Разве это было не в порядке вещей, что жена ждет в постели своего мужа обнаженной? И довольная улыбка Энтони подтвердила это.
— Можно мне? — он сел рядом с ней и начал перебирать ее локоны.
Она дотронулась до рыжей пряди, упавшей ей на плечи.
— Я забыла…
— Я рад.
Он действительно был рад. Он обожал ее волосы, любил дотрагиваться до них, запускать в них пальцы. Он гладил ее по голове, пока глаза ее не закрылись, а на губах не появилась мечтательная улыбка.
— Как хорошо, — мягко вздохнула она.
— Действительно? А как насчет этого? — Его губы коснулись ее виска, опустились ниже, остановились надолго на губах, глубокий поцелуй, прежде чем он продолжил опускать руку по ее спине, пока не дошел до ягодиц.
— Это слишком хорошо, — проговорила она. — Дорогая, разве это была только прошлая ночь? Кажется, что вечность пролегла между сейчас и тогда.
Она погладила его по щеке и провела пальцем по его губам:
— Правда, вечность?
Он нетерпеливо прошептал ее имя, обвил ее за талию и поцеловал в ладонь. Его глаза пристально смотрели в ее глаза. Между ними пробежал электрический ток, тугой и жаркий. Продолжая ласкать ее, он снял с себя рубашку, откинул одеяло и накрыл ее тело своим. Его поцелуй был таким долгим и страстным, что она чуть не потеряла голову, и тогда он окончательно овладел ею. Она достигла наслаждения почти сразу же и вскрикнула, доставив этим огромное удовольствие Энтони. Розлинн чуть отстранилась, ожидая, когда их дыхание вновь станет нормальным. Она не хотела, чтобы он двигался, и обняла его крепко. Конечно, это не могло бы его остановить, но он и сам не хотел двигаться. Его голова покоилась на ее плече, его дыхание ласкало ей спину.
— Ты заставила меня потерять голову, — вздохнул Энтони.
— Это плохо?
— Можешь судить меня, если я не буду заниматься с тобой любовью в более медленном темпе.
Она засмеялась глубоким смехом:
— Если я правильно поняла, ты напрашиваешься на комплименты. Или ты хочешь знать, не разочаровал ли меня из-за того, что все произошло слишком быстро? Совсем нет. Ты был прекрасен.
Он улыбнулся ей нежнейшей улыбкой, которая отозвалась в ней теплом. Она дышала тяжело, ее губы приоткрылись и поцеловали его. Но потом он встал, поразив ее тем, что стянул с нее одеяло, и прикрывшись им, поднял рубашку с пола, которую до того неосмотрительно бросил. Снова присев на край постели, но на достаточном расстоянии, что должно было предостеречь ее, он заметил:
— Я хотел бы честно признаться, что я солгал тебе сегодня.
— В чем?
— Может, угадаешь, дорогая? — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я не собираюсь продолжать свои отношения с другими женщинами после нашей свадьбы. Я абсолютно разрушил твои планы, не так ли?
— Но ты же согласился!
Он улыбнулся, с удовольствием осознавая свою мужскую победу:
— Я мог сказать что угодно, чтобы заполучить тебя в жены, чтобы ты не могла отступить.
Розлинн взглянула на него рассерженно, кровь закипела в ее жилах.
— Ты женился на мне обманом!
— Я женился на тебе честно.
— Я предложила тебе идеальные условия.
— Но ты не спросила меня о моих желаниях. И, дорогая, если бы ты просто задумалась об этом, ты бы поняла, сколь абсурдным было твое условие. Не ты просила меня жениться на тебе, я сам сделал тебе предложение, и ты прекрасно знаешь, что я не делал этого никогда раньше. Я оставил любовниц в прошлом. Единственная женщина, которую я хочу сейчас, — это жена.
Розлинн просто завораживала магия его нежного голоса.
— Ты говоришь так сейчас, но что будет через месяц, через год? Твои глаза начнут искать новый предмет уже очень скоро…
Энтони усмехнулся.
— Мои глаза выискивали новые предметы целых девятнадцать лет, пока не остановились на тебе. Позволь им отдохнуть, Розлинн. Они выбрали тебя и не хотят больше ничего.
Ее глаза сузились, что не предвещало ничего хорошего:
— Ты считаешь, что это повод для шуток? Позволь мне сказать…
Он приблизился к ней и обхватив ее за талию, повалил на кровать. Одеяло сползло куда-то. Он хотел продолжать удовольствия брачной ночи. Глупая девчонка. Правда была в том, что он не хотел никого кроме нее.
— Так ты все еще настаиваешь на моих любовницах?
— Черт возьми! Разве это не то, о чем я только что говорила! — ответила она.
— Очень хорошо, — его глаза обласкали ее лицо, остановились на губах, и голос его стал глубже:
— И ты готова исполнять эту роль?
— Я?
Он опять умопомрачительно усмехнулся:
— А кто еще?
— Ты можешь получить любую женщину, которую захочешь. Энтони, будь хоть раз в жизни серьезен, — сердито сказала она.
— Дорогая, еще ни разу в жизни я не был так серьезен. Как я могу заниматься любовью с другой женщиной, если единственная женщина, которую я хочу, — это ты. Это невозможно, понимаешь. Страсть сильно отличается от простого желания. Или ты так не думаешь?
Она смотрела на него смущенно и с некоторым удивлением, все это было выражено в плотно сжатых губах.
— Но это не значит, что ты не будешь встречаться с той, которая тебе понравится. Энтони устало заметил:
— Если настанет такой день, я сразу вспомню тебя вот такой, лежащей в постели, чтобы остаться верным супругом.
Она фыркнула недоверчиво:
— Ты очень хорошо сказал. Я согласна. Но ты забыл, что не любишь меня.
Энтони снова потянулся к ней, провел рукой по щеке, взял за подбородок, маленький упрямый шотландский подбородок.
— Тогда, может быть, проверим, что я чувствую?
— Ты женился на мне, чтобы вызволить меня из ужасной ситуации, за что я тебе бесконечно благодарна, — напомнила Розлинн.
— Черт возьми, ты прекрасно знаешь, почему я раскритиковал всех мужчин, которых ты наметила себе в мужья. Я лгал, Розлинн, потому что не мог себе даже представить, что кто-то из них будет обладать тобой.
Энтони на секунду закрыл глаза, чтобы сдержаться. Когда он открыл их, в них еще был отблеск ярости. Но голос был сдержан, с налетом высокомерия:
— Моя дорогая, если бы я хотел просто помочь тебе, как ты уверяешь, я бы просто быстро и без особых трудностей расправился с твоим кузеном. Но я сам хотел тебя, это ведь так просто. — Его голос стал суровей. — И если ты еще раз заговоришь о другой женщине, я сыграю роль архаического мужа и выпорю тебя.
Глава 23
— Надо же! Сидит и улыбается про себя! Розлинн увидела в зеркале отражение Нетти, стоявшей позади нее. Широкая улыбка Розлинн и светящиеся глаза выдавали ее, и ей не удавалось сохранить невинное выражение лица.
— Я что, улыбалась? Представить не могу почему.
— Довольна собой? — Нетти говорила сердито, но ее губы тронула слабая улыбка.
— Нетти, я никогда не думала, что смогу быть так счастлива.
— Да, это и не удивительно. Он красив, этот мужчина, которого ты заполучила. Но как долго ты держала его в секрете!
— Не было никакого секрета. Я просто не рассматривала его как потенциального мужа. И была сама страшно удивлена, когда он попросил выйти за него замуж.
— Ну, ладно, раз ты счастлива с ним, хорошо, что все уже решилось. Только этот дом не слишком уютный, а слуги невероятно заносчивы.
Розлинн засмеялась:
— Насколько я понимаю, ты встретилась с Добсоном?
— Да, с этим деревенщиной. Самый холодный тип, какого я когда-либо встречала. Но неудивительно, что он такой высокомерный, он ведь тут чуть ли не один за всех слуг. Здесь нет ни экономки, ни какой-либо другой женщины в услужении, только две служанки приходят несколько раз в неделю убраться. Даже повар здесь мужчина.
— Я разделяю твое недовольство, Нетти. Но не принимай все так близко к сердцу. Ты забываешь, что до сегодняшнего дня это был дом холостяка. Я уверена, что Энтони не будет возражать, если мы здесь кое-что изменим. Сюда необходимо купить новую мебель, — Розлинн окинула взглядом спальню, делая вид, что это ее страшно занимает. — Надо нанять новых слуг. Так что будь уверена, несколько следующих недель мы будем очень заняты.
— Оставь эти заботы мне. И помни, что у тебя теперь есть муж, с которым нужно советоваться, когда будешь тратить его деньги. Мужчины очень щепетильны в этих вопросах.
— Не волнуйся об этом, Нетти. Я не собираюсь тратить его деньги, когда у меня так много своих.
— Вначале тебе нужно поговорить об этом с ним самим, девочка. Мужчины такие смешные, когда дело касается оплаты счетов их жен. Беда в том, что ты слишком долго была независима, пока был жив Дункан, благослови Бог его душу. Но теперь ты замужем. Ты должна во всем советоваться с мужем, если хочешь сохранить мир между вами.
Раздался стук в дверь, и Нетти объяснила:
— Это насчет ванной. Ты торопишься завтракать с мужем или у тебя есть время?
— У меня полно времени, Нетти. Мне кажется, Энтони ушел. — Розлинн покраснела. — Я была в полудреме, когда он говорил мне, куда. Он сказал что-то о ежедневных верховых прогулках и каких-то там делах. Я не жду его возвращения до обеда, в общем, я могу провести этот день в хлопотах о доме и слугах. Да, мне еще нужно послать записку Френсис, рассказать о случившемся.
Часом позже, одетая в легкое муслиновое платье желто-розовых тонов, Розлинн вышла из комнаты Энтони — точнее, теперь их общей комнаты — и спустилась вниз по узкой лестнице. В прошлый раз она не видела в доме ничего, кроме спальни, и сейчас решила попросить Добсона показать ей все помещения. Поскольку в доме жили и другие Мэлори, она не могла открывать двери без предупреждения.
Она провела несколько минут, думая о двух других обитателях дома: Джеймсе и Джереми. Кажется, Энтони не хотел признаваться, что Джереми — его сын. Но таким красивым мальчиком можно было гордиться. К тому же он был очень похож на своего отца. Достаточно было только посмотреть на Джереми, чтобы понять чей он сын. Ей надо было бы подружиться с мальчиком.
Что же касается Джеймса Мэлори, здесь дело обстояло несколько по-другому. Должна ли она сказать Энтони о поцелуе Джеймса? Или он уже знает? Она улыбнулась, вспомнив их сумасшедший разговор прошлой ночью. Она не знала, как ему это удалось, но он убедил ее, что будет прекрасным супругом. Чего еще она может желать от Энтони Мэлори для себя? Его любви, напомнила она себе. Но она придет. Обязательно придет. Должна прийти.
— Черт возьми, что вы здесь делаете? Розлинн остановилась на ступеньке лестницы. На ее пути стоял Джереми Мэлори. Вид у бесенка был решительно непочтительный. Очевидно, он еще не слышал о свадьбе.
— Разве ты не знаешь? Я провела здесь ночь.
— Провела ночь? — переспросил он, поставленный в тупик ее смелостью.
— Да, и я собираюсь перебраться сюда.
— Но… но здесь ведь живут только мужчины.
— Здесь так много комнат! А кроме того, этому дому нужна женская рука.
— Чья? — спросил он в смущении, встряхнув головой. — Но это ведь неприлично, вам не кажется? Я имею в виду, что вы — леди… ну, я имею в виду… В общем, вы знаете, что я имею в виду. Это ведь будет неприлично.
— Неприлично? — Розлинн сыграла сильное удивление. — Тогда поговори со своим отцом. Он настаивает, чтобы я жила здесь.
— Правда? — Джереми был почти в шоке. — Черт возьми, сейчас же пойду и поговорю с ним! Дядя Тони вылетит через крышу, когда узнает! Он ведь тоже положил на вас глаз. Черт возьми, он, наверное, выкинет вас из дома.
— Джереми, — Розлинн решила прекратить игру, — совершенно не нужно хранить тайну. Я знаю, что твой отец Энтони. Извини, что я пошутила таким образом. Я живу здесь потому, что вышла за него замуж.