Диана взглянула на свой дом — само совершенство, но на самом деле это только пустой дом, в котором кроме прислуги (пять человек) никто и не живет. И то, что она здесь, ничего не меняет. Но сама причина ее появления здесь отнюдь ее не радовала и за это она отыграется на Рико. Не говоря уже о Гаусте.
Рикардо Де ла Круз отличался своей изобретательностью. Он вышел из самих низов, и благодаря этому только закалился. Вечная борьба за выживание среди этой серой толпы делает победивших ее мальчиков настоящими мужчинами, хотя и немного жестокими и циничными. Но управлять такими мужчинами, подчинять их своей воле всегда доставляло Диане своего рода удовольствие. Знание того, что ты выше их, еще раз напоминало ей, что она победила. Но это никогда не значило, что это доставляет ей радость.
И сейчас Рико переступил черту, которой она его ограничила.
— Пусть лошади немного остынут, я спущусь через полчаса.
Она поднялась в дом. «Пусть я и вышла замуж, но я точно не пойду к Рико в платье» — подумала Диана презрительно.
* * *— Seсor…
— Que?.. — Рико раздраженно посмотрел на своего помощника, который вошел так не вовремя и теперь приходится все начинать с начала.
— Seсor…
— Он хочет сказать, что у тебя посетитель. Buon giorno, Riko.
— Diana?.. Buon giorno, Diana! Godo di verderla! — на его лице изумление сменилось фальшивой улыбкой, а в глазах застыл еле заметный страх.
— Кто это? — Диана кивнула на перепуганную девушку, сидящую подле Рико.
— Моя новая пассия.
— Я не думаю, что ей это нравится.
— А кто ее спрашивает? Я купил ее сегодня утром. Вот только сейчас появилось время заняться ею.
— Откуда она?
— Не знаю, меня это не волнует.
— Она все еще девственница?
— Это не твое дело, Диана.
Он осекся, увидев ее глаза.
— Здесь все мое дело, Рикардо.
Рикардо… Она называла его так очень редко и он знал, сейчас это не предвещало ничего хорошего. Он решил не спорить.
— Да, ее только привели.
Диана подошла вплотную к девушке. Та смотрела на нее отрешенным взглядом запуганного животного и пятилась, наверняка побаиваясь очередных побоев. Ее лицо напоминало азиатское, либо индейское — Диана не могла определить из-за опухшей щеки, грязных потеков и слез.
— Кто ты? — спросила она по-индийски.
Девушка промолчала, но подняла на нее недоуменный и молящий взгляд из-под полуопущенных век. Диана повторила свой вопрос на китайском и японском, потом начала поочередно перечислять все знакомые ей индейские племена.
— Чироки…
Голова девушки неистово затряслась, утверждая ее принадлежность племени.
— Хорошо — сказала Диана, на ходу вспоминая их наречие. — Я доставлю тебя домой.
Глаза девушки засветились надеждой.
— Что ты ей сказала?
— Что она отправляется домой.
— Я этого не позволю. Ты никогда раньше не вмешивалась в мои личные дела, Диана, а этот лакомый кусочек…
— Заткнись, Рикардо, или будешь молчать вечно.
С его лица сбежала вся краска. Это было видно, даже несмотря на его темную кожу.
— Ты прав, раньше я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь, но и ты раньше этого не делал — она повернула голову к двери, — Ричард.
Он вошел так же тихо, как и сама Диана, но вызвал в душе Рико меньше страха.
— Ричард, отвезешь эту девушку… — Тут она повернулась к не сводящей с нее глаз девушке и заговорила на ее наречии. — Как тебя зовут?
— Вагономин.
— Почему?
— Моя мама умерла, родив меня.
Диана кивнула.
— Вагономин, этот мужчина, — она кивнула в сторону Ричарда, — доставит тебя домой. Сейчас ты пойдешь с ним. Не беспокойся.
— Хорошо.
— Теперь тебе ничего не грозит.
— Ты ман-го-тэйзи, в твоих глазах горит ишкуда. Я буду просить Великого Духа, чтобы так оставалось всегда. Мой отец вождь племени, тебе всегда будут в нем рады.
Она опустилась на колени, выражая свою благодарность.
— Встань.
Девушка поднялась, неловко натягивая на себя остатки платья.
Диана протянула руку Ричарду, и тот немедленно передал свой плащ, который она накинула на хрупкие плечи девушки.
— Ричард, позаботься о том, чтобы девушка была доставлена в свое племя.
— Конечно. Пойдем. — обратился он к девушке на ее языке.
Рико смотрел вслед удаляющейся диковинке и проклинал в этот момент и свою трусость перед Дианой, и ее саму.
— Так что же все это означает, Диана?
— Что за тон, Рикардо? — в свою очередь спросила Диана, садясь напротив него в кресло и медленно стягивая перчатки.
— Прости, вырвалось.
— Я так и думала — сказала она, бросая перед ним одну перчатку и хладнокровно снимая другую.
— Что нового в Неаполе? — спросила она как бы невзначай, но при этом не отрывая взгляда от своих пальцев, медленно снимающих перчатку.
— Практически ничего — сказал он, слегка заикаясь.
— Моя прибыль уменьшилась в последнее время. Немного, но все же…
Вторая перчатка очутилась возле первой.
— Я все объясню…
— Не нужно. Я слышала, ты завел новых друзей, Рикардо. Они совсем мне не нравятся, даже не знаю как их назвать, чтобы по приличнее…
Он никак не мог понять, к чему она клонит, а она тем временем начала поигрывать охотничьим ножом, невзначай оказавшимся у нее в руках. Она до сих пор не смотрела не него.
— Что ты можешь сказать мне об Энтони Олбрайте, Рикардо?
— Он… Я доставил его одному человеку. Ты же знаешь, что я и раньше этим занимался, не знаю, почему тебя это так заинтересовало. Разве что он был нужен тебе? Господи, прости, я не знал, но…
— Он мой муж Рикардо.
У него засосало под ложечкой, когда до него дошла вся суть сказанного.
— Мадонна, я не знал, но…
Лезвие мелькнуло в воздухе и вонзилось в стол меж расставленных в стороны пальцев. Рико судорожно сглотнул, хотя и пытался все это время держать себя в руках. С Дианой никогда не знаешь, чего ждать, тем более, что ее лицо не выражает никаких эмоций.
— Какие могут быть НО, Рикардо?
Все. Это конец. Больше ему не на что рассчитывать, думал про себя Рико. Отдать ее мужа в руки… Это последнее, что он хотел бы сделать.
— Я не знал… Но я знаю, где его держат.
Успел он поспешно добавить.
Диана молчала.
Он ожидал, надеясь на то, во что уже не должен был бы верить — в ее доброту.
— Но знаешь, что хуже всего? — она не дела ему возможности ответить, она вообще его игнорировала. — Хуже всего то, что именно из-за тебя и твоей оплошности мне пришлось прервать свой отдых в Испании. — она помолчала. — Помнишь, как-то я сказала тебе: не кусай руку, которая тебя кормит?
— Д-да. — Хотя он понятия не имел, когда она ему такое говорила.
Диана покачала головой.
— Ты укусил уже дважды.
Она молчала, вытаскивая лезвие из стола и снова играя ножом.
— Ты вернешь все, что одолжил у меня.
— Конечно.
Он отвечал поспешно, дабы не злить ее больше.
— Но, дорогой мой, у тебя есть ровно неделя, чтобы вернуть все, конечно же прибавив к той сумме еще пятьдесят процентов «одолженного». Думаю мне не стоит говорить, что будет, если ты этого не сделаешь?
— Нет. — Его голос звучал отрешенно.
— Bueno.
Диана подошла к двери.
— Не кусай руку, которая тебя кормит.
— A rivederci, Diana.
Она устало улыбнулась и покачала головой.
— Addio, Riko.
Прощай… Это слово еще долго стояло у него в ушах, потому что теперь он мог применить его и в своем словарном запасе. Прощай мир живых…
Глава 9
Четыре с половиной месяца он скитается из города в город, из страны в страну. Четыре с половиной месяца он пытался забыть, заменить, но так и не смог. Он хотел быть со своей женой. Хотел видеть ее ежесекундно. Даже те роковые две недели, когда из-за недомолвок и недопонимания начал рушиться их брак, он чувствовал себя лучше — тогда он хотя бы видел ее.
А сейчас он балансировал на грани жизни и смерти. Господи, уж лучше бы ему умереть. То, что с ним вытворяют во время пыток, невозможно вынести и он не мог понять, как до сих пор остался жив.
…Прибыв в Италию, он думал начать свой бизнес в этой довольно богатой и стабильной державе. Думал, надеялся, забыться в работе. Но едва он начал, как однажды ночью к нему заявились посетители. Тогда их было только двое, потому он смог с ними справиться. Решив, что это обычные грабители, он оставил этот инцидент без внимания, предоставив свободу действий полиции.
Но спустя несколько дней, на улице, к нему подъехал экипаж, и на этот раз на него были направлены три пистолета. Едва он сел в карету, как получил чувствительный удар по голове, потеряв сознание.
Очнувшись, он увидел вокруг себя незнакомых людей, которые говорили ему такое, во что и поверь было невозможно…
— С пробуждением, мистер Олбрайт.
Ломаный, но тем не менее понятный английский донесся до его слуха. Перед глазами все еще стоял туман, а голова пульсировала тупой болью.
На его лицо обрушился ушат воды, что, пусть и не очень приятно, помогло проясниться его взору. Похоже, он был в каком-то подвале. Сырые серые стены, жутковатого вида цепи и паутина по углам и стенам, не делали окружающую обстановку более приятной. Тони был привязан руками и ногами к стулу. В стороне от него стояли двое, ничем особо не примечательные, у, как выяснилось, единственной двери громила побольше, и напротив, пусть и не высокий, но хорошо сложенный мужчина где-то сорока лет.
— Как вы себя чувствуете?
По разумным измышлениям Тони справедливо принял говорившего здесь главным.
— Если бы вы меня развязали, было бы намного лучше.
Немного скрипучий смех нарушил тишину комнаты. Мужчина сел на второй стул.
— Развязать? Возможно, но только после нашей беседы.
— Ну, раз мы собрались беседовать, вы не могли бы представиться?
— Капитан здешней тайной полиции Лученцо Сальвадор де Гауста, к вашим, хотя нет, своим услугам.
Это имя, конечно же, ничего не могло сказать Тони, хотя то, что этот мужчина был из тайной полиции, отнюдь не придавало оптимизма.
— Так чем могу быть полезным, сеньор Гауста?
Итальянский Тони оказался много лучше английского капитана полиции, чему тот был немало удивлен.
— Мы бы хотели знать, где сейчас находиться Ночной Лебедь?
Ночной… Это имя Энтони слышал однажды в палате на одном из заседаний. Поговаривали, что это ни бы то тайный агент Веллингтона, агент, с которым никто из тогда присутствующих не хотел бы встречаться, а еще хуже становиться его врагом. По тому что он слышал, оказалось, что этот Лебедь (почему именно такое имя было у этого человека-загадки, никто точно не знал) раздобыл для правительства за время своей службы такую информацию, что и помыслить о ней никто не мог. Говорили, что он ходит все время в черной маске и таком же черном костюме. Некоторые завистники утверждали, что он носит маску из-за ужасных увечий, полученных им на одном из заданий.
Но какое отношение к нему имел он, Тони. Неужели здешние представители закона считали его этим Лебедем?
— Простите, но я не совсем понимаю, почему я должен знать о его месте пребывания?
Гауста молча уставился на своего пленника.
— Что вы знаете о своей жене, сеньор Олбрайт?
— Простите, что?
— Ваша жена, Диана Кетрин Аврора Эндрюс Олбрайт, графиня Морбридж и Лери, герцогиня Дено и Кеннингем.
— Я знаю, как зовут мою жену.
— Да, но знаете ли вы кто она, вот в чем вся суть вопроса.
— Все равно не понимаю.
— Ваша жена и есть Ночной Лебедь.
Энтони изумленно уставился на своего тюремщика — он должно быть рехнулся: Диана и Ночной Лебедь?
— Вы смеетесь?
— А вы хотите сказать, что это не так?
Если это шутка, то явно не совсем удачная.
— Вы хоть понимаете, что говорите? Если я вас правильно понял, то вы говорите о том таинственном агенте правительства, о котором при дворе ходит столько слухов. Но не думаете же вы, что этот агент — женщина, да к тому же моя жена?
— Мы в этом убеждены. У нас надежные источники.
— Это нелепо.
— А вот это мы и проверим.
Гауста встал со своего стула и подошел к своему подручному. Что-то прошептав ему на ухо, он вернулся в свое прежнее положение.
— Давайте поступим так: сперва мы расскажем вам все, что нам известно, а после вы внесете все коррективы, которые посчитаете нужными. Возможно, вы даже захотите что-то добавить.
Это нелепо. Этого не может происходить на самом деле.
Но как бы ни нелепо выглядела ситуация, она являлась реальной.
— Хорошо.
Уж лучше подыграть этим ненормальным, может тогда его отпустят или у него появиться шанс сбежать.
— Что ж, тогда начнем.
По не известным нам причинам, ваша жена в возрасте тринадцати с небольшим лет покинула отчий дом. Нам доподлинно известно, что мачеха передала в распоряжение мисс Эндрюс все свои деньги, которыми по специальному завещанию не мог распоряжаться сеньор Эндрюс.
Вскоре после этого мисс Эндрюс приехала в Лондон и встретилась там с некоим человеком, имя которого нам, к сожалению, не известно.
После этой встречи она отправилась в Испанию, затем были Италия и Япония. Чем именно занималась в этих странах ваша жена, нам тоже не известно. Мы знаем только, что уже после этих поездок она вернула деньги своей мачехе и поехала в Америку. Пробыв там около восьми месяцев, она возвращается с еще большим состоянием и влиянием. В тот же момент в Англии впервые звучит имя Ночной Лебедь. Нам доподлинно известен и тот факт, что еще через шесть месяцев после этого, она снова возвращается в Испанию и начинает там жить с некоей семьей О'Конноров. Через некоторое время один человек, управляющий почти всей той округой, напал на тот городишко и убил почти всех жителей. Тогда же была убита Тереза О'Коннор . Ваша жена занялась активными поисками убийцы и таки нашла его, но в результате кровавой бойни, которую устроил Ночной Лебедь со своим элитным отрядом «черных коршунов», погиб и Алекс О'Коннор . После этого ваша жена длительное время не появлялась на арене и не было никаких сведений о Лебеде.
Но вот она появляется в Париже, а через несколько недель в Марселе были похищены очень ценные документы, достать которые хотели и мы. Ваш драгоценный Веллингтон теперь сидит в кресле премьер-министра Англии, а вы по не известной причине получаете титул герцога, так как стали мужем мисс Эндрюс.
— … Так вот, мы бы хотели знать, что по этому поводу можете сказать вы?
Все, что он слышал, это чистой воды бред. Нет, все это какая-то извращенная шутка.
— Это всего лишь предположения.
Гауста хрипло рассмеялся. Было в этом смехе что-то дьявольское. И Тони чувствовал, что ничего хорошего это не сулит.
— Значит вы отказываетесь нам содействовать?
Вопрос прозвучал довольно тихо и зловеще. Но Тони было все равно — он так или иначе не мог ничего сказать, кроме того, что все это чушь.
— Все это чушь собачья.
— Так джентльмены не выражаются.
Гауста встал и направился к двери.
— Ничего, все равно вы расскажете все что знаете.
Один из стоявших рядом мужчин подошел в плотную, и тут же Тони ощутил зверскую боль — ему сломали мизинец…
… Тони с трудом поднял веки — от бесконечных ударов он даже глаза открывал с трудом. Комната, как обычно, шаталась во все стороны, будто он находился на корабле. Как оказалось, он снова был привязан к уже ставшему ему ненавистному креслу и в углу комнаты стоял Гауста. Эта змея как ни в чем не бывало улыбалась со своего места — пытки доставляли ему нездоровое удовольствие.