Разбуженная раскатами грома, Лидия рывком села на матрасе. Она не понимала, что это – продолжение сна или явь. Только что ей привиделся Клэнси. Он будто бы забрался к Лидии в постель и сдавил горло грязными руками, чтобы она не кричала. Девушку прошиб холодный пот. Ей все еще чудились мерзкие пальцы Клэнси, боль от того, что он душит ее, и отчаянные попытки вырваться.
А Росс лежал и думал, что только последний идиот уступил бы теплый и уютный фургон девице, которая все равно рано или поздно от него сбежит. Он уже вымок до нитки и дрожал как в лихорадке. Косые струи с остервенением поливали и самого Росса, и насквозь мокрую постель. Пусть девица убирается к черту, прихватив с собой миссис Уоткинс и всех прочих! Что до него, то он займет свое законное место. Росс выбрался из-под фургона и взялся за полог как раз в ту минуту, когда Лидия откинула его.
В первый момент оба оцепенели, явно не ожидая этой встречи, и лишь вспышка молнии, которая рассекла небо, как извилистый голубой шрам, вернула их к действительности.
Взяв Коулмена за руку, Лидия поспешно втащила его внутрь. Он потерял равновесие и упал на колени, содрогаясь от холода и сырости.
Не замечая того, что ее сорочка промокла, Лидия начала расстегивать рубашку Росса.
– Вы же простудитесь. Раздевайтесь немедленно! И штаны снимайте.
Росс, окоченевший до костей, даже не делал попыток сопротивляться. Кое-как Лидия стащила с него рубашку, которую можно было хоть выжимать. Она зажгла лампу и, бросив быстрый взгляд через плечо, увидела, что Коулмен раздевается. Не желая смущать его, девушка предложила:
– Когда будете готовы, передайте мне ваши вещи. Я повешу их на веревку.
Пропитавшиеся водой штаны весили не меньше тонны. Не оборачиваясь, Лидия взяла их у Росса вместе с носками и нижним бельем и кое-как развесила.
Обернувшись, она увидела, что Коулмен завернулся в одеяло.
– Вам холодно? Вы весь дрожите. – Пошарив в комоде, Лидия достала полотенце. – Вытирайтесь.
Пока Росс яростно растирал голову, она другим полотенцем начала вытирать его грудь. На мгновение он замер, но тут же овладел собой. Между тем руки Лидии переместились ему на плечи, а затем на живот.
Ее поразило его мускулистое загорелое тело. Кое-где виднелись шрамы, а один, под левым плечом, напугал девушку – казалось, оттуда вырван кусок мяса. «Наверное, ему было очень больно», – с сочувствием подумала она, стараясь не потревожить это место.
Его грудь, поросшая густыми волосами, тоже поразила ее. Волосы напоминали темный курчавый мох. Ниже, на животе, они становились более редкими и шелковистыми, треугольником сбегая к пупку.
Росс затаил дыхание, почувствовав, как руки Лидии прикоснулись к округлой впадинке и тут же снова побежали вверх по ребрам. Обернув полотенце вокруг шеи, он схватил ее за руки. Росс хотел всего лишь остановить Лидию и не думал, что ему так легко удастся оторвать ее от пола. Невесомая, как перышко, Лидия взлетела к нему на бедро и прижалась грудью к мощному мужскому торсу. О боже! Ведь одеяло ничего не скрывает. Она наверняка чувствует, какой он твердый.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. В тишине слышалось лишь прерывистое дыхание обоих и бешеный стук двух сердец.
Будь они прокляты, ее бездонные глаза! У Росса закружилась голова, когда он взглянул в эти янтарные глубины, мерцающие тысячами граней. И почему, черт побери, боги подарили ей такой соблазнительный рот, похожий на спелый сочный плод, в который так и хочется впиться зубами. А какое нежное у нее тело! Как будто в нем совсем нет костей…
Россу мучительно захотелось поцеловать Лидию, прильнуть к очаровательному пухлому рту своими нетерпеливыми губами. Его снедало желание погрузить свою тугую плоть в невообразимо притягательное тепло женского тела. Ему казалось, что он умрет, если промедлит еще минуту.
Но, уступив вожделению, будет всю жизнь об этом жалеть. Овладев собой, Росс разжал руки. Лидия тут же отпрянула. Ее пугал его взгляд – словно искры вылетали из уголков пронзительных зеленых глаз. Отойдя на безопасное расстояние, она шепотом спросила:
– Ну как, вам лучше?
«Это как посмотреть», – подумал Росс, а вслух небрежно бросил:
– Пожалуй.
– Зубы у вас больше не стучат.
– Я почти согрелся.
Почти, как же! Да он весь пылает. Того и гляди волосы вспыхнут.
– Жаль, что у нас нет ничего горячего.
– Не страшно. Может, утром мне удастся разжечь костер.
Ни Лидия, ни сам Коулмен не верили в это, но надо же было о чем-то говорить. Теперь, когда столь неожиданное и бурное объятие осталось позади, им предстояло привыкнуть к совместному существованию в тесном фургоне.
– Надо бы одеться.
– Да, конечно, – поспешно отозвалась девушка, чувствуя, что сердце готово выскочить у нее из груди. Почему она так разволновалась, Лидия не понимала, но при каждом взгляде на треугольник курчавых волос, терявшийся в складках одеяла, ее охватывала сладостная дрожь. – Конечно, – повторила она и отвернулась, делая вид, что поправляет постель.
– Готово, – донеслось до нее через минуту. Обернувшись, Лидия увидела, что Росс сидит на полу уже одетый и натягивает носки. Приглядевшись, она заметила, что его руки и грудь покрыты гусиной кожей.
– Мистер Коулмен! Сейчас же залезайте под одеяло, иначе схватите воспаление легких.
– Нет, я останусь здесь.
– Не спорьте. Я и местечко уже нагрела. – Вот именно этого Росс боялся больше всего. – В конце концов, это ваша постель.
По крайней мере она об этом помнит, и то хорошо.
– Нет, ложись сама.
– Ну пожалуйста! Чего вы упрямитесь?
– Я вовсе не упрямлюсь.
– Нет, упрямитесь. Ведь если бы я не заняла вашу постель, вам не пришлось бы спать снаружи. Я и так чувствую себя виноватой. Не заставляйте меня страдать еще больше.
Росс нахмурился. Лидия поняла, что он вряд ли уступит, но решила сделать последнюю попытку:
– Если вы заболеете, мы не доберемся до Техаса.
– Не заболею.
– А то, не дай бог, умрете. Что тогда будет с Ли?
– Я не собираюсь умирать!
– Кто знает, что может случиться?
– Ладно, будь по-твоему! – взорвался Росс. Чувствуя себя вконец измученным, он рухнул на матрас и натянул теплое одеяло. – Ну вот. Теперь ты довольна?
– Да. – Лидия улыбнулась.
Она подтерла пол мокрыми полотенцами и выкинула их наружу, туда, где уже висела одежда Росса. Поскольку дождь не прекращался, просохнут они не скоро, но оставлять их в фургоне тоже не имело смысла. Задув лампу, девушка завернулась в одеяло и села, прислонившись к стене.
Проклятие! Росс понимал, как должен поступить, но не мог заставить себя сделать это. Как позволить этой девушке, которая спала бог знает с кем, олицетворяла все то, что он ненавидел и от чего всю жизнь пытался бежать, как позволить ей лечь рядом с ним? Там, где еще недавно в изысканной ночной сорочке, отороченной атласными лентами и кружевом, спала Виктория, воплощение целомудрия и чистоты.
Нет, этого нельзя допускать. Да и вообще девица не интересует его. «Как бы не так», – поддразнил Росса внутренний голос. Ну хорошо, он действительно хочет ее. Да что там – просто умирает от желания. Но это чисто физическое, животное влечение, а он человек, а не самец. Любовь Виктории помогла ему избавиться от той мерзости, которая накопилась в нем с юности. И если Росс не в состоянии управлять собственным телом, то хотя бы может контролировать свои реакции.
– Мисс… гм… Лидия, – пробормотал он.
– Да? – испуганно откликнулась она. Чего хочет этот человек? Обычно ночью «это» и происходит. Лидия помнила, как плакала ее мать, ложась в постель с Отисом Расселом. И ненавистный Клэнси подбирался к ней самой тоже по ночам.
– Ты что, так и собираешься там сидеть? Ложись с той стороны. Места хватит.
– Мне и здесь удобно.
– Не глупи. – Росс привстал. Смутный силуэт Лидии едва виднелся в темноте. – До рассвета еще несколько часов. Если просидишь в этом холоде и сырости до утра, наверняка заболеешь.
– Да нет, я крепкая. Не беспокойтесь.
Коулмен почувствовал, что его истерзанные нервы не выдержат еще одного спора. Он и так потратил их достаточно.
– Иди сюда, тебе говорят! – Росс схватил Лидию за руку и увлек на матрас.
Слезы навернулись ей на глаза. Она-то думала, мистер Коулмен не такой и не станет делать с ней того, что делал Клэнси, но, видно, ошибалась. Все мужчины одинаковы. Лидия отчаянно замахала руками, но вскоре обнаружила, что молотит воздух, – Коулмен, завернувшись в одеяло, уже давно откатился к стене. К ней он даже не прикоснулся.
Она долго лежала без сна, постепенно успокаиваясь. И только услышав ровное дыхание Росса, догадалась, что он спит. Значит, не будет к ней приставать. С облегчением вздохнув, девушка укрылась с головой и блаженно вытянулась на постели.
Дождь все лил, но раскаты грома стали глуше, и молнии сверкали уже не так часто. Лежа довольно далеко от Росса, она все же чувствовала упоительное тепло его тела. Пригревшись, Лидия заснула.
Проснувшись, Росс не сразу понял, где находится. Откуда эти доски? Он с трудом вспомнил, что лежит в фургоне. Сквозь щель между стеной и пологом чуть брезжил тусклый рассвет, но дождь так и не прекратился. Ему было тепло. Что-то приятное, мягкое и уютное привалилось к его боку.
Быстро откатившись в сторону, Росс краешком глаза увидел Лидию. Она лежала рядом с ним и держала на руках Ли. Малыш с наслаждением сосал ее грудь.
– Извините, что разбудили вас, – смущенно прошептала девушка, заметив его взгляд. – Вы так сладко спали…
– Ничего страшного. Я привык рано вставать.
Коулмен попытался отвести глаза от соблазнительной груди, которую с причмокиванием сосал его сын, но не смог. Он не думал о том, что лежит в одной постели с полуобнаженной красавицей, сам толком не одетый. Не вспоминал о Виктории. Его мысли занимала только прелестная молодая женщина, так безмятежно улыбавшаяся ему.
– Незачем рано вставать. Дождь все идет.
– Похоже на то, – рассеянно согласился Росс, думая сейчас совсем не о погоде. Ему вдруг захотелось коснуться ее буйных кудрей, но он сдержался. Приподнявшись на локте, Коулмен с любовью взглянул на сына.
– А он заметно поправился.
Лидия издала короткий смешок, от которого у Росса заныло в паху.
– Ну еще бы! Все ест да спит.
Оба уставились на Ли. Младенец, не подозревая, что связывает двух малознакомых людей, знай себе насыщался. От жадности он не успел проглотить молоко, и тоненькая струйка потекла по его подбородку на грудь Лидии.
Побуждаемый не разумом, а инстинктом, Росс наклонился, подцепил белую каплю и с удовольствием облизнул палец.
Этот дерзкий жест обескуражил его. Пораженная, Лидия молча переводила взгляд с губ на усы Росса, потом посмотрела на палец так укоризненно, как на преступника, пойманного с поличным.
– Я не хотел, – пробормотал он. Но Лидия все так же взирала на него, словно ожидая ответа на незаданный вопрос. Коулмен понимал, что должен встать и уйти, но неведомая и непреодолимая сила лишила его способности двигаться.
Наконец Лидия отвела взгляд.
– Наелся и опять спит, – нежно прошептала она.
Росс вытянулся на матрасе и прикрыл рукой глаза. По звуку он догадался, что Лидия отняла ребенка от груди, уложила рядом с собой, застегнула сорочку и снова легла. Вскоре Коулмен понял, что девушка уснула.
Он же продолжал бодрствовать, сам поражаясь тому, что сделал. Может, это ему только привиделось? Но нет – языком Росс все еще ощущал сладость живительной влаги у себя во рту.
Постепенно и его сморил сон. Тело само заняло наиболее удобное положение, прижавшись к чему-то нежно-округлому и миниатюрному. На щеку Росса упало несколько длинных каштановых прядей. Все трое впали в блаженное забытье.
В таком положении и застал их мистер Грейсон час спустя.
Глава 7
За несколько лет, которые Росс Коулмен провел на войне, а потом скрываясь от властей, у него развилось некое шестое чувство, которое позволяло ему ориентироваться в любых обстоятельствах. Но на этот раз инстинкт его подвел. Забывшись сном, он не услышал приближения мистера Грейсона и очнулся, только когда тот уже стоял рядом, нервно барабаня пальцами по полям своей шляпы.
Распрямившись как пружина, Коулмен вскочил и похлопал себя по бедру, пытаясь нащупать отсутствующий пистолет. При этом тело его напряглось, изготовившись к прыжку.
Изумленный Грейсон во все глаза наблюдал за этими манипуляциями. У него даже челюсть отвисла. Умоляюще выставив вперед руки, он пролепетал:
– Извините, ради бога. Я стучал, но…
Лидия тоже проснулась и, отпрянув к стене, прижала к себе Ли. Глаза ее выражали испуг, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Это что, входит в ваши обязанности – вторгаться в чужое жилище без спроса? – грозно спросил Росс.
– Разумеется, нет, но…
– Но в данном случае речь идет о прелюбодеянии, – визгливым голосом уточнила Леона Уоткинс, с любопытством обшаривая фургон пронырливыми глазками-бусинками. Взобравшись внутрь, она гневно уставилась на парочку.
– О чем, черт возьми, речь? – обратился Росс к Грейсону, но тот торопливо отвел глаза.
– Извините, Росс, но на только что состоявшемся собрании комитета, созванного по настоянию миссис Уоткинс, было решено, что вы и эта девушка должны покинуть наше общество, поскольку… гм-м… поскольку вступили в преступное сожительство.
– Какое еще сожительство! – взревел Коулмен. – Мы провели эту ночь в одном фургоне, потому что разразилась гроза.
– Я понимаю… – начал Грейсон, но Уоткинша прервала его.
– Вы провели ночь в одной постели! – возопила она, тыча в них костлявым пальцем. Затем, выглянув из фургона, обратилась к столпившимся снаружи промокшим переселенцам: – Я все видела! Они лежали рядом, почти раздетые. Теперь Господь наверняка поразит меня слепотой – нельзя смотреть на такие ужасные, греховные вещи…
Этого Лидия уже не выдержала. Под любопытными взглядами десятков устремленных на нее глаз она крепче прижала к себе Ли и, захлебываясь от волнения, воскликнула:
– Вы видели только то, что двое лежали на одном матрасе! – Взглянув на Лидию, облаченную лишь в ночную сорочку, да еще с распущенными волосами, Леона презрительно поджала губы, но девушка этого не заметила. – Это я предложила мистеру Коулмену вернуться в фургон, потому что снаружи было холодно и сыро. Я же просто легла рядом – ведь больше в фургоне спать негде.
– Помолчи лучше! Я сама все видела, – прошипела разгневанная дама, вытягивая тощую, как у ощипанной курицы, шею. На ее поджатых губах пенилась слюна.
– Тебе-то откуда знать, как мужчина спит с женщиной? – Ма, сопровождаемая Зиком, с трудом протиснулась внутрь фургона. Видимо, Лэнгстон собирался впопыхах: он не успел причесаться и привести в порядок одежду. Глядя на него, трудно было не рассмеяться. Однако Леоне Уоткинс было не до смеха. – Ну да, у тебя есть ребенок. Значит, и тебе разок повезло – муженек с тобой переспал.
Леона смертельно побледнела и тут же залилась краской.
– Я не намерена выслушивать оскорбления. – Она поджала губы и обернулась к Грейсону: – Мы избрали вас старшим. Как вы собираетесь положить конец творящимся здесь безобразиям и избавить наших детей от дурного влияния?
Грейсон вздохнул и покачал головой. Даже его жена, снисходительно относившаяся к людским слабостям, пришла в ужас, когда узнала, что мистер Коулмен и «эта распутница» провели ночь вместе. Пылая праведным гневом, миссис Уоткинс не поленилась притащиться под проливным дождем в фургон Грейсонов и сообщить им об этом. Вначале Хэл не поверил. Он своими глазами видел, как страдал Росс, когда умерла его жена, в каком был отчаянии, когда сосновый гроб опускали в могилу. Да и девица, которую Ма Лэнгстон навязала в кормилицы его сыну, явно не нравилась Коулмену. Грейсон никак не ожидал, что подавленный Росс способен предаваться плотским утехам, да еще с девицей, к которой питал нескрываемое отвращение.