- Нет, Рикардо не жил, а существовал здесь. Он был болен и ужасно одинок... Здесь он думал о смерти, а, может быть, отчаявшись, и сам искал ее...
- Здравствуйте...
- Кто Вы?
- Добрый вечер, сеньор... Вы, верно, тот самый родственник Рикардо, которого он ждал?..
- Совершенно верно, но...
- А я – его ближайшая соседка... Живу в том желтом доме... Я – жена доктора Ботеля...
- Вот как! – превозмогая душевную боль, Деметрио де Сан Тельмо пригляделся внимательней к незаметно, чуть ли не украдкой, вошедшей женщине. Она была молода и недурна собой, но несмотря на это, в ее лице читалась усталость. Вот и на висках преждевременно белеет седина. Взгляд женщины печален, а движения плавны. Деметрио невольно залюбовался ею.
- Вы удивлены?
- Признáюсь, да. Я никогда не думал, что этот самый сеньор Ботель женат, и к тому же на истинной даме.
- О-о... Вы очень любезны, впрочем, муж так считает.
- Если это он послал Вас...
- Нет-нет, что Вы... Муж еще не вернулся. Я заметила Вас давно, когда Вы поднимались на холм от деревни. По одежде и внешнему виду Вы не похожи на искателей золота, Вы совсем другой... Когда я увидела, что Вы открыли двери дома Рикардо и вошли сюда, у меня не осталось сомнения, что Вы – его брат, Деметрио. Он очень много рассказывал о Вас... Словом, я решила представиться... Это довольно бесцеремонно, но, видите ли... Тут не так, как в городе. Здешняя жизнь совершенно иная...
- Догадываюсь, сколь это ужасно для такой женщины, как Вы.
- Вы даже не можете представить себе, насколько... Поэтому не стоит осуждать и слишком сильно винить невесту Вашего брата...
- Невесту брата?..
- Вам, вероятно, известна эта история...
- Я абсолютно ничего не знаю. Преподобный Джонсон был единственным, с кем я поговорил в деревне. Впрочем, он не сказал ничего определенного. Насколько я понял, мой брат был болен, и его жизнь превратилась в ад. Рикардо потерял всякую надежду и, возможно, от отчаяния даже покончил собой... И виной всему была женщина... которую Вы, похоже, знали.
- Всего лишь по фотографии.
- Какой фотографии?
- Той, что находилась в этой рамке. Ваш брат порвал ее на куски в тот вечер, когда получил письмо... С тех самых пор он ничем больше не занимался. Он словно с ума сошел, пил и пил беспробудно... На рассвете он с большим трудом притащился домой... И еще приказал девчонке принести побольше виски из таверны... Вот и все... Однако мой муж и батраки продолжали работать в том месте, что он указал, и обнаружили золотую жилу.
- Невероятно...
- Неужели Вы этого не знали?
- Не знал. Брат уехал из Сан Пауло, чтобы работать. Его ждала ответственная должность...
- Кем был Ваш брат?
- Адвокатом. Вы этого не знали?
- Он никогда не говорил об этом.
- Рикардо приехал в Рио-де-Жанейро будучи поверенным в делах миллионера Кастело Бранко... И вот он бросил свою должность. Как оказалось, его свела с ума золотая лихорадка.
- Как-то ночью он разговаривал с моим мужем. Оба они крепко выпили, и я подслушала кое-что из их разговора... Рикардо хотел разбогатеть. Его невеста запретила ему надеяться на что-либо, если он не разбогатеет за год. Он приехал в Матто Гроссо, торговал скотом, пожил среди искателей алмазов в Рио Парана, мучился от болотной лихорадки и малярии... а в Порто-Нуэво его привез мой муж...
- Рикардо страдал, боролся, преодолевал все трудности и лишения ради презренной, ничтожной женщины, чтобы купить ее за деньги... Уму непостижимо!..
- Ваш брат и сам понимал это, сеньор Сан Тельмо, но та женщина завладела им... Он был одержим ею и надеялся, что заставит ее измениться... Когда он получил письмо...
- Уже дважды Вы сказали мне о каком-то письме... Вы его видели?.. Читали?.. Быть может, Вам известно, о чем в нем говорилось?..
- Та женщина писала, что хочет выйти замуж за другого... За какого-то миллионера...
- Вот как!
- Тем вечером Ваш брат напился, как никогда. Тогда-то я и услышала его крики и грохот, с которым он крушил мебель... Аеша, индианка, работавшая у него, в ужасе примчалась ко мне домой и заявила, что ее хозяин спятил... Мужа не было дома, но я, несмотря на сильный страх, решилась пойти к нему. Рикардо был один. Он порвал в клочья фотографию той женщины и плакал, как ребенок, над этими обрывками, стоя посреди комнаты.
- Чудовищно!..
- И тем не менее, он ждал Вас... Я понимаю Ваши страдания, понимаю, как Вам больно... – Неожиданно женщина умолкла, заметив муку, отразившуюся на лице сан Тельмо. Ни слова не говоря, она смотрела на него. Под неумолимым бременем горя Деметрио опустил голову, а затем резко откинул ее назад, словно бросая кому-то вызов.
- Как выглядела женщина с фотографии? – спросил он.
- Настоящая красавица, утонченная, изысканная, с аристократической осанкой. В какой-то степени можно понять, что она боялась разделять все эти тяготы с Вашим братом. Для девушки из хорошей семьи, выросшей в столице, здешние места хуже преисподней.
- Однако я не сомневаюсь, что она вертела им, как хотела... Вот он и погряз в этом аду...
- Если родился в роскоши – боишься обеднеть.
- Мой брат никогда не называл ее имени?
- Никогда... Он был истинным кабальеро.
- Как это понимать?..
- Боюсь показаться нескромной, но мне кажется, что прежде она очень сильно любила его...
- Вы имеете в виду, что она была его любовницей?
- Все это столь щекотливо... Конечно, я не совсем уверена, но, думаю, что да... Ваш брат хранил это в секрете даже тогда, когда напился почти до бесчувствия, а это что-то значит, не так ли?
- Полагаю, Вы близки к истине... Последнее, чего не хватало даме с фотографии – быть потаскухой... Будь она проклята!!!
- Сеньор Сан Тельмо...
- Простите меня... я настолько возбужден, что не отвечаю за свои слова. Однако уверяю Вас, что...
- Ой, взгляните!... Святой отец...
- Не тревожьтесь, сеньора Ботель. – Пастор, как всегда степенно, вошел в дверь. – Я искал сеньора Сан Тельмо на случай, если он захочет переночевать в моем доме и оказать мне честь, поужинав вместе со мной.
- Вы очень любезны, но...
- Надеюсь, Вы не откажете мне в этом. Давайте спустимся в деревню...
- Реверендо... Не думайте, что я пришла сюда из любопытства... Я...
- Ваш муж уже покинул таверну, сеньора Ботель, и вот-вот придет сюда. Ему не понравится, если Вас не будет дома.
- Он уже ушел?.. В таком случае с Вашего позволения... Я со спокойной совестью оставляю Вас в хорошей компании, сеньор Сан Тельмо... Если я могу быть Вам чем-то полезной...
- Доброй ночи, сеньора Ботель...
Женщина торопливо вышла из дома.
- Надеюсь, визит сеньоры Ботель не слишком Вас побеспокоил... – на губах его преподобия появилась сочувственная улыбка. – Сеньора Ботель – хорошая женщина, но муж безбожно тиранит ее. Правда, иной раз она бывает слишком болтлива, но...
- Сейчас она рассказала меньше, чем мне хотелось бы услышать... Прискорбно, но ее и Ваши слова убедили меня в том, что никому не известно имя этой скверной женщины, которая разрушила жизнь моего брата...
- А Вам не кажется, что это к лучшему? Какой прок питать злобу, которая портит Вам жизнь?
- К несчастью, эта злоба живет во мне и разгорается помимо моей воли.
- Вам лучше передать права на залежь какому-нибудь банку и покончить с этим делом. Это будет совсем нетрудно, жила – богатейшая. Золота хватит и на продажу, и на подарки.
- Меня не интересует золото. Этим деньгам я нашел одно достойное применение – месть.
- Ради Бога!.. Это безумие... Против кого направлена ваша месть? Против женщины, чье имя никому не известно?
- Быть может, еще не все потеряно, и отыщется возможность узнать, кто она. Эта женщина молода, красива, она из высшего общества Рио-де-Жанейро и непременно из тех, кто часто бывает в доме миллионера Кастело Бранко. Два года мой брат вращался в этом мире и был счастлив... Подарив ему ложное счастье, она приблизила его к небесам, чтобы затем утопить в этом аду.
- Вы так возбуждены. Прошу Вас, успокойтесь. Вы пугаете меня... Это безумие – думать о мести... Что случилось, то случилось. Вы ничего не сможете исправить, просто погубите свою жизнь.
- Вы думаете, сейчас моя жизнь не разрушена?.. Вы полагаете, что я смогу спокойно жить, после всего? Смогу пользоваться этими деньгами?.. Нет, Ваше преподобие, не смогу... Вы другой породы, у Вас другая кровь... Вы посвятили себя Богу и не понимаете, что творится в моей душе... Но я знаю, что в моей жизни нет ничего, кроме одной цели – получить сполна долг, покарать эту подлость...
- Но как Вам помочь?
- Этого я не знаю.
- Ваше стремление абсурдно. Пусть будет так, как Вы говорите – в моих жилах течет другая кровь, я из другого теста, но я – мужчина, я молод и тоже глубоко возмущен поступком этой женщины. Я, как и Вы, думаю, что это преступление должно быть наказано, но я предоставляю Богу позаботиться о возмездии и наказании... Когда-нибудь ее настигнет Высший суд, и тогда она пожалеет обо всех слезах, что заставила пролиться, и тогда она будет страдать также, как страдал Рикардо...
- Все так и будет, преподобный отец, так и будет. В этом Вы можете быть абсолютно уверены.
- Отгоните от себя дурные мысли, они причиняют Вам боль. Чтобы взять в руки вещи Вашего брата, Вы на все должны смотреть спокойно. Вот в этом саквояже находятся бумаги Рикардо, кое какие драгоценности и добрая пригоршня крупинок чистого золота. Содержимое этого саквояжа стоит несколько сотен миллионов реалов, и все это принадлежит Вам.
Преподобный открыл маленький кожаный саквояжик, который чуть раньше достал из шкафа. Глаза Деметрио безразлично скользнули по крупным кускам золота, на мгновение с грустью задержались на кольце и часах брата и, наконец, заметили какую-то вещицу, которую он через миг уже держал в руках.
- Кружевной платок... Как пить дать – ее!.. – В бешенстве Деметрио смял платок, крошечный, слегка благоухающий шелковый квадратик с кружевами по краям. Крупные буквы, по всей видимости, инициалы владелицы сразу же бросились в глаза Деметрио, словно вызывая его на дуэль. Преподобный Джонсон наклонился к платку и спросил:
- Что это?
- Так, пустячок... Кружевной платок. Однако этого довольно, чтобы указать мне дорогу мести.
Глава 2
- Ай, Джонни... Хватит болтать всякий вздор! – веселилась Вероника. – Своими фантазиями ты меня убьешь, я умираю от смеха.
Было шесть часов пополудни. После вкусного обеда слуги убирали со стола, унося остатки изысканных блюд и великолепный серебряный сервиз.
Стоял прекрасный майский вечер. На застекленной ротонде, пристроенной к террасе, две девушки и молодой человек весело и непринужденно болтали между собой с самонадеянностью, свойственной юности.
- Вероника, вечно ты смеешься над всеми планами Джонни, чтобы помучить его. Скверно с твоей стороны лишать его надежды, – вступилась за кузена Вирхиния.
- Просто мне не верится, что Джонни твердо решил заняться чем-нибудь, – отразила натиск Вероника. – А если я подшучиваю над ним, то только для того, чтобы подзадорить. Неужели это непонятно? Ты действительно считаешь, что это плохо?
- Ты, как всегда права, Вероника, – вмешался в разговор виновник спора. – Я и в самом деле не слишком трудолюбив, зато обожаю жизнь и красоту, обожаю смотреть на небо и на море... и любоваться глазами некоторых женщин...
- Льстец!
- Да-да, восхитительными глазами женщин моей родной страны. Я из тех, кому, обычно, вполне достаточно того, что дарит нам солнце и этот климат. Я не поклонник золотого тельца, и не привык выматываться на работе, страстно желая скопить побольше слитков, зато привык наслаждаться жизнью, хотя многие осуждают нас за это.
- Знаешь, Джонни, я думаю точно также, – поддержала кузена Вероника, – но Вирхинию это возмущает. Она у нас муравьишка, который считает, что нужно трудиться, не покладая рук, и в этом ее жизненный идеал.
- Да, но не настолько, – возразила Вирхиния. – Можете смеяться, но мне нравится заниматься делами. Я небогата, и полагаю, должна научиться довольствоваться малым. Я всегда считала праздность матерью всех пороков.
- Возможно, но праздность также мать совершенства и изысканности, – не осталась в долгу Вероника. – Бездельничая, мы мечтаем, и, думаю, нет ничего лучше грез, кузиночка.
- Браво, Вероника!.. Мне так нравится, что ты защищаешь наши устои.
- Джонни всегда защищает то, что нравится тебе, Вероника. Он выполняет все твои приказы, что бы ты ни пожелала, а я всегда лишняя...
- Бедняжка! – шутливо вздохнула Вероника. – Ты воспринимаешь шутку всерьез? Право, Вирхиния, никто не осуждает твое трудолюбие, но нужно же нам как-то оправдать нашу лень.
- Ах, Вероника! – печально вздохнула Вирхиния. – Ты так очаровательна, что этого уже вполне достаточно...
В ответ на слова кузины Вероника весело рассмеялась, откинув назад красивую голову, с превосходно очерченным греческим профилем. Мягкие волнистые черные волосы с легким синеватым отливом; угольно-черные брови и ресницы, и точно такого же цвета глаза с глубоким обжигающим взглядом; матовые щеки; и губы – сочные, сладкие и свежие, словно спелые ягоды. Все в ней – от плавных жестов, полных утонченного сладострастия, до гордого изящества, с которым она поднимает свою голову, – придает ей огня и страсти. В ней чувствуется власть. Она, действительно, прекрасна, и воспламеняет мужскую кровь, а глаза ее кузена служат ярким тому доказательством.
- Как же замечательно быть такой красавицей, как ты, – завистливо продолжала Вирхиния.
- Вирхиния, ты тоже красавица, – Джонни де Кастело Бранко повернулся к девушке, и выражение его лица вмиг изменилось, став умильно-ласковым, как у любящего старшего брата. Взглянув на Вирхинию, он заметил, как зарделось от смущения худенькое, миловидное личико двоюродной сестры.
По правде говоря, Вирхиния де Кастело Бранко, кузина Джонни и Вероники, тоже была недурна собой и довольно красива: невысокая, хрупкая девушка с большими светлыми глазами, золотистыми волосами и маленьким изящным ротиком. Похожая на миниатюрную и изящную фарфоровую куколку, она была по-детски очаровательна, словно маленький печальный ангелочек.
Но временами она была совсем другой, и тогда ее небесные глаза излучали странный стальной блеск. В них сверкали воля и неожиданная сила, но почти тотчас же веки с густыми ресницами опускались, приглушая и скрывая этот блеск.
- Я знаю, что ничуть тебе не нравлюсь, Джонни – плаксиво протянула Вирхиния.
- Ну что за вздор, малышка!
- Я поняла это с того дня, как ты приехал. Взглянув на Веронику, ты ослеп...
- Ну будет тебе...
- Конечно, тебя нельзя винить. Вероника очаровательна, а я замухрышка...
- О чем ты говоришь, душенька моя?.. – Под сводами арки, отделяющей ротонду от гостиной, появилась донья Сара де Кастело Бранко.
Высокая, импозантная, элегантно одетая женщина, донья Сара до сих пор приковывала к себе взгляды мужчин, сохранив следы былой красоты и царственности. Беспокойный взгляд доньи скользнул по лицу сына и на секунду задержался на великолепной фигурке племянницы Вероники, тотчас же став безразличным. Увидев тетю, Вероника встала, но донья Сара уже опустила глаза и с глубокой любовью посмотрела на белокурую Вирхинию, а та, словно ребенок, поспешила укрыться в ее объятиях.
- Да-да, тетечка, я – замухрышка, и ничего не стою, но ты ведь все равно меня любишь, правда?
- Не только я, – принялась утешать племянницу донья Сара, – в этом доме все тебя любят и высоко ценят. Думаю, все подтвердят тебе мои слова.
Взгляд доньи Сары остановился на примирительно улыбающейся Веронике и снова стал враждебным.
- А-а-а, так вот откуда ветер... это всё ты, Вероника, не так ли? Ну, конечно же, это ты нагрубила сестре! Вечно твои скверные шутки! Ты отлично знаешь, как чувствительна Вирхиния, и как я беспокоюсь, когда ее огорчают.