- То не шутила бы со мной и не прятала сапоги. И кстати, не шути больше так, а то мы теряем время.
- Ваша лошадь, Вероника.
- Вероника, осторожней!.. Хенаро, держи его крепче, – приказал слуге Джонни.
- Разрешите, я буду стремянным, – учтиво предложил Деметрио.
- Я сам собирался подать Веронике стремя, – в тон ему ответил Джонни.
- Не тревожьтесь, мы сделаем это вместе. Готовы?
Вероника отважно и ловко запрыгнула на английского скакуна прежде, чем Джонни успел помочь ей.
- Тебе, видимо, не важно, что я сверну себе шею, Джонни, – Вирхиния мгновенно вцепилась в руку кузена. – Помоги мне сесть на лошадь.
- Твоя кобылка смирнее, комнатной собачки. Ну, залезай же!
- Спасибо, Джонни, ты очень любезен. Достаточно попросить тебя о чем-нибудь всего два-три раза.
- Сейчас тебе не пришлось долго упрашивать меня. Деметрио, Вашу лошадь уже ведут.
- Как? Вы поедете верхом на Султане?
- Джонни был достаточно любезен, чтобы дать мне его.
- Эта лошадь опасна.
- Я люблю таких.
- Вам по душе трудности?
- Да, чтобы преодолевать их. То же самое сказали вы во время нашего первого разговора.
- Должна признать, что это – правда. Но будьте осторожны… Султан может испортить жизнь кому угодно.
- Ваша лошадь тоже не тихоня, а Султан, по крайней мере, сможет догнать ее, если она понесет.
- Вам не стоит беспокоиться.
- Это так, на всякий случай. К тому же несправедливо, чтобы самая горячая лошадь несла девушку.
- Ах, скажите, пожалуйста! Проблема мужского превосходства.
- А Вы не верите в превосходство мужчин, не так ли?
- Иногда…
- Иногда – очень точное слово. Чтобы командовать нами, вы, женщины, полагаетесь на силу, заключенную в вашей слабости.
- Это – наша единственная защита от мужского бахвальства.
- Что ж, это почти что бой.
- А сеньор Сан Тельмо не упустит случая объявить женщинам войну.
- Не женщинам – женщине.
- Надо же! А я и не предполагала, что Вам близки идеи Шопенгауэра.
- Вероника, по-моему, ты встретила достойного соперника, – вмешался в спор Джонни.
- Султан отомстит за меня.
- И не рассчитывайте. Я хорошо разбираюсь в лошадях. Этот конь не такой ужасный, каким кажется. Вот, смотрите.
Деметрио на удивление быстро и легко запрыгнул на горячего жеребца и за считанные минуты укротил его.
- Превосходно!.. Поразительно!.. – раздались восторженные голоса Джонни и Вирхинии.
- Против такого доказательства не поспоришь – заметила Вероника.
- В путь! – весело воскликнул Джонни.
***
- Превосходный вид!
- Я бы сказала – чарующий. Я слышала от многих приезжих, что это – один из самых красивейших уголков на земле.
Деметрио и Вероника добрались до склона горы и остановились на самом краю, залюбовавшись раскинувшейся под ними изумительной картиной. Во всей красе предстали их взору подножие горы Пан-ди-Асукар, бухта Рио-де-Жанейро и пляж Копакабана.
Яркое полуденное солнце подкрашивало дивную лазурь небес и моря и буйную зелень побережья, заставляя их сверкать среди свободных, широких мазков золотистого песка и четких очертаний современных зданий.
Разгоряченных лошадей они привязали к стволу росшего неподалеку тенистого дерева, и те мирно щипали траву, отдыхая от быстрой скачки.
- Порой слова бывают бесполезны, они меркнут перед подобной красотой, правда? – Вероника с восхищением смотрит на сказочный пейзаж, а Деметрио, не отрываясь, смотрит только на нее, и в его печальных глазах отражаются сомнения, вопросы и безумная тоска.
- Где-то здесь, среди камней есть узенькая тропка. По ней можно спуститься к пляжу. А вон в той стороне, возле песка, находится грот с родником. Мы могли бы попробовать спуститься, если бы не было так поздно.
- Сразу видно, что Вы знаете это место, как свои пять пальцев. Вы часто бывали здесь и раньше, верно?
- Иногда... Это любимое место Вашего друга Рикардо, он обожал гулять здесь.
- Вот как?
- Правда, мы очень редко ездили сюда на лошадях. Почти всегда мы приезжали на машине, а потом спускались на пляж по дорожке, о которой я Вам рассказала. Эти прогулки устраивала Вирхиния.
- Вы ездили только втроем?.. Или Джонни тоже ездил?
- Джонни не был знаком с Рикардо.
- Вы решили прогнать Рикардо до возвращения Джонни.
- В каком смысле прогнать? Я Вас не понимаю.
- Неужели?
- Что я должна понимать, и почему?
- Не обращайте внимания. Это все глупости.
- Вы так грустите всякий раз, когда думаете о друге. Вы боитесь, что он попал в беду?
- Вам действительно интересна судьба Рикардо, и Вы хотите ее узнать?
- Конечно, ведь мы дружили, так что вы должны мне рассказать. Он прожил вместе с нами почти два года. Много раз я думала написать ему, но не знала, где он.
- Ваше письмо пришло бы слишком поздно.
- Я не понимаю, что Вы имеете в виду.
- Я хочу сказать, что Рикардо очень далеко, в беспросветных чащобах отчаяния и тоски. И бог знает, почему? Впрочем, это известно: ему пожелали такую судьбу – ад в земле.
- На что Вы намекаете?.. Рикардо умер?..
- А Вы пролили бы о нем хоть слезинку, будь это так?
- Мне было бы очень больно и горько, если бы он умер… Но это неправда, Рикардо жив. Если мы ничего не слышали о нем, еще ни о чем не говорит. Те, кто уехал в дикие леса, часто исчезают на годы.
- А чаще навсегда.
- Зачем думать о худшем? И почему Вы говорите об этом так, будто хотите меня помучить?
- Если бы я был уверен в том, что смерть Рикардо для Вас и в самом деле боль...
- Конечно, мне было бы больно. Но почему Вы говорите со мной так?.. Иногда я не понимаю Вас, Деметрио. Порой мне кажется, что Вы сошли с ума… По правде говоря, это пугает.
- Не бойтесь, Вероника… Подобные вспышки мимолетны. Иногда я предаюсь фантазиям, иной раз меня посещает нездоровое любопытство, и мне хочется заглянуть в женские сердца… Это была своего рода шутка, боюсь, довольно неприятная!.. Не будете ли Вы так любезны простить меня?..
- Хорошо… Но, уверяю Вас, Вам удалось меня напугать. Я чувствовала себя достаточно скверно… Не кажется ли Вам, что Вирхиния и Джонни слишком задерживаются?..
- Они уже здесь… Я займусь их лошадьми, чтобы они отдохнули.
***
- Ты чем-то озабочен, сынок?..
- А-а, что?..
- По крайней мере ты – рассеян и задумчив… ты не можешь это отрицать, во всяком случае со мной, ведь я слишком хорошо тебя знаю.
Чистая, тщательно ухоженная, царственная рука Теодоро де Кастело Бранко с любовью опустилась на плечо сына. Мягкий понимающий взгляд спрашивает больше всяких слов…
- Сегодня утром ты вернулся с прогулки не очень довольным… Что случилось?..
- Ничего.
- Ты уверен?.. Я сильно подозреваю, что вмешательство этого друга, я говорю о сеньоре Сан Тельмо, в вашу тесную дружбу было не слишком удачным…
- Я думаю точно также, но беда уже случилась. Кроме того, я не имею ничего против него. Он – превосходный кабальеро, этот человек дорогого стоит, даже слишком.
- Слишком для кого?..Ты не уверен в себе самом?.. Ты начал видеть в нем соперника?..
- Прошу тебя, папа… Оставим это.
- Почему мы должны оставить это?.. Больше всего на свете меня интересует твое счастье. А затем счастье Вероники. Я очень хорошо видел их вдвоем, они куда-то направлялись… Что произошло, отчего, что-то изменилось?.. Когда мы выпьем шампанское на твоей свадьбе?..
- Этого я не знаю, папа.
- Ты до сих пор не решился поговорить об этом с кузиной?..
- Я говорил.
- Ну, и…
- Я сказал ей все, что хотел… а она попросила меня подождать.
- Подождать?..
- Чтобы подумать, разобраться в своих чувствах, чтобы быть уверенной в моих; я думаю, что это преходящий каприз, блажь избалованной девчонки…
- Если только это не что-то большее, ты должен убедить ее передумать.
- Я от всей души надеялся, что сумею это сделать, папа. Я разговаривал с ней ночью, на танцах, уже почти две недели назад, я чувствовал уверенность в себе самом, силу, оптимизм, я был самонадеянным… теперь все по-другому.
- Из-за Сан Тельмо?..
- Деметрио де Сан Тельмо стоит в десять раз больше, чем я, отец, и Вероника в достаточной степени женщина, чтобы понимать это и ценить.
- Не говори так. Не принимай эту идею окончательно – борись, защищайся, покажи, какой ты есть, и чего стóишь, храбро соперничая за ее сердце. Вероника – славная; она знает тебя, любит, и если ты так сильно ее любишь, то стоит потрудиться…
- Это – правда! Я так ее люблю, так сильно… что моя огромная любовь должна послужить добавкой к моим достоинствам, которых мне не хватает… Я безумно люблю ее, отец, обожаю, боготворю! Я всеми силами буду бороться, чтобы отвоевать ее… Она была моей, я делал ее своей… и… Вирхиния!..
Повернув голову, Джонни увидел Вирхинию, стоящую в дверях кабинета, жадно слушая его слова, с бледным прекрасным лицом, перекошенным от тоски ртом и сверкающими огромными, ясными глазами…
- Простите, простите, ведь я пришла прервать вас... Я искала дядю Теодоро. Тетя Сара поручила мне разыскать его. Она в своем кабинете… Ты хочешь пойти, дядя?..
- Я иду туда.
Он вышел, а тем временем Вирхиния направляется к Джонни со слезами на глазах, чтобы поговорить с ним.
- Прости меня, Джонни, прости. Я не хотела подслушивать, это произошло невольно… Но меня сильно огорчило… Доставило мне огромную боль то, что ты сказал.
- Это не должно причинять тебе боль, я не вижу причины, по которой ты можешь плакать.
- Еще раз прости меня… Мои слезы уже высохли, мои бедные слезки. Мои тебя, вероятно, только сердят…
- Вирхиния!..
- Но я больше не тревожу тебя, не хочу надоедать тебе. Видишь?.. Я продолжаю плакать против своей воли… Мне стоило бы лучше уйти, я избавлю тебя от отвращения видеть меня плачущей… Прости меня,.. извини… Я ни на что не гожусь…
Вирхиния тихонько вышла, пересекла холл, одновременно вытирая слезы, и, возможно, надеясь, что голос Джонни остановит ее, что он подойдет к ней сзади, чтобы утешить. Однако Джонни сделал только один шаг и остановился, увидев другую девушку, воспламенившую его мечты, его сны, заполнившую его душу…
- Вероника!..
- Что случилось, Джонни?..
- Ничего, или почти ничего.
- Вирхиния вышла заплаканной.
- Ты же знаешь, что для этого ей немного было нужно.
- Разумеется, но…
- Бедняжка, она очень хорошая, но невыносима!..
- Джонни!..
- Она продолжает оставаться той же малышкой, которая не не давала мне играть, когда я видел ее дома на каникулах. У нее не было развлечений, которые не вредили бы мне; а затем были всякие нежности, жеманство и слезы.
- Так-так…
- Ты улыбаешься?..
- Что еще я могу делать? Она оказывает мне любезность, показав, что впервые ее метод не удается.
- Ее метод?.. Ты думаешь, что она такая по плану?..
- Не знаю, что тебе и сказать. В жизни та Вирхиния, которая представляется тебе таким прозрачным созданием, для меня – загадка.
- Как ты сказала?.. Загадка?..
- Она гораздо умнее, хоть ты и смеешься… Хотелось бы думать, как ты.
- Она чем-то навредила тебе, Вероника? Ты за что-то на нее обиделась?.. Скажи мне правду.
- Я, не спеша, думала об этом – у меня нет ничего конкретного, чтобы обвинять ее, а даже если бы и было, то я не сделала бы этого, так что давай оставим эту тему в покое.
- Почему ты не поступила бы так?.. У тебя нет ко мне нужного доверия? Ты настолько мне не доверяешь?
- Ясно, что есть, но мне не нравится осуждать других. Каждый из нас такой, каким сотворил его Бог – со своим образом действия, своим поведением – одни взлетают высоко, как орлы, другие ползают, как червяки…
- Что ты хочешь сказать?.. О ком говоришь?..
- Ни о ком. Это был образ, чтобы понять…
- Вероника…
Он нежно взял ее задрожавшую руку в свои, словно хотел спасти от чего-то, и пристально посмотрел в ее черные глаза умоляющим взглядом.
- Вероника!.. Какой ценой я смогу заслужить твою любовь? В обмен на какое мужество, какую жертву, какой подвиг?..
- Джонни, дорогой, мы договорились не говорить о любви какое-то время.
- Я это знаю, но есть вещи сильнее воли . Вероника, ответь мне на то, что я тебя спросил: какое доказательство, какое мужество, какая жертва необходимы?..
- Ради Бога, Джонни, вспомни наш уговор.
- Я не могу его помнить!..Я только знаю, что люблю тебя, и как тебя люблю!
- Ох, Деметрио!..
И действительно, Деметрио де Сан Тельмо только что пришел и церемонно склонился перед Вероникой.
- Я у Ваших ног, Вероника. Джонни, как поживаешь?.. Боюсь, я пришел не вовремя, слишком рано…
- Рано для чего?..
- И в самом деле, совершенно некстати. Вы позвали меня сегодня вечером, чтобы пофехтовать в оружейном зале…
- Да, правда, Деметрио, извините меня. У меня плохо с головой.
- Я Вас не виню.
Он слегка иронично улыбнулся, взглянув на прекрасную девушку, теперь совершенно смутившуюся, и, кажется, даже еще больше похорошевшую, с покрасневшими от смущения щеками, с бегающими темными глазами под густыми ресницами.
- Вы мне сказали, что по пятницам в оружейном зале обычно собирались несколько друзей и добавили, что иногда даже Вероника присоединяется к ним пофехтовать. Вещь, которая меня удивила и пришлась по душе. Это единственное искусство, которого не хватало сеньорите Кастело Бранко.
Вероника выпрямилась, словно тонкий дротик ранил ее до самой глубины души. Но тут же со брала всю свою выдержку, чтобы восхитительно овладеть ситуацией, и хотя ее губы улыбаются, в обжигающей тьме ее зрачков – вспышка вызова.
- Мне нравится фехтование, и говорят, что фехтую я не так уж плохо. Да что там мое мнение, сегодня вечером я могу бросить вызов и пофехтовать на рапирах, и против Вас тоже, сеньор Сан Тельмо.
- Правда?.. Я думал, что Вы не скрещивали свою шпагу с мужчинами.
- В таком случае, я не смогла бы скрестить шпагу ни с кем. Думаю, что во всем Рио не нашлось бы и трех любительниц. Ясно, что мне это передалось от моего рода. Это был любимый спорт моего отца. В нашем доме на Улице Двух Морей имелся большой оружейный зал…
- В таком случае будет большой честью…
- Которую с Вашего позволения я требую для себя первым. С тех пор, как приехал, я безуспешно хотел пофехтовать с Вероникой, которая какое-то время собиралась попрактиковаться. Думаю, что я имею право требовать преимущества.
- Не могу с этим поспорить, отстояв хотя бы право быть вторым.
- О, Боже… я сейчас же заведу блокнотик, как на танцах; потому что Альберто Герра Камоэс и Хулио Эстрада тоже ждут такого случая, и, думаю, что они придутсегодня вечером.
- Эти не в счет. Я же знаю, что им ты наносишь поражение с большой легкостью…
- Иногда Вы наводите ужас.
- Подождите выносить приговор сам по себе, инженер. И подумайте, что в хронологическом порядке Вам принадлежит последнее место, но последние будут первыми…
Она улыбнулась с прелестной кокетливостью, вовремя указав на чудесные фарфоровые часы, украшающие мраморный камин.
- Сейчас пять с четвертью. Моя тетя не замедлит распорядиться, чтобы накрыли стол к чаепитию. Вы позволите мне пойти переодеться?..
- Полагаю, что все должны переодеться. Я уже готов, поскольку думал, что у меня лишь зрительский билет...
- У меня есть лишние два нагрудника и фехтовальные маски. Не хотите пройти со мной в мои комнаты?.. Там мы найдем что-нибудь подходящее для Вас.
Джонни взял Деметрио под руку, но они не сдвинулись с места, глядя на удаляющуюся стройную и хрупкую фигурку, за которой, кажется, направляется следом их душа.
- Нет другой такой женщины, как Вероника!..