Толстая домохозяйка профессионально заняла место около прилавка Платона:
— Я первая!
— Товарищи, хватайте, пока есть! — обратилась к народу Вера.
— Ну, заткнись! — свирепо гаркнул человек в расшитой тюбетейке. — Беру я весь ваш товар по рубль пятьдесят!
— Все вы тут из одной шайки! — грустно подытожила домохозяйка и ушла, не купив.
… Вскоре Платон и Вера прощались у рыночных ворот.
— Когда вы ляпнули, что помидоры на деревьях растут, я чуть не раскололась…
— Сами вы хороши, — весело вторил Платон, — кто из нас брякнул про червивые помидоры?
— Зато когда вы орали про дыни, что они гладкие, как девушки… — с удовольствием вспоминала Вера.
— А вы так правдиво врали, что видите меня в первый раз…
— Все это смешно, но… мы с вами ни копейки не заработали!
— Извините! — Платон поклонился. — Коммерсанта из меня не получилось. Так что до свиданья!
— До свиданья! — отозвалась Вера. — Вы куда пойдете?
— В зал ожидания. Куда мне еще?
— Вот и хорошо! — обрадовалась Вера. — Раз вы все равно на вокзал, вы не откатите назад тележку? А чемоданы сдайте в камеру хранения. Скажите, что от меня!
— Ладно, — покорно кивнул Платон, — откачу, сдам, скажу…
— А я домой, вон мой автобус!
Они стояли у тех ворот, что вели на шумную привокзальную площадь. Вера указала рукой на автобусную остановку, до которой было, как говорится, рукой подать.
Платон, элегантно склонившись, пододвинул тележку и открыл воображаемую дверцу.
— Если вам угодно… Давайте, подвезу вас до остановки!
— Да тут всего-то… два шага!
— Ну, после битвы на рынке вы так устали, наверное…
— Да, схватка была не на жизнь, а на смерть!
— Прошу… — Платон все еще стоял в полупоклоне и все еще держал несуществующую дверцу. — Я домчу вас на персональной машине!
Вскоре Платон толкал по мостовой тележку вокзального носильщика, Вера гордо восседала на пустых чемоданах. На коленях она держала «дипломат».
— Думал ли я, что стану рикшей!
— Ну и как? — игриво спросила Вера.
— Груз вполне симпатичный! — рикша оказался хорошо воспитанным.
— Это как понимать? Вы принялись за мной ухаживать?
— Я бы с удовольствием, но настроение у меня не то…
— Очень жаль! — чистосердечно вырвалось у Веры.
— Мне тоже очень жаль!
— Вы жену любите? — вдруг выпалила Вера.
— Когда человек женат полжизни, все так перепутано… — уклончиво ответил Платон.
— А почему вы повезли меня в обратную сторону?
— Сейчас я общественный транспорт, — охотно объяснил Платон, — видите знак «Круговое движение», вот и придется объехать площадь.
Платон внезапно остановил тележку, да так решительно, что Вера чуть не слетела.
— Что вы так резко тормозите? У вас же пассажиры!
— Видите, помеха справа! — И Платон показал на пикап, выезжавший из переулка на площадь. — Я соблюдаю правила уличного движения!
— А дети у вас есть? — полюбопытствовала Вера.
— Дочь, студентка уже, — и грустно продолжил: — Протертые джинсы и пустые бутылки. Вера возвратилась к главной теме разговора:
— Жена у вас интересная?
Платон, которому этот допрос не нравился, намеренно ответил с вызовом:
— Красивая!
— И фигура хорошая?
— Сногсшибательная.
— Давно уже нет никаких помех! — Вере были неприятны ответы Платона. — Включайте скорость! И колымага у вас какая-то трясучая!
Платон поехал дальше, как вдруг понял, что невольно обидел Веру, и спохватился:
— Зато у вас улыбка очень хорошая! Честное слово!
После этого Вера окончательно разобиделась:
— Остановите телегу, я слезу!
— Не могу! — отказал в просьбе возчик. — Видите знак: «Остановка запрещена»?
— Тогда я на ходу спрыгну!
— Простите меня за мою тупость, за незнание женской психологии, но, в конце концов, улыбка важнее фигуры. Улыбка — зеркало души! И только такой идиот, как я, может хвалить одну женщину в присутствии другой.
— Между прочим, мне нет никакого дела до вашей жены!
— А мне нет никакого дела до вашего проводника!
— А мне и до вас нет никакого дела! — отбрила Вера.
— А мне до вас, — начал было Платон и осекся. — А мне до вас, пожалуй, есть дело!
— Тогда вперед! — скомандовала Вера. Платон мощно толкнул тележку и побежал:
— Никогда не думал, что во мне, оказывается, столько лошадиных сил!
На вокзале Платон разговаривал с женой по междугородному телефону:
— Перестань болтать глупости, ты ни в чем не виновата!… Спасибо за хлопоты. И что говорит твой лучший адвокат?… Ну что ж, будем надеяться… Да нет, — тут Платон улыбнулся, — до Грибоедова я еще не добрался. Пока я еще в Заступинске… Что я здесь делаю?… — Платон на самом деле задумался, что он здесь делает. — Ты знаешь, я… я здесь живу!… Ты понимаешь, что ты говоришь? Я не буду ходить по хозяйственным магазинам и искать что-нибудь для дачи… Не прощаюсь с тобой, потому что вечером я тебя увижу…
За эти полтора дня Платон постепенно привык к вокзальному образу жизни. Он перестал обращать внимание на бесконечную толчею, на приезжающих и отъезжающих, рыдающих и смеющихся, встречающих и провожающих, на выпивших, дерущихся, ворующих, на ремонтников в ярко-оранжевых куртках, на местных служащих в железнодорожной форме. Он перестал слышать неразборчивый станционный радиохрип, гудки нетерпеливых электровозов, бодрую и оглушающую музыку, рвущуюся наружу из динамиков. Он действительно акклиматизировался на вокзале, доказав, что человек может жить везде…
На привокзальной площади Вера делала вид, что ждет автобус.
Платон вышел из здания и первым делом взглянул, не уехала ли Вера. Увидев ее, обрадовался и ускорил шаг.
— Это хорошо, что автобусы ходят редко.
— Автобус был. Только переполненный, — с ходу сочинила Вера, — я решила поехать следующим.
— Здесь не может подойти переполненный автобус. Здесь конечная остановка, — бестактно высказался Платон.
— Вы — невоспитанный. Заметили, так хоть бы молчали. В Москву звонили? Что у вас нового?
— Слава богу, ничего. Как известно, отсутствие новостей — лучшая новость.
— А вас не ищут? — осторожно спросила Вера.
— Откуда я знаю… Вроде пока еще нет… К остановке подъехал пустой автобус.
— Так что до свидания! — Вера взялась за поручень.
— До свидания! — отозвался Платон и вслед за Верой полез в автобус.
— Вы едете меня провожать или вам некуда деваться?
— И то и другое.
Вера опустила пятачок в кассу, оторвала билет и вручила его Платону. Потом объявила вслух:
— У меня проездной!
Автобус выбрался на городскую окраину.
— Муж у вас был кто? — очевидно, все, что касалось Веры, начало интересовать Платона.
Вера поняла это и поэтому охотно рассказала:
— Машинист. Наша семья может обслужить целую железную дорогу. Он — машинист, отец его — путевой обходчик, мать по станции дежурила, его брат в депо работает, моя двоюродная сестра — проводница, а я — пищевой комплекс!
Автобус уже катил по пригородному шоссе. Вера поднялась с места:
— Нам выходить!…
Платон и Вера пошли по проселочной дороге в сторону от шоссе. Вдруг Вера остановилась:
— Дальше вам идти не надо. Спасибо, что проводили!
Вдали виднелось железнодорожное полотно. Рядом возвышался домик путевого обходчика.
— Как вы тут только спите под грохот поездов? — вырвалось у Платона.
— Приспособилась. Наоборот, я теперь в тишине спать не умею. Все, кто на железной дороге работают, возле нее и живут. Эта территория вдоль рельсов называется «полоса отчуждения».
— Полоса отчуждения… — медленно повторил Платон. — Метко сказано.
— До свидания.
Но Платон не пожелал прощаться.
— Но я еще не задал вам оригинального мужского вопроса: что вы делаете сегодня вечером?
— Хотите пригласить меня в зал ожидания?
— На вас такое красивое платье! — сделал комплимент Платон. — Сам бог велел, чтоб я пригласил вас в ресторан поужинать!
У Веры загорелись глаза.
— Я так давно не была в ресторане! — мечтательно произнесла она. — Я мигом, ждите меня здесь!… — и исчезла.
Платон сидел на пеньке и ждал Веру. Он видел, как во двор путейского домика выскочила девчушка и повисла на шее у матери. Высокий худой старик прошагал к железной дороге, и Платон догадался, что это и есть отец ее бывшего мужа. Вера вместе с дочкой скрылась в доме. По путям потянулся нескончаемый товарный состав — вагоны, цистерны, платформы с гравием, двухэтажные платформы с легковыми автомобилями…
Платон погрузился в невеселые размышления и даже не заметил, как возле него оказалась Вера.
— Я готова. Дочку покормила. Предупредила, что вернусь поздно. Так что пошли в загул!
Пока они на остановке ждали автобуса, Вера вдруг спохватилась:
— Да, как я могла про это забыть! — и полезла в сумочку.
— Уж не собираетесь ли вы одолжить мне денег? — задиристо спросил Платон.
— Будет некрасиво, если с официанткой стану расплачиваться я. Платить должен кавалер.
— В какое заведение направимся?
— Пригласите меня, пожалуйста, если можно, в наш ресторан!
— Хотите покрасоваться? — догадался Платон.
— Да, я хочу их всех умыть! — откровенно высказалась Вера.
— Спрячьте ваши деньги! — надменно приказал Платон.
Вера хитро прошептала:
— Мы сбежим, не заплатив!
— Знаю, вы держите меня за уголовника! — все так же рисуясь, продолжал Платон. — И где-то правы. Но в данном конкретном случае мы поступим честно!
— Как?
— Секрет. Я вообще весь окутан тайной. Подошел автобус.
— А вот автобус.
— А вот автобусным билетом, — Платон подсаживал Веру, — вы меня угостите!
— Так уж и быть… — смилостивилась Вера.
Вечером в ресторане играл оркестр. Жались друг к другу парочки, грустили транзитники, какая-то компания отмечала очередной юбилей.
Вера и Платон сидели за отдельным столиком.
— Что за безобразие?! — возмущалась Вера. — Почему к нам никто не подходит?
— Как вы не понимаете, — утихомиривал ее Платон, — сейчас они все обсуждают, как это вы меня подцепили.
— Я вас подцепила?
— Без сомнения!
— Неправда! — вспыхнула Вера. — Это вы меня подцепили!
— И горжусь этим! — немедленно сдался Платон.
— То-то! — назидательно сказала Вера.
К столику подплыла дородная официантка: — Добрый вечер! Меню, пожалуйста! — она протянула карточку блюд Платону, подчеркнуто не обращая на Веру ни малейшего внимания.
— Виолетта! — удивилась Вера. — Ты что это меня не признаешь?
Виолетта откровенно призналась:
— Откуда я знаю — могу я тебя признавать или нет!
— Познакомься! — Вера представила своего кавалера. — Платон Сергеевич. Пианист, между прочим.
— Очень приятно. Виолетта.
— И мне очень приятно! — Платон привстал.
— Что будете заказывать? — официантка раскрыла блокнот, приготовившись записывать.
— Заказывать будет дама! — И Платон передал прейскурант Вере. — Изучайте!
— Я эту филькину грамоту наизусть знаю! — Вера отложила меню в сторону. — Значит, так. Пить мы будем… — она замялась и посмотрела на Платона.
— Мне все равно, но лучше коньячку.
— Значит, армянского, — стала заказывать Вера, — три звездочки, не дороже. Двести граммов нам достаточно. Да, скажи в буфете, что это для меня. Пусть не разбавляют!
— А что, обычно разбавляют? — быстро вставил Платон.
— Никогда! — мгновенно среагировала официантка, находившаяся при исполнении служебных обязанностей.
— Теперь закуска… — задумалась Вера.
— Из закусок сегодня только сыр! — охладила ее гастрономический пыл Виолетта.
— Скажи шефу, что это для меня. Пусть выдаст из загашника колбасы! — распорядилась Вера. — А на горячее — киевские котлеты. Вы как? — она вопрошающе глянула на Платона.
— Положительно.
— Только предупреди на кухне, — наставляла подругу разгулявшаяся Вера, — что это для меня. Пусть жарят на настоящем масле!
— А на чем для всех жарят? — любознательность Платона не имела границ.
— Зачем вам знать то, что не нужно знать! — откровенно вздохнула Вера. — Ну, и мороженое!
— Только скажите там, что это для Веры, — вмешался Платон, — и пусть в мороженое ничего, кроме мороженого, не добавляют!
Когда Виолетта отошла, Платон вдруг помрачнел. Отодвинулся от стола, машинально взял вилку, стал постукивать ею по пустой тарелке.