- Костер, конечно, разводить нельзя, - скорее сказала, чем спросила, я. Леша неопределенно повел плечами.
- Если через два часа дождь не перестанет, разведем и костер. Хвои хватает. Ты замерзла уже?
- Немного. - Я дернула плечами. - Сыро просто.
- Это лес.
- Я заметила, - язвительно ответила я и принялась стягивать рюкзак. - Ну, раз мы тут на час, не меньше, предлагаю перекусить.
- Ты что, шашлыки взяла? - хмыкнул Леша.
- Нет, я взяла шоколад, орехи, немного мяса и овощей. Воду ты брал, кажется.
- Брал, - хмыкнул Леша. Я разделила всю провизию напополам, половину убрала обратно, остальную половину разделила на две неравные части. Большую протянула Леше, меньшую принялась есть сама.
- Жить стало лучше, жить стало веселей, - пробормотала я.
- Лишь бы эта пьянь не полезла нас искать, - неожиданно вздохнул Леша. Я хмыкнула и полезла за сигаретами.
- Не полезут. Там уже бессознательный балласт лежит. Дай бог, чтоб в домике лежал, а не на улице. Слушай, дождь вообще стеной стоит, - пожаловалась я.
- Быстрее кончится.
- Если он кончится, когда стемнеет? - проявила я любопытство, чем, кажется, ввела Лешу в раздражение.
- Значит, ночевать будем тут. Страшно?
- Страшно, - серьезно ответила я и потушила сигарету. Леша, кажется, устыдился. - Ночи холодные, замерзнем.
- Насмерть не замерзнем.
- Воспаление легких штука тоже неприятная. - Я поежилась.
- Иди сюда, заяц, - хмыкнул неожиданно Леша, а я вытаращилась на него. - Сидишь, трясешься. Иди, иди, не бойся, приставать не буду.
- Иду, - я с трудом разогнула окоченевшие коленки и подобралась к Леше. Он широко распахнул края своей ветровки. Я не стала изображать из себя Тургеневскую барышню, и юркнула к теплому телу. Повозилась и уместилась компактным комочком. Леша тоже принялся возиться. Голову повернуть я не могла, поэтому только спросила:
- Ты чего делаешь?
- Рубашку застегиваю, у тебя спина ледяная.
- Ты переоцениваешь мои скромные габариты, - фыркнула я, а Леша дернулся. - Ты чего?
- Не щекочись, - сердито велел он, а меня распластало по могучей груди. Я затихла, пока он заправлял мои волосы мне же за уши. - На голове воронье гнездо, лезет в рот прямо!
- А ты его закрой, - посоветовала я и снова фыркнула. Леша дернулся еще сильнее. - Я не шевелилась! - тут же отбрыкалась я от возможных претензий.
- Ты фыркаешь, а мне щекотно.
- Такой большой, а щекотки боишься, - захихикала я и тут же получила щелбан. - Несчастного ребенка, произвол, руки распускают!
- Ребеночек нашелся, - хмыкнул Леша. Я это проигнорировала, вдыхая запахи, которые меня окружали. Зря, по-моему - мой организм как-то причудливо отзывался на это, что напугало меня хуже раската грома над головой. Сердце начало колотиться как бешеное, дыхание, соответственно участилось, в животе стало как-то гулко, пусто и тревожно. Черт, траванулась, что ли?
- Ты чего так дышишь? - проявил интерес и наблюдательность Леша. Я сделала несколько глубоких вдохов и поделилась подозрениями.
- Да как-то в животе странно. То ли пусто, то ли скользко. И ногам горячо.
- Заболеваешь, что ли?
- Да вряд ли, - усомнилась я. - Симптомы странные.
- А, я ж забыл, ты ж доктор!
- Не смейся, - буркнула я.
- Не буду. Дождь успокаивается.
- А он заново не зарядит?
- Не знаю. У нас три варианта. Первый - сломя голову через весь лес обратно. Второй - тут остаться. Третий - тут примерно в половине от того, что мы прошли - село.
- В село, - тут же решила я. - Если дождь начнется заново, быстрее к селу придем. Лишь бы пустили.
- Пустят. Давай собираться.
Пока собрались - дождь кончился, но с деревьев то и дело щедро ссыпалась вода. Ведрами. Леша меня вел за руку и инструктировал:
- Главное, ногу не подвернуть, Настя.
- Не подверну, - пообещала я. - Я тоже в гриндерсах.
- Умница девочка. Сильно устала?
- Нет, - соврала я. Устала я неимоверно, но хоть живот отпустило.
- С тобой в поход не страшно, - видимо, похвалил меня Леша. Я вытаращилась:
- А мы сейчас не в походе?
- Мы сейчас на увеселительной прогулке. Смотрела когда-нибудь по каналу Дискавери передачу такую....
- Мужчина, женщина, природа? Смотрела пару раз. Мы с тобой не тянем.
- Точно. Почти пришли. - Впереди и правда, что-то чернело, вроде строений, слышно было, как скотина... голосит, дымом потянуло.
Через час я сидела, завернутая в одеяло до носа и пила огненный чай. Сердобольные хозяева охали над моими синими ногами. Баба Клава решительно сказала:
- Девку надо в баню, иначе свалится.
- Может, не надо? - пискнула я. Леша бодро растирался вафельным полотенцем.
- Стакан самогонки и баня, - постановила баба Клава и вышла.
- Леш, я пить не буду, - заволновалась я.
- Будешь, как миленькая. Кто там пневмонии боялся?
- Я и теперь боюсь, но я когда выпью, я...
- Буйная?
- Хуже, - мрачно ответила я. - Озабоченная.
- Не волнуйся, я отобьюсь.
- Это вот самое обидное, - буркнула я. К счастью, Леша не расслышал. Вернулась баба Клава и уволокла меня в баню. Я тут же задохнулась от жара и пара, ослепла и закашлялась.
- Ложись на полок, я сейчас за веником схожу и вернусь.
- Баб Клав, я ж сдохну!
- Не сдохнешь, - донеслось из-за двери. Я кое-как улеглась на нижний полок, отвернулась к стене и приготовилась к худшему. Ожидания оправдались - веником меня налупили нещадно, до звона в ушах и жалобного писка. Зато сверху облили теплой водой. Баба Клава снова вышла, оставив в предбаннике большое чистое полотенце. Я замоталась в него и выползла из бани, пошатываясь. На кухне дед Митяй принял меня к столу и железной рукой налил мне стакан самогона.
- Баба Клава одевается, что ли? А Лешка где? - начала бормотать я. Перед глазами все расплывалось.
- Бабка корову доит, Лешка на дворе обливается, вон, - дед махнул рукой в окно. Я выглянула и тут же потянулась за стаканом. Блин, пришли мы с ним одинаково синюшные, а этот ... нахал стоит посреди двора, в чем мать родила и обливается водой колодезной. От злости я снова посинела и щедро отпила из стакана, тем более, что пить хотелось неимоверно.
- От и молодец, девка, - подбодрил меня дед. - Закусывай, закусывай. - Я чем-то зажевала пожар в пищеводе. - Давай теперь за здоровье!
- Дед Мить, я ж ...
- Пей, сказал! - дед крякнул, стукнул по моему стакану своим и воровато оглянулся на дверь. Лешка, красный и мокрый, замотанный в полотенце зашел и тут же отвел глаза. Я приложилась к стакану и выхлебала оставшееся. Даже смогла не закашляться, просто сразу запила и закусила.
- Смотрю, вы нашли общий язык. - Леша сел за стол, налил себе чаю.
- Ты, Алексей, рисковый парень! - важно поднял палец дед Митяй. Я подперла голову рукой и пьяно смотрела то на одного, то на другого.
- Такой, дядь Мить. - Не стал спорить Леша.
- Тебе прям вот надо было девку по мокрому лесу таскать! Просто нельзя было на сеновал позвать?
- С кузнецом, - икнула я. Леша кинул на меня быстрый взгляд, а я глупо улыбнулась.
- Дядь Митяй, Настю бы уложить, - тихо сказал Лешка. Я насупила брови.
- Я все слышу!
- Это радует. Спать сейчас пойдешь. Дядь Митин самогон быка с ног свалит....
- Дурак что ли, на скотину добро переводить! - тут же оскорбился дед. Я сложила голову на скрещенные реки и уснула.
Сны мне снились совершенно непотребные - видимо, нерастраченное мое пьяное либидо нашло выход и такой сон порнографический выдало - ужас. Снилось, что пришел ночью Лешка, проверить меня, и остался. И вовсе не отбивался, а наоборот - шептал, что я самая красивая, храбрая, желанная на всем свете. И щедро подкреплял свои слова действиями. А я тоже не возражала и взахлеб рассказывала, что он - самый лучший мужчина на земле. И тоже действовала. Вот так вот, девочки, как вредно подавлять женскую природу....
Утро было кошмарным. Во-первых, присутствовало дикое похмелье. Во вторых, ломило все тело. В-третьих, страдала я вчера зазря - простыла, и горло опухшее, и гланды, и сопли. Поставив себе диагноз - фарингит, я нашла свои сухие вещи и переоделась. Время было восемь утра. В деревне встают раньше, так что я всех нашла на кухне. Лешка сочувственно присвистнул, когда меня увидел, а баба Клава только руками всплеснула. Дед Митяй прищурился и многозначительно предложил полечиться. Я шарахнулась от пузыря, как черт от ладана и попросила водички.
- Насть, у тебя телефон с собой есть? А то мой разрядился. - Леша наворачивал оладьи.
- Телефон-то есть, а тут связь есть? - просипела я.
- У нас, как в Греции до кризиса - все есть, - солидно сказал дед Митяй и показал в окошко. Я послушно туда посмотрела и увидела лестницу, прислоненную к сараю. Перевела вопросительный взгляд на Лешу. Дед обстоятельно объяснил:
- Значит, кладешь телефон на крышу - ысымысы принимает. Насест видишь?
- Вижу, - слабым голосом отозвалась я. В кроне дерева и правда, виднелись какие-то доски.
- Вот, туда влезаешь, говорить можно.
- Жесть, - выдохнула я. Леша развел руками. - И кто полезет?
- Ну, этот кабан точно развалит все, - дед махнул рукой на Лешку. - Так что, ты полезешь!
- Кому звонить, чего говорить?
- Игорю, скажешь, что с нами все нормально и мы скоро будем. - Лешка как-то подозрительно отводил глаза.
- Тогда, я полезла, - обреченно вздохнула я.
На насесте было скользко и шатко. Для верности я ухватилась за ветку и принялась дозваниваться. Повезло, Игорь взял трубку с первого раза. Значит, потеряли.
- Мать вашу, Настя!
- Не трогай мою маму, святая женщина!
- Конечно, такую засранку родила!
- Мы в соседнем селе, попали в лесу под дождь, сюда быстрее было. Игорь, я сижу на дереве, как ворона, потому что по-другому не ловит. - Дикий хохот в ответ. - Хорош ржать! Я простыла, у меня похмелье и взбесившееся либидо, и я через час максимум буду в зоне досягаемости!
- Прости, золотко, - всхлипнул Игорь. - Это нервное. Ждем.
Мое прощание потонуло в моем же мате, потому что насест не выдержал, жалко хрустнул и сломался. Я полетела на крышу сарая, которая тоже сломалась. 'Это конец', - подумала я, приземляясь боком во что-то хрусткое и относительно мягкое. Дыхание вышибло из груди, боль - адская залила все багряным цветом, а сверху что-то принялось меня трогать. Я застонала, отмахиваясь и пытаясь встать хотя бы на четвереньки. Двери сарая распахнулись, и в свете дня, я, наконец, рассмотрела, что трогал меня теленок. Языком, по-видимому. Я застонала с удвоенной силой и принялась отползать - телят я недолюбливала за их страсть жевать все подряд. Лешка вынес меня на свет божий. Я злобно косила заплывшим глазом в разные стороны и пыталась рассказать этому миру, что я о нем думаю.
Обошлось без переломов. Морда заплыла, зуб, кажется, шатался. На плече длинная ссадина. Сходила в поход, называется....
Наше появление, на дед Митином тракторе произвело фурор. Когда из трактора выползла я - на поляне воцарилось гробовое молчание. Я нашла не заплывшим глазом Игоря:
- Что бы я еще раз! С вами! Сволочами! Куда-нибудь! Поехала. - Полная чувства собственного достоинства, я поковыляла в домик - там у меня лежала более масштабная аптечка. И зеркальце.
Через час в дверь тихонько поскреблись.
- Занято, - мрачно ответила я.
- Настюююш, - сочувствующе воззвали девчонки. Я вздохнула:
- Заходите....
- Насть, ты как?
- Вот я как выгляжу, так себя и чувствую, - уже менее злобно ответила я.
- Ты чем-то намазалась, да? - шедевральный вопрос. Если у меня вся морда в белом креме, значит, я определенно, чем-то намазалась.
- Синяк-оффом.
- Думаешь, поможет?
- Надеюсь. Ты представь, что мне в понедельник в больнице скажут?
- Да уж, - вздохнула Маринка. - Леша там себя поедом сожрал....
- Да? - немного оживилась я. - А чего говорит?
- Говорит, сводил девушку в поход....
- А...
- Хотел, говорит, поближе познакомиться, а теперь без шансов, - хитро прищурившись дополнила Аленка. - Ты простила бы парня, что ли....
- Да я и не сержусь на него, он-то при чем тут....
- Может, пойдем, а, Насть?
- Еще полчаса, отек спадет, и выйду, - вздохнула я.
Дальнейшие посиделки и прощание прошли скомкано - народ тщетно прятал улыбки, а Леша, кажется, всерьез обвинял себя во всех смертных грехах.
***
Отработав год в больнице, я поняла, что схожу с ума. То, что я всю жизнь тщательно дозировала и отбирала информацию, сослужило мне плохую службу. Информация, которая теперь ежедневно обрушивалась на меня, взрывала мне мозг. Сон пропал, аппетит пропал, появился невроз и депрессия. Рассудив, что в нормальной больнице такой специалист даром не нужен, я пошла, сдаваться директору. Мнение директора совпало с моим собственным, что не могло не порадовать, и мы взялись решать эту проблему.
- Полгода протянешь? - деловито спросила Аделаида Григорьевна. Кабинет ее плавал в клубах сизого папиросного дыма.
- Должна, - я плотнее закуталась в старую кофту.
- В отпуске была?
- Побоялась. Отката.
- Тоже да.... Так, Настя Филипповна, собери себя в кучу, я не хочу тебя в дурке навещать!
- Я стараюсь. - Зубы расцепляться не желали категорически.
- Пока сделаем так - я тебя поставлю на ночные дежурства, всем проще будет.
- Спасибо.
- На здоровье. А вообще - ты дура, Настька! Работала бы на КэГэБе, горя бы не знала.
Я только вздохнула - разговор о моей предполагаемой карьере в КГБ повторялся с удручающей регулярностью....
Терапия помогла - ночные дежурства мало кто любит, но для меня они стали спасением. Я немного пришла в себя, и через месяц стала совершенно ночным существом. Еще через месяц пришел ответ из управы - мое желание работать в попе географии начальство встретило с восторгом. Упомянутую попу я не нашла даже на Гугле, что обнадеживало - обещали, что там население не больше трех тысяч человек, и только через годик соберутся проводить Интернет. Самый большой плюс - удаленность от города и малонаселенность. Второй плюс - такой практики мне нигде не набраться, потому как я врач общей практики и буду одна на все село. Третий плюс - в нашей стране, молодому специалисту, который согласен работать в эдаком Медвежьем углу, полагаются приличные подъемные и вполне приличный оклад, что тоже хорошо.
Аделаида Григорьевна проводила меня напутственным словом в духе: 'Очень рада за тебя, может, нормальным человеком станешь'. Сборы и переезд заняли еще две недели. На календаре было начало апреля, в зеркале вместо меня отражался зашуганый подросток с проблемами в семье.
Меня встречала почти вся администрация поселка Локотки. Как то: председатель с женой, главный бухгалтер, директриса школы и руководитель самодеятельности. Прочие любопытствующие выглядывали из-за заборов, спин и коров. Я натянуто улыбнулась и поздоровались. Мне ответили вразнобой, и тут же начали принимать деятельное участие в моей жизни. Газель разгрузили очень дружно и споро, с любопытством рассматривая мое нехитрое барахло.
- Значит, Анастасия Филипповна, добро пожаловать, - откашлялся председатель. - Милости просим, как говориться.
- Спасибо, Иван Никитич, - улыбнуться получилось со второй попытки.
- Значит, Анастасия Филипповна, пойдемте, покажу вам, значит, где жить будете. Все как и хотели - и хозяйка одинокая, и не болтливая, и полный пансион, как говориться!
- Пойдемте, - согласилась я и подхватила сумку с ноутбуком. - Вещи пусть тут постоят, я их потом затащу.
- Знакомьтесь, - Иван Никитич широким жестом обвел неказистый домик и довольно подбоченился. Я кивнула. Дверь входная приоткрылась и во двор вышла худощавая женщина лет так шестидесяти.