– Ты понимаешь, что теперь мы сводные брат и сестра? – Данте изогнул красивые губы в сардонической усмешке, совершенно игнорируя все, что касалось его отчима. – А ребенок, которого носит моя мать, будет братом или сестрой нам обоим.
Топси с улыбкой кивнула.
– Ты не представляешь, как хорошо знать, кто твой отец, особенно если матери настолько наплевать на тебя. Для меня было очень важно узнать правду и то, что Витторе и графиня приняли ее настолько позитивно. Мне очень, очень повезло, – признала она.
– Информация, ради которой мать заставила тебя один вечер работать в агентстве. – В голосе Данте отчетливо звучало неодобрение. – Это было имя твоего отца?
– Да, – подтвердила Топси, которой не нравилось, что они вдруг стали разговаривать почти как вежливые незнакомцы. Однако какие еще отношения могут быть между ними после неудачного романа? Ей придется поработать над своими чувствами, потому что Витторе ее отец, а Данте всегда будет частью жизни Витторе и Софии. Поэтому она поспешно добавила: – Я выросла, считая отцом другого мужчину, который жил за океаном. Мы встречались всего пару раз. Но в восемнадцать лет я узнала, что я не его дочь.
– И тебе было настолько важно узнать, кто на самом деле твой отец, что ты устроилась на работу к моей матери… Зачем?
– Я хотела сначала познакомиться с Витторе, а потом уже решать, сообщать ли ему новости. Но все стало настолько сложнее… – Она вздохнула и закатила глаза. – Я плохо все продумала, когда поехала в Италию. Я увидела объявление о работе на сайте замка и решила, что это просто идеальная возможность. Но София и Витторе, молодожены, были такими счастливыми… и я боялась, если скажу, что я дочь Витторе, это повредит их браку.
– Такое могло случиться, – признал Данте. – К счастью, моей матери открытие ничем не угрожает. Но куда важнее то, что ты ей уже нравишься, так что никаких сюрпризов не будет.
– Все равно она очень добра.
– Но я не зря подозревал тебя, – обвиняюще сказал Данте. – Ты жалуешься, что у меня есть секреты, но сама столько от нас скрывала! Ты вошла в мой дом, втерлась в доверие к моей матери – и все это был обман.
– Так нечестно! – яростно возразила Топси.
– Честно, ты сама знаешь. Я могу понять, почему ты так поступила, но ты скрыла и то, кто твоя семья, и любой намек на свое богатство.
Топси покраснела, признавая справедливость обвинений. Однако она никому не хотела причинить боли! И не причинила. Так в чем ее обвинять?
– Я не родилась богатой. Наоборот, у меня ничего не было, пока Кэт не вышла замуж за Михаила. Тогда все изменилось, внезапно меня переселили в особняк со слугами, и Кэт стала покупать мне дизайнерские джинсы. О своей семье я не рассказывала только потому, что не хотела вопросов о том, зачем мне вообще работа. И я пыталась стать независимой, – неохотно объяснила она. – Я их люблю, но они все время вмешиваются в мою жизнь. Никогда не позволяют мне самой принимать решения – даже о том, с кем мне встречаться.
– Чувствую, что меня бы не сочли подходящим кандидатом, – съехидничал Данте.
– Не прибедняйся, Данте, – поморщилась Топси. – Ты богат и успешен, именно такие качества и ищут мои сестры и их мужья.
– Куснир меня знает, и уже один раз попытался вышвырнуть меня из дома, – хмуро заметил Данте. – Ни уважения, ни принятия… ты недооцениваешь свою семью, cara mia. Стоило тебе обвинить меня в отношениях с другой женщиной, и стало не важно, кто я такой и чего стою, – они меня близко бы к тебе не подпустили.
Топси и сама это видела, и от эмоциональной усталости у нее опустились плечи, подкосились колени. Она почти рухнула на мягкий диван.
– Я устала от того, что моя семья наблюдает за каждым моим шагом, пытается устроить на выбранную ими работу, и это стало еще одной причиной для моей поездки в Италию. Но Михаил и там меня нашел.
– Ты им дорога, – сказал Данте неожиданно дрогнувшим голосом. – И мне тоже.
Топси замерла, лицо у нее застыло.
– Я не хочу говорить про Косиму. И все еще не понимаю, что ты тут делаешь. Ты в Лондоне по делам?
– Нет, только для того, чтобы увидеть тебя.
– Почему ты женился в двадцать один? – внезапно спросила она, пытаясь сменить тему, чтобы не расстраиваться и не выдавать эмоции. Нападение – лучшая защита. – И почему ни разу про это не говорил?
Упоминание покойной жены явно задело Данте, и он глубоко вздохнул, словно собираясь с силами.
– Мои детство и юность прошли, мягко говоря, неспокойно. Я думал, что если женюсь молодым, то все будет иначе, у меня будет счастливая семья, о которой я всегда мечтал. И думал, что люблю Эмилию. Я никогда не упоминаю ее, потому что сделал ошибку и до сих пор чувствую себя виноватым. – Это признание трудно давалось Данте. – Теперь ты довольна?
– Довольна чем? Ты все еще не рассказал, что случилось.
– Эмилия погибла, когда бежала через дорогу, чтобы встретиться со мной за обедом. Пока я ее ждал… еще не зная о ее смерти… я мечтал, чтобы она оставила меня в покое хотя бы во время работы. Таким уж я был паршивым мужем.
Топси удивленно нахмурилась:
– Ты ее не любил?
– Сначала думал, что любил, но, оглядываясь назад, я понимаю – с моей стороны это была скорее нежная дружба, чем любовь. Ее родители развелись. Мы оба искали надежный дом, но она слишком многого хотела от меня, и мне казалось, что я в ловушке и задыхаюсь, – хрипло и виновато объяснил он.
– Что значит – она многого от тебя хотела?
– Когда я не был рядом с ней, она постоянно мне звонила и огорчалась, когда я уходил на работу. Казалось, у меня больше нет права на собственную жизнь. Но Эмилия считала, что так и проявляется любовь. Мне же казалось, что я в клетке. Я понял свою ошибку через считаные недели после свадьбы; понял, что мы слишком разные, но не мог причинить ей боль, сказав об этом.
– Ты не виноват в ее смерти, – мягко сказала ему Топси.
– Я знаю… но пока она была жива, я был не лучшим мужем. Слишком молодым, слишком эгоистичным, – напряженно признался он. – А теперь я ничего не могу с этим поделать.
К ужасу Топси, ее пронизал укол ревности к бедной Эмилии, потому что она не могла представить Данте женатым на другой.
– Значит, после этого у тебя не было серьезных отношений, – догадалась она.
– Я решил, что не создан для серьезных отношений, и стал предпочитать разнообразие качеству, – признал Данте с отстраненным видом, словно совершенно не хотел говорить это Топси.
– Нет стыда в том, чтобы стараться сделать правильный выбор, – рассеянно пробормотала Топси. – Мы все разные, и подходит нам разное. У меня тоже не было серьезных отношений…
Данте буквально пригвоздил ее взглядом к дивану.
– Я думал, наши отношения были серьезными.
– Вот и еще один пример того, как ты можешь ошибаться, – с натянутым смешком ответила Топси.
– Хватит упрямиться, послушай меня! – прорычал Данте, теряя терпение. – Нас с Косимой свел ее агент! Она мне не девушка и не любовница. Ее выбрали для рекламы бала, для того, чтобы убедить других знаменитостей, что на это мероприятие стоит пойти. Мы два раза поужинали вместе, сходили на пару вечеринок, чтобы пресса решила, будто мы встречаемся. Это частый ход в пиаре…
Топси уставилась на него в изумлении.
– То есть самая сексуальная пара в высшем италь янском обществе – фальшивка? – прошептала она растерянно. – Роман напоказ? Совсем не настоящий?
– Совсем, – подтвердил Данте. – В начале у меня были… э-э-э… несерьезные отношения с другой женщиной, но они закончились еще до того, как я встретил тебя.
– Но Косима так с тобой разговаривала на балу… о вашем соглашении… Что это значило? – настаивала Топси, боясь поверить своим ушам.
– Я объяснил ей, что встречаюсь с женщиной, которая тоже будет на балу, и она устроила сцену, боясь, что папарацци узнают и решат, что она меня больше не интересует, что я ее бросил. Косиму никто не бросает, это вредит ее гламурному имиджу. Она отказывалась приезжать на бал, пока я не пообещал, что буду изображать роман с ней весь вечер и даже не посмотрю на других женщин. Если бы я знал, как поплачусь за это обещание, то не давал бы его. Но по крайней мере, она приехала и обеспечила нам нужную шумиху в прессе.
– Но она тебе наверняка нравилась! – воскликнула Топси, не успев себя остановить. – Ну же, Данте. Косима такая красивая, и у нее есть титул, как и у тебя… и даже я готова признать, что вы шикарно смотритесь вместе.
– Нет, она мне ничуть не нравилась. Она ужасно раздражает – говорит только о моде и косметике, – пожаловался Данте. – Она даже назвала меня динозавром за то, что мне не нравится мужская подводка для глаз.
От этого Топси, к своему удивлению, чуть не рассмеялась.
– Надо признать, ты действительно довольно консервативен.
– Пожалуйста, только не говори, что хочешь, чтобы я подводил глаза, – взмолился Данте, и бурлящий в груди Топси смех чуть не вырвался на свободу. – Чтобы вернуть тебя, я готов почти на что угодно, но не на макияж.
– Он тебе не нужен. У тебя великолепные ресницы, – успокоила она мужчину.
Однако ее мысли путались. Данте хотел ее вернуть. Она хотела вернуть его. Впервые за неделю отвратительное ощущение одиночества и потери ослабило свою хватку. Он сказал, что у них все серьезно. Можно ли ему верить? Дать второй шанс? Но, несмотря на хаос в мыслях, Топси помнила, что остался еще один вопрос, вполне очевидный.
– Так почему ты мне не рассказал до бала про ваше с Косимой соглашение? – Еще не успев договорить, Топси поняла – Данте надеялся избежать этого вопроса.
– Я еще не понимал, что у нас с тобой происходит, и мне показалось, объяснение по поводу Косимы будет излишне… драматическим, – с явной неохотой признался он.
– Излишне драматическим? – повторила Топси, вскакивая в раздражении и гневе. – Как может быть излишне драматическим объяснить женщине, с которой ты проводишь каждую ночь, что тебе нужно изображать отношения с другой?
Данте смущенно переступил с ноги на ногу, отворачиваясь.
– Мне казалось, что придется как-то называть наши с тобой отношения. Мне и так не нравилось то, как я себя с тобой веду.
– Называть наши отношения… – Топси не удовлетворило объяснение. – Почему не нравилось?
– Обязательно сейчас это обсуждать? – с болезненной гримасой спросил Данте.
– Да, – твердо сказала Топси, не намереваясь отступать. Оказывается, ее положение было куда устойчивее, чем ей казалось.
– С самого начала наш роман был для меня необычным. Ты жила у меня в доме… у меня никогда не возникало неконтролируемого желания к персоналу, – прямолинейно сказал Данте. – А потом я проводил с тобой каждую ночь. Это еще необычнее, потому что я никогда не задерживаюсь после секса.
– Господи боже, я и не знала, что со мной обращаются по-особенному! – иронично воскликнула Топси. – Что в этом такого странного?
– Я думал, ты не в моем вкусе. Но ты как раз настолько в моем вкусе, что просто удивительно, – признался Данте и без предупреждения подошел к ней, взяв за обе руки. – Пожалуйста, мое сокровище, скажи, что ты готова провести всю жизнь со мной в Италии.
У Топси широко распахнулись глаза, выдавая все ее изумление этим внезапным оборотом дел.
– Довольно радикальное предложение, Данте. Всю жизнь? – слабым голосом переспросила она.
– Меньшее меня не устроит. И я уже попросил разрешения у твоего отца.
– Разрешения на что?
Данте опустился перед ней на колени, окончательно лишив ее голоса и дыхания, и протянул блистающее бриллиантами кольцо.
– Выходи за меня замуж.
Пораженная, Топси снова рухнула на диван.
– Ты шутишь… шутишь же?
– Почему? – почти агрессивно спросил Данте.
– Ты же сказал, что не склонен к серьезным отношениям… Очень прямо сказал.
– Но потом я встретил тебя… – Его ладонь легла ей на бедро, обжигая даже сквозь джинсы. – И безумно влюбился, так быстро, что даже не понял, что со мной происходит.
– Но ты так плохо обо мне думал… что я соблазняю Витторе, работаю в агентстве…
– Но потом ты соблазнила меня на пикнике, – вставил Данте; его зеленые глаза весело заискрились.
– Я тебя соблазнила? – возмутилась Топси.
– Ты же знала, что при тебе я не могу держать себя в руках. Неразумно было позволять мне оставаться с тобой наедине, – рассудительно сказал Данте, взял ее левую руку в свою и аккуратно надел бриллиантовое кольцо ей на палец, не скрывая довольства собой.
– Но я же еще не согласилась! – возразила Топси. – Может, я тебя и люблю, но говорить о замужестве еще рано.
Данте обхватил ладонями ее лицо и накрыл губы голодным, требовательным поцелуем, от которого кровь забурлила у нее в венах.
– Можешь остаться на ночь, – со вздохом сказала Топси после поцелуя.
– Только если ты согласишься за меня выйти. Ты получишь меня в постели только в качестве мужа, – воинственно сообщил Данте.
– Ты же только что рассказывал, что чувствовал себя в браке как в ловушке.
– Я не такой, каким был десять лет назад. И ты тоже не будешь за меня цепляться. Я уже представляю, как ты будешь неделями работать над математическими задачами и забывать, что я вообще существую!
– Вполне возможно, – вынуждена была признать Топси. – Ты прав, цепляться я не буду, но все равно считаю, что говорить о браке еще рано.
– Без тебя я становлюсь безжалостным и упрямым.
– Ты и так безжалостный и упрямее любого другого. Ты едва меня не потерял, потому что не хотел признавать свои чувства, – заметила Топси, вплетая пальцы в его черные волосы ласковым движением, которое выдавало, как низка теперь вероятность того, что Данте ее потеряет.
– Я тебя люблю, – с берущей за душу искренностью сказал Данте. – И поэтому чувствую себя неуверенно. Мне не найти покоя, пока ты не пообещаешь выйти за меня и оставаться со мной всю жизнь.
Янтарные глаза Топси заискрились счастьем.
– Чем больше ты говоришь, тем привлекательнее мне кажется эта мысль.
– Хочешь сегодня остаться здесь или поедешь со мной в отель? – Ладони Данте скользили вверх-вниз по ее стройным бедрам, пробуждая жар в опасных местах.
– Если мы куда-то поедем, я наброшусь на тебя в машине, – дрогнувшим голосом призналась Топси.
– Насколько я соответствую твоему списку характеристик кандидата в мужья? – поинтересовался Данте, бережно поднимая ее на руки.
– Честно? Ты совсем ему не соответствуешь. Но у тебя есть другие качества, поважнее, – прошептала Топси, собственническим жестом поглаживая высокую скулу и линию челюсти. – Ты любишь меня. А я люблю тебя, Данте Леонетти. Теперь найдем спальню для гостей.
– И ты за меня выйдешь? – упрямо настаивал Данте.
– Ну, я точно не дам тебе уйти, – засмеялась Топси, любуясь блеском бриллианта в свете ламп.
– Я не мог позволить тебе ускользнуть, – прошептал он, крепче сжимая объятия. – Я так тебя люблю, что хочу обладать тобой всегда.
Топси светло улыбнулась ему. Счастье пронизывало ее, как солнечный свет в конце зимы.
– О, это можно организовать, – улыбнулась она.
Эпилог
Топси выбежала из исследовательского отдела университета Флоренции, судорожно проверяя часы. Она опаздывала, как обычно, и это сводило неизменно пунктуального Данте с ума.
Муж ждал ее на парковке – высокий, темноволосый и такой невероятно красивый, что ни одна женщина в округе не могла не залюбоваться им. Однако все его внимание было приковано к жене, которая бежала ему навстречу, сражаясь с ветром, норовившим распахнуть ее пальто. Данте стоял, скрестив руки на груди и опираясь на капот своей любимой «пагани-зонда».
– Вы прибыли в последнюю минуту, доктор Леонетти, – укоризненно сказал он; в изумительных изумрудных глазах светилась любовь, которую он не мог и даже не пытался скрыть.
– Возникли неотложные дела.
Данте открыл перед ней дверцу, и Топси опустилась на сиденье, разглаживая блузку поверх очень маленького животика.
– Очень важно посещать врача каждый раз, когда назначено, – отругал ее Данте.
– Хватит тебе, – проворчала Топси, наклоняясь к нему для глубокого поцелуя, прежде чем он завел машину. – Я здоровая, как лошадь, и все в моем роду были такими. Сколько у меня племянников и племянниц?