– Мак, ты даже не посмотришь на меня? – не выдержал Джонас.
Она подняла на него огромные серые глаза, полные боли и отчаяния:
– Что мы делаем, Джонас?
– Ужинаем вроде, – промямлил он.
– После того как оба решили, что это плохая идея? – Она покачала головой.
– Нет, это были твои слова. Моего мнения ты не спросила. Ты сама сказала, что все остынет. Давай сядем и поедим, а об этом поговорим позже. – И Джонас отодвинул ей стул.
– Хочешь, чтобы все шло своим чередом? – Мак села.
– Почти так же, как тебе хочется делать совершенно противоположное моим желаниям.
– Интересно… – Она растерянно засмеялась.
– Прежде всего – нечто поднимающее тонус! – Джонас налил вино и поднял бокал: – За наш первый нормальный прием пищи!
– Поддерживаю, – кивнула Мак.
– Тебе правда нравится Рождество?
Она посмотрела на него – Джонас рассматривал украшенную елку.
– А что, кому-то не нравится? Ну, кроме тебя…
– Не стоит так обо мне, – усмехнулся он. – Я не сухарь и не монстр.
– А разве ты любишь такие праздники? – Мак с любопытством на него посмотрела.
– Скажем так… Я не испытываю отвращения к Рождеству. Просто в моем детстве это время родители всегда проводили порознь, каждый со своей компанией. Да и дед Джозеф умер в Рождество… – На лицо Джонаса набежала какая-то тень и тут же исчезла.
– А что твоя кузина Эми со своей семьей?
– Эми всегда уезжает куда-нибудь со своим мужем. А с тетей и дядей я не близок. Что тут еще сказать? Мы неблагополучная семья.
Для Мак это все звучало ужасно. Она вспоминала свое счастливое детство, веселые рождественские праздники…
– Почему ты называешь своего дедушку Джозеф?
– Звать его на стройке дедом было как-то не очень… вот и вошло в привычку.
Рассматривая мистера Джонаса Бьюкенена сейчас, его положение в обществе, его благосостояние, невозможно представить себе работающего на стройке подростка. Хотя на его руках и были мозоли, они остались, скорее всего, от занятий в тренажерном зале.
– Что? – Он вопросительно на нее посмотрел.
– Я просто подумала, может, тебе завести собственные рождественские традиции?
Судя по ее взгляду, думала Мак совсем не об этом. Но о чем именно, было неясно.
Эта женщина все еще оставалась для него загадкой. Нет, Мак не играла с ним, как актриса, изображая кого-то. В ней не было никакой фальши. И именно это очень импонировало ему. Такая простота, иногда нежная, иногда грубоватая… Он хотел получше узнать Мэри Мак Макгуайр.
– Возможно, но пока достаточно и того, что я просто себе это представлю. Хуже ведь не будет.
– Спорим, ты обычно улетаешь куда-нибудь на Рождество? – предположила Мак. – Туда, где тепло. Где золотой песок, много солнца и официанты приносят напитки в высоких бокалах, украшенных зонтиками, – размечталась Мак.
– Ты бы выиграла спор, – согласился с ней Джонас.
– А я даже представить себе не могу, чтобы уехать куда-нибудь на Рождество.
– Как ты с семьей проводишь это время? – спросил он ее как бы между прочим.
– Сейчас мы все вместе встречаемся в небольшом родительском доме в деревеньке Тулнертон, это в Девоншире. Там живут родители моей мамы и мои тетки. Все подарки складываются под елкой. Сначала мы садимся за стол и вкушаем всякие вкусности, а потом все вместе идем на полночную службу в церковь. А когда возвращаемся, мы с мамой ставим в духовку индейку – причем на медленный огонь, чтобы она готовилась всю ночь, – с воодушевлением рассказывала ему Мак. – А утром приходит время открывать подарки. И вот представь себе – дом наполнен запахом индейки, а под елкой лежит для тебя подарок, и ты веришь, что сейчас произойдет какое-нибудь чудо… – Она даже глаза прикрыла от удовольствия, вспоминая, как проходит встреча Рождества в их семье. – А когда я была маленькой, подарки вскрывали уже в пять утра – мы не могли больше терпеть! – Мак засмеялась. – Сейчас мы это делаем в девять. Затем проверяем индейку и пьем чай.
– Идеальное Рождество! – усмехнулся Джонас.
– Для меня – да! – Мак с сочувствием посмотрела на него.
– Я не смеюсь над тобой. Правда! – Он положил свою руку на ее.
– Нет?
Странно, но по ее яркому описанию Джонас явственно представил себе Рождество в семье Макгуайр. Это действительно был праздник, к которому стремились многие, но мало кому он удавался.
– И никто не спорит и не ругается? Не бывает недомолвок?
– Нет, ну почему же… Кому-то, бывает, подарок придется не по душе, кто-то не совсем здоров, да мало ли что… Зато за столом мы все – одна большая дружная семья!
– Звучит прекрасно! – Джонас сжал ее руку.
Мак опасалась интимной атмосферы, которая их окружала. Эта близость была теплой и обволакивающей. Опасной…
Она убрала свою руку и взяла вилку:
– Уверена, что споры между людьми должны присутствовать. Невозможно поместить на четыре дня под одну крышу восемь или десять человек, и чтобы при этом не возникло ни одного недоразумения. Просто я предпочитаю их забыть, а помнить только хорошее.
– Не стоит извиняться за счастливое детство, Мак.
– Я и не…
– Неужели? – перебил он ее.
Мак опустила глаза.
Джонас был прав – она действительно словно пыталась извиниться. Ее детство было абсолютно не таким, как у него. У Мак сердце сжималось при одной мысли о том, что пережил в детстве маленький Джонас…
– Если у тебя нет других планов, может, ты…
– Не говори только, что хочешь пригласить меня в Девоншир на Рождество!
Это было как раз то, что Мак и собиралась сделать.
Импульсивно! Глупо! Естественно, Джонас не стал бы встречать Рождество даже с ней одной, не говоря уже о ее семье.
– Кажется, наш ужин все-таки прервется… – пробормотала она.
Джонас знал, что она хотела пригласить его. Но почему? Потому что хотела встретиться с ним в Рождество? Или потому что… пожалела его?
– Я не говорил, что принимаю солнечные ванны на Рождество один.
– Не говорил. – Румянец сошел с ее щек. – Как глупо с моей стороны! – прошептала она.
Он был успешен и богат. И мог позволить себе все что угодно. Он никогда не знал отказа от женщины. Он добился всего, о чем мечтал. Тогда почему же один только разговор с Мак заставляет его задуматься о том, чего у него нет? Задуматься о ком-то, кто ждал бы его дома. Один и тот же человек… С которым он хотел бы разделить все.
С которым можно смеяться. С которым можно заниматься любовью…
– Ничего не сбрасывай со счетов, пока не попробуешь. А потом уже решишь, стоит ли отказаться от традиционного семейного Рождества, а вместо этого уехать со мной… – Он посмотрел на нее поверх своего бокала и сделал глоток.
Мак в шоке уставилась на Джонаса. Он только что предложил ей уехать с ним на Рождество!
Глава 10
Интересно, серьезно ли он ей это предложил?
Или всего лишь играл, зная, что она наверняка откажется?
Мак бросила только один взгляд на его серьезное лицо, и этого было достаточно – Джонас не шутил, когда пригласил ее поехать с ним. Он действительно этого хотел!
– Тебя бы устроил мой положительный ответ? – Она встала с бокалом в руке и подошла к елке.
– Рискни! – Джонас откинулся на спинку стула. – Уверяю тебя, если бы ты согласилась, я бы сразу забронировал два билета в первый класс, который доставил бы нас на Барбадос.
– Легко приглашать, когда ты заранее знал, что я откажу, – поддела она его.
– Знал? – Он тоже встал и медленно подошел к ней.
Мак смотрела ему в глаза, ее дыхание стало сбивчивым, кончиком языка она облизнула пересохшие губы.
– Я говорила, что не могу представить себе другое Рождество – не дома с семьей.
– А если вообще изъять идею встречи Рождества с семьей?
– Мне противна сама идея о Рождестве на каком-нибудь жарком пляже!
Джонас и сам не знал, почему предложил Мак это рождественское путешествие с ним. Возможно, потому, что боялся, как бы Мак не пригласила его встречать Рождество с ее семьей. А вот к этому он точно не был готов!
– А что, если я предложу тебе горнолыжный курорт вместо пляжа? С занесенными снегом елями и сугробами вокруг? – нарисовал Джонас соблазнительную рождественскую картинку.
– Я не умею кататься на лыжах. – Мак виновато улыбнулась.
– Я не сказал, что мы будем кататься, – таинственно произнес Джонас. – Вряд ли мне захочется выйти из спальни…
– Чтобы поразить объект твоего сексуального интереса? – Ее щеки пылали.
– Это будет зависеть от цели. – Он пожал плечами.
– Кажется, подобный разговор мы уже вели три дня назад. Ты ясно дал мне понять, что не хочешь быть моим первым любовником! – твердо произнесла Мак, умудрившись на этот раз не покраснеть.
Он и не хотел. Но мысль, что кто-то другой станет ее первым мужчиной, не давала ему покоя все эти дни.
– Может, я передумал… – пожал он плечами.
– А может, тебе просто нравится играть со мной? – Мак была явно задета.
– Мак, я даже не начинал!
Джонас безумно хотел заняться любовью с этой женщиной. Хотел так страстно, что это желание завладело всеми его мыслями. Он никак не мог забыть ее вкуса. В конце концов, есть же столько способов заняться любовью, не лишая девушку ее девственности! Столькими способами он может доставить ей неземное удовольствие, а она – ему. Но будет ли этого достаточно, что утолить нарастающий голод? Будет ли ему достаточно трогать ее, ласкать, целовать, доводить до исступления, но так и не взять ее? Хватит ли ему самообладания, чтобы сдержаться?
Единственная причина, по которой они до сих пор не стали любовниками, – это ее девственность.
– Ты права, этот разговор совершенно бесполезен. До Рождества еще две недели.
– Мы даже можем не встретиться друг с другом до этого момента, – вставила она с долей черного юмора.
– Скорее всего. Но даже если увидимся, то мы точно знаем, что ты проведешь Рождество с родителями в Девоне, а я буду загорать на пляже где-нибудь в тропиках.
Вряд ли его загар можно было усилить. Кожа была золотисто-коричневого цвета. И судя по мозолям на руках и мощным мускулам, загар был приобретен не от сидения на пляже. Если бы она явилась этим утром чуточку позже, то наверняка увидела бы, как Джонас помогает Бену и Джерри закрашивать ужасающие граффити на стенах ее дома. Хоть Джонас Бьюкенен и владел собственной компанией, он до сих пор не гнушался грязной физической работы.
– Я совершенно искренне хотела пригласить тебя провести Рождество с моей семьей.
– И какие выводы твои близкие сделают из того факта, что ты приведешь незнакомого мужчину в их дом на Рождество?
– О, я об этом не подумала! – призналась Мак, представив колкие замечания отца и обсуждения сплетниц-тетушек.
– Вот именно! – Джонас допил вино и поставил бокал на стол. – Наверное, мне уже пора.
– Но еще рано…
А вот этого Джонас как раз и опасался – что потом будет слишком поздно…
Мак выглядела чертовски привлекательно: свет от елочных украшений переливался, падая на ее блестящие волосы, глубокие серые глаза словно светились, а губы – святые небеса! – эти пухлые губы буквально сводили его с ума!
Джонас жаждал поцеловать ее, ощутить жар, разливающийся по всему ее телу. Если он не уйдет в ближайшие минуты, то не сможет устоять…
– Ты не видел мою студию. Хочешь посмотреть? – предложила Мак.
– Что? – Он был как в тумане.
– Хотя там сейчас почти пусто, – протянула Мак. – Почти все работы на выставке. Но ты можешь посмотреть, если хочешь, – робко добавила она.
Хотел ли он этого? Хотел ли он еще больше проникнуть в ее жизнь, познать ее внутренний мир? Джонас старался избегать подобных вещей.
– С удовольствием. – Вопреки всем этим опасениям он вдруг согласился.
– Вверх по винтовой лестнице! – Мак улыбнулась, поставила бокал на стол и прошла вперед него.
Джонас взял ее за руку и посмотрел на нее. Мак избегала его взгляда.
– Не стоит меня туда вести, если…
– Нет, все в порядке! – Она была не уверена, что именно в порядке, но не хотела, чтобы он уходил.
У Мак было чувство, что, если он сейчас уйдет, она больше никогда его не увидит. Но разве это не то, чего она хотела? Разве она не хотела, чтобы он ушел из ее жизни? Ведь, что там ни говори, она безумно его боялась, боялась продолжения их отношений.
– Это займет пару минут. – Мак отпустила его руку и включила свет.
Что бы Джонас ни ожидал от ее студии, особенно после такой необычной и яркой жилой зоны, он так и не смог заранее представить, что здесь увидит.
Кирпичные стены были выкрашены светло-бежевой краской, а место четвертой стены занимало огромное окно с видом на реку. Единственной мебелью здесь были старый выцветший шезлонг у одной стены и кушетка у другой.
Ее мольберт стоял у окна, она подошла к нему и накрыла холст тканью.
– Я никогда не даю смотреть свои незавершенные работы, – ответила Мак на вопросительный взгляд Джонаса.
Студия оказалась гораздо более обычной, чем можно было ожидать, видя буйство красок внизу.
– Предпочитаешь, чтобы вокруг не было внешних раздражителей, когда ты работаешь… – постепенно осознал Джонас.
– Нет. – Мак повернулась к нему.
Она работала именно в таком окружении потому, что оно было уникальным. Именно таким, как Мак его увидела, получив этот дом в наследство.
И конечно, еще одной причиной, по которой она не хотела его продавать, было то, что связь с дедушкой будет прочнее, пока стоят эти стены…
– Зачем ты меня сюда привела? – тихо спросил Джонас.
Что-то подсказывало ему, что Мак не любила, когда кто-то заглядывал сюда – в священное для любого художника место, в его мастерскую.
– Не уверена, что смогу работать где-то еще. – Мак была совершенно искренней.
– А ты… пробовала?
– Нет. Но… – Она неуверенно пожала плечами. – Я думала, это поможет тебе понять, что я не просто капризничаю, отказываясь продавать дом и мою студию…
– Ты думала, что, увидев это, я пойду на попятную? – усмехнулся Джонас. – Вынужден тебя огорчить, моя дорогая. Я не поддаюсь манипуляциям!
– Я не… – попыталась возразить она.
– Нет, ты думала именно об этом! – Его неожиданно захлестнула злость, и двумя большими шагами он свел к минимуму расстояние между ними. – Так вот что я тебе скажу, моя дорогая художница! Это всего лишь студия. И она может располагаться где угодно.
– Ты ошибаешься! Я жила и работала здесь последние пять лет…
– А когда здание снесут, ты будешь жить и работать в другом месте, причем гораздо дольше! – Джонас был непреклонен.
– Этого не будет!
Но ее протест был прерван. Джонас схватил Мак за плечи, привлек к себе и поцеловал.
Этот поцелуй был как наказание, а не как похвала, злость, даже не как страсть. Он держал ее за талию, прижимая к себе. Мак чувствовала пульсирующую силу у него между ног.
Она стояла на носочках, ее руки поднимались от его груди к плечам, к волосам, а губы были слегка приоткрыты.
Джонаса не на шутку пугала такая смена собственного настроения: от злости и желания наказать Мак – к страсти, которая все-таки взяла верх.
Он изучал ее губы, его язык глубже проникал в ее рот. Тело Мак реагировало на каждое его касание. Обхватив ладонями ее ягодицы, он приподнял девушку. Она еще явственнее почувствовала возбуждение мужчины – и, как ответ, внизу живота у нее словно разгорелось пламя, трусики стали влажными…
– Обхвати меня ногами. – Джонас на секунду оторвался от ее восхитительных губ.
– Я не…
– Не бойся, я тебя держу. Просто обхвати меня ногами. – Он страстно целовал ее шею.
Его язык был для ее кожи как огненное оружие, лишающее всяких сил. Как и обещал, Джонас поддержал ее, аккуратно прижав к себе, когда она обхватила его ногами. Мак ощутила давление его возбужденной плоти у себя между ног. Тонкие легинсы и маленькие трусики, что были на ней, не стали для него преградой. Джонас прижал Мак к стене, холодные кирпичи ошпарили ее горячее тело, как кипяток.