Только мужчина мог сказать «Я найду вас вечером» и не указать точное время и место, куда они направятся. Ей остается лишь метаться по номеру от шкафа к зеркалу и обратно, чтобы одеть что-то подходящее. Хорошо бы еще знать, чему ее наряд должен соответствовать. Не может же она идти на свидание в купальнике? Или он именно на это и рассчитывает?
Скромно. Именно так Лиза собиралась выглядеть вначале. Но миленькое, воздушное платье в мелкие цветочки с рукавчиками фонариком так и осталось висеть на вешалке.
Вызывающе. К сожалению, такого наряда в ее гардеробе не было. И девушка впервые пожалела об этом. Возможно, если бы она явилась в таком виде на свидание, у Рафаэля не возникло бы желание пригласить ее во второй раз. Ведь до этого она выглядела довольно… хм… пастельно. Хотя существовала возможность, что вызывающий наряд мог толкнуть красавца на далекие от повествования сказки поступки.
Хотя, следовало признать — больше всего Лизу смущало не это обстоятельство. Она сомневалась в том, что не желает провоцировать Рафаэля на эти самые поступки. Но к счастью — или сожалению — ничего вызывающего она с собой не привезла, а просить у подруги не решилась.
Три более-менее подходящие платья лежали перед ней на кровати — синее, дымчато-серое и бирюзовое. Все довольно изысканные, как для курорта, с вышивкой и, как и все остальные, почти до щиколоток.
Лиза вздохнула, пообещала себе, что обязательно купит что-то покороче и поярче, когда вернется домой, и нарядилась в бирюзовое платье на тоненьких бретельках. Затем собрала волосы на макушке в узел и закрепила их серебристым гребнем.
Немного подходящих по цвету теней, чтобы зрительно увеличить глаза, пара мазков румян на скулы, почти прозрачный перламутровый блеск на губах. Кажется, она готова. О, чуть не забыла! Лиза вложила в уши серебряные цепочки-серьги и покрутилась перед зеркалом.
И что ей теперь делать? Ждать Рафаэля или идти на ужин? Ох уж эти мужчины! Мог бы сказать что-то более конкретное.
Да, кажется, она не слишком хорошо разбирается в мужской психологии. Ей срочно нужно с кем-то посоветоваться.
Камилла. Нет, именно по этому вопросу с подругой ей советоваться не хотелось. Тем более, что та вела себя весьма странно. Пришла в номер позже Лизы, заявила, то слишком устала и сразу же отправилась спать. При ее-то темпераменте!
В это мгновение, словно почувствовав, что о ней размышляют, из спальни появилась Ками в длинной и очень открытой майке, заспанная и мрачная, скользнула по Лизе задумчивым взглядом и молчапрошла в туалетную комнату.
И никаких комментариев?
Лиза обулась в сандалии со стразами и подошла к окну, раздумывая над необычным поведением подруги.
Через несколько минут Камилла снова вошла в комнату и без слов направилась к холодильнику.
— Ками, как тебе мое платье? Неплохо лежит?
— Неплохо.
Кажется, что-то случилось. И дело даже не в скупом ответе Камиллы, а в том, что она не развалилась по привычке на кровати, не заставила Лизу десять раз обернуться вокруг своей оси, не покритиковала ее прическу, не предложила ей что-нибудь из своей одежды и, что самое невероятное, даже не поинтересовалась, куда ее подруга собралась. Ками просто долго смотрела в холодильник, а потом взяла оттуда бутылку холодной колы, захлопнула дверцу и снова направилась к спальне.
Лиза не могла оставить подобное поведение подруги без внимания.
— Я тоже так думаю. Думаю, что к нему подойдут сапоги из крокодиловой кожи и шапка-ушанка. Как считаешь?
— Неплохо.
С каждым ответом подруги Лизу разбирал все больший интерес.
— Ага. А еще красная сумка и бордовое манто в желтые горохи.
— Нет, пожалуй, бордовый цвет к бирюзовому не подойдет.
Все не так уж плохо. Во всяком случае, цвет ее платья Ками заметила.
— Ты ужинать собираешься, подруга?
— Ужинать?
На лице Камиллы отразилось такое недоумение, будто она предложила ей отправиться в Измирь на верблюжьи бои — традиционную турецкую забаву. Лиза видела ее рекламу в перечне экскурсий.
— Ками, у тебя все в порядке? Тебя никто не обидел? — Лиза уже начала сожалеть, что не пошла с подругой в тренажерный зал, когда та ее просила. Возможно, там с ней что-то случилось? Что-то…
В дверь их номера постучали, и Ками обернулась, но открывать не пошла. Даже в своем теперешнем состоянии эта женщина не собиралась появляться перед неизвестным в одной мятой футболке — пусть и такой симпатичной.
«Рафаэль», — подумала Лиза. Она бросила один — контрольный — взгляд в зеркало, второй — на застывшую Ками, а затем медленно направилась к двери. Еще не хватало, чтобы он подумал, будто она только и делала, что ожидала его прихода.
Она даже слегка расстроилась, когда увидела, что это не Рафаэль. Но времени, чтобы поразмышлять над этим, у нее не оказалось. «Викинг» снял свои темные очки, и Лизе вдруг показалось, что она его откуда-то знает. Она даже открыла рот, чтобы спросить мужчину об этом. Но тут за ее спиной раздался грохот — Ками уронила или бросила на пол колу — и восторженный вопль.
Лиза предусмотрительно отошла в сторону, когда ее подруга ухватила «викинга» за обе руки и поволокла в свою комнату. На его загорелом лице на один миг мелькнуло ошарашенное выражение, и именно тогда Лиза вспомнила, откуда она его знает. Но сообщить об этом Ками она не успела. Та захлопнула дверь спальни с таким видом, что Лиза решила подождать со своими открытиями до более подходящего момента.
Сомнения в правильности принятого решения не слишком долго мучили ее, потому что на пороге уже стоял Рафаэль и не скрывал своего восхищения, пристально рассматривая Лизу — каждую деталь ее одежды, каждую черточку ее лица. Это было очень… волнующе.
Да, пожалуй, с Камиллой она поговорит позже.
— Чаровница!
Лиза мило покраснела, а его, ставшая постоянной в присутствии этой девушки, эрекция еще боле увеличилась. Рафаэлю требовались немалые усилия, чтобы держать свои порывы в узде.
Он как никогда понимал, что ему придется проявить все свое мастерство соблазнителя, чтобы склонить писательницу к близости. Тем более что времени для этого у него было очень мало. И с каждой минутой становилось все меньше. Поэтому он решил не тратить его на изысканные комплименты, а вместо них сосредоточиться на томных взглядах и сказке, в ее самой подходящей для соблазнения версии.
— Ужин?
Он ласково, но решительно увлек Лизу подальше от комнаты, где уже выполнял свое задание Громов. Раф не сомневался, что Гоша делал это с удовольствием.
— Пожалуй, я воздержусь. Лучше — обещанная сказка.
Она не сопротивлялась, когда он взял ее за руку, но и не бросала на него завлекающие взгляды в немом призыве «Делайте со мной, что хотите!», как все его предыдущие подруги. Эта девушка просто шла с ним рядом, как с родственником, другом, хорошим знакомым, наконец. И лишь едва заметная дрожь в пальцах нежных рук выдавала ее волнение.
Такой любовницы у него еще не было. Одно это возбуждало в Рафаэле недюжинный аппетит, и отнюдь не к еде — во всяком случае, в ее обычном понимании.
— Сказка ждет нас на берегу. Вы готовы?
— Конечно. Я уже согласилась и не привыкла менять свои решения.
Замечательно. И он не привык.
Она не спрашивала его разрешения. Эта женщина вообще не тратила время на разговоры. Во всяком случае, с ним. Неужели, она на самом деле решила, что он немой? Но сейчас это обстоятельство, или скорее недоразумение, его вполне устраивало, и Гоша не собирался доказывать обратное.
Закрыв дверь, Камилла немедленно стащила футболки с него и с себя, бросила их на пол, обхватила Гошу руками за талию и прижалась горячей, бархатистой грудью к его вздымающейся от волнения груди. Это было блаженство, и его плоть отреагировала мгновенно, прямо как в юности.
Издав хриплый стон, он запрокинул ее голову назад и поцеловал жадным, требовательным поцелуем. Она выгнула спину и ответила ему тем же, проведя ноготками по его спине снизу вверх, а затем в обратном направлении.
Дикая кошка. Своевольная и неприрученная. Всегда такой была. А он всегда хотел ее, даже тогда, когда еще не понимал, что это такое — желать женщину.
Сегодня в душевой Громов осознал, насколько глубоко мечта о Камилле пустила корни в его сердце. Нежное чувство тлело в нем долгие годы, а она одним взмахом руки, то есть ноги, разожгла из углей пожар. Теперь он сжигал Гошу заживо.
Раньше он довольствовался малым — периодическими, ни к чему не обязывающими встречами с ужином, сексом и… Нет, общих завтраков, кажется, не было ни разу.
Но теперь все изменилось. Громов обязан либо заполучить эту женщину навсегда, или потерять — тоже навсегда. Он просто не сможет остаться безразличным к ее возможным будущим любовникам. А это значит, что ему придется ее избегать.
Нет, он просто обязан приручить Камиллу Снигиреву, хотя это очень трудная задача. Ему хотелось быть с ней нежным, терпеливым, медлительным, исследовать языком и пальцами каждую клеточку ее обалденно красивого тела, которое столько раз снилось ему по ночам.
Но она не хотела от него нежности. Поэтому он решил дать ей то, что она требовала в данную минуту — страсть, всепоглощающую и неистовую.
Он отпустил ее лицо и вдавил пальцы в упругие ягодицы. Она ответила ему приглушенным поцелуем вздохом, и Гоша понял, что движется в нужном направлении. Он оставил левую руку ласкать упругую плоть, а двумя пальцами правой руки сжал напряженный коричневый сосок. Ками тут же потерлась о Гошу животом, и он тоже не удержался от стона.
После этого Камилла ловко стащила с него шорты почти до колен и завладела накаленной плотью. Громов тотчас понял, что не выдержит подобных экспериментов, и поэтому подхватил женщину на руки и, путаясь в оставшейся на нем одежде, бегом бросился к кровати.
Она с нескрываемым удовольствием и видимым нетерпением ждала, пока он высвободит ноги из штанин, а затем потянула его на себя.
Это оказалось непередаваемо чудесно — лежать на желанной женщине, беспрепятственно касаться ее кожи, а не глянцевых листков журналов, ощущать слегка солоноватый вкус кожи ее груди, твердых сосков, живота. Он благоговейно поцеловал темные волосы у развилки ее ног через кусочек красного кружева, а затем поддел большими пальцами тоненькие веревочки, соединяющие два ажурных треугольника, и стащил их с ее бесконечно длинных ног.
Но когда Громов собирался попробовать на вкус ее самое горячее местечко, Ками вскрикнула:
— Потом! Ты сделаешь это позже! Хочу тебя. В себе. Всего.
Поздним вечером море не выглядело лазурным и бескрайним. Оно золотилось в отражении лучей спрятавшегося за горизонт, уставшего за день солнца, и казалось, постепенно превращалось в розовато-оранжевые облака. Но скоро и они уступят место темной, загадочной синеве южного неба, уже завладевшего восточной частью небосвода.
Волны лениво набегали на постепенно остывающий песок почти опустевшего пляжа, а затем запасливо уносили его с собой в неизведанные глубины, такие же таинственные, как выражение на лице Рафаэля.
Он и днем выглядел очень красивым, а вечером становился по-настоящему загадочным. С тех пор как они, взявшись за руки, спустились на пляж по ступенькам, вымощенным ракушечником, он был неизменно галантен и не делал ни малейшей попытки приставать к ней.
Это радовало Лизу и слегка задевало. Неужели в ней на самом деле не было ничего сексуального, как ей когда-то недвусмысленно заявил ее однокурсник Стас Морквин? Тогда почему иностранец пригласил ее на свидание? Такому привлекательному мужчине ничего не стоило заполучить любую.
Возможно, сейчас рядом с ним нет подходящей женщины, и он элементарно скучает и хочет развеяться? Странно, тогда почему он не выбрал для этого Ками? Он явно ей понравился, хотя и не так сильно, как «викинг».
Лиза догадывалась, чем в эти самые мгновения занималась ее подруга с Громовым. И стоило девушке подумать об этом, как ее щеки снова заполыхали румянцем.
— О чем вы сейчас подумали?
Он очень наблюдателен, этот официант. А она слишком простодушна и не умеет скрывать свои мысли, но зато может их направить в другое русло.
— Вы обещали мне сказку.
— А вы готовы выслушать ее?
— Ведь я же здесь, не так ли?
— Хорошо. Тогда начнем. Только нам лучше присеть — сказка длинная. Поискать для вас шезлонг?
Она отрицательно покачала головой и устроилась прямо на песке, подогнув ноги. А Рафаэль сел слева от нее, за спиной, а затем прошептал на ухо:
— Посмотрите на море и представьте красивый древний восточный город с уютными тенистыми двориками, маленькими фонтанчиками и торговыми лавками. На окраине города стоит величественный дворец, где живет султан, его семья и многочисленные слуги.
— И наложницы?
Она не хотела оборачиваться, чтобы увидеть реакцию на свой вопрос, но почувствовала, что Рафаэль улыбнулся.
— И наложницы, многочисленные и красивые, со всех концов света. Но он любит лишь свою жену и сына, которого лично назвал Доганом, что означает сокол. Султан мечтал, чтобы его наследник имел такое же острое зрение, был таким же стремительным и летал высоко, всегда достигая поставленной цели.
— Похвальное желание. Но любить свою жену и иметь многочисленных наложниц — это как-то странно. Не находите?
— Это только традиции, дорогая Лиза.
— Мне не нравятся такие традиции. Так что же случилось с Доганом?
— Он влюбился.
— В наложницу отца?
— Нет. — Его дыхание легко, но волнующе щекотало ее шею и верхнюю часть спины, вызывая легкую дрожь. Но Лизе не хотелось отодвигаться в сторону. Все происходящее — море, вечер, сказка, Рафаэль — было настолько завораживающим, что походило на магию. И Лиза никогда не ощущала ничего подобного. Она решила послушать, посмотреть и подождать, что будет дальше. А мужчина за ее спиной тем временем продолжал убаюкивать бдительность Лизы своим чарующим голосом. — В Арзу, дочь местного купца.
— Арзу. Как это переводится?
— Желание. Это имя означает — желание.
Оказывается, она задремала. За широкими окнами номера царила ночь, а в ее душе — сумятица.
Сегодня с ней случился самый потрясающий секс в жизни. Казалось, она должна быть довольной и расслабленной. Ками и была довольной. Но спокойной…
Она не помнила, чтобы кто-то из прежних партнеров так ее заводил — почти до слез, до потрясенного осознания, что такое с ней может никогда больше не произойти.
Подобное состояние души очень раздражало Камиллу, и пугало тоже. Этот мужчина, казалось, знал все ее тайные желания, чувствовал малейшее изменение в ее настроении, доминировал и уступал именно тогда, когда она хотела и тогда, когда не ожидала, но как оказывалось, мечтала именно об этом.
Если все подытожить, то напрашивался один единственный логический вывод — им больше нельзя встречаться. Ведь каждая следующая встреча будет заканчиваться одним и тем же и таким же потрясающим и безудержным.
А дальше? Привязанность, обязанности, ревность, то, чего Ками больше всего боялась и всеми силами избегала!
Боже, о чем она рассуждает! Об обязанностях! А ведь она даже не знает имени своего «викинга», а значит, не может сделать элементарного — позвать обратно в постель. Не станет же она обращаться к нему «Эй, как там тебя!?» или «Дорогой!». Так она не называла еще ни одного мужчину, хотя этогохотелось назвать именно так. Ками даже зубы стиснула, когда это слово чуть не вырвалось из ее рта во время самого «критического» момента.
Она взглянула в проем балконной двери на высокую, великолепно сложенную и совершенно голую фигуру. Он не ушел сразу после секса, как она ожидала, и уже в этой малости совершенно не походил на многих знакомых ей мужчин. А ведь он ничем не был ей обязан.
Камилла потянулась, ощутив ноющую, но приятную боль в мышцах, подумала мгновение и обернула вокруг себя легкое покрывало. Неслышно ступая босыми ступнями по мягкому ковру, она вышла на балкон и обняла «викинга» за талию. Было так замечательно стоять рядом с ним и смотреть на звезды. Все в нем волновало ее — запах, упругая кожа под ладонями, интригующее молчание.