Коротенько
Лойконен выдрал. Тут недалеко разбор был, и все командиры боевых частей выстроились, как гуси у корыта, и докладывают: «Личным составом укомплектованы, матчасть в строю, готовы к выполнению».
А я доложил, что не готов, печеные абрикосы хвостатого мамонта, собаки блудливые, шелудивые псы, потому что плавзавод мне подшипники менять не собирается.
И все, конечно, недоумевают, натуральнейшим образом чумеют, луковки бы им отпилить, попку отканифолить, а Лойконен мне говорит: «Что это у вас пилотка на нос надета? А ну-ка поднимите пилотку! А что это за чуб? Почему у вас такой чуб?! Почему не стрижены?! Вас, что, в чувство привести некому?!»
А флагманский подскочил и начал заикаться: «Ппп-о-чччче-му ммм-не не ддд-доложил о пппп-подшшшш-ип-никах?!»
А как тебе докладывать, фазан косоротый? На каком языке, мерин ты с бородавкой ценою в три копейки вместе с кружкой малофейки? На русском я тебе докладывал, только ты меня не услышал, сука ты и все такое.
А теперь вот все услышали – и красота.
Уррроды!
И подшипники мне через полчаса сделали.
Карловы Вары
Каминский попал в Карловы Вары. А там все очищаются. Пьют специальную воду семнадцати сортов по десять грамм каждого и прямиком в туалеты, которых вдоль дороги полно.
Но Каминскому, герою России, подводнику в прошлом (ордена в кулаке не помещаются), показалось, что по десять грамм – это очень мало.
Мало и, я бы сказал, ненадежно со стороны очищения.
– Я привык стаканами, – сказал он окружающим и выпил стаканами.
Через шесть минут его… занемогло.
И он пошел, пошел, все ускоряясь, а потом и побежал, побежал. Вдоль, петляя, на подкосившихся по улице, уставленной туалетами.
Он бежал, сивка косоглазая, в гостиницу.
Почему туда, когда вокруг туалеты, он объяснить не мог. Помутнение рассудка. Некогда было объяснять, тем более что уже добежал, по лестнице взлетел, ломая на сгибах онемевший таз, и вбухался, но не в свой номер на третьем этаже, а, от ослепления, в чужой на втором.
Вбухался! Захлопнул! К двери! Туалета! Рванул! На себя! И! Одновременно! Разворачиваясь! Вокруг оси! Срывая штаны! Сел!.. А потом…
НАСРАЛ!!! (Ал! Ал!)…
С три короба.
И вдруг под ним что-то как заорет.
Он даже вскочил от недоумения.
А это тетка. Она в туалете сидела, и, пока он врывался и на нее садился, она молчала.
А тут вот не выдержала.
Чего-то.