– Рада познакомиться. Очень жаль, что у вашего отца возникли проблемы со здоровьем.
– Спасибо. Кардиолог говорит, можно перенести операцию на более поздний срок. Это тяжелое испытание для всех нас, особенно для мамы, но отец настаивает на том, чтобы мы продолжали подготовку к свадьбе по намеченному плану.
Все заняли свои места; Белль поспешила сесть как можно дальше от Лукаса. Чип, блистательно смотревшийся в темном костюме, подмигнул ей, подавая первое блюдо.
– Узнав, что босс позвал к ужину гостей, я решил сменить бермуды на костюм, – заговорщицким тоном заметил он.
При всей грубоватости Чипа было заметно, что он очень привязан к «боссу». Белль вспомнила рассказ Лукаса о том, что они были друзьями с юношеских лет, проведенных в бедном и опасном районе Нью-Йорка. Она взглянула на противоположный конец стола и остолбенела, когда ее взгляд столкнулся с мечтательным взором Лукаса. Выражение его лица потеплело, и ей захотелось отвести глаза, но ее зачаровал его взгляд, горевший чувственным огнем. У нее перехватило дыхание, а глаза широко распахнулись от страха, смешанного с острым сексуальным желанием. Она вспомнила, как он натирал ее плечи кремом у бассейна. Отрицая свое влечение к Лукасу, она знала, что лгала сама себе – и Лукас, судя по выражению его лица, тоже знал об этом.
«Это безумие», – в отчаянии подумала она. Будучи свидетельницей несчастливого брака матери с Джоном Таунсендом, Белль всегда настороженно относилась к мужчинам и боялась повторить ошибку Гудрун. Она еще ни разу не испытывала такого же сильного влечения, как сейчас к Лукасу, но ее интуиция заставляла ее сопротивляться этому чувству. «Легко сказать», – печально думала она.
– Итак, Белль, что побудило вас выбрать профессию дизайнера свадебных платьев? – Голос Георгиоса заставил ее виновато отвести глаза от Лукаса. – Вы в душе романтик?
Белль хотела ответить отрицательно, но, заметив влюбленный взгляд, которым обменялись Ларисса и ее жених, не решилась.
– Прекрасно, когда двое влюбляются друг в друга, понимают, что нашли свою половинку, и хотят прожить жизнь вместе, – медленно проговорила она. – Свадьба – это всегда радостное событие, и мне очень нравится, что я помогаю сделать этот день незабываемым. – «Но очень часто подобная уверенность в счастливом будущем оборачивается ошибкой», – подумала она про себя. Брак ее матери с Джоном был катастрофой. Как можно быть уверенным, что всегда будешь счастлив с человеком, которого любишь? Еще более серьезной проблемой ей представлялось рождение детей в браке. Из собственного горького опыта она знала, что, если родители несчастливы друг с другом, их дети будут страдать. Вдруг она осознала, что все присутствующие за столом ждут продолжения ее монолога. – Честно говоря, я не могу позволить себе быть романтиком, – объяснила она. – Я хочу, чтобы моя компания достигла успеха, поэтому, хотя мои платья и смотрятся романтично, сама я должна оставаться практичной.
– Иными словами, вы считаете себя расчетливой бизнес-вумен?
Белль озадачила жесткость в голосе Лукаса, а его насмешливая улыбка рассердила ее.
– Да, – спокойно ответила она. – Вы, как бизнесмен, сами понимаете, почему я полностью посвящаю себя своему делу.
Он удивленно поднял брови:
– Если ваша карьера имеет для вас такое значение, можно ли утверждать, что вам еще не скоро придется работать над своим собственным свадебным платьем?
Теперь в его жестком как кремень взгляде появился блеск, от которого по спине Белль побежали мурашки.
– Подобных планов у меня нет, – отчетливо произнесла она. К счастью, в ту минуту Кассия возобновила ранее начатый спор о цвете платьев подружек невесты, и Белль вздохнула с облегчением.
– Как вы думаете, за какое время вы закончите работу над платьем Лариссы? – спросил ее Лукас в конце ужина.
Белль с наслаждением съела последнюю ложку невероятно вкусного шоколадного мусса, прежде чем повернуться к Лукасу, и ее сердце снова забилось. «Неужели он каждый раз надевает костюм к ужину?» – думала она. Он был неотразим в черном пиджаке и белой шелковой рубашке, а его пристальный взгляд нервировал ее.
Огромным усилием воли она заставила себя беззаботно улыбнуться:
– Мы начали работать еще до ужина. Я успею закончить эскизы к концу недели, а когда Ларисса выберет материал, я отправлю заказ поставщикам. Затем я вернусь в студию и приступлю к пошиву платьев.
Лукас нахмурился:
– Вы хотите сказать, что Лариссе и подружкам невесты придется ездить в Лондон на примерку платьев?
– Да, но съездить нужно будет всего два, максимум три раза. – Белль хотела знать, к чему клонит Лукас.
– Три поездки в Англию за пять предстоящих недель – это слишком много, принимая во внимание, что свадьба состоится очень скоро и нужно успеть сделать массу других дел. Ты согласна, Ларисса? – Лукас взглянул на сестру. – Считаю, что вам лучше остаться в Греции, тем более что Константин сейчас болен.
Ларисса медленно кивнула:
– Конечно, мне было бы чуть легче, если бы не нужно было ездить в Лондон. Но что ты предлагаешь? Белль не может перевезти свою студию в Грецию, – задала она вопрос, вертевшийся у Белль на языке.
– А почему нет?
На этот раз нахмурилась Белль:
– Это невозможно. В моей студии находятся все необходимые мне приспособления – раскройные столы, манекены, швейные машины…
– Но я обеспечу все, что нужно, почему бы вам не остаться работать над платьями на Ауре? В предоставленной вам комнате достаточно места для работы, не правда ли? – мягко спросил Лукас.
– Да, но… – Белль была обескуражена предложением Лукаса. – Вам будет слишком накладно покупать и брать напрокат оборудование. Хорошая швейная машина может стоить несколько тысяч фунтов стерлингов. Поскольку «Веддинг Белль» – маленькая компания, многое я шью сама, но у меня работают еще две швеи. Наверняка ни Дорин, ни Джоан не готовы оставить свои семьи и переехать на Ауру.
Он пожал плечами:
– Расходы для меня несущественные. Если нужно, я могу найти швею в Афинах, чтобы она вам помогла. Все, что мне нужно, – это чтобы Ларисса как можно меньше нервничала при подготовке свадьбы, а вы можете помочь этому только одним способом – работать над ее платьем здесь, на Ауре.
Белль злило то, что Лукас хочет держать ее работу под контролем. Но как она могла спорить с его желанием помочь сестре?
– Похоже, вы забываете, что я управляю своим предприятием в Лондоне, – пробормотала она, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не расстроить Лариссу.
– У вас сейчас много других заказов? – Лукас вежливо улыбнулся, но за его обходительным тоном чувствовалось несгибаемое желание добиться своего. – Может, кто-нибудь из ваших работников займется делами фирмы, пока вы здесь? Вы, безусловно, получите денежное вознаграждение за сотрудничество. И не забывайте, что наш заказ обеспечит «Веддинг Белль» хорошую рекламу в средствах массовой информации.
Белль поняла, что крыть ей нечем, и ее страхи подтвердились, когда Ларисса взволнованно добавила:
– О, было бы чудесно, если бы ты осталась. Тогда я смогла бы участвовать во всех этапах работы над платьем – а ты будешь почетным гостем на свадьбе.
Какое право имела она разочаровать Лариссу, которую уже один раз обманули и которая так беспокоилась о здоровье отца своего жениха?
– Да, думаю, это возможно, – медленно проговорила Белль.
– Отлично. Решено. – Лукас улыбнулся, показав белые зубы и напомнив Белль волка.
«Да, он хитер, как волк», – мрачно подумала она.
– Дайте мне список вещей, которые нужны вам для мастерской, и я закажу их для вас.
Его удовлетворенный тон взбесил ее. Лукас был королем на своем острове и привык, чтобы все было так, как хотел он. Она бросила на него возмущенный взгляд, на который он ответил насмешливой улыбкой, но от блеска в его глазах по ее телу пробежала дрожь. Она собиралась провести на Ауре пять дней, но теперь ей придется остаться здесь до свадьбы – а это означало, что целых пять недель она будет вынуждена скрывать свое сумасшедшее влечение к Лукасу.
Весь остаток вечера был для Белль мучением – она никак не могла отделаться от мыслей о Лукасе. Она старалась расслабиться и болтать с Лариссой, Георгиосом и его сестрами, но все время чувствовала на себе его оценивающий взгляд. Она краснела и поспешно отворачивалась, когда их глаза встречались, но, даже если она не смотрела на Лукаса, ее тело ощущало его близость. Она не знала, что делать со своим неожиданным и непреодолимым влечением, которое одновременно и пугало ее, и доставляло удовольствие. «Может, отказаться от работы и уехать домой? – пришла ей в голову безрассудная мысль. – Сбежать домой в Лондон и постараться забыть, что я вообще когда-либо встречалась с Лукасом Христакисом».
Она посмотрела на Лариссу, стоявшую рядом с Георгиосом и смеявшуюся над чем-то, что он ей сказал. «Она выглядит такой счастливой и с таким нетерпением ждет свадьбы, что подвести ее будет просто жестоко», – печально подумала Белль. И как можно отказаться от самого главного заказа в своей карьере лишь потому, что ее влекло к брату Лариссы? Если бы ей только удалось избегать общества Лукаса в течение ближайших недель, все было бы отлично.
Ларисса отошла от жениха и подошла к Белль:
– Сегодня вечером мы с Георгиосом возвращаемся в Афины. Он намного больше обеспокоен здоровьем отца, чем кажется со стороны, и я знаю, что он спать не будет, ожидая звонка из больницы. Если я обещаю ему сидеть у телефона, возможно, получится уговорить его немного отдохнуть – а утром я сразу же вернусь. – Она обеспокоенно взглянула на Белль. – Прости, что оставляю тебя одну на Ауре. Хотя ты, конечно, будешь не одна, а с Лукасом, – добавила она, и ее лицо просветлело. – Если тебе что-то понадобится или возникнут проблемы, он будет рад помочь.
– Надеюсь, все будет хорошо, – пробормотала Белль, воздерживаясь от упоминания о том, что проблемой был сам Лукас. Она тоже хотела бы уехать в Афины – мысль о том, что она проведет ночь на вилле наедине с ним, вселяла в нее панику, но ей удалось скрыть бушевавшие внутри ее чувства и ободряюще улыбнуться Лариссе.
Пожелав всем спокойной ночи, она вернулась в свою комнату и через несколько минут услышала шум взлетавшего вертолета. Ей казалось, прошло несколько дней, а не часов, с тех пор как она покинула Англию. Было уже почти двенадцать ночи, но она была слишком возбуждена, чтобы ложиться спать, и ее мысли постоянно возвращались к Лукасу.
«Он такой же властный и упрямый, как и мой отчим», – мрачно подумала она, но тут же призналась себе, что это не совсем так. В отличие от Джона в Лукасе, при всей его властности, была и некоторая мягкость. Трагические события в жизни сделали его жестким и бескомпромиссным, но он рьяно защищал свою сестру, и за его внешней суровостью скрывалось сердце – сердце, которое, по словам Лариссы, было однажды разбито.
Белль знала, что не уснет, пока ее одолевают мысли. Она часто работала ночью – почему-то в это время вдохновение посещало ее чаще всего, поэтому она вышла из комнаты и поднялась на верхний этаж виллы, а затем двинулась вдоль холла по направлению к комнате, которая была выделена ей для работы. По дороге она миновала лестницу, которая, как ей сказала Ларисса, вела на крышу. Поразмыслив несколько мгновений, Белль вернулась назад и поднялась по лестнице. Наверху была арка, а за ней – просторный сад, освещенный серебристым лунным светом. «Действительно, кажется, будто до звезд рукой подать», – думала Белль, любуясь бесчисленными алмазами, сверкавшими на черном бархате неба. Ночную тишину нарушало лишь журчание декоративного фонтана, брызги которого мерцали в лучах луны. В конце веранды были стол и стулья, но вместо диванов на полу лежали огромные подушки, накрытые балдахином, что производило впечатление стоянки кочевников.
Здесь было тихо и спокойно. Белль сделала глубокий вдох, и ее напряжение ушло. Но вдруг позади нее раздался голос, заставивший ее обернуться. Увидев стоявшего в арочном проеме Лукаса, она ахнула от удивления.
– Вижу, вы обнаружили мое убежище, – тихо сказал он.
Она удивленно посмотрела на него. Напряжение вернулось, усугубляемое беспечным видом Лукаса, ясно говорившим о том, что у него нет никаких забот. Еще бы, он – царь своих владений, а в ней видит очередную марионетку, которая будет плясать под его дудку. Белль охватил гнев.
– Я знаю настоящую причину вашего желания, чтобы я осталась на Ауре, – с вызовом произнесла она, отчаянно пытаясь игнорировать возбуждение оттого, что он снял пиджак и галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, обнажив загорелую кожу, покрытую черными волосками.
Его черные брови взметнулись вверх.
– Правда? Будьте добры, просветите меня.
– Вы до сих пор не верите, что я достаточно опытна для того, чтобы сшить платье Лариссы, и поэтому хотите, чтобы я работала перед вашим носом и вы могли меня контролировать. Я говорила, что буду трудиться над платьями день и ночь, чтобы сшить их в срок. Почему вы мне не доверяете?
– Доверие нужно заслужить, – резко ответил Лукас, сжимая челюсти и направляясь к ней.
Он доверял Сэди. Любовь ослепила его, и в итоге он со своим доверием остался в дураках. Привыкший заглушать свою боль, он гнал прочь воспоминания о Сэди – но он никогда не забудет, как она предала его и ребенка, которого носила под сердцем, – их ребенка. Поэтому мысль о том, чтобы снова довериться женщине, казалась ему нелепой.
Белль напряглась, когда Лукас остановился в нескольких дюймах от нее. Он стоял так близко, что ей было трудно рассмотреть его лицо, но она с удивлением заметила внезапно промелькнувшее в его глазах выражение беззащитности. Ей вдруг захотелось обнять его и прижать к себе. Но тут выражение его лица изменилось, приобретая прежнюю жесткость, и ее жалость улетучилась. «Глупо предполагать, что ему кто-то нужен», – раздраженно подумала она.
Девушка откинула волосы с лица.
– Я хочу, чтобы вы знали: единственная причина, заставившая меня остаться на Ауре, – это спокойствие Лариссы. До свадьбы осталось совсем мало времени, к тому же она сейчас обеспокоена болезнью отца Георгиоса.
Она хотела пройти мимо Лукаса, но он схватил ее за запястье и повернул к себе:
– Мне нужно извиниться перед вами.
Она была поражена.
– Что вы имеете в виду?
При свете луны ее волосы казались серебряной рекой, сбегавшей вниз по ее спине, а ее платье мерцало, придавая ей эфемерный вид. У Лукаса защемило сердце – похожее чувство он испытывал, когда смотрел на восход солнца над морем и представлял, что его отец выходит в море на своей рыбацкой лодке. По причинам, выходившим за пределы его понимания, Белль действовала на него так, как никакая другая женщина со времен разрыва с Сэди. Белль была миниатюрной, но смелой и готовой постоять за себя – такое поведение нравилось ему куда больше, чем жеманство и фальшь многих его бывших любовниц.
– Я был не прав, выместив на вас злость на первого дизайнера платья Лариссы, – признал он. – Я очень оберегаю свою сестру и поэтому не был готов заново подвергать ее риску. – Он помолчал, рассматривая изящную фигуру Белль, и вдруг увидел, что под ее платьем не было бюстгальтера. По его телу прошла жаркая волна. – Ваши работы, которые я видел, доказывают, что вы талантливый дизайнер. Ваша любовь к своему делу очевидна, как и ваше взаимопонимание с Лариссой, и я рад, что вы будете работать над ее свадебным платьем.
– Ах… – Белль была ошеломлена его извинением. Джон никогда не извинялся, даже за вспышки гнева, во время которых Белль часто доставались пощечины.
Она внимательно изучала лицо Лукаса, и, когда ее взгляд остановился на чувственном изгибе его губ, внутри ее встрепенулось желание. Когда он провел кончиками пальцев вверх по направлению к ее обнаженному плечу, по ее телу пробежала дрожь, а когда их глаза встретились, у нее перехватило дыхание. Его взгляд больше не был жестким как кремень – вместо этого он горел голодным блеском, пробуждавшим в ней первобытные желания.
– Конечно, для Лариссы будет лучше, если вы займетесь ее платьем здесь, на Ауре. – Он замолчал. Воздух между ними, казалось, дрожал от разлитого в нем напряжения. – Но я прошу вас остаться не только поэтому. Есть еще одна причина.