Уснув, Эбби выпустила бутылочку, и молоко пролилось ей на щеку. Макс вытер ее личико большим пальцем.
В горле у него стоял ком. Он понимал, что, если отец вдруг решил говорить с ним так искренне, ему самому тоже надо быть откровенным. У него накопились вопросы, на которые мог ответить только один человек.
— Зачем вы меня усыновили? — спросил он, глядя прямо в глаза отца. — Я знаю, что мама не могла иметь детей, но ты сам всегда был так холоден со мной.
Томас пересек комнату и присел на один из разномастных стульев, стоявших возле кухонного стола. Он провел рукой по своим седым волосам и повернулся к сыну:
— Я никогда особенно не хотел детей. Не был уверен, что буду хорошим отцом. Я был нацелен на то, чтобы сделать себе имя и заработать много денег для Элизы — она росла в небогатой семье. Я хотел, чтобы она была обеспечена лучше, чем в детстве.
Сердце Макса заныло. Он тоже хотел обеспечить для Рэйн лучшую жизнь, чем ее семья. Дать ей стабильность и — способен ли он произнести это слово? — любовь.
— Я знал, что она хочет ребенка. К тому же меня так часто не бывало дома, — продолжал отец. — И я решил, что ребенок заполнит пустоту. Сейчас, оглядываясь назад, я, конечно, вижу все совсем иначе.
Входная дверь открылась и закрылась. Макс выпрямился и встретился глазами с Рэйн, которая только что зашла в кухню. Она перевела взгляд с него на Томаса.
— Э… Простите, я не знала, что вы здесь, — сказала она, направляясь к Максу. — Я только возьму Эбби и пойду уложу ее. Не буду вам мешать.
Томас поднялся:
— Не торопитесь. Мне все равно пора возвращаться к Элизе.
Макс поймал вопросительный взгляд Рэйн и улыбнулся ей:
— Я скоро приеду.
Томас кивнул и посмотрел на Рэйн:
— Рад снова встретиться с вами, Лорэйн. У вас прекрасная дочка.
Рэйн улыбнулась:
— Спасибо. Надеюсь, я вам не помешала. Не нужно уходить из-за меня.
Томас тоже заулыбался:
— Думаю, мы все обсудили. В любом случае я увижу Максвелла позже. Желаю вам двоим хорошо провести время.
Макс посмотрел вслед отцу, выходящему из кухни. Через несколько секунд хлопнула входная дверь, и он остался с Рэйн и спящей Эбби.
— Что произошло? — спросила Рэйн, прижимая малышку к груди.
— Мой папа захотел быть моим папой.
Брови Рэйн поползли вверх.
— Это замечательно. Почему ты не радуешься?
— Потому что я не знаю, что делать. Он поставил меня перед важным выбором. Я должен серьезно подумать.
— Хочешь поговорить об этом?
Макс покачал головой:
— Не сейчас. Расскажи мне, как все прошло с родителями.
Рэйн вздохнула:
— Подожди, я уложу Эбби.
Макс проследовал за ней наверх и подождал у дверей детской. Наконец она вышла и, тихонько прикрыв за собой дверь, жестом пригласила его в спальню.
— Они не стали ничего отрицать, — сообщила Рэйн, скрестив руки на груди. — Их аргумент заключается в том, что я бы сделала то же самое для Эбби, если бы хотела помешать ей принять неверное решение.
Макс почувствовал, как его кровь закипает.
— Как они могут пытаться оправдать такой бессердечный и жестокий поступок?
Рэйн покачала головой:
— Понятия не имею. Я просто хочу об этом забыть и жить дальше. Я не могу больше думать о том, что было, и позволять им вновь и вновь меня разочаровывать.
Макс подошел к ней и заключил ее в объятия.
— Рэйн, мне так жаль. Если бы я мог, я бы отправился в прошлое и все изменил, но это невозможно. Зато теперь ты знаешь правду и можешь делать с ней все, что хочешь.
— Мне хотелось верить, что мои родители не настолько лицемерны, но они даже не извинились. Теперь мне понятно, что они думали только о себе и своем положении в обществе.
Она обвила руками его талию. Ее голова уютно легла ему на плечо. Макс совершенно не понимал, что он будет делать дальше. В Лос-Анджелесе его ждало так много перспектив, но он мог думать только о прижимавшейся к нему сейчас женщине.
Как ему совместить все это? Много лет назад он был готов попробовать, но теперь?.. Захочет ли Рэйн отказаться от своей жизни в Леноксе? Сможет ли она вместе с Эбби последовать за ним, оставив за спиной бабушкину ферму, которая так много для нее значила?
Он не хотел ее еще больше расстраивать, но они не могли игнорировать тот факт, что через несколько недель ему придется уехать.
— Рэйн, ты очень много для меня значишь, — прошептал Макс.
Она отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза:
— Что-то голос у тебя не очень радостный.
— Я просто не ожидал, что нам снова так легко будет вместе, — признался он. — Не ожидал, что так привяжусь к Эбби.
— И ты этим недоволен?
— Просто я не могу остаться, — сказал он. — Мне очень нравится здесь, каждая минута рядом с тобой прекрасна, но в Лос-Анджелесе меня ждет моя жизнь и моя мечта.
Рэйн высвободилась из его объятий, и Макс почти увидел, как вокруг нее вырастает защитная стена. Его сердце наполнилось пустотой.
— Я знала, что ты уедешь, — сказала она печальным голосом. — Надеялась, что ты останешься, но Ленокс не для тебя.
— Рэйн, вчера, когда увидел тебя в первом ряду, я многое вспомнил. Я хотел вернуться назад — в то время, когда ты так же сидела на том же самом месте и смотрела мои спектакли. Сейчас ты любишь свой дом, свою ферму. Я не хочу просить тебя оставить все это ради меня. Но мы теперь другие люди.
По ее щекам текли слезы.
— Да, — выдавила она, поднимая лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. — Как я могу переживать, когда мы так чудесно провели время вместе?
— Рэйн…
Она подняла ладонь, призывая его к молчанию:
— Нет. Не извиняйся за то, что ты такой, какой ты есть. Ты Макс Форд. Ты живешь в Лос-Анджелесе, снимаешься в отличных фильмах и живешь своей работой. Ты собираешься добиться еще большего. Если бы я попросила тебя остаться, я поступила бы как эгоистка, и ты бы потом меня возненавидел.
Макс провел ладонью по своей щеке, ощущая под пальцами однодневную щетину.
— Больше всего на свете мне хочется, чтобы все оставалось так, как сейчас.
Рэйн улыбнулась, и из ее ярко-зеленых глаз скатилась еще одна слеза.
— Я знаю… Мне тоже этого хочется. Но еще больше я хочу, чтобы ты был счастлив, и знаю, что ты хочешь для меня того же.
— Да, конечно. — Подушечками больших пальцев он стер влагу с ее лица и поцеловал в губы. — Давай займемся любовью, Рэйн. Давай сполна насладимся тем временем, что нам осталось провести вместе.
Она упала в объятия Макса, понимая, что их часы ограниченны. И когда он покинет ее во второй раз, это будет еще ужаснее, чем в первый.
Глава 19
— Прекрасные новости, Ноа, — сказал Макс, ведя машину по грязным, засыпанным снегом улицам. — Я очень рад за вас с Келли.
— Ты точно приедешь на свадьбу? Обещаешь? Голос Ноа Фостера раздавался из динамиков автомобиля. Лучший друг Макса наконец назначил дату своей свадьбы. Макс ни за что не пропустил бы этот важный для него день, особенно учитывая, через что им с Келли пришлось пройти.
— Клянусь, я приеду, — пообещал Макс. — Я сегодня утром говорил с Бронсоном. Он надеется начать съемки раньше, чем планировалось.
— Ты ведь хотел остаться с мамой до конца апреля.
Макс свернул на двухполосную дорогу, ведущую к дому родителей Рэйн.
— Моя мама уже совсем поправилась. К тому же отец решил взять отпуск, чтобы ходить с ней на лечение.
— Ничего себе!
— Да, похоже, Томас Форд осознал, что семья важнее, чем он думал. — На самом деле, Макс пока еще не знал, как к этому относиться: резкая перемена в отношениях с отцом вызывала у него целую гамму чувств. — Он бы приехал еще раньше, но хотел до отпуска окончательно разобраться с какими-то делами в одном из ресторанов.
— Видимо, то, что произошло с твоей мамой, его достаточно сильно напугало, — заметил Ноа. — Жаль, конечно, что дошло до этого, но, по крайней мере, ее болезнь заставила его измениться.
— Он даже собирается сегодня прийти на мой спектакль.
Долгие годы отец не хотел замечать, что его сын успешный актер, а теперь вдруг решил поддержать. Макс не мог отрицать того, что его сердце просто плавилось от счастья.
— Это и правда прекрасно, Макс. — Ноа пару секунд помолчал перед самым важным вопросом. — Ты еще ни разу не упомянул Рэйн. Все в порядке?
Макс и Ноа были друзьями уже много лет, и Ноа знал почти все о его юных годах, включая историю с Рэйн.
— Все очень и очень непонятно, — пробормотал Макс, с силой сжимая руль. — Я расскажу тебе, когда приеду. Если кратко, то оказалось, что ее родители занимались подрывной деятельностью, когда я уехал, и намеренно разрушили наши отношения. Я сейчас как раз к ним еду.
— О нет! — воскликнул Ноа. — Не знаю, что ты там обнаружил, но прежде чем действовать, надо успокоиться.
— Не согласен. Мне кажется, сейчас самое время с ними поговорить.
— А Рэйн в курсе, что ты собираешься сделать?
Макс повернул в последний раз, и впереди на небольшом холме, покрытом белым нетронутым снегом, показался особняк.
— Нет, не знает, — ответил он. — Но я не могу уехать, не высказав им все, что думаю. Они сделали ей больно, Ноа. Она полностью опустошена. Я не могу позволить им считать свои действия приемлемыми.
— Ты влюблен в нее, — без обиняков объявил Ноа. — И можешь даже не отрицать. Я все слышу по твоему голосу. Эта женщина всегда была для тебя той самой, единственной.
Макс сжал зубы — слова были уже не нужны. Ноа не ошибся. Но они с Рэйн уже начали жить каждый своей жизнью, заниматься тем, чем они всегда хотели. Как он может просить ее покинуть свой дом? Когда-то она пообещала следовать за ним, но теперь он не был уверен, что ее давнее обещание все еще в силе.
Рэйн ни разу не дала ему понять это. Наоборот, вчера, когда они занимались любовью, она вела себя так, будто уже начала с ним прощаться. Может быть, это к лучшему. Иногда людям просто не суждено быть вместе, и даже любовь не способна ничего изменить.
Поэтому он не должен признаваться ей в том, что любит ее. Если он это сделает, разговор неизбежно закончится тем, что он начнет умолять ее поехать с ним. Предложит заплатить за ее ферму или продать ее — все, что она захочет, лишь бы Рэйн отправилась с ним в Лос-Анджелес. Но однажды она поймет, что он по-прежнему живет своей мечтой, в то время как ей пришлось бросить все, что она знала и любила.
— Ты еще тут? — спросил Ноа.
Макс подъехал к дому и выключил двигатель.
— Да, я тут, но мне надо идти. Я как раз подъехал.
Ноа вздохнул:
— Только не совершай никаких необдуманных поступков. Если ты любишь Рэйн, эти люди могут стать твоими родственниками.
Макс пренебрежительно фыркнул:
— Ни за что!
Он отключился и вздохнул. Когда-то они могли действительно стать ему родными, но потеряли свой шанс, решив взять судьбу в свои руки и разрушив в итоге не только его жизнь, но и жизнь Рэйн. Поэтому он и собирался с ними очень серьезно поговорить.
Да, Рэйн, наверное, не понравится, что он сам отправился к ее родителям. Но кто-то должен за нее заступиться. Кто-то должен показать ей, что она не одна. Она уже слишком долго сражается в одиночку. Он просто обязан сделать это ради нее.
Макс вышел из машины. Холодный ветер проникал даже через ткань его теплого пальто. Черт, в Лос-Анджелесе погода намного приятнее.
Позвонив в дверь, он отступил на шаг назад и принялся ждать. В его голове крутилось множество мыслей о предстоящем разговоре. Он понятия не имел, с чего начать, но решил, что в нужный момент подавляемые годами гнев и боль помогут ему. Дверь открыла девушка, с головы до ног одетая в черное. Горничная? Ее глаза расширились — похоже, она его узнала. Макс привык к тому, что люди знают, кто он такой, но не собирался пользоваться своим звездным статусом. Сегодняшний разговор касается не его, а женщины, которую он любит.
— Добрый день, — поздоровался он с улыбкой. — Я хотел бы видеть мистера и миссис Монро.
— Да, конечно. — Девушка отступила назад и пошире открыла дверь. — Прошу вас, заходите. Они наверху, в кабинете. Я пойду…
— Я знаю, где находится кабинет, — прервал ее Макс. — Спасибо.
Он обогнул горничную и поднялся по широкой изогнутой лестнице. Внутри его бушевала ярость. Как эти люди могут жить в такой роскоши, в то время как дом их дочери вот-вот развалится на части? Какие же они эгоисты!
Услышав голос Маршалла, Макс остановился посреди коридора.
— Я сделал все возможное, чтобы остановить это удочерение, но я больше не могу затягивать, — говорил он. — Рэйн выдержала все инспекции и проверки социальных служб.
Макс ждал за дверью. Его настроение очень быстро превращалось из плохого в просто ужасное.
— У тебя же юридическое образование! — недовольно воскликнул отец Рэйн. — Почему ты не можешь найти лазейку, чтобы помешать этому удочерению? Она же мать-одиночка!
Руки Макса непроизвольно сжались в кулаки, но он продолжал молчать.
— У нее совсем нет денег, — добавила мать Рэйн. — Это просто смешно. Почему она такая упрямая?
— Суд хочет решить этот вопрос побыстрее, потому что Джилл выбрала для своего ребенка именно Рэйн. Трудно спорить с желанием матери, особенно если потенциальная приемная мать — дочь мэра.
— С другой стороны, казалось бы, уж мэр может рассчитывать на то, что его помощник сумеет как-то повлиять на ход дела, — заметил отец Рэйн.
— Теперь, когда она узнала, что произошло пятнадцать лет назад, с ней стало еще сложнее? — Голос матери смягчился. — Может, нам и стоило ее тогда отпустить. Она бы уяснила урок и вернулась домой сама.
— Нет, если бы она уехала к Максу, они бы поженились, — возразил Маршалл. — Хотя бы из-за ребенка.
Макс застыл на месте. Ребенка? Какого еще ребенка?
— Как хорошо, что она его потеряла, — вздохнула мать Рэйн. — Господи, как же трудно было сохранить все в тайне.
Максу показалось, что просторный коридор неожиданно сузился и стены стали надвигаться прямо на него. Так Рэйн была беременна, когда он уехал? Почему она ничего не сказала?
Макс провел ладонью по лицу, пытаясь решить, что делать дальше. Сначала надо поговорить с этими лицемерами в комнате за дверью. А потом — обсудить все с Рэйн.
О боже. Он мог стать отцом?
Максу необходимо было прийти в себя как можно быстрее. Он приехал сюда с определенной целью, но его мотивы теперь изменились.
Войдя в кабинет, он встретился взглядом с Маршаллом и отцом Рэйн. Потом к нему обернулась и мать — ее рот широко раскрылся от удивления.
— Я смотрю, вы совсем не ждали гостей. — Макс пересек комнату и приблизился к трем самым ненавистным ему людям на планете. — Я невольно услышал ваш разговор. Похоже, жизнью Рэйн все еще пытаются управлять люди, которые должны любить ее и заботиться о ней.
— Это вовсе не твое дело. — Мать Рэйн вздернула подбородок и скрестила руки на груди. — К тому же с твоей стороны очень невежливо врываться сюда без приглашения.
Макс смерил ее гневным взглядом:
— Это вы собираетесь читать мне лекцию о хороших манерах? Я бы вам не советовал продолжать.
— Что тебе нужно, Макс? — спросил отец Рэйн.
Пожав плечами, Макс посмотрел ему прямо в глаза.
— Я просто хотел заступиться за Рэйн. И сказать вам, что я скоро уезжаю, но теперь знаю достаточно, чтобы понять: до отъезда мне необходимо объяснить вам кое-какие вещи.
Маршалл засмеялся:
— Кем бы ты ни был, Макс, тебе тут делать нечего.
Макс молниеносным движением схватил его за воротник рубашки, чем заставил мать Рэйн охнуть еще раз.
— Даже не думай мне дерзить! Да что ты за человек, если способен помешать ребенку стать частью любящей семьи? Ты просто низкий бесхребетный ублюдок, как и эти двое.
Он оттолкнул Маршалла от себя и вновь посмотрел на отца Рэйн.
— Убирайся отсюда, Макс!
— С удовольствием, — согласился он. — Но сначала позвольте мне вас заверить, что, если удочерение не состоится, я переверну этот город с ног на голову. Я никогда не пользуюсь своим положением, но, если Рэйн не получит Эбби, я готов поступиться своими принципами. Советую не забывать об этом в следующий раз, когда решите поиграть с жизнью вашей дочери.