Подняла глаза на эльфа. Он был удивлен. А еще бледен и до крайности зол.
- Ты что делаешь, припадочная? – Наклонился и прошипел прямо в лицо.
- Что хочу, то и делаю, - отмахнулась я. Встала, оперевшись на его плечо. Голова кружилась, но чувствовала я себя нормально. Если считать за норму незаживающую дыру в груди.
- Что случилось? Что с тобой случилось? – спросил эльф, когда я уже собралась уходить в свою маленькую пещерку.
- Не твое дело, - отвернулась, шагнула в сторону, а потом почувствовала прикосновение к памяти. Легкое, безболезненное, но ощутимое.
- Не лезь! – Закричала на эльфа, но он не обратил внимания.
Подошел вплотную, взял за плечи и погрузился в мои воспоминания.
Вот и дежавю. Совсем как тогда. Только сейчас я могу двигаться. И я заехала ему кулаком в спину. Он даже не поморщился. Глаза заволокло туманом, нос заострился, губы вытянулись в одну линию.
И мне вдруг стало все равно. Ну увидит то, что и я. Зато переживет пару неприятных минут и впредь будет остерегаться лезть в голову впечатлительным девицам.
Это всегда так. Когда погружаешься в чужие воспоминания, то ощущаешь те же эмоции, что и владелец. Переживаешь их заново. И сколько бы не пересматривал, эмоции не притупляются - такое вот наказание за любопытство. У всего есть противодействие.
Эльф отстранился, отвернулся, а я спокойно пошла к себе.
Проснулась от голода. Желудок бурчал, но когда подумала, что вот-вот поем, чуть не стошнило. Придется насильно впихивать в себя еду. Ко многому теперь придется привыкать.
Эльф сидел у костра и жарил мясо. Где его взял, спрашивать не стала.
Подошла, взяла его стакан с водой и выпила. Полегчало.
- Что делать будем? – Вопрос был насущный, но ответ на него слышать не хотелось.
Вельмир глянул зло, но глаза опустил быстро.
- Нечего зыркать, без тебя тошно. К кругу отведешь? – Налила еще воды, снова выпила.
- Будет тебя там ждать. Он понял, что стихия проснулась, - эльф поморщился.
- Выбора нет. Может, после слияния полегчает, - последние слова сказала тихо, больше себе под нос. Но эльф расслышал.
- Не полегчает, - поднял на меня взгляд и глаза ярко полыхнули. Теперь в них не было пустоты. Вельмир больше не походил на безумного. Глядя на него, думалось, что он вполне себе адекватный остроухий.
Мысль проскочила быстро, но я ей улыбнулась. Не знаю, что привиделось эльфу, но он напрягся.
- Что? – Насторожился, словно не зная, чего от меня ждать.
- Подумала, что месть тебя вылечила, - пожала плечами, а когда увидела в его глазах непонимание, мысль продолжила: - Когда гостила тут у тебя в прошлый раз, ты был сумасшедшим, я это видела ясно. А сегодня ты вполне здоров. Вот я и говорю – не зря тогда я мучилась.
Улыбнулась шире, а эльф побледнел.
- Да ты и вправду ненормальная!
Мне почему-то стало обидно.
- Все со мной в порядке. Просто много чего навалилось, ты же видел. Я не привыкла к проблемам. Все же девочка я домашняя – жила на всем готовом, никто меня и словом не обижал. А тут столько всего подряд.
Я несла бредятину пополам с правдой, только бы не молчать, но и не открывать душу нараспашку.
Эльфу веры было мало, но за беседой отупляющая боль уходила глубже и была не такой острой как обычно.
- Удивляюсь тебе. После всего, что я тут творил, ты меня вытащила. Как так? – Остроухий отвлекся от мяса, приготовился слушать ответ. Лицо его застыло, только жилка на шее билась часто.
- Сама не знаю как. Тогда так ненавидела тебя, что убила бы не задумываясь. А потом прошло время, воспоминания притупились, захотелось просто жить – не оглядываясь. Вот и простила – чего в новую жизнь тащить тяжеленный мешок да еще и с дерьмом.
Эльф жестко усмехнулся краешком губ, кивнул, словно что-то для себя решил, и ответил:
- И его простишь.
От этих слов во мне поднялась волна протеста. Вскочила на ноги, и даже защищаясь сложила руки на груди.
- Нет. Это другое. Тебя простить было легко – мы чужие люди, ну сделал мне больно, ну обидел. А вот Алекс – тут все не так.
Его имя вырвалось и пронзило воздух. Боль накатила мощнее, словно таилась для атаки.
Вельмир тоже поднялся, подошел близко, наклонился, и прошептал прямо в ухо:
- После того, что тут между нами было, мы совсем не чужие друг другу люди.
Не успела отреагировать на его слова, как он меня поцеловал.
Губы были твердые на ощупь – как и он весь. А на вкус приятные – прохладные, как после мятного чая. Я ответила на поцелуй не задумываясь. Обняла его за шею, погладила затылок, прижалась покрепче. Приходилось стать на носочки, чтоб не потерять его губ.
Когда первая волна тепла прокатилась по телу, адская боль вдруг пропала. Пропала!
Я ухватила Вельмира за талию, а он, не переставая меня целовать, опустился на пол, и под нами вдруг оказался плащ.
На этот раз все было по-другому. Нежно и осторожно. Он словно боялся дотронуться ко мне – гладил, едва касаясь, от чего по коже бежали мурашки. Приходилось тянуться к эльфу, только бы боль вдруг не вернулась. Да, она затаилась, и потом обязательно вернется, но в тот момент ее не было. Были только сильные руки на теле и прохладные губы на коже.
Это было не как тогда, и не так, как обычно с Мастером.
Это было ново и робко, как будто впервые.
Руки его мягко зарывались в волосы, ласкали грудь, губы опускались все ниже, поцелуи становились глубже. Я закрывала глаза, чтобы не встретиться взглядом – чего-то боялась. И все же, наблюдала за ним. Осторожно – из-под ресниц. Эльф изучал меня – глаза горели ярко, он смотрел и словно любовался. Целовал страстно, не брезгуя засохшей крови. Он боялся сделать мне больно. И этим меня покорил. Я простила ему все.
Поставила точку на прошлом и решила, что обидам и злости нет места в новой жизни.
На этой мысли отвлеклась – тело предавало. Обняла эльфа за шею, поцеловала и выкинула из головы всю ерунду.
Вот уже четыре дня мы были в пути. Мне следовало принести дары Богам, чтоб «узаконить» проснувшуюся стихийную магию. Для этого нужно добраться к жертвенному кругу. И как оказалось, дело это было непростое. Круг находился далеко за пределами нашего города – в Илмении. Этот град славился смешанностью рас и цивилизаций – бок обок там жили демоны, люди, эльфы, коренные алтанцы, земляне, кротаонцы.
Молодые маги стекались к жертвеннику со всех сторон, но как объяснил эльф, столпотворений там никогда не бывало – входя в круг человек оставался наедине с богами. Остальные просто исчезали из виду. Таким образом, обращались к богам сразу несколько человек, но каждый был уверен, что находится с ними тет-а-тет. Сложность заключалась в том, что телепортироваться к кругу было невозможно – путь следовало пройти собственными ногами. Для того, кто шел по этой дороге не в первые, кто уже был стихийником – магом просвещенным, и имел в покровителях одного из богов, ничего особенного не случалось. Едешь себе верхом, веселый мотивчик насвистываешь, а вот для новичка…
Этот путь назывался «дорогой очищения» - колдовать по дороге было невозможно, все способности спали мертвым сном. Даже костер магией не разжечь: спичками – сколько угодно, а вот из щелчка искры не выбить. Для людей магически одаренных, а на нашей планете в кого не плюнь - попадешь в мага, без привычных заклинаний жить было тяжело. Когда ты привык гладить и чистить одежду, кипятить воду, заплетать волосы, простейшими формулами – без них бытовые проблемы ставили в тупик. Так случилось и со мной. Заколдованная сумка, в которую могло поместиться все что угодно – хоть матрац, хоть байдарка, теперь весила килограммов десять. При том, что лежало в ней самое необходимое, без глупостей: расческа, запасная одежда и белье, всякие женские мелочи и деньги. Спасибо, что на спине тащить все это дело не пришлось – верхом ехать не запрещалось. Азур шел неторопливо, прядал ушами, иногда глядя на меня с упреком – меня, спальный мешок, злополучную сумку и здоровенный походный казан он вез на себе. Конь косил черным глазом и фыркал – мол, я тебе что, лошадка для перевозки всяких тяжелых глупостей? Я гладила его по теплому боку и потихоньку скармливала припасенные для нас с остроухим яблоки. Эльф из общей поклажи вез провиант. Я было решилась спорить – почему это я везу дурацкую кастрюлю, что неприятно бьет по ноге, в то время как у него под боком хранятся разнообразные вкусняшки. Предложила обмен, на что эльф только рассмеялся. Мол, твой путь, вот и езжай молча. Было обидно.
Кроме бытовых сложностей была еще одна беда – неприятные сны. Снилась всякая муть – от летающих коров, до рыцарских поединков – хоть я и не видела ни одного – так как их проводили лет пятьсот назад. И то на другой планете. О коровах вообще сказать нечего.
После первой ночи утром я трясла головой, а эльф посмеивался. После рассказал, что это испытание такое – ночью смотреть, а днем – в пути расшифровывать. При слиянии со стихией боги могут попросить толкование одного из снов. Вот уж где я открыла много нового – думать о снах было странно и волнительно. Версий для толкования было множество – попробуй выбрать одно, да еще верное.
Дни проходили в молчании – я толковала и расшифровывала, причем отвлечься от этого было тяжело, а эльф о чем-то напряженно думал. Ехал на вороном Роле, что был одной породы с моим Азуром, но где только Вельмир его достал – я не знала.
Привалы делали редко – только перекусить. Ночевали в лесу – дорога к жертвеннику пока шла через него.
После близости, в отношениях с эльфом ничего не поменялось. Он все так же был молчалив и угрюм, а порой даже зол. Больше между нами ничего не было – никакого тепла, никаких нежностей и тому подобной милой глупости. Возлюбленными мы не были и я сама толком не могла понять, что с нами случилось в пещерах. Эльф, скорее всего, из-за казематов изголодался по женскому обществу, а я просто хотела завершить всякие отношения с Мастером. Не отомстить ему напоследок, нет. Скорее перейти точку невозврата. И вот итог – еще большее отчуждение в отношениях с эльфом и дикая смесь от стыда и боли по отношению к Мастеру. Теперь я все больше ерничала, иронизировала и вообще показывала отнюдь не самые лучшие черты характера. Душевная боль пробуждала все плохое – если раньше мне до всего было дело, сейчас я словно зачерствела. Юмор стал черным, а человеческие беды в глобальных масштабах казались глупостью и вызывали жестокую улыбку. Что-то в роде: мне больно, так путь остальные тоже помучаются.
О Мастере старалась не вспоминать, но стоит ли говорить, что сделать это было невозможно. Мысли то и дело возвращались к тому злополучному вечеру. Я злилась на себя за слабость, кляла Алекса за предательство и мучилась от боли. Она все не проходила, не затуплялась, и все это вместе делало жизнь непереносимой.
Вспоминалось детство, веселые годы студенчества, и выходило так, что по-настоящему счастливых дней в моей жизни было очень мало. По крайней мере, осознанных, взрослых дней – до пещер, до странной отчужденности Мастера, вплоть до измены. Все мои счастливые дни – это первая близость с Алексом и последующие пару недель до смерти Рейярда. В те дни я летала. Видела любовь в глазах Мастера, чувствовала ее в его прикосновениях, поцелуях. Сейчас трудно сказать – было ли это по-настоящему, или я все придумала. Любил ли он меня? Испытывал ли хоть что-то?
Глупо думать, что я у него первая или была для него особенной. За всю жизнь у него были сотни любовниц, сотни девиц, которым он улыбался, которым дарил горящие взгляды и нежность. То, что я выросла у него в доме, что он посвящал мне вечера и вообще всячески заменял родителей, а после сделал своей любовницей – не делало меня особенной. Не выделяло среди сотен других.
Эти мысли приносили какую-то мазохистскую боль. Я наказывала себя за глупость, за слепое обожание. Отстранившись и поглядев на себя со стороны, пришла к выводу, что более слабого, бесхарактерного и вялого, аморфного существа на планете не существует. Да что там, такого существа нет ни на одной из планет. Я – ничтожество. Домашняя девочка, что не видела жизни. Дурочка, что придумала себе розовый мир и благополучно в нем проживала вплоть до сего дня. И настала пора что-то менять. Пришло время чтоб расти и развиваться.
Нужно посмотреть миры, попутешествовать, выбрать себе уютную планету, обжиться, обустроиться, найти работу. Нужно научиться жить без него. Без его опеки. Делать собственные ошибки. Нужно приспособиться. Выжить.
А для начала нужно добраться до круга. Узаконить стихию. Это будет первым из множества шагов. Я обязательно приспособлюсь. Научусь жить с болью. Когда нибудь я обязательно буду счастлива. Без него.
Глава двадцать первая.
Мы устраивались на ночлег. Я расстилала спальные мешки, эльф у костра готовил ужин.
Лошади паслись неподалеку. Остановились на небольшой поляне у озера и эта местность была мне незнакома. Мы давно миновали восточный лес, где жили родственники Рейярда. Я так и не осмелилась зайти к ним – чувствовала вину, ведь это из-за меня не стало их сына.
Дальше дорога шла вглубь старого, многовекового леса, и эти земли не были заселены – народ не желал забираться так далеко. До границы еще день пути, а после дня четыре по пустоши. В Илмении будем через неделю. Вздохнув, я пошла к озеру – искупаться.
Вода была теплой, мягкой. Лунный свет заливал поверхность, делая ее серебристой. Кругом густой лес – тишина и покой. Я быстро разделась и неторопливо погрузилась в воду. Искупалась, всласть поплавала, потом просто лежала на воде раскинув руки.
- Долго еще киснуть будешь? – Крикнул с берега эльф. – Или утопиться вздумала?
- Выхожу, - буркнула я себе под нос и выбралась на сушу.
Вытерлась, промокнула волосы и пошла к огню. После купания несмотря на лето, было прохладно. На ужин была каша с мясом.
- Оленина, - ответил на невысказанный вопрос эльф.
Когда только успевает охотиться?
После ужина, если не морило в сон, Вельмир учил меня магии – держал обещание. Он и в Илмению пошел только благодаря клятве. Обычно молодые маги ищут путь сами.
Уроки начались с азов. Многое я знала благодаря колледжу, очень многому в свое время научил Мастер, но эльф считал, что повторение основ еще никому не мешало. Пока учеба была теоретической – без магии много не попрактикуешь. Я слушала, повторяла, запоминала, но к интересующим вопросам так и не перешла. Что раньше казалось сверх важным, сейчас потеряло всякий смысл. Зачем мне знать как вернуть человечность, если я никому не захочу ее подарить? Куда лучше овладеть абсолютными заклинаниями и телепортацией.
Когда спросила эльфа почему мои раны заживают, тот ответил, что скорее всего это побочный эффект от того способа, каким вернул меня Мастер. Временно это или навсегда, эльф не знал. Я кровожадно предложила отрубить мизинец на ноге, и посмотреть вырастет ли новый, но остроухий покрутил пальцем у виска. А я пожала плечами. Мизинца было не жалко.
О себе Вельмир говорить не любил. Сказал, что эта планета ему не родная, и поселился тут чтобы найти Мастера. О прошлом не рассказывал, о своем народе тоже. Мне было любопытно – об эльфах я слышала только на лекциях по «этнике», да читала в книгах. Вельмир был первым представителем этой холодной расы, с кем случилось познакомиться лично. На вопрос – все ли эльфы такие мстительные психи, тот оскалился и посоветовал не рисковать и не проверять. И я решила последовать совету.
Той ночью мне приснился Мастер.
Он с закрытыми глазами стоял на выжженной поляне, той самой, где я кричала и выливала энергию. Волосы его трепал ветер, а я подумала, что впервые вижу его простоволосым. Мастер вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на меня - в упор. Я почувствовала взгляд всем телом – как током ударило. В реальности мы находились на огромном расстоянии, но во сне казалось, что протянув руку, можно коснуться его, ощутить тепло тела. Его глаза сузились, ярко полыхнув напоследок, а потом потухли – только злость осталась. Как сквозь шелест ветра я услышала его голос.
- Где ты? – Он стоял наклонившись вперед, руки были сжаты в кулаки так, что костяшки побелели.
Ответить не решилась. Да и как говорить во сне?
- Я спросил где ты, черт возьми? Отвечай! – Он сорвался на крик, брови сошлись на переносице, а глаза разгорались бешенством.
Подумалось, что привычная маска равнодушия наконец слетела с него – только мне от этого было не холодно и не жарко.