- Почувствуй то, что чувствует она, - прошептал он ей на ушко, заставив вздрогнуть от таких слов. - Поверь, это восхитительно.
Дыхание Паломы стало глубже, но совсем прервалось, когда Азазель опустил ее руку на живот девушки, которая в этот момент ощутила оргазм... и Палома закричала вместе с ней, ощущая тоже самое. Внизу ее живота словно что-то взорвалось, отдаваясь пульсацией во влагалище, и разливаясь по телу жаром так, что подкосились ноги. Она не свалилась на пол только благодаря тому, что ее держал Азазель. Отдернув руку и наклонившись над девушкой, она пыталась справиться с ощущениями и сделать вдох. Ее лицо пылало, тело горело и дрожало, и она никак не могла прийти в себя.
- Ох, дьявол... - вырвалось у нее.
- Я за него, - ответил Азазель, запуская пальцы в ее волосы, - и в полном твоем распоряжении.
От массажных движения пальцев в ее волосах у Паломы снова оборвалось дыхание, будто сейчас она сплошь состояла из эрогенных зон. Аккуратно намотав на руку черные локоны, он притянул ее к себе, чтобы снова прошептать на ухо, лаская кожу губами:
- Продолжим?
- Нет, подожди, - попыталась воспротивиться она.
Но Азазель снова увел ее во тьму, и они шагнули в другую комнату. Здесь горел приглушенный красный свет, вся мебель имела красно-черные тона, и алый ковер под ногами. В центре комнаты на коленях стоял мужчина, с резиновым кляпом во рту и связанными за спиной руками. А вместе с ним были две девушки, одна из которых склонилась к его паху, а вторая хлестала плеткой по спине, сопровождая каждый удар какими-то словами на немецком языке. И все трое были одеты в латекс. На всю эту картину Палома взглянула лишь мельком, прежде чем отвернуться. Продолжая ее обнимать, Азазель нежно погладил по щеке, рождая в теле трепет, и сказал следующее:
- Люди продают души, тела, все что угодно, лишь бы удовлетворить свои самые низменные и грешные потребности. Они платят за это или получают бесплатно, случайно или после долго ожидания. На земле в один и тот же момент сексом занимаются миллионы людей, нежно и грубо, как угодно. Это то, что заложено в вас с зачатия, и без чего не может существовать ни один человек.
Еще шаг, и они оказались в новой комнате. В нос ударил запах эфирных масел. Оглянувшись, Палома отметила, что убранство этой комнаты было приличнее. Но, на полу сидел мужчина, держа за талию женщину, которая сидела на нем сверху, двигаясь медленно и размеренно. На их лицах не было никаких ярких эмоций, глаза смотрели в глаза, а с языка иногда срывались звуки, нечто вроде "ом" или "ха". И они будто занимались не сексом, а медитировали, погруженные в свое сознание. Палома поняла, что они находятся в Индии, а эти двое занимались тантрическим сексом, обмениваясь энергетическими потоками.
- А это одна из высших степеней владения духом и телом. Полный контроль: ни чувств, ни страсти, - произнес ей Азазель, проводя носом по шее Пломы, так что у нее по коже пробежали мурашки. - Я нахожу это скучным и совершенно не интересным. А ты что об этом думаешь?
- Я? - удивилась Палома, что он решил узнать ее мнение хоть о чем-то. - А что я? Я об этом ничего не думаю, - с некоторой долей злости добавила она. - Ты закончил свою экскурсию? Потому что я хочу вернуться домой.
Тихий смех Азазеля пробежал по коже, когда его нос уперся в ее скулу.
- Еще одно место, и мы вернемся, я обещаю.
Палома дернулась, пытаясь оттолкнуть от себя Азазель и вырваться из его тесных объятий. Но у нее ничего не вышло, кроме как вызвать на его лице улыбку. Этот Архангел был истинным демоном, которому все-таки удалось заставить ее что-то почувствовать, и мало того - Палома перестала понимать, что с ней происходит. На дне сознания затаился страх, а сотни эмоций всплыли на поверхность, готовые вырваться наружу с минуты на минуту. И это было еще не все. Близость этого полуголого красавца уже не оставляла ее равнодушной, а каждое его прикосновение рождало вспышку ощущений. Она начинала плавиться в его руках, и он это все прекрасно видел, оставаясь довольный результатом своих стараний.
Снова окунувшись во тьму, они выплыли в новой комнате, и Азазель развернул Палому, прижав к себе спиной. Но в этот раз она решила не смотреть и поэтому не стала даже открывать глаза. Она лишь почувствовала, что здесь стоял запах горячего воска и живых цветов, и слышны были тихие шорохи и прерывистое дыхание.
- Посмотри на них, - едва ли не приказал Азазель. - Испытать такое дано лишь единицам, потому что в их сердцах живет истинная любовь. Это идеал всех людских отношений, и здесь нет ни намека на грех, ибо это огромный дар свыше. Посмотри...
Веки Паломы дрогнули и, поддавшись любопытству, она открыла глаза. Перед ней на кровати оказались двое, мужчина и женщина, вокруг которых горели свечи. Она лежала на спине, а он нависал над ней, опираясь о матрас согнутыми руками. Ее пальцы сминали его широкую спину, где под кожей перекатывались мышцы при каждом тягучем движении его бедер. Они смотрели друг другу в глаза, в которых стояла такая нежность и любовь, что было не передать словами. Они будто чувствовали нечто такое, что ведомо лишь им двоим в целом мире. Их тела дрожали, а губы слегка ласкали губы, шепча слова о любви на русском языке.
Палому так впечатлила эта сцена, что она не могла отвести взгляд. И это было так красиво и трогательно, что у нее на глазах выступили слезы, впервые за долгое-долгое время.
- К сожалению, - сказал ей Азазель, - это единственное, что нам с тобой не познать. Но, как видишь, есть масса всего другого, так что выбор не так уж и мал.
Его ладони сжали ее плечи, потом слегка ослабили хватку и опустились вниз по рукам. Вокруг них снова начала сгущаться тьма, пока Азазель разворачивал Палому к себе. И когда он подтолкнул ее назад, она уперлась задом уже в свой собственный стол, и не успела даже сделать вдох, как руки Архангела зарылись в ее волосы.
Приблизившись к ее губам, он тихо произнес:
- А теперь повторим поцелуй еще раз...
***
Поднявшись с колен, Рэмиэль протянул Анжелике раскрытую ладонь и сказал ей:
- Встань.
Лика перевела взгляд с его лица на руку и смело вложила в нее свою ладонь. Она ничего не боялась, но чувства заставляли ее сердце биться чаще. И Рэмиэль был уверен, что будь в его груди человеческое сердце, оно бы билось в унисон. Но чувства переполняли и его самого. Поддаваться своим желаниям оказывалось так же непросто, как и сопротивляться им. И в отличие от Анжелики, Рэмиэль боялся, боялся прикоснуться к ней так, как хотел, боялся навредить или сделать больно, и боялся того, что может случиться с ее душой после, ведь он своими руками толкал ее на грех. Но все страхи и дилеммы отходили на второй план, стоило только ему заглянуть в ее глаза, в которых стояла решимость, мольба, тоска и потребность в нем.
Рэмиэль отпустил Лику и сорвал с себя клочья прожженной одежды, представ перед ней в облачении Адама. Бросив любопытный взгляд на его пах, Лика прикусила губу, а на щеках разлился румянец. Это выглядело так по-человечески трогательно, что у Рэмиэля прервался вдох. Накрыв ладонью ее скулу, он подался к ней и прикоснулся губами к пунцовой щеке. Лика задрожала и задышала чаще. Покрывая поцелуями нежную кожу шеи, он потянул пояс халата, отвел полы в стороны, а потом аккуратно сбросил его с плеч девушки на пол.
- Как же ты прекрасна... - тихо произнес он, любуясь самым восхитительным женским телом с душой чистого Ангела.
Подхватив Анжелику на руки, Рэмиэль отнес ее к кровати и аккуратно уложил, как самое ценное сокровище, коим она и была для него. А потом встал у подножья, опустился к ней и поцеловал изящные ступни. И пусть губы слегка покалывало, и пусть каждое касание приносило боль, когда его тьма вгрызалась в ее свет, а это свет заволакивал тьму, превращаясь на поверхности кожи искрящиеся разряды. Все это было гораздо слабее того притяжения, которое существовала между ними.
- И я у твоих ног, мой сладкий Ангел.
- Ох, Рэмиэль, - выдохнула Анжелика. - Тогда прошу, не томи.
- Не стоит меня торопить, - ответил он, продолжая свои сдержанные поцелуи.
Анжелика промолчал, и только сжала в кулачках простынь, когда его губы прикоснулись к внутренней стороне бедра. Разведя ее ножки в стороны, Рэмиэль прикоснулся губами к створкам мокрого лона и лизнул их языком. Лика захныкала и застонала, еще крепче сжимая простынь.
- Рэмиэль... - произнесла она в мольбе.
Она так сильно в нем нуждалась, так сильно нуждался он в ней, что от этого ощущения у него внутри завибрировал жар и тьма начала сгущаться.
- Не торопи... - повторил он, закрывая глаза, чтобы успокоить свой огонь.
- Рэмиэль, иди ко мне, я помогу, - сказала она, изумляя его своим предложением.
Он поднял к ней глаза, и она повторила:
- Иди ко мне.
Не желая заставлять ее повторять эти слова, он пополз вверх и навис над Анжеликой, которая обняла его за шею, погладила по волосам и произнесла:
- Все будет хорошо.
Рэмиэль мог только восторгался ее силой духа.
- Будет больно, - сказал он ей в губы.
- Я знаю.
Его рука пробралась к ее створкам, пальцы раскрыли их для него, и твердая плоть скользнула внутрь, с легкостью разрывая тонкую преграду ее чистой девственности. И тьма завыла, а боль и наслаждение слились в одно неописуемое, но сильнейшее ощущение. С трудом удерживая контроль, Рэмиэль сжал в кулаке языки пламени, загоняя его вглубь себя, но позволяя вырваться наружу крыльям...
***
Его горячие губы обжигали и клеймили Палому. Язык по-хозяйски исследовал ее рот, жадно облизывая и бесстыдно дразня. И она это все чувствовала так остро, что почва уплывала из-под ног. С жалобным стоном Палома вцепилась в край стола, лишь бы не обнимать Архангела. Но он был против ее сопротивления самой себе. Сцепив ладонями ее запястья, Азазель оторвал руки от стола и заставил положить ладони на свою шею. И Палома не сдержалась. Обняв его, она стала отвечать на поцелуй так жарко, будто это был последний в её жизни.
Раздался треск ткани. Резкие движения его рук, и Палома осталась без юбки, успев только ахнуть в его рот. Тоже самое случилось и с блузкой, а затем с бельем и его штанами. Нещадно расправившись со всей их одеждой, Азазель подхватил ее и стал опускать спиной на стол. Но в следующую секунду они словно бы куда-то провалились, и Палома ощутила, как упала спиной на что-то прохладное, а Архангел навалился сверху. До слуха донеслась песня цикад. Кожу что-то защекотало, и по ней пробежал теплый ветер, а с первым вдохом она уловила запах полевых цветов. В эту секунду любопытство взяло верх, и, разорвав поцелуй, Палома посмотрела в сторону, изумляясь от восторга, который с непривычки затруднял дыхание.
Они находились в поле, и казалось, что не было ему ни конца, ни края. Здесь стояла глубокая ночь. Над их головами раскинулось звездное небо, и только крылья Архангела, сливаясь с ним, загораживали ей те звезды, что горели над его головой. И все вокруг тонуло в бледно-голубом свечении.
- О, Боже... - вырвалось у Паломы.
Она еще никогда не видела такой красоты или просто слишком давно перестала ее замечать вокруг себя.
- ОН тебе уже не поможет, - ответил ей Азазель, облизывая влажным языком ее ушко и заставляя дрожать от этой ласки. - К тому же, зачем тебе ОН, если есть я?
- А мне и ты не нужен, - дерзко огрызнулась она, поворачивая голову к Азазелю.
На его губах появилась ухмылка.
- Ты в этом так уверена? - спросил он ее, с нажимом скользя ладонью по бедру.
Остановившись на груди, он смяла ее, зажимая сосок между пальцами. Тело Паломы снова пронзила сладостная дрожь. Не дожидаясь ответа, Азазель опустил голову и лизнул зажатый сосок, отчего тот сразу же затвердел. А в довершении к этому Архангел разжал пальцы, втянул тугую горошину в рот и потеребил языком.
Голова Паломы закружилась от наплыва давно забытых ощущений. Их становилось все больше и больше, и она не была уверена, что сможет это вынести.
- Нет, - выдохнула она, толкая Архангела в плечо, - не хочу!
Азазель хохотнул и поймал губами второй сосок, слегка прикусил, лизнул и отпустил томиться без ласки.
- Да, моя голубка, ты можешь сопротивляться, если так этого желаешь.
Палома сглотнула. Она совершенно не была готова к тому, что сейчас происходит. "Бежать!" - вопило ее сознание.
- Пусти! - потребовала она, отталкивая от себя Архангела.
Она уперлась в него руками и стала пытаться выползти из-под него. И в этот раз он не стал ее удерживать, да только в черных глазах пробежал хитрый блеск. Судорожно вырвавшись из его объятий, Палома вскочила на ноги и понеслась по влажной траве, и ей было неважно, куда, важно, что от него и своих ощущений. Но на ее пути почти сразу оказался Азазель, воспарив у самой поверхности земли. И черные крылья окатили ее влажным и теплым потоком воздуха. С разбегу она налетела на Архангела, и широкие ладони обожгли спину, прижимая её к нему, а в низ живота вдавился его твердый и горячий орган.
- Если желаешь, можешь даже кричать, - сказал он ей, наклоняясь к губам, пока на них не заплясало его дыхание. - Или просто громко стонать. Для моих ушей нет слаще звуков.
- Ну, уж нет, такого удовольствия я тебе ни за что не доставлю.
Палома дернулась в его объятьях, предпринимая очередные попытки вырваться. Азазель ее отпустил, но оказалась, что всего лишь на шаг. Поймав за руку, он развернул ее к себе спиной и толкнул вперед. Вокруг резко потемнело, и она снов потерялась в пространстве на короткое мгновение, прежде чем оказаться в новом месте.
Руки Паломы уперлись во влажный камень, а уши заложило от рокота мощного потока воды. Здесь было мокро и сыро, и слегка прохладно. Она дернула головой и увидела за их спинами стену водопада.
- Да ты романтик, - съязвила она.
- Еще какой, - согласился он, - романтик и развратник в одном лице, прошу любить и жаловать.
Сжав в кулаке волосы Паломы, он повернул ей голову и жадно провел губами по шее. А вторая его рука накрыла ее лоно, и два пальцы проскользнула внутрь, вырывая из горла женщины громкий стон удовольствия и изумления. Ее пальцы сжались, соскальзывая с мокрого камня.
- Почему ты это делаешь? - спросила она на выдохе.
- Потому что я хочу тебя попробовать.
- Но я не тарелка супа на обед, - возмутила она.
- Я этим и не питаюсь.
- Ну конечно, ты питаешься женщинами.
- Можно сказать и так, хотя ты для меня уникальна, эдакий... десерт.
- Потому что я ничего не чувствую?
Он хмыкнул и тихо зашептал на ухо:
- Позволь, поправлю - не чувство-ва-ла.
Его пальцы выскользнули из нее, снова проникли до упора и погладили внутреннюю стенку в самой чувствительной точке. Палома ахнула, ощущая жар между ног, которые переставали ее держать.
- Прекрати, пожалуйста, - всхлипнула она.
- Лучше расслабься, и перестань сопротивляться мне и самой себе. Тебе же так нравится, верно?
Он снова толкнул Палому вперед, и ее руки утонули в камне, или скорее так показалось, когда они шагнули через тьму в очередное новое место. Бедра Паломы уперлись во что-то железное, и она наклонилась от толчка вперед, опускаясь грудью на круглый стол. И, о Боже! Но они оказались в кафе оживленного города, а Эйфелева башня, видневшаяся неподалеку, указала ей, какой именно город это был.
- Расслабиться?! - с истерическими нотками выкрикнула Палома, смотря на людей вокруг них, которые спокойно сидели за столиками и пили ароматное кофе, не замечая вновь прибывавших. - Здесь?!
- Нас никто не видит, если тебя это так волнует, - сказал ей Азазель, кладя ладонь на ее спину и прижимая обратно к столу, когда Палома захотела подняться. - Романтика. Забыла?